Уроки писательского мастерства
ВОЕННЫЕ МЕМУАРЫ
Эдуард Пешкин финансово поднялся. Посторонним наблюдателям могло показаться, что факт свершился как бы вдруг, неожиданно, но на деле все было не так – Эдуард карабкался к вершине долго, упорно, удачно избегая фатальных для начинающих бизнесменов ошибок. Начав с малого, он был изначально нацелен на большее, имея намерение рано или поздно перескочить в лигу повыше – и вот, наконец, ему это удалось.
Что важно, шел он к своему нынешнему положению поэтапно, не стремясь отхватить кусок, который не смог бы благополучно переварить. Правила Эдуарда Пешкина были просты и продиктованы самой жизнью, а не книгами с яркими обложками переводных бизнес-специалистов, в какой-то момент заполонившими прилавки России. И одно из главных правил гласило: не увлекаться и не переоценивать свои силы. Не брать неподъемных кредитов, не ставить все на кон, не доверять слепо даже самым проверенным партнерам.
Итог: начав с нескольких привокзальных ларьков в девяностые, Эдуард вырастил из этих ларьков около двух десятков магазинов к началу нулевых и, наконец, сделался владельцем не самой широкой и крупноячеистой, но вполне финансово устойчивой торговой сети. Теперь можно было позволить себе слегка расслабиться. Эдуард понимал, что достиг потолка, и не имел амбиций перехватывать бизнес у нефтяных магнатов – удачное сочетание разумной осторожности и осознания своих сил.
Настала пора сделать что-то для души, не имеющее отношения к бизнес-планам и гонкам с конкурентами. И в какой-то момент Эдуард понял, что надо сделать конкретно. Давно было пора это сделать.
Дед встретил его в традиционной фланелевой пижаме, радушно провел его на кухню однокомнатной квартиры.
– Чаю или чего покрепче?
– Чаю, – сказал Эдуард. – Я за рулем. А вообще, дед, я по делу.
– Ну так ясный перец, – поддакнул Василий Степанович Пешкин. – Ты ж человек деловой, с чего такой станет по родственникам просто так разъезжать, время на них тратить.
– Ладно тебе бурчать! – засмеялся, пребывая в прекрасном настроении, Эдуард. Он принял у деда кружку. – Спасибо... Я помню, ты писал мемуары. Ну, военные.
– Мемуары? – Василий Степанович призадумался. – А-а-а... понял, о чем ты. Ну, скажем, не мемуары, а так, делал время от времени кое-какие записи, пока был здоров и при памяти. Просто чтобы не забыть, больше скорее для себя. Еще тебе, вон, хотел дать почитать, вдруг тебе будет интересно. Да как-то не выдалось. Ты все бегаешь, бегаешь, времени на стариков не хватает.
– Теперь хватит, – сказал серьезно Эдуард. – Будем с тобой, дед, работать. Придумал я выпустить книгу. Книгу твоих военных мемуаров.
Дед озадаченно крякнул.
– Да кому все это интересно?
– Интересно, дед, интересно. Я уже все прикинул. Выпустим небольшим тиражом, экземпляров примерно с тысячу. Для нашего города в самый раз будет. Глядишь, за какой год и раскупят потихоньку. Пусть молодые почитают, узнают из первых рук, как оно было на самом деле.
– Да какой я тебе писатель.
– Так то тоже невелика беда, что ты не писатель. Чтобы придать записям непрофессионала литературность, есть специальные люди, которые специально для этого учились.
– У меня там односложно все, – по инерции сказал дед, но глаза его загорелись. – К примеру: немцы попытались взять нас в кольцо. Мы окопались. Немцы обстреляли нас из миномета. Полегли два бойца из молодого пополнения... Вот тебе и вся книга.
– Ничего, – повторил Эдуард. Он посмотрел на часы, поднялся. – Дед, извини, мне еще кое-куда заехать надо, а ты жди гостя. Я одному человечку твой адрес дал, он на неделе подъедет, скажет, что от меня. Отдашь ему свои записи, объяснишь, что к чему. И в процессе, может, еще что-нибудь вспомнишь. Будешь ему звонить, он будет приезжать, записывать. И не тушуйся, ему за все это будет заплачено.
– Это, небось, дорого, Эдик.
– Не дороже денег! – засмеялся внук. – Не переживай, дед. Я ж бизнесмен, не забыл? Я для экономии парня из литературного института нанял, пятикурсника. К тому же мой хороший знакомый – владелец издательства, он обещал все оформить в наилучшем виде, со скидкой. Так что не слишком-то и дорого нам твои мемуары обойдутся. И про тираж – помнишь, что я тебе говорил... – Он подмигнул помолодевшему на глазах деду. – Отобьются все наши вложения, еще и прибыль останется, тебе на чай с печеньем в самый раз хватит... А то и литературную премию отхватим! – крикнул Эдуард уже из лифта, и автоматические двери со скрипом съехались, заслонив его широкую улыбку. Василий Степанович с запозданием помахал внуку рукой и захлопнул дверь.
Неожиданно навалились дела. Рутина, ничего особенного, но время эта рутина пожирала без зазрения совести. Эдуард элементарно закрутился.
Не было времени долго разговаривать с дедом, контроль за общим делом сводился к торопливым вопросам: «Как вы там, работаете?», «Дед, как будем делить премию?», и другим ничего не значащим фразам, которые не требуют обстоятельных ответов. Несколько раз звонил Валерий Цветаев, он же пятикурсник литинститута и просто Валера. Общение с ним было еще короче: от Эдуарда в основном требовали денег, он же отделывался умеренными авансами, обещая полный расчет в ближайшее время, как только разгребет дела. Впрочем, за это время он сделал еще несколько промежуточных перечислений знакомому издателю. Сделал и забыл – расходы на книгу были каплей в море на фоне ежедневных перечислений, производимых его конторой.
Спустя месяц неожиданно навалившиеся дела так же неожиданно закончились, и одновременно с этим Эдуард получил из типографии сигнальный экземпляр книги в плотной почтовой бумаге. Это несколько удивило его – он был уверен, что книга находится где-то на стадии первого редактирования. Отпустив курьера, Эдуард в присутствии жены развернул пакет, жалея, что сын еще не вернулся из института. Цветовая гамма обложки порадовала глаз: выдержанная в темных тонах, со стильным серебряным шрифтом.
– Дорогами войны, – не без торжественности прочитал он первое предложение заголовка. – Путь орка... – Вторую часть он прочитал значительно тише, на автомате, и, покосившись на недоверчиво нахмурившуюся жену, на всякий случай прочитал второе предложение еще раз, уже про себя. – Должно быть, опечатка какая-то...
Так же на автомате он пролистнул несколько страниц, вчитался в попавшийся на глаза абзац.
– Чего там? – с любопытством спросила жена. И перестала улыбаться, наблюдая, как медленно багровеет муж. – Куда ты! – крикнула она, когда супруг бросился к вешалке. – Да объясни ты, наконец, толком...
– Скоро вернусь! – крикнул Эдуард. – На созвоне!
Хлопнула дверь. Жена пожала плечами и, постояв мгновение, пошла обратно на кухню, заканчивать пельмени, от которых ее оторвал муж.
– Не понимаю сути ваших претензий, – спокойно сказал вызванный по телефону студент. Все полчаса, которые Эдуард дожидался его на кухне деда, тот большей частью хмуро молчал, а на раздраженные вопросы внука неуверенно пожимал плечами и так же неуверенно, отводя глаза, односложно говорил: "Ну а я чего... А я и ничего... Говорил же, я в этой литературе ни в зуб ногой... Я-то всю жизнь больше руками... Мы люди мастеровые, извините"...
– Не понимаете, – сказал, стараясь держать себя в руках, Эдуард. – Хорошо, давайте почитаем ваш... – он метнул в деда выразительный взгляд и тот опять отвел глаза, – ваш, так сказать, совместный опус.
– Мемуары, вообще-то, – с достоинством поправил его студент. – Мы с Василием Степановичем серьезно поработали.
– Это я уже заметил, – язвительно сказал Эдуард, листая увесистую книгу. – Тогда объясните мне, писатели, что бы могло означать... да вот, хотя бы это. «Пятого сентября, поутру, выпала баня. Баня! Как много для солдата значит это слово... Кто не был на войне, тому этой простой истины не понять! Когда неделями не снимаешь гимнастерки, когда порой нет воды не только на умывание или стирку, но даже для питья»...
– И что? – перебил его студент. – Есть претензии по литературной части? Нет, я, конечно, не утверждаю, что это Шекспир. Но и не откровенная халтура, согласитесь. Все, так сказать, выдержано. Все, так сказать, в русле и согласно оговоренной цене. Кстати, с вас еще причитается остаток.
– А что, все нормально, – поддакнул Василий Степанович. Поддакнул как-то не очень убедительно, опять не глядя сыну в глаза. – Про баню я помню. Про баню Валера мне читал, мне понравилось.
– Валера... – язвительно передразнил его Эдуард и с раздражением посмотрел на литератора. Взгляд сам собой уткнулся в его двухсантиметровой длины жиденькую бородку, за которую студент, перехватив его взгляд, машинально схватился рукой, любовно погладил. – А дальше твой Валера тебе читал? – Он опустил глаза, поискал нужное место. – «После бани старшина устроил нам долгожданный апгрейд. Он выдал нашему отделению новые портянки и самодельные кисеты – подарок фронтовикам от учеников московской школы. Этот апгрейд пришелся весьма кстати! Кто не воевал, тому не понять, что значат на фронте новые портянки!
– И что? – повторил студент.
– Апгрейд?
– Ну а чего. Сами говорили, текст нужно сделать привлекательным для всех возрастных категорий, но главное – привлечь молодежь. Что она должна знать правду.
Эдуард посмотрел на студента тяжелым взглядом, перевернул несколько страниц.
– «В атаку вильгельмы поперли как подорванные. То ли им перед боем выдали шнапса, то ли дали чего-то покурить»... Это, уважаемый, что за вильгельмы такие? Простите, я чего-то не знаю о Второй мировой?
– Ну, здесь я, возможно, слегка переборщил, – мужественно признал Валера. – Захотелось подпустить новизны. Фрицы давно всем приелись, гансы – звучит пошло. Вот я и решил – вильгельмы будут в самый раз.
– «Но мы, орки, тоже не лыком шиты. Дали вильгельмам такую обратку, что те мгновенно наложили в галифе и умчались на свою базу»... Кто такие орки? – хмуро спросил Эдуард. – Это те, о ком я подумал?
– Толкиен тут ни при чем, – сказал студент. – Вы бы лучше сначала поинтересовались, где служил ваш дед. Знаете?
– Знаю, конечно. В разведке.
– А точное название?
Эдуард нахмурился, посмотрел на деда, но тот промолчал.
– ОРК – не без превосходства сказал студент. – Отдел разведки корпуса.
– Ну допустим. Тогда почему вы не использовали аббревиатуру? Вы же сделали из аббревиатуры существительное, я правильно понимаю?
– Обилие аббревиатуры затрудняет восприятие текста, – бойко пояснил студент, – это у нас еще на первом курсе проходят. – А орки – вышло очень даже симпатично. По правилам русского языка достаточно в начале текста дать необходимое пояснение по поводу аббревиатуры, а дальше можно использовать ее производное. Вы в курсе, что такое неологизм, окказионализм?
Эдуард посмотрел на него с неприязнью, но не нашел, что возразить.
– Хорошо, допустим. А как воспринимать хотя бы это. «Лейтенант Курков, поведший бойцов молодого пополнения в их первый бой, внезапно заметил засаду. Это были два замаскированных в кустах лучемета с полными боевыми расчетами. Эскейп! – закричал лейтенант с такой грозной силой, что заглушил звуки минометного обстрела. – Возвращаемся к предыдущему состоянию!.. И бойцы очень своевременно и благополучно заэскейпились, отступив на первоначальные позиции. Так лейтенант Курков сохранил молодые жизни»... Вашу мать! Это что еще за лучеметы такие!
– Ну, огнеметы, – вяло сказал Валера. – Я решил придать старому слову свежее звучание. Если хотите, можем исправить. Это же всего лишь сигнальный экземпляр, он для того и существует, чтобы все детально проверить.
– То есть, лучеметы еще не поздно заэскейпить? – уточнил, прищурившись, Эдуард.
Студент на сей раз промолчал, а дед достал из кармана тонкую склянку с валидолом и сунул под язык таблетку. Эдуард наугад раскрыл книгу на половине.
– «Бойцы... – проникновенно сказал политрук, и по его голосу орки поняли, что сейчас будет произнесено что-то очень важное. – Не мне вам объяснять, как нам важно пройти второй уровень. Это очень сложно, потому что у каждого из нас всего одна жизнь. Эх, если бы у нас было хотя бы по три жизни на юзера... Однако было бы преувеличением сказать, что миссия невыполнима. Во-первых, из тыла наконец прислали навороченные гаджеты – нормальную оптику для снайперских винтовок. Во-вторых, взвод диггеров прорыл нам толковые подземные ходы. И, наконец, когда мы пройдем второй уровень, на следующем всех нас ждет утраивающий энергию артефакт – возьмем железнодорожную станцию, и в нашем распоряжении окажется цистерна с медицинским спиртом». – Эдуард оторвался от текста, спросил устало: – Это как понимать?
– Согласен, – неожиданно сказал студент. – Упоминание про спирт может быть расценено как скрытая реклама алкоголя. Вычеркнем.
Эдуард посмотрел на него диким взглядом, а дед сунул под язык вторую таблетку. Эдуард принялся раскрывать книгу наугад, в самых разных местах, и, вкладывая в голос как можно больше сарказма, с выражением декламировать отдельные фразы:
«Надо делитнуть вон тот дзот, – задумчиво сказал капитан. – Он может доставить нам немало неприятностей... Через минуту раздался сильный взрыв. Делит! – устало выдохнул подбежавший ефрейтор Петров и тут же упал. Он оказался тяжело раненым».
«Залп реактивных минометов обнулил взвод засевших на высоте эсэсовцев».
«Часовой проявил бдительность и двумя меткими выстрелами напрочь забанил двух подкравшихся к оружейному складу вильгельмов».
«Пройдя пятый уровень, мы получили нехилые бонусы – в нашем распоряжении оказался склад с американской тушенкой и прочими ништяками».
«Вторую неделю мы парились почти в полном окружении. На третьей вильгельмы подтащили радиоаппаратуру и стали круглосуточно предлагать нам сдаться. Самолеты без устали сбрасывали листовки, гарантирующие нам хорошее обращение в плену... Все сразу просекли, что вильгельмы решили обрушить нашу систему. По запросу командира полка нам срочно подкинули антивирус – двух майоров МГБ, которые быстро просканировали ресурс и выловили трех зараженных бойцов. Это были совсем молодые ребята, в вещмешках которых нашли трояны – листовки, которые нужно было предъявить при сдаче в плен. Все трое были осуждены по статье 58 (измена Родине) и отправлены на пятнадцать лет в сибирский карантин»...
– Это черт знает что! – не выдержав, выкрикнул Эдуард уже от себя. – «Мы их сделали! – сказал командир перед строем, когда по радио передали, что наши водрузили знамя над Рейхстагом. – Последний уровень пройден, гейм овер!»... И так все... – он заглянул в конец, – все двести восемьдесят страниц!
– Мы, когда договаривались, наверное, просто неправильно друг друга поняли... – начал было студент, но тут неожиданно вскочивший Василий Степанович выплюнул валидол, схватил с плиты полный воды чайник и так огрел им по голове пытающегося что-то объяснить литератора, что тот, с грохотом опрокинув табуретку, рухнул на пол и затих.
– Получи, вильгельм, гранату! – победно выкрикнул ветеран. – Гейм овер! – Он хотел что-то добавить, но внезапно побледнел, выронил чайник и рухнул рядом со студентом.
– Дед! – закричал Эдуард, бросаясь к бездыханному телу в стремительно расплывающейся водяной луже и одновременно пытаясь нашарить в кармане телефон, – ты только не вздумай! Ты же в сороковых все уровни прошел без единого косяка, а тут из-за какого-то... – он не удержался, пнул литератора по ребрам, – алло! Скорая! Тут заслуженному орку плохо стало...
Через месяц, уже пройдя мимо попавшегося на пути торгового киоска, Эдуард внезапно развернулся и стремительно пошел назад. Остановился, недоверчиво разглядывая предмет, за который зацепился глаз. Это был диск с компьютерной игрой, на обложке которого красовался его дед, Василий Степанович Пешкин собственной персоной, только моложе лицом и с огромными накачанными мышцами. Его грудь была обтянута сверкающей кольчугой из советских орденов, на голове светился шлем с антенной на макушке и плазменным излучателем на лбу, а рука с налитым татуированным бицепсом сжимала навороченный многоствольный бластер. «Орк. Первая любовь», – не веря глазам прочитал Эдуард, чувствуя, как кровь нездорово прилила к голове. На заднем плане лежала груда искореженных лазерным лучом немцев в эсэсовских скафандрах. Татуировка деда состояла из красивой арабской вязи, окружающей задумчивое лицо Сталина.
– По мотивам бестселлера Василия Пешкина и Валерия Цветаева «Дорогами войны. Путь орка», – зашевелил Эдуард губами, читая ниже аннотацию к игре, – получившего в этом году государственную литературную премию имени Александра Невского. Описание игры...
Он оторвался от витрины, пошел, механически переставляя ноги, по улице, не чувствуя, как лица касается водяная взвесь начавшего накрапывать дождя. Достал телефон, набрал номер.
– Привет, – сказал он, внезапно опомнился и умолк, не зная, что сказать дальше.
– Привет, внучок, – бодро отозвался Василий Степанович. И после нависшей паузы осторожно сказал: – Чего молчишь-то? Случилось чего?
– Как здоровье, дед? – наконец выйдя из ступора, спросил Эдуард. И улыбнулся, услышав привычное ворчливое: «Не дождетесь».