Вьются ласточки – небесной сферы асы –
над обрушившейся сферою кенассы.
Кыз-Кермен, Тепе-Кермен, Качи-Кальон,
мчимся мимо достопамятных времён.
Стой, водила! Выйди с нами, оглянись!
За веками здесь прошла такая жизнь!
Окна келий. Сумрак лестниц. Дверь в скале.
Что расскажешь о былом, Мангуп-Кале?..
Эти тропы, эти заросли душицы,
колея, где громыхали колесницы,
душу так в полон берут легко, незримо,
как сарматы или скифы в мифах Крыма.
Стольный град князей великих – Феодоро,
средь грабительских набегов и раздоров
мощь твою, упадок, подвиги, измены
до сих пор скрывают крепостные стены.
До сих пор ворот центральных треснувшая балка
вдруг вздохнёт,
как будто в прошлом ей чего-то жалко.
Генуэзские галеры шли от Кафы славной,
все послы искали дружбы с княжеством могучим.
Но турецких пушек грозы – в небе православном.
Ядер град, сметая судьбы, изрыгали тучи!
Мысль моя то мчит стрелою, то арбой ползёт,
громыхая на ухабах в старой колее:
то алан в пыли возникнет, то проскачет гот,
то ордынец крутоскулый встанет на скале.
Здесь, в пыли средневековья, чётче след веков,
здесь экзотика витает, как в растворе взвесь,
даже строй летящих низко грузных облаков
лаву конницы татарской вдруг напомнит здесь.
Эти древние отроги, этот древний Крым,
здесь нелепы споры – чей он? –
сам подумай, друг:
возле таврских погребений, еле различим,
слабый след неандертальца проступает вдруг.
И уже другие мысли и другой расклад –
сколько жить нам в недоверье, в смуте и во зле,
за свои ль грехи, подумай,
был Христос распят?
Что же их, грехов, всё больше,
больше на земле?..
Плит могильных мох и сырость.
Граб. Могучий дуб.
Всё бывало в этом мире, в этой серой мгле.
Ночь ложится покрывалом на седой Мангуп.
Как лазутчик осторожный, плющ ползёт к скале.
Я стою на возвышенье, подо мной туман
выползает из долины, прячется в овраг,
если правят в нашей жизни зависть и обман,
значит, что-то в мирозданье, видимо, не так,
Значит, что-то мы не знаем, что-то не смогли
сделать в мире так, как надо, без ошибок злых,
и кровавым ятаганом месяц вдруг вдали
над горою замаячил в сумерках густых…