После колхозных работ поселенцев перевели на лесосеку, на заготовку леса. Заморыша поставили возчиком. Готовые брёвна он должен был возить на берег реки, где их укладывали в штабеля. Парни покрепче валили лес. Бабы, у которых в колхозе не было работы зимой, рубили сучья, готовили обеды бригадам.
Заморыш похвалился своим друзьям:
- Я как путто тома шифу, а Акулина – как моя пабушка. Только слепая.
Друзья всегда оберегали Заморыша, защищали его, радовались всему, чему он был рад. Сегодня они были рады, что председатель поселил Заморыша к своей матери, значит, голодать он уже не будет и, возможно, выправится. Его неестественная худоба и бледность очень их беспокоили. Парня часто донимали боли в желудке: последствия невыносимых условий и отвратительной еды в трудармии давали о себе знать. Медпункта в деревне не было. Лечились травами. Фельдшер приезжал раз в месяц - осмотреть детей.
По утрам Заморыш вставал рано: топил печь, ставил на стол чугунок с картошкой, хлеб и молоко, которое приносил Илья - внук Акулины.
Заморыш завтракал, собирал сумку с обедом и уходил на весь день на работу в лес.
По вечерам, когда уже они с бабушкой поужинают, залезал к ней на печь, и она ему такие байки рассказывала – не оторваться! Порой он и засыпал там, разомлев в тепле. Всё ему напоминало жизнь у родной бабушки в селе Фольмер, в любимом Поволжье. Но от судьбы не уйдёшь: надо приживаться тут. Похоже, что их никуда отсюда не отпустят.
Вскоре воскресенье сделали выходным. В этот день или накануне хозяйки, у которых квартировали немцы, топили баню, варили щи, пекли пироги. К праздникам ставили бражку на ягодах. Иногда собирались у кого-нибудь в гостях или на природе. Одевались немцы скромно, но прилично. Были у них свои музыкальные инструменты: гитара, баян, мандолина. Когда собирались на природе, то песни пели свои, поволжские, на родном языке.
Бабам поселенцы нравились своей аккуратностью, трудолюбием.
Дунька-Бандерша притихла. Очень довольна была, что Генрих Дерр стал помогать ей по-хозяйству: носил воду из реки, кормил скот, убирал в хлеву, что-то постоянно чинил. Дети к нему привязались, называли его дядей Геной. В доме – покой и порядок. К Новому году они поженились. Генриху пришлось ждать разрешения вступить в брак с Дунькой, которую он называл Душечкой. Разрешили, но без регистрации. Дунька не скрывала своего счастья.( Потом родятся у них трое детей).
Народ стал относиться к немцам по-доброму. Иногда в гости приглашали, на подмогу звали - ведь немцы всё делали хорошо, ловко, быстро и не пьянствовали.
К лету 1946 года ещё четверо обзавелись семьями: первым женился Альберт Вурц на Тоне Вареник, учительнице. Он переехал в посёлок Нижний Родник, где жила она с родителями - бывшими «кулаками» с Кубани. У этих «кулаков» всего-то богатства было, что шестеро детей и пять пчелиных ульев. За этих-то пчёл их и раскулачили. Дед Вареник вывез десяток пчёл в подмышках, спрятав их в мешочек и подвязав к плечу. И здесь, на седом Урале, он развёл пчёл, качал мёд и кормил им всех, кто пожелает. Мёд служил и лакомством и в качестве профилактики от простуды.
Второй парой стали Иван Кноль и Маруся-сербиянка. Семья Маруси вообще случайно попала на Урал: до войны её отец работал в Москве, в посольстве. Семью он вызвал к себе в начале июня 1941. Из Сербии они добрались только до Крыма, там попали под бомбёжку. Бежали кто куда мог. Приютили их татары, которых в 1943 депортировали на Урал, в Молотовскую (Пермскую) область. Заодно с татарами депортировали и «приблудившихся» сербиян: разбираться, кто кому кем приходится, было некогда и некому. Так и оказались они на Урале. (В семье Кноль появятся три дочки: Эрна, Миля и Катя. В 1960 году они уедут на Кавказ).
Третьим женихом стал Герберт Цайтлер. Женился он на украиночке Аннушке. Будет у них пять дочерей – настоящая женская команда!( И они в 1960 покинут спецпосёлок Нижний Родник: уедут в Оренбургскую область).
Герберт был самым задушевным другом Заморыша. Потом они будут вести переписку и Герберт будет звать Сандера к себе в совхоз. Сандер не сможет выехать по состоянию здоровья, так как ему в июне 1961 года прооперируют больной желудок. И свою семью в семь человек он физически не сможет вывезти в Оренбуржье. Так Сандер и останется в земле уральской.
Четвёртым обзавёлся семьёй Рудольф Штоллер: взял в жёны Герту-литовочку. Родятся у них четверо сыновей. (В 1960 году они уедут в Краснодарский край, к родителям Рудика, которые после депортации перебрались туда.) На родину, в Поволжье, никого из них не пустили - у всех была статья «без права возвращения на родину», а некоторым заменили статьёй: «вечное поселение», в том числе и Сандеру-Заморышу.
Был среди поселенцев мастер по изготовлению лыж и салазок для детей - дядя Сандер Каугер - мужчина лет пятидесяти, крепкий, высокий, весь седой. Детвора гурьбой толпилась вокруг дяди Саши. Он говорил по-русски, но с таким акцентом, что дети заливались смехом. Работал дядя Саша в столярке, которая была пристроена к амбару. Работы у него было много: выполнял заказы для колхоза и людям в их просьбах никогда не отказывал. Но любимым его занятием в свободное время было именно изготовление салазок.
До «чёрного августа» 1941 года у Каугера была большая семья: мать, отец, жена и семеро детей. После депортации не осталось никого. Родители и трое детей умерли в дороге, потому что в вагоны напихали и больных, от которых заражались здоровые. На Алтай прибыла только третья часть от битком набитых одиннадцати вагонов их эшелона.
Не успели как следует устроиться - Сандера забрали в трудармию. На беду младшему ребёнку в 1942 году исполнилось три года – и жену Каугера - Авелину, тоже оторвали от семьи, отправили в трудколонию под Челябинск, где она и умерла через год от чахотки. Четверо детей, оставшиеся без родителей, бродили по деревням, попрошайничали. Никто не брал их в семьи: у всех – семеро по лавкам, своих бы прокормить, к тому же уже шли «похоронки» с фронта. Зло и ненависть к «немчуре» хлестали через край. Всё же детей пожалели: отправили в Оренбург, в детдом.
Найти их после войны дядя Саша не смог. На его запросы приходили ответы, что нигде такие не значатся. Мысль о том, что детей уже нет в живых, сидела занозой в мозгах. Он очень тосковал по ним. Вот почему изготовление саней приносило ему большую радость. Довольный он выходил из столярки и смотрел, как дети скатываются с пологой горы с визгом и несутся вниз, на реку. Смахнув украдко слёзы, возвращался он к верстаку.
К весне 1946 года дядя Саша сошёлся с одинокой бездетной вдовой Розой. Они тихо жили в её маленьком домике. В 1947 году они переедут в посёлок Нижний Родник, где соберутся вместе все поволжские немцы.( В 1962 году они уедут на Алтай, в Косихинский район).