Каша не из топора - Koz@NostR@
(К сожалению, возможности сайта не позволили в названии рассказа использовать спецсимволы. А в тексте позволили...)
Критика: Знахарь, Ежи Тумановский, Растишка, Есаул, СтранниК
«В целом, рассказ получился на уровне!! Есаул
«Отличная история!» Гадость
Он прошелся по кабинету, от стола до двери, затем обернулся и, прищелкнув пальцами, сказал:
— Значится так, служивый. Сидеть тебе теперь, милый, до самого конца — вот когда тюрьмы кончатся, тогда и выйдешь! Но, — это, если и дальше стыдливо будешь сопли пускать, и мямлить там чего-то. Вот, ежели начнешь по-человечески себя вести — и чаю тебе нальем, и цигарку дадим. Наказание смягчим, быть может. Но, это только если покаяться соизволишь! Чистосердечное, как говорится, по всем своим тяжким!
Солдатик, совсем еще юноша, тихо всхлипывая, попытался заговорить, но его в очередной раз прервали:
— Внятнее изъясняй, устал уже повторять! Непонятно же ничего!
— Ну... — начал солдат отрывисто, — Я тогда из части, в отпуск, пешочком до деревни родимой... А там верст шестьдесят, не меньше... Вокруг же — ни одной живой души, папироску даже не у кого спросить... Шел долго, смеркалось уже, похолодало, дождь полил... Озяб весь, вымок... Устал, да и желудок словно к спине прилип — вот вам крест, — солдат перекрестился, за что тут же получил подзатыльник. — Ну, настолько кушать хотелось! Думаю: все, мне крышка деревянная, да песнь священная. Надо было у Филипчука пару бумажек стрельнуть, до получки, да на поезд прыгать...
Солдат прервал рассказ, посмотрел на участкового жалобными глазами и, чувственно, взмолился:
— Цигарку бы, да чаю...
Милиционер скривил грозную гримасу, но все же дал служивому папиросу.
Подождал, пока тот прикурит, и начальственным тоном произнес:
— Ну-с, дальше что было? Ты к сути ближе, к сути!
— И тут вспоминаю матери слова, — продолжил солдат свою историю, жадно затянувшись, — Учение свет, не учение тьма! Вот и пришла мне идея в голову...
— Бабку ограбить, нелюдь ты этакий?!! — вклинился в разговор стажер, — Я ж тебя за это, да в… И не только эту фразу своей матери вспомнишь!
Солдат вжался всем телом в стул, ссутулился и начал чуть слышно всхлипывать.
— Давай, продолжай! — прорычал на него милиционер, а стажеру показал кулак.
— Постучал я в крайнюю хату в первой же деревне. Бабка дверь открывает, я ей говорю: «Пусти, мать, на ночлег, с дороги я». Та опешила, но, все же сделала пару шагов назад. Захожу, значит, вижу, — старуха живет достойно: в доме прибрано, платки хорошие за занавеской лежат. Думаю: «Ну, накормит уж, наверное, досыта». А та — ни в какую! Сынок, говорит, самой кушать нечего, сижу, голодаю, да дни до смерти считаю. Я и смекнул...
—Ограбить, да?!
—Да нет же! Грабить я ее и не думал, просто кушать хотелось... Вот и вспомнил историю, мама мне рассказывала, когда я малехонький был еще совсем. Там солдат вот так же бабуську проучил. «Каша из топора» называется. Ну, помните, наверное, там паренек готовил из известного ингредиента. Гляжу, а под столом подкова лежит. Думаю ну и пусть что не топор. Какая разница – железка, она и есть железка. Вот и говорю бабусе —давай, накормлю я тебя. Беру находку, кладу в котелок и на печь. У бабки аж глаза на лоб полезли, да челюсть отвисла... Подождал, помешал – пробую.
«Ну как?» — спрашивает меня бабуська. Я ей и говорю — нормально, только посолить бы. Старуха поначалу то гримасу непонятную скорчила, руки в стороны развела, мол, ничего не знаю. Пришлось действовать быстро и с фантазией. Благо фантазия не успела далеко уйти – нашел ложку чайную, за доской разделочной спрятана была. На ней соль прилипшая, видимо мокрая была, когда пользовали. Я кристаллический камешек ногтем сковырнул и в воду. А бабуся с интересом смотрит, ожидает, что дальше то будет. Вот и отвечаю на немой вопрос — «Нормально, скоро сготовится...» Сам же соображаю чего еще такого придумать. Есть, то есть пить, соленую воду вряд ли кто захочет, этим сыт не будешь. Помешал варево, глянул мельком на хозяйку в надежде. Зря. Бабушка кремень.
Долго думал, ничего толкового в голову не пришло. Вышел во двор, воздухом подышать. Прошелся по двору, траву потоптал, как вдруг в окно вижу – бабка у печи, похлебку пробует. Все в этот момент с ног на макушку встало, сердце в пятки засобиралось, перед глазами явственно картина встала – голодная ночь на холодной опушке. На порог залетаю, старуха аж вскрикнула. Тут до меня дошло, что пока я на коне, надо валить. Вещь мешок на плечо только закинул, как вдруг бабуся опомнилась и заявляет: «Варево твое на соль слабовато, да и жидковато как-то». Я от этих слов поначалу завелся, не за дело такое услышать, но, голова все же заработала. Сажусь напротив бабушки, взгляд на неё свой подымаю и говорю: «По мне, так с солью все нормально. И жиденько, прям в самый раз. Но, раз уж изволите подсолить чуточку… В общем – не хотите, сам похлебку съем, а ежели и в самом деле голодны – посмотрите соли с пару щепоток, да горсть крупы какой-нибудь». Почему осмелел вдруг – а деваться все равно некуда, водой сыт не будешь, но, взаправду думал что ни к чему мой риск не приведет, как вдруг… В общем лицо у бабуси вновь переменилось, морщины будто глубже стали, кожа даже побледнела. У меня мысль промелькнула, что довел старуху до кондратия. Но нет, встала, прошаркала в комнату и принесла, чего просил. Я чуть в статую от удивления не превратился.
В общем, доварил варево, поели. Пусть и стряпня бабке заметно понравилась, решил я, что испытывать судьбу не стоит, не стал на ночлег оставаться, да ушел.
Участковый посмотрел в глаза солдата, затем сел на свое место и уткнулся в бумаги. Изучив докладную записку, кивнул стажеру. Тот улыбнулся и, дав подзатыльник солдату, рявкнул:
— И все?! На север захотел, да?! Лес валить?!!
Солдат неожиданно разрыдался и заголосил:
— Не надо на север, у меня мамка больная... Ухаживать за ней некому будет...
— Говори тогда! Все говори, сволочь!
— Скажу! Только не надо на север! — жалобно просипел солдат и, собравшись с мыслями, продолжил: — Я уже за порог как старуха спрашивает: «А чего, солдатик, подкова не уварилась даже?». Ответ сам собой пришел. Сильно умничать не стал, сказал что потомить еще надо и было бы неплохо мне её к завтраку заполучить. Бабуська поверила и подкову сама мне в руки вручила. На том и попрощались.
Участковый призадумался и позвал:
—Марья Федотовна, зайдите, пожалуйста.
В кабинет зашла та самая старушка, которую солдат накормил, огляделась незряче и, обнаружив стульчик, присела. Участковый налил из побитого алюминиевого чайника в стакан кипяточку, добавил заварки и, насыпав сахару, предложил бабушке. Затем, встав между солдатом и старушкой, произнес:
— Это он?
— Да, сынок. Он, родимый.
— Все что он до этого здесь говорил, правда, мам?
— Да милок, правда. У меня уже от старости из головы вылетело, что я сама подкову ему и отдала.
Участковый обернулся к солдату. Протянул цигарку и улыбнулся.
— Извини, служивый, что задержали. Просто подкова для коня была, старая уже сносилась почти, я к матери пришел и не нашел её. А она то и забыла, что ебе сама отдала. А за то, что мать накормил — спасибо, хорошее дело сделал! Оставь подкову себе, конь все равно уже старый, подохнет скоро. Обойдется старой железкой! Стажер, посади солдатика на поезд!
От автора: Рассказ был написан на пристрелку. Многие работы с того конкурса уже опубликованы в журнале, лишь я что-то затянула. Но теперь, по видимому, он все-таки получит своё место в слонике и, сказать что я этому рада – ничего не сказать. За время работы над «Кашей не из топора» мне помогали многие и всем за это огромное спасибо. Благодаря вам и выходит «ЭлеФант»!
Отдельное спасибо Ежи и Есаулу за потраченные нервы и время. Спасибо что не психанули и не отодвинули мой рассказ с глаз долой.
И в завершении – Слава Чернильнице! Если бы не она, я никогда бы не смогла написать хоть что-то похожее на этот рассказ.