Меня зовут Макс.
Существо из параллельного, скрытого мира, …. получивший тело человека, и живущий его жизнью, за исключением нескольких особенностей.
Меня зовут Макс и я вампир.
Стать вампиром, это не голливудский укус с перерождением. Это более изощренный и тонкой метод, скучающий дух параллели находит первую жертву, с желательной внешностью, стилем жизни, подходящей индивидуальностью. Достаточно всего одного небольшого укуса, только почувствовать вкус крови, вкус жизни. Мы пьем кровь чтобы стать людьми и быть людьми. Вкусивший кровь демон превращается укушенного человека, принимая не только внешний облик, но и всю жизнь прожитую до. Первые фееричные ощущения жизни, воспоминания, чувства, еще очень яркие, проживаемые, каждое событие воспроизводимое памятью возвращается с новой силой, даря иллюзию собственной жизни, в обратном порядке. И на контрасте тянущей пустоты прежнего мира, новые объемные острые ощущения. Эйфория, к сожалению, длиться недолго постепенно угасая и теряя краски. Настает момент когда перестаешь чувствовать, эмоции заменяются мыслями, и вот ты сторонний наблюдатель чужих страстей. Все воспоминания причиняющие боль, радость, пережитые чувства забываются. Остается только сознание, только холод, только пустота, вновь нахлынувшая, как напоминание о покинутом мире.
Наблюдая за миром людей я никогда не понимал и не любил искусство, а теперь я его ценитель. Искусство - застывшие эмоции, переживания, чувства, их трагизм. Люди теряли смысл, рассудок, а порой и жизни ее из-за любви, ревности, ненависти. Некоторых захлестывали чувства, и душила невозможность их выразить настолько, что они становились художниками, писателями, только ради возможности выразить, выплеснуть взрывающие чувства. Боль неотъемлемый элемент чувств, без нее нет чувств, трагизм может сделать художника знаменитым. В искусстве я нахожу возможность испытать, ощутить чужую эмоцию, ее энергию, силу, застывшую в картине оттолкнуться от холодной и сумрачной пустоты и снова ощутить каково это быть человеком.
Без подпиток я почти лишен эмоций. Когда чувства умирают, разум становится нечувствителен ни к своей боли, ни к чужой. Тонкая грань, разделяющая этот мир на добро и зло, стирается, все становится относительно, нет ни добра, ни зла, ни боли, ни ненависти, ни любви.
Как симбиоз двух сущностей разных миров я вижу оба мира, мир живых в котором нахожусь и параллельный мир из которого пришел, и непонятно какой из них для меня реальнее. Параллель это мир призраков, не верящих в свою смерть, самые малочисленная его жители, большая часть те кто прожил не свою жизнь, умер не осуществив мечты, их останавливали обстоятельства, выдуманные ими самими, мнения других, обычаи, традиции, правила. Часто мнимые преграды, которые после смерти перестали существовать, и это разочарование в смеси с сожалением, заставляет тысячи душ переживать разочарование снова и снова в вечности. Страхи, самая разрушительная сила паралелли, все сильные или затяжные страхи и ужасы испытываемые человеком, настолько сильные что отделившись от человеческого сознания, становятся прорвами - бесконтрольными сгустками энергии, мстительными, неудержимыми и упорными, мечущиеся в лунном свете, ища жертву в любом из миров, для неадресной мести.
Встреча.
Первая встреча с покинутой параллелью прошла незаметно, я просто стал замечать перекошенные, растянутые в бесконечных, зацикленных эмоциях лица. Я видел их сквозь заплаканные стекла, в дождливых сумерках, списывая это на эхо воспоминаний и усталость.
В безоблачную ночь полнолуния, когда тонкие лунные лучи запутываются в темной листве, жители параллели становятся безмятежными, уставшие от проигрывания одного и того же сценария, они стремятся под лунный свет, зависают в его лучах, переливаются тонкими цветами перламутра. В такую ночь один из них пришел ко мне. Он смотрел на меня в открытое окно, не отражающийся в стеклах, бестелесный дух сверлил меня взглядом в упор. До моего погруженного в сон сознания начало отчаянно прорываться, ощущение чужого взгляда, скользящего по моим векам, пытающегося просочится сквозь них и ворваться в мой разум. Призрак молодого утонувшего конкистадора смотрел на меня влажным, уставшим взглядом. Его звали Альваро Де Дикасо, каждую ночь он вновь и вновь тонул, каждый раз вдыхая воду как воздух и понимая, что умрет на этот раз, он судорожно цеплялся за одно и то же воспоминание - он видел ее среди сотни лиц провожающих, одно лицо, пытаясь запомнить его в мелочах, самых незначительных деталях. Порт, скрылся за горизонтом, а он так и стоял, вцепившись в корму и вглядываясь в точку на горизонте, которая совсем недавно была портом родного оставленного города, и до кипящего сознания медленной холодной волной докатывалось предчувствие, что это конец, что он никогда больше не прибудет в этот порт. Он обещал себе вернуться, пытался обмануть и убедить себя. Вернутся ради того, что так и не сделал - встретить ее, и сказать, что он ее не бросил, что она была для него лучшим другом, и ближе ее у него не было.
Он так и не вернулся, она его так и не дождалась, и не узнала, и осталась единственным человеком, любившим его. Каталина Ангуста долгие годы смотрела на море, все еще надеясь, что он однажды вернется живым, а потом, отчаявшись, и поняв, что он стал частью моря, приходила на пустынный берег, шептплась с волнами, как когда-то с ним. Он вернулся, всегда был рядом когда она приходила на берег, слушал ее, пытался ответить, и рассказать что с ним произошло. Она слушала плеск волн, и в этих звуках она слышала его, чувствовала его присутствие на скрытом от посторонних глаз скалами, берегу. И все было как раньше, когда они тайно проводили время вместе, несмотря на разность сословий, запретов, существующей религиозной и общественной морали. Когда говорили часами, как раньше, и темы всегда находились.
Их никогда ничего не разделяло, ни его и ее семья, ни его вынужденная женитьба, ни его смерть. Он рассказал ей все, как на покидающем порт корабле, он искал в толпе провожающих ее, как, скользнув взглядом по отцу и нелюбимой беременной жене, почувствовал долгожданную свободу. Как, найдя ее в толпе, смотрел на нее, а когда расстояние поглотило порт, он вспоминал каждую черту ее лица, боясь забыть, и стараясь запечатлеть ее навечно. Про предчувствие, что это конец. Он рассказал ей про все заходы в бесконечные, пьяные порты, и как жизнь теряет смысл, и про сон, когда жизнь потеряла смысл. Сон без сюжета, декораций и действий, только ее лицо в толпе. Как сон заставил вернуться к жизни, хотя бы ненадолго. Он знал, что умрет и никогда больше не увидит ее, это осознание убивало постепенно. Но после сна появилось невероятное желание увидеть ее, желание вернутся, во что бы то не стало. Он рассказал, как утонул в небольшой реке нового континента, пытаясь украсть индейское золото. Как стал призраком, и начал ждать ее на этом берегу, зная, что она придет.
Каталина сидела на песке, обняв колени, Альваро на коряге, принесенной неизвестно откуда морем. Был уже поздний вечер, и ей надо было идти, но она оставалась, в этот вечер она была молчаливой и грустной. Это было молчаливое прощание, она не знала, как сказать, он не знал, как спросить то, чего больше всего боялся.
На следующий вечер, она не пришла, он ждал, теплое солнце спускалось к морю, согревая его, крася небо малиновыми красками заката, пробегая по сонным медленным волнам, яркими оранжевыми вспышками. Медленно догорел вечер, оставив на горизонте тонкую красную черту остывшего солнца, начали колоть холодными лучами звезды. Она не пришла, ни в этот вечер, ни в следующий, просто исчезла. Он знал, что когда-то это произойдет, она никогда не говорила об этом, а он даже не хотел об этом думать. Они уже теряли друг друга, и находили снова, но в этот раз было особенно больно терять.