В редкие моменты блаженства он прижимался к ней всем телом, поднимал к ее лицу свои выцветшие глаза и покорно произносил: « Я люблю тебя». Нет не так. Он говорил: «Я тебя люблю», потому что важнее, кого он любит. Если бы у него спросили: «Что такое любовь?», он бы ответил:
-Это она, моя жена.
Кто эта женщина, что имеет такую власть над ним, таким мелким, таким незначительным? Иногда ему казалось, что самое главное, что состоялось в его жизни - это она.
В молодые годы ему иногда хотелось избавиться от ее власти над ним. Он затевал ссоры, грубил, оскорблял ее, в ответ она предлагала ему развод. И когда она произносила это страшное для него слово, он сникал. Весь его гнев куда-то улетучивался, его охватывал страх: «А как же он без нее?». Порой он считал, что всему виной страсть, ослеплявшая его в моменты желания близости. «Ничего», - говорил он самому себе, вот состарюсь, страсти улягутся, и я избавлюсь от рабства желания. А вот тогда и посмотрим: кто - кого?». Он самозабвенно жаждал реванша, представляя, как она, став старухой немощной и никому не нужной, будет полностью зависеть от него, от его прихотей. И он будет царствовать в свободном пространстве, в стране, где она уже не будет королевой.
Пенсия подкралась незаметно быстро. Он втайне следил за женой, когда же она наконец утратит свою привлекательность. С некоторым злорадством он замечал, что его спутница с возрастом расплылась, понятие талии стало абстрактным, но ее женственность все росла и росла, становясь беспредельной. Быстрота и резкость энергичных движений, наполненного силой тела, сменились плавностью и неспешностью. Раньше взгляд ее глаз был нестерпимо обжигающим и зазывным. Теперь же в плавном повороте ее головы, во взгляде, устремленном то ли в прошлое, то ли в будущее, присутствовали неуловимая грация и вдохновение, и тогда изо всех сил хотелось пасть ей в ноги и умолять о прощении.
Он знал, что виноват перед этой женщиной, живущей рядом с ним вот уже четвертый десяток таких трудных лет. Почти всю свою жизнь они прожили в кредит: квартира в кредит, мебель в кредит, дача в кредит. Он распланировал свою жизнь таким образом, что когда ему придет черед уйти на пенсию по горячему стажу, пенсия его будет достаточной не только на обеспеченную старость для себя, но и детям своим будет возможность помогать материально. Но вот пришла перестройка, завод остановился, жене пришлось работать на двух работах, чтобы прокормить не только себя и мужа, но и двоих малых детей. Оттого, что привычная картина жизни была не только повергнута, но и уничтожена, он начал пить, а она, его жена тянула семью на себе, молчала, не попрекая. Бросить его она не могла, хотя именно это и приходило ей в голову в минуты отчаяния. Но, будучи женщиной, испытывала материнскую жалость к нему, жалкому и сломленному. Он очень быстро свыкся с ролью приживалы, тем более, что подобных примеров было - хоть пруд пруди. Потом... Что было потом, ему не хотелось вспоминать, а приятнее было осознавать, что, несмотря на его желание расстаться с жизнью в прошлом, теперь радуется каждому часу, проведенному с ней в благости и покое.
Вот сейчас она сидит в саду за столом и что-то пишет. Над ней свисают гроздья винограда. Ветви груши переплелись с виноградной лозой, создавая тень над столом, за которым сидит жена. Радиостанция «Мелодия» передает очередную «Бесконечную историю о бесконечной любви». Он всегда внимательно слушает эти передачи, невольно сравнивая свою историю любви к жене с историями популярных личностей. И в последнее время ему стало казаться, что чувство к жене не слабее и не меньше, чем у тех, о ком шел рассказ. И, что характерно, заметил он для себя, что чувство это с каждым годом, а, может быть и днем, становилось все полнее и непостижимее. Теперешние его признания, произносимые им вслух для нее, были лишь слабыми ксерокопиями чувства, переживаемого им на самом деле к ней, женщине, сидящей в саду и смотрящей вдаль на самолет, идущий на посадку. Ему было необыкновенно интересно, о чем она думала в этот момент, хорошо, если бы о нем...
Стоял июль, легкий ветерок закручивал и раскручивал листья деревьев в трубочки и свитки. Открытую веранду дачного домика с одной стороны затеняли плети настурции, а с другой - разноцветные огоньки цветного горошка. Издалека доносились крики петуха, семейство воробьев громко чирикало на отцветшем в мае кусте сирени. Белая бабочка кружила над крупными кустами цветущих кабачков. На веревке развевалось только что постиранное белье. Оно трепетало на ветру, как белые паруса старинного корабля. И в какой-то момент ему подумалось о том, что благодаря этой женщине, так и оставшейся для него загадкой, он стал капитаном, ведущим свой жизненный корабль под парусами любви, не в старость, а в будущее, наполненное загадками жизни и чувств, переживаемых рядом с той, возле которой чувствуешь себя наполненным жизнью. И ей, этой женщине, чаще, чем это было в молодости, хотелось говорить: « Я тебя люблю».