Гимн многоженству
Партия гибрида
Семью полигамную, жен превосходных,
создал для счастья наш бог Аполлон.
Да здравствует сердце, любви благородный
орган, могучий, гибридовый он.
Славься великая стойкость и сила,
славься обширная наша семья,
где бы меня целый день ни носило,
вечером вновь у костра буду я.
Ни льды, ни снега, ни полярная ночь
не гасят любовь к белокурым Еленам.
Да здравствует дружба, сомнения прочь,
в семье полигамной нет места изменам.
Славься великая стойкость и сила,
славься обширная наша семья,
где бы меня целый день ни носило,
вечером вновь у костра буду я.
Партия аполлонид
У гибрида как за пазухой живем,
очень нежно его любим впятером,
с ним не страшен холод лютый и мороз,
медвежатина всегда и есть лосось.
Спокоен и добр и могуч наш мужчина,
грудь его – место для наших голов.
Слава Земле, что мужей сотворила,
силу дала им на веки веков.
Тела наши – очаги для его рук,
поцелуи-мотыльки, как птичий пух,
сердца наши, как душевные костры,
переполнены желаньем доброты.
Спокоен и добр и могуч наш мужчина,
грудь его – место для наших голов.
Слава Земле, что мужей сотворила,
силу дала им на веки веков.
Борей родил народ бореев,
а Аполлон – аполлонид,
гибрид классический затеяв,
мы знаем, кто таков гибрид!
Он редкий тип, из ста бывает
он плодовит, осеменяет
особ он сотню – вот гигант!
Таков наш северный мутант.
Похож на Зевса, как Отец –
работящий на конец.
Не вымрет в стужу, он не гнида,
(зачем футурум применять?)
он выжил, коль ядреной мать
была его аполлонида.
Мороз не терпит прибауток,
особенно, как сокол гол.
Из перьев наплели обувок
и двинулись к подножьям гор,
в долину гейзеров, в оазис,
где колдовал в дымящей фазе,
в подземной кузне у горна
Вулкан, добрейший бог огня.
Долина паром отеплялась,
горячим озером, золой,
что выгребал из поддувала
временами Горновой.
Ни день, ни ночь, висит туман,
как дым костров в былой пещере,
чуть отойдешь от берегов,
мороз, как ящер, зубы щерит.
Путь к горе, как путь к Победе,
устлали трупами детей.
Ни одеял не шлет Борей,
оливки тож зажали греки.
Устроить стены бы, навес
из бамбука, какой прогресс
явился б в жизни одичалой.
Но где оно, труда начало,
где инструмент? Попутал бес.
Борис Борея не послушал,
он в торбу камни захватил,
авось, удобные, послужат
за неимением рубил.
Рубильце, шильце, там, проколку,
костяную, смех, иголку,
боек, зубило, унифас1
чтоб заниматься пикетажом2
рубить на скалах, просто скажем,
портреты в профиль и анфас.
Давно уж мастер барельефа
в песчаной яме погребен,
но навыки, секрет успеха,
передал подручным он.
Уж появились каннибалы,
молча, злобно и таясь,
вернулись, трупы подобрали
и съели, мясом не делясь.
Уж мертвых больше, – прецедент,
считать не будем мы калек,
как отметил президент:
нас не убавилось за век3.
«Без божества, без вдохновенья»,
но переполненный терпеньем,
народ борейский вымирает,
и как помочь себе не знает
Но о гибридах неспроста
мы давеча вам заикнулись,
инстинкты чудные проснулись,
и силу дарят небеса.
Резервы мощные Природа
содержит в тайне от народа.
Пока в воде горячей грелись
артистки каменной эпохи,
мужи во что-то там оделись
и в руки взяли альпенштоки.
Когда есть водка и есть сало,
то мороз нам по кресалу,
а как без кожи и овчины
добраться босым до вершины?
«Горячий снег» – сказал писатель
и написал о том роман,
хранит того Земли Создатель,
кто в гору лезет сквозь туман.
Не зря, артисток, волос дыбом,
загнал в лагуну Дед Мороз,
они увидели там рыбу
и сети сделали из кос.
Пока гибриды притащили
ком лавы, дышащий огнем,
артистки рыбы наловили,
что в сети шла сама дуром.
А камнетесы топором
жердей кремнёвым насекли,
вигвам свершили, щели мхом
заткнули и детей снесли.
И бытие в долине стало,
и эволюция пошла,
и мы в то время не пропали,
и жизнь до наших дней дошла.