Рассказ с конкурса «Мы - сталкеры!»
Вышел сталкер из тумана - Триумвират Графоманский
(Евгений Королев, г. Пенза)
(Сергей Алексеев, г. Губаха)
(Варвара Давлятшина, г. Первоуральск)
Жуткий холод, пронизывающий все тело, вырвал Андрея Лунева из объятий сна. Он вздрогнул и открыл глаза, но не увидел ничего, кроме мутной серой пелены. Крепко зажмурился и вновь открыл глаза – результат тот же. Холод вновь дал о себе знать, вцепившись в тело ледяными когтями. Зябко поежившись, Андрей поднялся с земли и повертел головой, прогоняя остатки сна. Только теперь он заметил, что сыростью пропитано все вокруг, включая и его одежду. Окружающее пространство тонуло в вязком, без единого просвета, густом тумане.
Андрей придирчиво осмотрел себя и нахмурился: ни оружия, ни снаряжения, одет в тот же легкий спортивный костюм, в котором после тренировки заглянул к полковнику Бибику. А поскольку для полковника такие понятия, как «заскочить на огонек» и «посидеть с огоньком» являются родственными, то вечер логично продолжился обильным употреблением «огненной воды». И если брать в расчет, что перепить Бибика пока не удалось никому, а Лунев отступать не привык, то оба они заправились под завязку.
Прислушавшись к ощущениям, Андрей с удивлением отметил, что признаков похмелья не наблюдает. И это более чем странно, учитывая количество выпитого спиртного. Он что, до сих пор спит или того хуже – галлюцинирует после алкогольной экзекуции? Не придумав ничего лучше, просто побрел наугад.
Шел долго, совершенно потеряв счет времени. Тишина вокруг стояла мертвая, поэтому раздавшийся вдалеке непонятный, но смутно знакомый звук заставил его вздрогнуть и остановиться. Андрей прислушался и отчетливо различил бренчание гитары. Осознание того, что где-то поблизости есть люди, несколько приободрило уставшего путника, но и заставило удвоить бдительность. Он медленно двинулся на звук, и вскоре серый саван тумана прорезал робкий огонек.
Пройдя еще пару десятков шагов, Лунев оказался на краю поляны. Впрочем, поляной это место можно было назвать лишь условно, поскольку оно мало чем отличалось от окружающего пейзажа. Разве что туман здесь выглядел более прозрачным, отчасти благодаря полыхающему костру, возле которого сидели трое. В отблесках пламени можно было рассмотреть лица незнакомых людей.
В другой ситуации Лунев непременно постарался бы избежать встречи со странной троицей, но сейчас выбора не было. К тому же, весело потрескивающий костерок, словно магнитом тянул продрогшего до костей скитальца. Отбросив последние сомнения, Андрей уже собирался шагнуть к огню, когда услыхал фразу, поставившую его в тупик:
– Кажется, к нам на огонек еще кто-то заглянул, – человек, сидящий к нему вполоборота, потер висок и повернул голову. – Старый, если не ошибаюсь?
Лунев медленно приблизился к странной компании, пристально вгляделся в говорившего и кивнул. Тот приглашающим жестом показал на свободное место у костра.
– Располагайся. Тут можно без дипломатического этикета. Не знаю, может быть, ты когда-то и встречался со мной или с пацанами, но на всякий случай – это Цыган, Максим Край, ну, а я – Штык.
– Да вроде не встречались раньше, – Андрей присел у костра и осмотрелся. – Я бы запомнил.
– А я бы не был так уверен, – задумчиво произнес Край.
– Почему? – Лунев приподнял бровь.
– Жизнь слишком переменчива, чтобы на сто процентов быть в чем-то уверенным. Еще вчера я считал себя вполне нормальным человеком, а сейчас думаю, что крыша у меня съезжает напрочь. Каждую ночь снятся какие-то непонятки, – Максим оглядел всех подозрительным взглядом и добавил. – Еще, до кучи, люди какие-то мутные.
– Ну, во сне и не то привидится, – загадочно улыбнулся Штык. – И почему ты решил, что мы тебе снимся?
– А как еще назвать эту хрень, как не сном? – Край почесал шрам на щеке.
– Засыпал я вообще в камере, а сейчас вот костерок, гитарка и три незнакомых чела. Скажите мне, мужики, может кто из вас спец в толковании снов? Объясните, какого хека мне этот бред снится?
– Да какой с меня спец! – усмехнулся Штык. – Единственное, что знаю – дерьмо к деньгам снится. Я больше как-то по военной части. Капитан… вечный…
Цыган, перебирая струны гитары, выдавал пронзительно-чарующую мелодию, от которой, если верить классикам, душа способна была развернуться, а потом завернуться обратно. Не отрываясь от занятия, он произнес:
– Видеть во сне незнакомых людей – к хорошим переменам.
– Зашибись! А то меня от неприятностей тошнит уже, – Максим поднял глаза на гитариста. – А другой сон растолкуешь?
Цыган флегматично кивнул:
– Валяй.
***
Как говорил Максим, жизнь, в самом деле, штука переменчивая. Сегодня она тебя лелеет, а завтра уже нет. И не просто подзатыльник отвесит, а окунет мордой в дерьмо, чтобы не расслаблялся. Ибо нефиг думать, что белые полосы только для тебя, потому как все в мире имеет равновесие. Сегодня тебе хорошо, но в этот момент кого-то неприятности сильно мордуют, а завтра – наоборот. Всё справедливо.
Макс со временем усвоил это до такой степени, что жил в постоянном ожидании серьезных передряг. Поэтому представившуюся возможность на время вырваться из общества злобных мутантов, норовящих что-нибудь откусить и не менее паскудных людей, стремящихся проверить крепость его затылка, он воспринял как заслуженную награду за стойко перенесенные невзгоды. Небольшой отпуск на островах Карибского бассейна должен благотворно повлиять на организм, ежедневно отравляемый некоторой дозой радиации и некачественного алкоголя. Тут еще небезызвестный капитан Новак попросил немного помочь. Ну а как откажешь хорошему человеку, если и дело-то, по сути, не особо хлопотное: отвезти в Киев кейс и передать заинтересованным людям. Не просто так, конечно, а за весьма солидную «благодарность».
Столица встретила Макса ярко пестрящими вывесками торговых центров, автомобильным смогом и нескончаемо бурными людскими потоками. Сначала в планах было избавиться от «передачки», а уже потом обеспечить себя джентльменско-дорожным набором, необходимым для путешествия. В сером костюме, с кейсом в руке, Максим гармонично вписывался в общую массу людей, спешащих по делам, и которым совершенно нет до тебя дела. Отвыкший от цивилизации, он отказался от предложенного на вокзале такси, и решил пройтись пешком, чтобы немного окунуться в суету большого города.
Нехорошее предчувствие появилось, когда над городом завыли сирены. Удивительно быстро на проспектах появилась военная техника, занимавшая ключевые точки и блокировавшая движение городского транспорта. Перекрестки перекрывались бронетранспортерами, с которых люди в камуфляже вещали через мегафоны о необходимости соблюдения спокойствия и недопущения паники. Население, не убежденное в искренности слов ораторов и не обращая на них внимания, продолжало куда-то двигаться, но уже в несколько хаотичном порядке.
Достав мобильник, Максим решил предупредить новых хозяев кейса о непредвиденной задержке, но сеть оказалась перегружена. Множество людей вокруг также пыталось безуспешно дозвониться, отчего паника стала подниматься еще больше. Где-то раздались автоматные очереди, потонувшие в безумном гвалте автомобильных сигналов, людских криков и непрекращающегося воя сирен гражданской обороны. Активно работая локтями, Макс двинулся к ближайшей станции метро. Если происходящее лишь масштабная учебная тревога, то была вероятность, что подземный транспорт в этом не задействован.
На ближайшем перекрестке быстро мчащийся джип, истерично взвизгнув покрышками, ткнулся в борт БМП, вывернувшей с проспекта. Выскочившие из задних дверей вооруженные солдаты бросились на помощь милиции, сдерживавшей напирающую толпу у станции Святошин. Подмога оказалась напрасной: обезумевшие и испуганные люди смели жалкую линию обороны и хлынули под землю. Серьезность ситуации Макс понял, когда выстрелы раздались у дверей павильона. Прибывшие военные стреляли в таких же солдат, перекрывавших выход к эскалатору.
На платформе внимание Макса привлек вояка, куда-то тащивший молоденькую девчонку, и плотоядное выражение лица мужчины, не вызывало сомнений в его истинных намерениях. Коротко ругнувшись, Край двинулся через толпу в их сторону. Когда-то отбыв срок за благородное отношение к женщинам, он и сейчас не собирался мириться с несправедливостью. Только тогда было обычное, мирное время, сейчас же творилось черт знает что, но это не оправдательная причина для потери человеческого облика.
Помочь не успел – справились и без него. На обезумевшего военнослужащего сначала бросился какой-то мальчишка, тут же отлетевший в сторону от удара солдатским ботинком. Потом из толпы выскочила красивая, но разъяренная
словно фурия, молодая женщина и пустила солдату в глаза струю газа из баллончика. Тот отпустил девчонку и схватился за автомат. Раздалась длинная очередь, несколько человек упало, но оказавшийся в толпе майор прекратил беспредел, пристрелив солдата.
К звякнувшему о мраморную плитку автомату тотчас потянулась чья-то рука, впрочем, Максим быстро пресек попытку завладеть оружием простым и действенным способом – наступив незнакомцу на пальцы. Человек зашипел от боли и злобно зыркнул на обидчика, но натолкнувшись на холодный жесткий взгляд, мигом позабыл о желании вооружиться под шумок. Максим подобрал автомат и спрятал под полой пиджака. Не хватало еще одного сумасшедшего, в такой обстановке решившего доказывать что-то с позиции силы. За себя Максим был уверен – стрелять в безоружных людей не станет. Протолкавшись к краю платформы, он повесил автомат через плечо, и, задвинув за спину, скрыл его под одеждой подальше от людских глаз.
Станцию затрясло, и свет, несколько раз мигнув, погас. В кромешной тьме кто-то сказал: «Война... ядерная!» – И над платформой поплыл надрывный, полный отчаянья женский вой.
Через несколько минут заработало аварийное освещение. Осматривая волнующееся людское море, Максим почувствовал себя невероятно уставшим. Привыкший к ежедневным сюрпризам капризной Удачи, он не ожидал от нее нынешнего подвоха – вроде и жизнь сохранила, но в тоже время, опустила до уровня кротов. Кто, кроме них выживет под землей? Ну, разве только черви. Тогда остается ждать и смотреть, как выжившие люди себя поведут – кусаясь и царапаясь, как кроты, или же извиваясь, как черви.
Из толпы вынырнули два молодых парня в кожаных куртках и молча остановились перед Максом. Он с интересом спросил:
– Чего хотели, любезные? Я сегодня не подаю.
Только вместо ответа получил сильный удар в солнечное сплетение. Дыхание сбилось, в глазах потемнело, скорее даже не от боли, а от негодования за безобразное воспитание молодого поколения. Кто же вместо «здрасте» кулаками машет? Тем более, когда мир скатился в бездну. Гопники и отморозки? Значит, при случае, нужно будет поговорить на их языке об отношении к старшим.
Не обращая внимания на стоящих рядом людей, несколько опешивших от происходящего, но, тем не менее, разразившихся возмущенными криками, эти двое скинули Максима с платформы и спрыгнули следом. Подхватив под руки, они потащили его по тоннелю в сторону Житомирской, периодически оглядываясь – не нашлось ли на станции желающих их преследовать. Но народ был слишком поражен произошедшим на поверхности, чтобы начинать бросаться в крайности, защищая соплеменников. Души пока сильно болели за родных, которых сейчас не было, и уже никогда не будет рядом.
С трудом восстановив дыхание, Макс расслабил тело, еще большим кулем повиснув в руках нападавших. Слишком долго наблюдать, как один спотыкается о кейс, который Край так и не выпустил из рук, не стал – только парни замедлили шаг, он выбросил ногу вперед, поставив подножку одному из них. Запнувшись, тот полетел на рельсы и потянул за собой остальных, разразившись отборной матерщиной, тут же перешедшей в протяжный стон. Это Максим не стал тянуть с карательными мерами и впечатал лбом ему в нос. Выдернув свою руку из ослабшего захвата, врезал кулаком второму, с удовольствием прислушиваясь к хрусту носового хряща и последовавшему за этим громкому воплю. Пока нападавшие корчились от боли, он поднялся.
– Ну что, парни, поговорим?
Пару раз пнув для острастки обоих по ребрам, быстро обыскал их. Результат удивил: помимо простого перочинного ножа, пистолеты с глушителями исключали вероятность банального гоп-стопа.
– Чего же вам Максимка сделал-то, что вы на него с таким арсеналом поперли, а?
В тусклом свете аварийного освещения залитые кровью лица казались просто черными пятнами. Подтащив по очереди поскуливавших горе-громил к стене тоннеля, Макс уселся перед ними на кейс верхом, передвинул автомат со спины на живот, и, поигрывая их оружием, предупредил:
– Только давайте не будем играть в партизан и гестапо. Как вы уже наверное поняли, я могу сделать очень больно. Итак, начнем допрос. Вопрос первый – кто такие?
Один из парней, размазывая по лицу обильно струящуюся кровь, с готовностью поведал:
– Я Андрюха, а он Василь.
Максим кивнул:
– Уже хорошо. А вот скажи мне, Андрюха, какого хека вы меня сюда притащили?
Тот потупил взор и несколько застенчиво ответил:
– Кейс твой нужен.
– Да ну! – искренне удивился Максим. – Эт зачем тебе мой чемодан понадобился? Иль ехать куда собрался?
– Нет, не ехать, – не заметив сарказма в голосе, ответил Андрюха. – Задание у нас такое – кейс забрать.
– О как! Ну-ка, давай про задание поподробней.
Тут подал голос Василь. Повернув голову к Андрюхе, прошипел:
– Молчи, козлина! Хочешь, чтобы нас потом на куски порезали?
Максим хотел было поинтересоваться о персоне, привыкшей решать проблемы столь кровожадным способом, но последовавшие слова Андрюхи принесли некоторое удовлетворение, посему он решил оставить вопрос на потом:
– Сам козлина! Нас быстрее сейчас в распыл пустят, чем ты к Смайлу приедешь.
– Парни, вы реально дебилы, или только под них косите? – усмехнулся Макс. – Ну так я вас просвещу – ни хрена уже не будет! Ни пива, ни крутых тачек, ни стрелок, ни разборок. Нет наверху ничего, кроме руин. И ваш Смайл, скорее всего, уже просто горстка пепла. Все. Мир исчез. А мы тут с вами по случайности оказались.
Рассмотреть, какой эффект произвели слова, мешали полумрак да кровь на лицах, поэтому он посчитал лишним добивать ребят, упоминая о родных и близких, которых те никогда больше не увидят. Этой публике дружки порой роднее мамы с папой.
– Давай, Андрюшка, вещай дальше про задание. Я весь в нетерпении.
– Нам приказали встретить тебя на вокзале и следить, чтоб никуда больше кейс не отнес. Если что-то пойдет не так, отобрать его.
– Вы меня от самого вокзала вели? – удивился Макс. – Ептыть! А сразу подойти и сказать, мол, поехали Максимка, мы тебя проводим, чтоб не заблудился, нельзя было? Столько времени даром потеряли... Хотя, додумайся вы до этого, мы бы тут сейчас не сидели. А это зачем?
Он подкинул на ладони один из пистолетов.
– Нам сказали, что ты крутой чувак и просто так кейс не отдашь.
– Не отдам, – согласился Максим. – Потому что за его доставку деньги положены. А я вам что, лох голимый, за «спасибо» курьерничать? Так, с этим более-менее понятно. В кейсе что?
– Я не знаю, – замотал головой Андрюха. – Нам не сказали. Мы же просто бойцы.
– Шестерки вы, а не бойцы! – возмутился Макс. – Бойцы в окопах сидят да за Родину умирают! И они, в отличие от вас, в «крутой, но немножко тупой» не играют. Короче, сейчас вы поднимаете с холодной земли свои драгоценные задницы и несете их отсюда куда подальше. Вам повезло – на моем персональном кладбище сегодня нет свободных мест. Вкурили?
Парни синхронно кивнули.
– Ну, тогда... Встать! Бегом марш! – глядя, как они улепетывают по тоннелю в сторону Святошина, Макс сплюнул. – Бойцы, мля!
Рассовав пистолеты по внутренним карманам пиджака, он раскрыл перочинный нож и поднялся с кейса.
– Ну что, поглядим, из-за чего весь сыр-бор...
Несколько уверенных движений – и Макс сломал кодовые замки, после чего открыл крышку. В центре кейса было небольшое углубление, где уютно расположился средних размеров артефакт. Его тусклый багряный свет был похож на лампы аварийного освещения, с трудом рассеивающие полумрак тоннеля. Когда-то он видел подобную штуковину. Только тогда из-за нее пришлось кучу людей положить, сейчас же она сама попала в руки.
По тоннелю прошелестел тихий прохладный ветерок, постепенно набиравший мощь, и волосы на затылке внезапно зашевелились от ужаса. Сильный порыв, обрушившийся на Максима, окатил ледяной волной страха, и от многоголосого людского вопля, раздавшегося в голове, сердце сжало, словно тисками. Он с трудом оторвал взгляд от артефакта и посмотрел в сгущающуюся темноту тоннеля. Мрак, приближающийся со стороны Житомирской, густел, заволакивая тот единственный свет фонарей, что еще не переставали светить вокруг. Мгновение – и все вокруг будет поглощено беспросветной мглой, высасывающей жизненные соки. Максим импульсивно схватив артефакт, поднял его высоко над головой и, чувствуя, как в ладони разрастается нестерпимый жар, зажмурился от вспыхнувшего белого света...
***
– Снящаяся темнота к неприятностям, ну а свет – к большому успеху. Я так скажу, Максим, – Рамир прекратил терзать гитару и отложил ее в сторону. – Судя по этому сну, ты всегда будешь выходить победителем из любой схватки.
– Ну и отлично, – кивнул Край. – А то подыхать как-то неохота пока.
Он зябко поежился и протянул руки к огню.
– Холодина-то какая натуральная! Я так, пожалуй, даже наяву не мерз.
– Со мной и не такое случалось – проворчал Андрей.
– В холодильнике, что ль, по пьяни засыпал? – не удержался от колкости Макс.
– Типа того, – усмехнулся Лунев. – Долгая история, в общем...
– Так мы, вроде, никуда не спешим, – Штык сунул руку за пазуху, достал фляжку и протянул ее Старому. – На вот, горло промочи.
Андрей отвернул крышку и принюхался: «Хм, коньячок! Судя по запаху, весьма неплохой. А, какого черта!» Алкоголь приятным теплом разлился по телу. Старый выдохнул в рукав и благодарно кивнул, протягивая фляжку хозяину.
– Было это пару лет назад, – неспешно начал он рассказ. – Я тогда, скажем так, в бессрочный отпуск ушел. И вот встречаю как-то своего армейского приятеля. Посидели, выпили за встречу да разговорились. Ну, Пашка и похвалился, мол, в кино скоро сниматься буду. Оказалось, один голливудский режиссер решил фильм про какую-нибудь из наших Зон снять. Вот и решил, для достоверности, нанять консультанта из числа бывших сталкеров. Желающих, само собой, не нашлось. Оно и понятно – не любит наша братия себя раскрывать. А вот я согласился – все равно от скуки которую неделю маялся. Бабки хорошие предложили, к тому же убивать никого не надо было... ну, разве что понарошку. Официально я числился каскадером, даже трюки выполнял время от времени. И было все хорошо, пока не приключилась с нами одна история...
***
– Экшн! – рявкнул режиссер.
– Сцена пятая, дубль восьмой, – уставшим голосом произнесла худенькая блондинка, щелкнув хлопушкой.
Андрей с любопытством взглянул на съемочную площадку, где киношный спецназ в очередной раз пытался штурмом взять логово бандитов, всякий раз останавливаясь, после вопля «Стоп!» Лунев прекрасно понимал режиссера – в реальном бою этих бравых вояк давно бы ухлопали первые попавшиеся гопники. Андрей всего за пару дней сделал бы из этого голливудского стада вполне сносный боевой отряд, в угоду даже самому искушенному зрителю. Но без крайней нужды он свои умения и навыки предпочитал не афишировать, пусть даже за очень приличное вознаграждение. И так уже успел засветиться.
Случилось это неделю назад, когда его пригласили для постановочного спарринга с исполнителем главной роли, и Старый, не рассчитав сил, отправил восходящую звезду в глубокий нокаут. Шуму он тогда наделал немало и уже решил было смыться от греха подальше, но конфликт на удивление быстро разрешился. Пришедший в себя молодой актер, звали которого Алекс, вместо того, чтобы вопить и грозить обидчику судами, неожиданно встал на его сторону. Парень заявил, что претензий к Луневу не имеет, мол, человек просто свою работу выполнял, но слегка перестарался, да и сам виноват – зазевался. Более того, актер предложил Андрею стать его личным дублером, для чего режиссеру, скрепя сердце, пришлось пересмотреть контракты обоих.
Так у Старого прибавилось забот, что, впрочем, его совсем не тяготило – работать с Алексом оказалось одно удовольствие. Несмотря на известность, парнем он был простым и звездной болезнью не страдал. К тому же, как оказалось, актер имел русские корни и потому общался со всеми свободно, без переводчика. Андрея после того инцидента он стал еще больше уважать и даже попросил у него пару уроков по рукопашному бою.
Но сегодня у Лунева работы было немного, поскольку Алекс в этой сцене не участвовал. Последние два дня съемки проходили в специально арендованном для этой цели старом заводском цехе, который заграничные гости уже успели возненавидеть. Там, где местные рабочие ухитрялись шнырять туда-обратно даже изрядно «залив глаза», актеры и ходили-то с трудом, постоянно во что-то врезаясь или спотыкаясь. Как раз сейчас один из «спецов» запнулся о железную трубу и с воплем: «Fuckin Shit!» загремел на бетонный пол. Немедленно послышалось набившее оскомину: «Стоп!», после чего режиссер разразился потоком отборнейшей брани. Лунев английский знал неплохо, посему переводчик ему не требовался.
– Да что за дерьмо! Вы что только вчера ходить научились?! Сколько еще дублей делать, мать вашу! Да поднимите его уже кто-нибудь! Jesus, у него все лицо в крови! Как же тебя так угораздило, Крис... Отведите этого бедолагу к врачу и позовите Алекса. Перерыв десять минут. Соберитесь, парни, давайте уже снимем эту чертову сцену! Где мой долбаный кофе?!
Кофе был для Билла персональным допингом – пил он его много и часто. Через пять минут дымящаяся кружка стояла у режиссера на столике. Выбывшего бойца пришлось заменить Алексу – все равно «спецы» прятали лица под балаклавами. Ну а Старый приготовился в случае необходимости подменить напарника. Съемки возобновились.
То, что произошло дальше, для очевидцев осталось кошмаром на всю жизнь, но вот с чего все началось – на сей счет мнения разошлись. А виной всему стал, как бы абсурдно не прозвучало, тот самый пресловутый кофе.
Стоит упомянуть, что Билл всегда таскал с собой некий артефакт-безделушку из Челябинской Зоны. Местные сталкеры считали его пустышкой, сувениром для туристов. С виду – обычный мутно-синий камешек, размером с грецкий орех. За оттенок он и получил название «синяк». Для режиссера этот арт был чем-то вроде талисмана, вот и вертел его постоянно в руках.
Как злополучный артефакт угодил в чашку с горячим напитком неизвестно. Вероятно, погруженный в созерцание происходящего на площадке, Билл по рассеянности кинул его в кофе, вместо кубика рафинада. Стоявший ближе всех к режиссеру Старый услышал лишь удивленное восклицание: «What is!..», после чего резко повеяло холодом. Андрей вздрогнул и повернул голову в ту сторону.
То место, где мгновение назад мирно кофеманил Билл, заволокло морозной дымкой, которая густела на глазах, приобретая форму полупрозрачной сферы, метра полтора в диаметре. Сам режиссер так и остался на месте: ледяной кокон поглотил его, вместе со столиком и небольшим плетеным креслом. Даже Лунева, который находился метрах в шести от неведомой аномалии, мороз буквально пробирал до костей, что уж говорить про застывшего, словно бабочка в янтаре человека.
Остальные участники съемочного процесса далеко не сразу заметили, какая участь постигла их рулевого, зато все без исключения ощутили, что в помещении резко понизилась температура. Словом, через несколько минут на площадке царил настоящий хаос. Вокруг сновали испуганные и растерянные люди, не понимающие, что произошло. Многие спешили поскорее покинуть цех, но нашлись и те, у кого любопытство взяло верх над страхом. Один из смельчаков эксперимента ради швырнул гайку в сторону жутковатой скульптурной композиции. Предостерегающий вопль Лунева: «Стой!» опоздал на секунду.
До сей поры неподвижная аномалия оживилась, ощетинившись ледяными иглами, в палец длиной. Что произойдет далее, Андрей понял скорее интуитивно.
– В укрытие! Живо! – заорал бывший наемник, срывая голос.
Он успел спрятаться в последний момент, сиганув за токарный станок. Раздался звук, похожий на тяжелый вздох, и по металлическому корпусу станка хрустальной дробью застучали осколки льда. Бомбардировка длилась несколько секунд, после чего все ненадолго стихло.
Вопли и стоны раненых первыми прорезали тишину. Лунев осторожно выглянул из укрытия и ошарашено покачал головой, словно не веря в происходящее. Даже его, немало повидавшего на своем веку кошмаров, проняло это зрелище. В метре от него, хрипло подвывая, полз человек, оставляя за собой красную дорожку. Совершенно обезумев от боли, бедолага двигался, не разбирая пути, лишь бы оказаться подальше от сеющей холод и смерть аномалии. Еще двоим, повезло куда меньше: приняв на себя ярость ледяного шквала, они замерли на полу в лужах крови. Остальные отделались мелкими порезами, а то и вовсе испугом. Одной девушке рассекло висок, и ей уже оказывали первую помощь.
Опасливо поглядывая на смертоносную сферу, Андрей медленно выбрался на открытое пространство и, подхватив раненого за подмышки, поволок его к выходу, откуда уже спешили на помощь Пашка с одним из каскадеров. Не успели они добраться до двери, как из дальнего конца цеха, где и расположилась аномалия, послышался детский плач. Оставив раненого на попечение товарищей, Лунев крадущимся шагом двинулся на звук.
В этом углу цеха была свалка металлолома. Груды металлического мусора, метра три высотой образовали самый настоящий лабиринт, вход в который и перегораживала злополучная аномалия. В десятке шагов от нее, из-за приоткрытой дверцы помятого железного шкафа, выглядывало заплаканное детское личико. Андрей сразу узнал Лизу, пятилетнюю дочку их штатного гримера. Ребенка Наташе дома было оставить не с кем, вот и резвилось ее любознательное чадо целыми днями на съемочной площадке.
Похоже, шустрая девчушка решила поиграть в прятки, для чего и забралась в ящик, защитивший ее от ледяного удара. Жгучий холод выгнал ребенка наружу, и… Андрей скрипнул зубами. Оставалось надеяться, что морозное марево закроет от взгляда девочки кровавый кошмар. Нужно срочно что-то делать, пока несчастный ребенок не замерз.
– Лиза! Лизонька! Где ты?! – в помещение ворвалась бледная как полотно и растрепанная Наташа.
Лунев успел в последний момент схватить обезумевшую от страха мать, не позволив ей слепо ринуться навстречу смерти.
– Успокойся, слышишь! – Старый ухватил извивающуюся в попытке вырваться женщину за плечи и хорошенько встряхнул. – Посмотри на меня! Я вытащу твою дочку оттуда, обещаю! Но ты должна мне помочь: скажи ей, чтоб оставалась на месте и спряталась где-нибудь. Тебя она послушает. Поняла?
Наташа кивнула, судорожно всхлипнув.
– Лизонька, дочка, ты меня слышишь? – голос девушки дрожал. – Это мама! Я тут, с тобой!
– Мамочка, мне холодно! – раздался в ответ плачущий детский голосок. – Забери меня!
– Я знаю, девочка моя. Потерпи немножко – сейчас дядя Андрей за тобой придет. Только никуда не уходи, оставайся там.
Лунев тем временем осмотрел баррикаду и пришел к неутешительному выводу – штурмовать ее, как минимум, небезопасно. Одно неверное движение – и сорвавшаяся из-под ноги железка вызовет новый смертоносный залп. Да и с девочкой по завалам выбираться будет проблематично. «Все-таки чертовски прав был классик: отчего ж мы не летаем, как птицы?» – Андрей машинально поднял голову вверх и вдруг наткнулся взглядом на желтую стрелу крана-балки.
Прикинув длину рельсов, Старый удовлетворенно кивнул: «То, что нужно!» У противоположной стены стояла большая конусообразная бадья для раствора, где легко уместились бы и два взрослых человека. Через стальные петли был продет трос, за который внушительную тару цепляли краном. Андрей размышлял лишь мгновение, после чего повернул голову в сторону выхода и крикнул:
– Разыщите кого-нибудь, кто этой хреновиной управлять сможет! Бегом!
Крановщика из соседнего цеха привели минут через пять. Старый кратко обрисовал тому ситуацию.
– Сделаем, – кивнул мужчина и нажал на пульте кнопку питания.
Двигатель загудел, и стрела крана медленно поползла в их сторону. Вдвоем они навесили бадью, после чего Лунев запрыгнул в нее. Проверив защелку на крюке, Андрей присел на дне бункера и поднял большой палец вверх. Тельфер негромко заскрипел, наматывая трос, железная емкость вздрогнула и поплыла к потолку. Подняв груз на максимальную высоту, около десяти метров, крановщик осторожно направил его в сторону баррикады.
Холод вцепился в тело стальными клещами и Старый понял, что цель близко. Андрей инстинктивно съежился, хоть в этом стальном бункере он был в безопасности, если, конечно, трос не оборвется.
Наконец, дно чиркнуло по полу, и бадья замерла. Лунев осторожно выглянул из убежища и осмотрелся. Аномалия признаков беспокойства не проявляла. Старый выпрыгнул наружу и, пригибаясь, засеменил к шкафу. Распахнув дверцу, он замер, отказываясь верить собственным глазам. Сердце сдавило тисками при виде маленького, съежившегося на полу комочка. Девочка не шевелилась. Андрей протянул руку вперед и осторожно коснулся хрупкого плечика. Покрытые инеем ресницы вздрогнули, и Лиза открыла глаза. Старый облегченно вздохнул, а маленькие ручонки вдруг обхватили его за шею, заплаканное личико прижалось к небритой щеке. Комок подступил к горлу бывшего сталкера.
– Ну, все, все, – Андрей осторожно освободился от объятий. – Никуда я не денусь. Сейчас к маме твоей поедем. Ты на карусельке каталась когда-нибудь? Вот и хорошо. Сейчас еще разок прокатимся. Только давай-ка тебя оденем потеплей.
Лунев укутал девочку в свою куртку, затем снял рубаху, разорвал ее на части и смастерил для озябшего ребенка что-то вроде портянок. Затем бережно усадил подопечную в кабинку «карусели», залез туда сам и подал крановщику сигнал отчаливать.
Обратно добрались без приключений. Внизу их встречал Алекс с теплыми одеялами и термосом горячего чая. Оставив спасенного ребенка на попечение матери, Андрей направился к напарнику. От предложенного одеяла отказался, а вот чаю налил и с удовольствием пригубил обжигающий напиток.
– Знаешь, Андрей, – задумчиво произнес Алекс, глядя на застывшего в ледяном плену режиссера. – Я ведь во всякую мистическую чушь раньше не верил… до этого дня.
– Реальность порой куда интересней, чем кино, – мрачно усмехнулся Лунев.
– С этим, конечно, не поспоришь, но я сейчас о другом, – актер покачал головой. – Видишь ли, Билл мне однажды рассказал, как одна гадалка предсказала, что убьет его кофе. Чертовщина какая-то, одним словом…
***
– А что дальше было? – поинтересовался Цыган.
– Да ничего, – пожал плечами Старый. – Я тем же вечером слинял под шумок, остальные подробности уже от Пашки узнал. На следующий день явились серьезные дяди в черных костюмах, забрали весь отснятый материал, а очевидцам посоветовали язык за зубами держать. Аномалия, кстати, через пару дней исчезла, будто и не было. Вот и весь сказ.
– Так что же это за аномалия все-таки была? – не унимался Рамир. – Никогда о таких не слыхал. Неужели все из-за какого-то артефакта?
– Представь себе – да, – кивнул Лунев. – Говорят, такая же хренотень, только в десятки раз крупней, в центре Челябинской Зоны обосновалась, на месте падения самого большого метеорита. А жахнул он аккурат в озеро Чебаркуль, метрах в десяти от берега, на мелководье. Температура там такая была, что на месте падения вода закипела. Так вот я к чему это говорю... Яйцеголовые выяснили, что артефакт, который местные сталкеры теперь «снежной королевой» называют, свои свойства раскрывает под воздействием двух факторов: влажности и высокой температуры. Стало быть, такая же «королева» была и внутри Челябинского метеорита. Хотя есть версия, что это и не артефакт вовсе, а неведомый науке минерал, который на нашу грешную Землю с метеоритным дождем попал. Короче, после того случая на съемках, оборонщики настоящую охоту за «королевами» начали, якобы, из соображений национальной безопасности. Вообще их понять можно – арт этот никак не распознаешь: металлоискатели не реагируют, даже собаки не чуют. Вот представьте – сядет с таким камешком в самолет какой-нибудь шибко злобный гражданин да как закажет себе чайку погорячее. Страшное дело…
– Жизнь – вообще странная штука. Иной раз не сразу и поймешь, где сон, а где явь, – задумчиво произнес Цыган красивым густым баритоном, машинально трогая мочку правого уха. – Вот послушайте одну историю.
Он проследил взглядом за шипящим угольком, выдержал паузу и начал свой рассказ.
***
«Всё, допрыгался!» – крамольная мысль заползла в затуманенную болью голову и прочно угнездилась в мозгу.
Разорванная пулеметной очередью туша мутировавшего медведя валялась рядом, источая зловонные запахи тухнущих на солнце внутренностей, испражнений и рвоты. Рамир трепыхался в луже нечистот, силясь выползти на менее загаженную землю. Истерзанные руки не слушались, бесполезно меся пальцами с обломками ногтей жирный, напитанный кровью грунт. Живот горел тем особым невыносимым огнем, от которого хотелось выть в голос. Вот только голоса не было – поврежденные связки не способствовали вербальному выражению адской муки.
Мутная пелена заволакивала глаза. Очередным натужным рывком Цыган вытянул тело за пределы вонючего круга и завалился на бок. Дрожащей рукой прикоснулся к липкому крестику на шее, затем на мгновение прижал его к губам. Судорожно задергался от новой волны боли. Уже проваливаясь в спасительную темноту, подумал: «Я так и не успел построить свой дом…»
***
Жарко. Полуденное солнце припекало непокрытую черную макушку. Рамир стянул футболку, подставив под жгучие лучи смуглый торс. Повязал на голову импровизированную бандану и продолжил занятие. Вооруженный плоскодонной бадейкой, он методично обирал картофельную ботву. Высокая, с большими белыми соцветиями, она просто манила колорадского жука и сейчас буквально прогибалась под тяжестью мясистых красно-желтых личинок.
Ссыпав очередную партию насекомых в ведро на краю участка, Цыган потянулся. Размял затекшие плечи и смачно зевнул. Хотелось плюнуть на всё и убраться в прохладный дом. Рухнуть на кровать, да поспать еще часиков пять. Но он обещал Настьке, что расправится с мерзкими вредителями сегодня же.
Вновь зевнул и потопал вглубь, стараясь не мять кустики. Практически дойдя до ряда, который зачищал последним, остановился. Прямо перед ним зашевелилась земля. Верхний пласт сместился, обнажая нечто смутно знакомое и жутко иррациональное. Желто-бурая голова с двумя рогами и темным пятном, желтое же тело в черную полоску. Когда создание полностью выползло и расправило хорошо развитые перепончатые крылья, Рамир понял, кого напоминало ему существо – взрослого жука, с чьими личинками он сражался. Только вот размеры особи резко отличались от обычных. Огромный, величиной с крупную свинью, монстр довольно шустро перебирал лапами.
«Что за хрень! Глюки что ли начались от прегрева?» – Цыган зажмурился и помотал головой, но когда снова открыл глаза, наваждение никуда не исчезло, а наоборот – ринулось в атаку. Рамир резко ушел в сторону. Насекомое грузно плюхнулось туда, где он только что стоял. Руки зачесались от желания расправиться с этой пакостью, вот только верного «Винтаря» под рукой не было. Да что там – даже обычного ножа не нашлось. Рамир пригнулся и мелкими перебежками стал отходить в сторону деревни.
Поле бурлило. То тут, то там землю вспарывали глубокие ямы, из которых выбирались всё новые создания. Отряхивались и поднимались в воздух, выбрав единственно верное направление.
Настька!
Крайние дома деревушки виднелись и отсюда. Их, новый кирпичный, со светлой крышей, стоял первым.
– Минжа!!! – выругался Рамир и припустил к дому, двигаясь, словно по минному полю, огибая впадины, уворачиваясь от массивных туш.
Не успевал.
Заскулили собаки. Приняв первый удар, они заслонили собой растерянных хозяев. Завопили люди, поняв, что их ждет, заметались по улице, обезумев от страха.
Распахнулась дверь. Настька, простоволосая, в домашнем платье, вылетела наружу. Пронеслась по инерции несколько метров и остановилась. Ахнула. Метнулась назад. Упала, подворачивая ногу. Поползла дальше. Заверещала, придавленная полосатой тушей, дернулась и затихла.
Цыган добежал. Выдернул колун из чурбака и с диким ревом обрушил его на тварь, целясь меж хитиновых пластин. Голова, с чавкающим звуком отделилась от тела. Засучились в конвульсии лапы, тяжко поднялись крылья, монстр вздрогнул и замер.
Мощный удар в спину швырнул его на землю. Рамир успел сгруппироваться и вскочить на ноги. Перекатился, увернулся от следующего жука. Вновь удар. Мужчина рухнул, монстр сверху. Воздух мгновенно покинул легкие, затрещали ребра. Цыган задыхался. Серая пелена скрывала обзор...
***
Наёмник пришел в себя. Открыл глаза. Привычное хмурое небо, скрюченные ветки деревьев, неповторимый запах прелых листьев и испарений говорили о том, что всё увиденное, лишь сон. Рамир вздохнул. Тело болело, но боль была скорее тупая, ноющая, чем та нестерпимая, которая терзала его после встречи с мутантом.
– Терпи, Цыган, – чей-то смутно знакомый голос пробивался сквозь шум в ушах.
Раненный повернул голову на звук.
– Ты, конечно, та еще заноза, но вот так просто издохнуть в дерьме я тебе не позволю.
Рамир невольно улыбнулся и опустил веки.
Да, при следующей встрече случайный спаситель не будет мешкать и покрошит его в фарш из своего «Печенега». Только вот когда произойдет эта встреча, да и кто кого, еще неизвестно.
***
– Ну и что, встретился ты потом со своим спасителем? – Край с любопытством посмотрел на рассказчика.
– Было дело, – загадочно улыбнулся Рамир. – Как-нибудь расскажу – не все сразу.
– Наяву поведаешь, – усмехнулся Макс. – Все равно в одной камере сидим. Вот тоже в толк не возьму, как мы с тобой один сон можем видеть?
– Эй, вы о чем вообще? – Лунев недоуменно переводил взгляд с одного на другого. – Какая камера?
– Морозильная, – хохотнул Макс. – Не тупи, Старый – в КПЗ мы отдыхаем, на базе Д-З. Вчера нас повязали.
– Тут такое дело, мужики, – Андрей обвел новых товарищей задумчивым взглядом. – Похоже, мы все один сон видим. Я ведь тоже на Д-3 был, когда отрубился.
– Ништяк! – восхитился Край. – Наяву нам цириков мало, так и во сне один объявился.
– За базаром следи! – огрызнулся Лунев.
– Нашли время разборки устраивать, – Рамир укоризненно посмотрел на обоих. – Надо во всем разобраться. Что за чертовщина приключилась, и как дальше быть?
– Думаю, я на оба вопроса ответить смогу, – подал голос доселе молчавший Штык.
Остальные синхронно повернули головы в его сторону, и на бывшего капитана уставились три подозрительных взгляда.
– Вы только не нервничайте и в панику не ударяйтесь, – Сенников поднял ладони в успокаивающем жесте. – Короче, это я вас… нас тут собрал.
– Ну, хоть сам сознался, а то я уж хотел за тебя озвучить, – Андрей насмешливо взглянул на пару побледневших от страха арестантов. – Да не сыте – не кусается он!
– Догадался. Имя твое мне знакомым показалось, да вот не сразу вспомнил, где его слышал. Бибик как-то о тебе рассказывал, только я не знал, что у нас на базе такую важную персону заперли.
– Я сам себя запер, добровольно, – покачал головой капитан. – Так для всех будет лучше, поверь.
– Верю, – кивнул Андрей. – Ну, а нас-то ты зачем на огонек пригласил? Скучно стало?
– Все это не специально – развел руками Штык. – Я вообще не хотел приобретать те способности, что появились после одной командировки. Сам того не желая, заставляю те страхи, что таятся в глубинах сознания подняться на поверхность, но люди не способны ими управлять, и это приносит им только смерть. Не могу я жить с мыслью, что приношу окружающим несчастье, потому вот и пришел на эту базу. Товарищи ученые любезно согласились мне помочь — изучают мою проблему. Препарат новый сегодня вкололи – в башке туман сплошной! А я в таком состоянии свои способности вообще не контролирую. Так что, мужики, извиняйте! Когда эта хрень из меня выветрится, вернетесь... обратно.
– Зашибись перспективка! – буркнул Макс.
– Не бухти, – поморщился Лунев. – Утром Бибику скажу, чтоб выпустил обоих.
– Вот это другой разговор! – мигом оживился Край. – Эй, чернявый, сбацай чего-нибудь повеселей! Слышь, Копперфильд, ты бы вместо гитары лучше ящик пива нашаманил!
– Ну, извини, – улыбнулся Штык, протягивая ему свою фляжку. – На вот, добей и с музыкантом поделись. Это лучше, чем свечки жевать.
– Ты это о чем? – Рука с фляжкой замерла.
– Да был как-то случай. Солдаты у меня во взводе накурились травки, и один из них спутал свечку с морковкой. Очень она и по цвету и по форме похожа была, – усмехнулся Штык. – А свечку раздобыли, чтобы сапоги на дембель отутюжить. И вот представьте, какая хрень у них в голове творилась, после травки-то. Так что спасибо скажите, что вы тут у костерка да с коньячком расположились, а то мог бы вас случайно и на плантацию морковную отправить или на свечной заводик.
– Спасибо, – Край отхлебнул и протянул было флягу Цыгану, только того уже рядом не было. Исчез и Андрей Лунев. Максим возмущенно повернулся к Штыку:
– Слышь, кэп! Ящик водки и этих двоих давай обратно!
(цирик – охранник, надзиратель (жарг.))