«О чем шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас? Волнения Литвы?
Оставьте: это спор славян между собою,
Домашний, старый спор,
уж взвешенный судьбою,—
Вопрос, которого не разрешите вы.
…И ненавидите вы нас…
За что ж? ответствуйте: за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?..»
А.С.Пушкин, «Клеветникам России»
Краткость—сестра таланта. А сверхкраткость—мать гениальности. Но Московский Набег Ерундобера был самым быстротечным за всю историю человечества, отчего Маленького Капрала и называли не просто гениальным, а сверхгениальным полководцем. За считанные месяцы он умудрился потерять все, чего добивался долгие годы. Его посещение Москвы трудно назвать «Нашествием»—скорее к нему подходит другое слово—«Набег», и многие загадки его «московского набега» 1812 года так и остаются неразгаданными. За невероятно короткий срок Москва была сожжена дотла, ее население погибло, и от нее не осталось практически камня на камне, но именно эти обстоятельства не имеет никакого отношения ни к Наполеону, ни к его «Набегу», т.к. было сделано по приказу Кутузова=Екатерины II солдатами регулярной русской армии. С другой стороны, древняя столица никогда больше не смогла вернуть своей патриархальности и неторопливости, а Ерундобер—покорности своих вассалов и «союзников». Вот почему их обоих—Москву и Ерундобера—скорее можно считать жертвами ерундоберского набега, нежели наоборот.
Сверхгениальный в своей сверхлаконичности Ерундобер был даже избран Михаилом Булгаковым в качестве того персонажа, вызывание духа которого могло бы помочь ему сократить до наполеоновских сроков пребывание в Москве (и вообще в России) ненавистных писателю большевиков:
«—Дух императора, скажи, сколько времени еще будут у власти большевики?
—А-а!.. Это интересно! Тише!.. Считайте!.. Та-ак, та-ак,—застучал Наполеон, припадая на одну ножку (стола).
—Те... эр... и... три... ме-ся-ца!
—А-а!!
—Слава богу! —вскричала невеста. —Я их так ненавижу!
—Тсс! Что вы?!
—Да никого нет!
—Кто их свергнет? Дух, скажи!..»
Рассказ М.Булгакова «Спиритический сеанс» ч. III —собр.соч. в 5 тт., т.2й М., Худ.лит.1992
Но даже дух сверхгениального Наполеона не помог спиритам-антибольшевикам: большевики продержались в Москве больше трех месяцев, т.е. больше, чем даже сам Наполеон, а самих спиритов арестовали за контрреволюцию. За это сам Булгаков называл Наполеона мошенником.
Забавна анкета Чичикова, возродившегося в первые годы Советской Власти, в неоконченной повести Михаила Булгакова «Похождения Чичикова»: «Имя? Павел. Отчество? Иванович. Фамилия? Чичиков. Звание? Гоголевский персонаж. Чем занимался до революции? Скупкой мертвых душ. Отношение к воинской повинности? Ни то ни се, ни черт знает что. К какой партии принадлежит? Сочувствующий (а кому—неизвестно). Был ли под судом? Волнистый зигзаг. Адрес? Поворотя во двор, в третьем этаже направо, спросить в справочном бюро штаб-офицершу Подточину, а та знает». Когда стали искать предприятие Чичикова по указанному адресу—оказалось адрес памятника Пушкину на Тверской…
Так что же произошло в тот самый злосчастный 1812й год, когда из Повелителя Европы, сделавшегося на короткое время Бессмертным Царем Грааля благодаря своей Страшной Тайне, Наполеон превратился в гонимого людьми и судьбой Крошку Цахеса, нашедшего свою смерть на дне ночного горшка? И какой такой армией командовал величайший полководец?
И вновь Палпалыч сидел в кресле, а Вовка рассказывал ему о последних открытиях, сделанных им со своими друзьями.
—Расскажи, что вы обсуждали относительно численности Великой Армии?
—Мы пришли к выводу, что ее просто не было.
—Что значит не было? Была, но, возможно, намного меньше.
—Армия—это какое-то количество солдат, объединенных волей командиров и какой-то целью—завоевательной или оборонительной, и т.д. Так вот ни с какой стороны, как ни крути, такой армии как Великая Армия никогда не существовала. Поэтому мы считаем, что «банда инвалидов» Ерундобера, совершившая «московский набег» в 1812 году, не может считаться армией.
—Я хочу послушать, о чем вы тут говорили без меня.
Официальная версия—более полумиллиона
—Школьный учебник истории безапелляционно определяет численность вторгшейся в 1812 году в Россию «Великой Армии» в 640 тысяч человек. (В.И. Буганов, П.Н. Зырянов «История России. Конец XVII-XIX век. Учебник для 10 класса общеобразовательных учреждений»—М., изд-во «Просвещение», 1995, с.131)
Эта цифра настолько упорно повторяется на протяжении вот уже около 200 лет, что ни у кого не возникает никаких сомнений и, главное, желания проверить ее. Исходя из принципа «Кто больше?» официальные историки соревнуются между собой в непомерном раздувании количественного показателя армии Наполеона. При этом разнос между официальными источниками также непомерно велик и составляет огромные цифры. И все же никогда они не опускаются ниже цифры в полмиллиона солдат, поэтому все источники, определяющие Великую Армию, перешедшую через Неман в июне 1812 года, более чем в полмиллиона, я буду относить к разряду официальных:
«Французская армия, состоявшая, по официальным известиям, из семисот тысяч человек, не имея в том числе ни отборных войск, ни гвардии, была разделена на тринадцать корпусов». (Верне, «История Наполеона», гл.XXXV «Поход в Россию»)
«Армия, необходимая Наполеону для похода, уже тогда определялась в полмиллиона человек, не считая тех 50 тысяч, которые Наполеон должен был получить из Австрии и Пруссии. Из этого полумиллиона больше 200 тысяч должны были выставить другие вассалы—Италия, Иллирия, Вестфальское королевство, Бавария, Вюртемберг, Баден, Саксония, все остальные государства Рейнского союза, великое герцогство Варшавское; 90 тысяч поляков служило в наполеоновской армии. Бельгия, Голландия, ганзейские города считались не в числе вассалов, а в составе Французской империи». (акад. Евг. Тарле «1812 год»)
Частное мнение официальных историков —менее полумиллиона
Тем не менее некоторые историки, вынужденные считаться с официальной точкой зрения, все же уходят от оголтелого завышения армии Наполеона и снижают планку ниже полумиллиона солдат. Вот, например, как изящно это делает академик Тарле:
«В общем, из 655 тысяч человек, которыми располагал Наполеон для войны с Россией, 235 тысяч он должен был оставить пока во Франции и в вассальной Германии, а через границу переправил лишь 420 тысяч человек. Но и эти 420 тысяч подходили и переправлялись лишь постепенно».
Насколько же постепенно подходили и переправлялись «эти 420 тысяч» за 2,5 месяца наступления и 2,5 месяца бегства академик дипломатично умалчивает. Примерно в те же 400 с лишним тысяч определяет численность Великой Армии и Клаузевиц в книге «1812 год», опираясь на данные Шамбре:
«Согласно Шамбре, у которого вообще мы заимствовали данные о численности французских вооруженных сил, мы определили численность французской армии при ее вступлении в Россию в 440 000 человек…».
В соответствии со многими источниками вся «Великая Армия» была разделена на 14 корпусов. Нижеприведенная таблица с небольшими изменениями приводится довольно часто:
Императорская гвардия Мортье 47 тыс. чел.
1-й армейский корпус (маршал Л.Н.Даву) 72 тыс. чел.
2-й армейский корпус (маршал Н.Ш.Удино) 15 тыс.чел.
3-й армейский корпус (маршал М.Ней) 39 тыс. чел.
4-й армейский корпус (дивизионный генерал Ж.А. Жюно; Евгений Богарне) 45 тыс. чел.
5-й армейский (Польский) корпус (дивизионный генерал князь Ю.А.Понятовский) 36 тыс. чел.
6-й армейский (Баварский) корпус (дивизионный генерал Л.Гувьон Сен-Сир) 25 тыс. чел.
7-й армейский (Саксонский) корпус (дивизионный генерал Ж.Л.Э.Рейнье) 17 тыс. чел.
8-й армейский (Вестфальский) корпус (король Жером Буонапарт) 17 тыс. чел.
9-й армейский корпус (маршал К.В.Виктор) 10 тыс. чел.
10-й армейский корпус (маршал Э.Ж.Ж.А. Мак-Дональд) 30 тыс. чел.
Резервная кавалерия (1-3 кавалерийский корпуса) маршал Мюрат в составе: 1-го кавалерийского корпуса (дивизионный Генерал граф Э.М.А. Нансути); 2-го кавалерийского корпуса (дивизионный генерал Л.П. Монбрэн); 3-го кавалерийского корпуса (дивизионный генерал маркиз Э. Груши) 40 тыс. чел.
4-й кавалерийский корпус (дивизионный генерал граф М.В.Н.Ла Тур-Мобур) 8 тыс. чел.
Австрийский корпус (генерал от кавалерии князь К.Ф. Шварценберг) 34 тыс. чел.
Прусский корпус (генерал-лейтенант Граверт) 20 тыс. чел.
Итого: 455 тысяч человек
Однако при более детальном вчитывании в цифры Шамбре-Клаузевица становится заметным следующее:
1. Корпус самого несчастливого сверхбитого наполеоновского маршала Мак-Дональда насчитывал 30 тысяч, при этом он был усилен 20-тысячным прусским корпусом—итого в сумме у него должно было быть 50 тысяч. Однако при описании действий Мак-Дональда всегда фигурировали только пруссаки. Это дает основание полагать, что корпус Мак-Дональда и состоял исключительно из одного прусского корпуса Граверта.
2. 7й Саксонский корпус Рейнье всю кампанию квартировался в Варшаве и прикрывал бегство Наполеона. О переходе Немана саксонцами сведений не сохранилось.
3. 8й Вестфальский корпус Жерома Буонапарта немного выдвинулся в начале войны и тут же «задвинулся» обратно, поэтому его участие в кампании также можно назвать условным. Включение его в состав «московского контингента» так и осталось на бумаге.
4. Австрийский корпус Шварценберга практически не принимал участие в войне и добровольно очистил русскую территорию без боев. Аналогично и прусский корпус Граверта. Вообще военных действий между бывшими союзниками по коалиции не было.
5. О польском корпусе Понятовского много написано только на бумаге—в военных сводках сведений о нем почти не содержится. Так называемая «17 дивизия Домбровского», прикрывавшая Смоленск, официально насчитывала всего 3,5 тысячи человек (на самом деле видимо меньше). Скорее всего, это и были реальные польские части из той 100-тысячной польской армии, которая значилась лишь в польской Конституции между разделами Польши и которой в действительности никогда не было.
6. Невероятная численность французской кавалерии (около 50 тыс. конников) при столь же невероятном падеже лошадей уже с первых дней похода также представляется страшно завышенной.
7. 9й корпус маршала Виктора вошёл в Россию 3-го сентября как резерв и продвинулся до Березины, чтобы стать свидетелем величайшей победы Наполеона в битве на переправе у Березины остатков «московского контингента» с войсками Витгенштейна, который был разбит Наполеоном наголову.
Итак, согласно Шамбре, Великая Армия насчитывала около 450 тысяч солдат, из которых около 300 тысяч (официально) проделало путь от Смоленска до Москвы, а остальные играли роль флангового охранения. В то же время хорошо видно, что даже из этих 150 тысяч (официальных) численность фланговых частей реально была также намного меньше:
из 50 тысяч Мак-Дональда оставим лишь 20 тыс. мирных пруссаков;
из перешедших Неман войск вычтем корпуса Рейнье (17 тысяч) в Варшаве, Жерома Буонапарта (17 тысяч) в Австрии и 36 тысяч Понятовского;
не будем учитывать и 34 тысячи гостевавших на Украине австрийцев Шварценберга.
Но это—весьма осторожное обращение с официальными цифрами. Никакого кардинального пересмотра я пока не предпринимал.
Версия французского полковника Марбо—300 тысяч
Однако современный английский историк Роналд Ф. Делдерфилд, указывая на огромные (почти вдвое!) расхождения в оценках численности «Великой Армии», заостряет на этом внимание читателя:
«…данные о количестве войска, переправившегося через Неман, в разных источниках варьируются очень сильно—от 320 до 600 тысяч человек» (Роналд Ф.Делдерфилд «Наполеон. Изгнание из Москвы», М., «Центрполиграф», 2002, с.346).
Он же указывает на серьезный французский источник, считая его крайне точным—на полковника Марбо, участника московского набега, который называет численность Великой Армии вдвое меньшей официальной:
«Указывая общее число вторгшихся в Россию войск в количестве 325 900 человек (из которых 155 400 были французами), Марбо утверждал, что в конце кампании через Неман переправились 60 тысяч».
Правда Клаузевиц в своей работе «1812 год» называет совершенно иную цифру переправившихся через Неман в обратном направлении—1,600 человек, что выглядит гораздо более реалистично. Это имелись в виду обмороженные инвалиды, самостоятельно перешедшие Неман. Общее же число сдавшихся в плен насчитывало пару десятков тысяч (максимально называлась аж просто невероятная цифра в 90 тысяч пленных), которых в 1813 и последующие годы русская армия распихивала по домам. Поэтому если Марбо называл число спасшихся в размере 60 тысяч, то он имел в виду, конечно, общее число спасенных русскими несчастных путешественников, нежели стойких самостоятельных инвалидов, преодолевших мосты в Ковно без поддержки русских солдат.
Вот те же цифры из «Мемуаров» самого барона де Марбо:
«The losses suffered by the Grande Armйe were enormous, but they have been exaggerated. I have already said that I have seen a situation report, covered with notes in Napoleon's hand, which gives the figure of those who crossed the Nieman as 325,000, of whom 155,000 were French. Reports issued in February 1813 gave the number of French who returned across the Nieman as 60,000, added to this figure can be that of 30,000 prisoners returned by the Russians after the peace of 1814. Giving a total loss of French lives of 65,000».
Самое же парадоксальное заключается в том, что именно барона де Марбо Наполеон считал наиболее правдивым из своих военачальников.
Английская версия—50 тысяч
Но даже эта цифра (325 900) общего числа вторгшихся в Россию солдат Великой Армии неожиданно начинает осмысливаться по-иному при сопоставлении ее с другой, приведенной Делдерфилдом чуть ниже:
«Может быть, самый лучший способ прийти к окончательному выводу относительно потерь—это разделить войска Наполеона на три части: дезертиры, фланговое охранение и московский контингент. Дезертиры, исключительно пруссаки и австрийцы, практически не несли потерь, уменьшив наступательные силы на 275 тысяч человек, не беря в расчет сопровождавших армию. Общие силы флангового охранения Удино и Виктора в тот момент, когда они присоединились к главным силам у Борисова, насчитывали около 25 тысяч человек» (Там же, с.348).
Простой арифметической подсчет показывает, что, по версии барона Марбо «верные» Наполеону части вряд ли превышали 50 тыс. человек (325-275=50). Бок о бок с ней с коренным населением Московии сражалась союзная ей и многократно ее превосходящая так наз. «русская» армия, наиболее боеспособная армия в Европе.
Вовкина версия
—Между тем, не оспаривая общую численность Великой Армии превышающую полмиллиона солдат, моя,—тут Вовка сделал ударение на слове «моя» и весьма многозначительную паузу,—точка зрения заключается в том, что ее состав был приблизительно следующим: 20 тысяч пруссаков, 34 тысячи австрияков, 50 тысяч так называемых французов (голландцев, итальянцев, хорватов и прочих немцев) и, наконец, более 400 тысяч русских! Были еще, конечно, всякие польские волонтеры, вестфальцы Жерома, и другие, формально увеличивавшие Великую Армию до 600 тысяч, но на самом деле несуществующие части. Справедливости ради стоит еще упомянуть и бытующее среди большинства военных историков мнение (разделяемое тем же Клаузевицем), что численность русской армии не только не уступала, но даже значительно превосходила численность всей французской армии:
«…Можно сказать, что под ружьем—постоянно, либо на время—в первую половину царствования Императора Александра I находилось не менее 1,500,000 человек с казаками и ополчением (что составит 4 процента [204] 40-миллионного населения страны). Из этого числа погибло не менее 800,000 человек—одна война с Наполеоном 1812-1814 годов обошлась России в 600,000 жизней...» (Керсновский Антон Антонович «История Русской армии», Глава VI. «Наполеоновские грозы. Император Александр I»)
Московский контингент—«банда инвалидов»
Прежде всего рассмотрим численность той части Великой Армии, которую называют собственно «французской»—тех менее 50 тысяч несчастных, из которых практически никто не спасся после оставления ими Москвы. Как мы помним из учебников истории, вначале Наполеон наступал широким фронтом и занимал польские земли по «Плану Клизма»—освобождения Польши и сожжения Москвы, а русская армия уходила от него вглубь своей территории.
(Рис.Наполеоновский План «Клизма»)
Но после Смоленска ситуация круто изменилась. Наполеон во главе «московского контингента» пошел из Смоленска прямо на Белокаменную, и по дороге одержал «победу» при Бородине. Официальные историки утверждают, что с Наполеоном на Москву ушла большая часть Великой Армии, т.е. 300 тысяч солдат, а другая часть удерживала занятые им польско-литовские территории. На Москву ушли «французы», в то время как фланги преимущественно охраняли союзники-немцы (Рейнская конфедерация, Пруссия, Австрия и др.). За несколько месяцев войны фланговое охранение практически не вступало в бои с русской армией и покинуло территорию России самостоятельно.
А теперь предоставим слово официальным источникам (Клаузевиц, «1812й год») относительно Московского контингента:
«24 июня, в момент вступления в Россию, корпуса, принадлежавшие к центру французской армии, т. е. к войскам, предназначенным для похода на Москву, находились в следующем составе:
1й корпус 72 000
3й корпус 39 000
4й корпус 45 000
5й корпус 36 000
8й корпус 18 000
Гвардия 47 000
Резервная кавалерия 40 000
Генеральный штаб 4 000
Итого: 301 000
…
Первоначальная численность 301 000
Выделено (в Смоленске) 13 000
Армия должна бы состоять из 288 000
В действительности она насчитывала 90 000
Общие потери 198 000
Следовательно, в итоге получается, что за вычетом выделения весьма немногочисленного смоленского гарнизона «московский контингент» прибыл в Москву официально немного менее чем с 1/3 своего первоначального состава. То есть по дороге от Смоленска до Москвы всего за три недели Наполеон умудрился потерять более 2/3 своей армии! Но и это еще не все. Двинувшись в обратном направлении «московский контингент» в Смоленске насчитывал всего 42 тысячи человек или менее седьмой части от своей первоначальной численности. Общие потери, согласно школьному учебнику, составляли две трети до вступления в Москву и чуть менее 90% до возвращения в Смоленск.
Для оправдания этих невероятных потерь, понесенных Чичиковым-Наполеоном от своего близкого друга и доброжелателя Манилова-Александра, и была изобретена крайне кровопролитная Бородинская битва, переросшая в фантазиях историков из обычной разборки между частями русской армии, которых за весь этот странный поход 1812 года было немало (см. главу «Да, были схватки боевые»), в грандиозное сражение величайших армий мира. А ведь именно 40-50 тысяч солдат, с самого начала и составлявшие «московский контингент» или, как его окрестили, «контингент обреченных»—брошенных на произвол судьбы итальяно-голландских путешественников при состоявших при них французских офицерах—и являлись костяком Великой Армии. Иными словами, такими же «мертвыми душами», что и остальные части Великой Армии. Они же «банда инвалидов».
—Ну ты махнул,—Палпалыч усиленно делал вид, что не догонял.
—Что махнул?—уточнил Вовка с серьезным видом.
—Ну что у Наполеона было всего 50 000 солдат.
—Так об этом прямо пишет даже английский историк Делдерфилд,—удивился Вовочка.—Я ведь уже приводил его расчеты.
—Не так быстро, Владимир,—Палпалыч еще как бы не мог оправиться от шока.—Нас-то учили в школе, что под командованием Наполеона было более полумиллиона солдат.
—Конечно, было… в мечтах. Так оно и представлялось ему в начале 1812 года: 20 тысяч пруссаков, 34 тысячи австрияков, 50 тысяч итальяно-голландцев под видом французов и еще около 400 тысяч русских, не считая поляков, вестфальцев и др. Чем не двунадесять языков?
—Понимаешь, ты делаешь недопустимую вещь: ты включаешь русских в состав Великой Армии. А нас учили, что Наполеон объявил войну Александру Первому…
—Своему союзнику и родному племяннику?!… Нас ведь не учили, что тильзитские союзники должны были объединить свои армии для похода против Оттоманской Порты для осуществления «греческого проекта» Екатерины и далее в Индию-Эфиопию и многому другому.
Нежелание Дениса Давыдова служить во французской армии
Но конечной целью похода «в южные губернии»=Оттоманскую Порту было завоевание Индии=Эфиопии. Однако далеко не все в русской армии хотели воевать в африканской Индии под командованием французских офицеров. Вот, например, как описывал князю Багратиону герой Отечественной Войны Денис Давыдов свое нежелание воевать за интересы Франции в Индии:
«…Князь! откровенно вам скажу: душа болит от вседневных параллельных позиций!… И потому, если не прекратится избранный Барклаем и продолжаемый светлейшим род отступления,—Москва будет взята, мир в ней подписан, и мы пойдем в Индию сражаться за французов!… Я теперь обращаюсь к себе собственно: если должно непременно погибнуть, то лучше я лягу здесь! В Индии я пропаду со ста тысячами моих соотечественников, без имени и за пользу, чуждую России, а здесь я умру под знаменами независимости, около которых столпятся поселяне, ропщущие на насилие и безбожие врагов наших... А кто знает! Может быть, и армия, определенная действовать в Индии!..»
Князь прервал нескромный полет моего воображения…»
Денис Давыдов описывает не свое частное мнение—наоборот, он указывает, что это мнение было всеобщим, что еще до войны участь Москвы была предрешена, а союз с Францией означал совместный поход русских войск в составе Великой Армии под началом французских офицеров в Индию…
— Это мнение одного гусара и поэта. Ничего определенного.
— Полностью с Вами согласен. Это я так просто—Вы же хотели знать мое мнение?
Конечно, оно немного отличается от официального.
—Оно слишком отличается.
—Да, согласен. И все же…
—Теперь переходи к описанию битв.
—Каких битв? Разве были битвы?
—Конечно же были!