Давно замечено, что самые странные, экзотические способы времяпрепровождения возникают в недрах коллективного разума чаще всего на фоне убийственной скуки. При этом иногда поступки скучающих оказываются настолько бессмысленными, что они и сами не могут их объяснить. Непридуманный случай, о котором я хочу рассказать, произошел давно, в середине пятидесятых годов прошлого века во Владивостоке. В качестве упомянутого коллективного разума здесь имеются в виду лейтенантские головы Павла Вакушева и автора этих строк, недавних выпускников штурманского факультета ТОВВМУ, служивших в ту пору в бригаде десантных кораблей помощниками командиров.
В то зимнее воскресное утро наши корабли стояли рядом, борт о борт, пришвартованные, вместе с другими кораблями бригады, к плавбазе «Томск» в бухте Новик на острове Русском. Заснеженные, поросшие мелким лесом и кустарником сопки со всех сторон окружали бухту. Несмотря на вторую половину декабря, лёд в бухте еще не стал; тяжелая вода свинцово плескалась у борта. Командиры наших кораблей еще в субботу съехали на берег, во Владивосток, мы же с Павлом оставались на борту за командиров. На кораблях, по случаю воскресенья, не проводилось ни учений, ни занятий, ни корабельных работ. Личному составу был предоставлен отдых, увольнение на берег не производилось, поскольку здесь, в Новике, да еще зимой, увольняющимся пойти было некуда. Сообщение с берегом осуществлялось через плавбазу, поэтому на кораблях вахты у трапов не выставлялись, на палубах, в связи с холодной погодой, не было ни души.
После завтрака мы вдвоем с Павлом скучали у меня в каюте, когда вдруг кому-то из нас (сейчас не помню, кому именно) пришла в голову блестящая идея порыбачить с помощью боевой ручной гранаты РГД-5, имевшейся у Паши на корабле в числе списанных боеприпасов. Конечно, я теперь не помню, почему вполне свежий и приятный на вид боеприпас оказался списанным. Мы же с Пашей очень сожалели о том, что в нашем распоряжении имелась всего одна такая граната, но, как вскоре выяснилось, это обстоятельство никак не повлияло на исход задуманного «мероприятия».
Итак, два скучающих лейтенанта с гранатой. Невольно в мыслях возникает до боли знакомый образ некоего мохнатого существа… Однако, не будем отвлекаться.
Сборы были недолгими. Предупредив своих дежурных по кораблям о намерении ненадолго отлучиться по какому-то неотложному делу, мы с Пашей оделись по-зимнему (был мороз градусов шесть-восемь) и, стараясь не привлекать к себе внимания, спустились на шкафут соседнего (пашиного) корабля, стоявшего, среди других, крайним корпусом около плавбазы. Здесь под брезентовым чехлом на кильблоках стояла маленькая двухвесельная шлюпка-ял (в просторечьи тузик). Наш выбор пал на нее, т.к., в отличие от имевшихся на кораблях четырехвесельных шлюпок, её можно было спустить на воду с помощью подъемного крана, не привлекая к этому никого из команды, что соответствовало требованиям конспирации. Оговорюсь сразу, что никакого промыслового значения данному мероприятию мы не придавали и даже какого-нибудь пакета для предполагаемого улова с собой не взяли.
Вдвоем с Пашей мы вывалили за борт и спустили на воду тузик, затем по шторм-трапу спустились в него сами. Я уселся за весла, Паша – за румпель, и мы отвалили от борта.
Невдалеке от места стоянки кораблей бригады синел мыс, за которым можно было укрыться от посторонних глаз, чтобы заняться запрещенной охотой с помощью взрывчатки. Туда мы и направились, оставшись незамеченными дежурной службой на «Томске». Примерно через полчаса мы достигли намеченного места. Я бросил весла, мы огляделись. Заснеженные берега бухты были пустынны, ничто не нарушало безмолвия холодного утра.
Я взглянул на Павла. В ответ он начал расстегивать свой меховой реглан, где у него за пазухой находилась граната. Видимо, Паша изрядно замерз; пальцы слушались его плохо, он долго возился с пуговицами и застежками. Наконец в его руках мелькнула зеленая граната, из которой он тут же выдернул чеку, зажав её пальцем…
С этого момента мои воспоминания резко изменяют скорость и раскручиваются, как лента замедленного кино или, говоря словами киногероев во время допроса: «А вот с этого места, пожалуйста, подробнее!» Так вот, Паша выронил гранату из рук! До взрыва оставалось шесть секунд. Граната закатилась под рыбину (решетку на дне шлюпки) и быстро достать её оттуда было невозможно. Взглянув друг другу в глаза и не сказав ни слова, мы одновременно перемахнули через борта шлюпки и попытались нырнуть как можно глубже. Однако, сухая одежда мешала нам погрузиться; наши головы в шапках и туловища в меховых регланах оказались под водой, тогда как ноги беспомощно болтались в воздухе.
Через шесть секунд прогремел взрыв, сильно ударивший по ушам, но, к счастью, не причинивший нам повреждений. После этого мы оба вынырнули, точнее сказать - высунули головы из-под воды. К огромному нашему удивлению, на поверхности мы обнаружили наш тузик, который плавал, как ни в чем ни бывало. В намокшей одежде мы с трудом забрались в него обратно и тут увидели в днище аккуратную, почти круглую пробоину, через которую шлюпка быстро наполнялась водой. То, что её не разнесло взрывом в щепки, было похоже на чудо и давало нам шанс на спасение. Однако, ввиду отсутствия на борту каких-либо спасательных средств, в том числе черпака для удаления воды, а также учитывая холод, промокшую одежду и расстояние до спасительного берега, исход предстоящей борьбы за живучесть оказался под вопросом.
Нельзя было терять ни секунды. Усевшись в шлюпку, мы оказались по пояс в воде, которая продолжала быстро прибывать. Я налег на весла, Паша шапкой принялся вычерпывать воду, причем делать это ему приходилось как можно быстрее, чтобы предотвратить полное затопление шлюпки. Промокшие до нитки, сидя по пояс в ледяной воде и постепенно превращаясь в сосульки, мы не имели возможности уменьшить ни темп гребли, ни интенсивность откачки воды, потому что должны были дойти до кораблей раньше, чем силы нас окончательно оставят. Ценою этих усилий стали наши юные и, как нам казалось, - драгоценные жизни.
Не буду описывать своих чувств и мыслей в это время. Я их не помню. Скорее всего, кроме отчаянного упрямства, с которым один из нас греб, а другой работал шапкой, в наших головах ничего не было. В конце концов, мы добрались до расположения нашей бригады. Без лишнего шума подняли и установили на штатное место поврежденный тузик и, переполненные свежими впечатлениями, тихо разошлись по своим кораблям – сушиться, отогреваться и отдыхать.
Как, наверное, заметил внимательный читатель, судьба нам с Павлом неимоверно благоволила, не только сохранив нам жизни, но и оградив от многих неприятностей. Несмотря на то, что мы грубо нарушили все уставные требования и дисциплину, случай этот не получил никакой огласки, а вышестоящие начальники, сами не догадываясь об этом, избежали суровых наказаний, под которые мы их подвели бы, случись у рассказанной истории иной исход.
Утром следующего дня наши корабли ушли из Новика, выполняя каждый свою задачу, и встретились мы с Павлом Вакушевым только через полгода. К тому времени калейдоскоп всевозможных событий, которыми изобилует флотская служба, заслонил собою неудавшуюся рыбалку, и мы о ней ни разу не вспомнили.
Что касается судьбы несчастного тузика, то, скорее всего, при ближайшей инвентаризации шкиперского имущества вышеупомянутый «ял двухвесельный» был списан и заменен на новый.
Январь 2015 г.