«There is nothing more erotic than a good conversation»
(padre Egedio Guidubaldo)
«Есть соответствия во всем,—
Не тщетно простираем руки:…
В ответ на счастье и на муки
И смех, и слезы мы найдем.
И если жаждем утешенья,
Бежим далёко от людей.
Среди лесов, среди полей —
Покой, безмыслие, забвенье.
Ветвями ветер шелестит,
Трава травою так и пахнет.
Никто в изгнании не чахнет,
Не презирает и не мстит.
Так, доверяяся природе,
Наперекор судьбе, во всем
Мы соответствия найдем
Своей душе, своей свободе».
(Федор Сологуб. 2 августа 1898)
«Сережа мы едем в твою сторону», - сказал Николай Константинович, повернувшись к Сереже и Саше с первого сиденья «Волги», - впереди знаменитый у нас, хабаровчан, Хехцир, сопки «Двух братьев». А дальше – Манчжурия. Угодья мамы Любы находятся, если по старым картам, в Манчжурии.
Крайздравотдел и УВД Хабаровского Края выделило московским ученым и их знаменитым друзьям – краеведу Всеволоду Петровичу Сысоеву и профессору Николаю Константиновичу Фруентову по «Волге». В первой ехали Фруентов и Сергей с Любой. Во второй – Сысоев и Володя с Сашей. Наконец Николай Константинович вез их туда, где будут понятны и цель, и смысл его замысла, в реализации которого ему должна помочь компания, в которой он провел уже около месяца.
«Волги» мчались по свободной трассе параллельно друг дружке. «Пассажиры» их махали руками, что-то кричали. Скорость большая, встречный ветер - голоса заглушали. Солнце слегка пригревало. Трасса шла между двумя хвойными массивам. По краю трассы яркие осенние, всех оттенков и красок, цветы с огромными, с полуведерный таз, головками. Такие цветы растут только в тропических джунглях, да на Дальнем Востоке. Настроение у всех – великолепное.
Внезапно машины пришлось резко затормозить. Трассу перекрывала желтая лента ГАИ. И две машины – ГАИ и ВАИ. Рядом с машинами стояли офицеры и солдаты. «Что-то случилось!» - тревожно сказал Николай Константинович, открывая дверцу машины и выходя на шоссе. За ним последовали Сережа с Любой, и водитель. На шоссе уже стояли все из другой «Волги». Сережа подошел к офицеру ВАИ, и, показывая свое удостоверение МВД, спросил, в чем дело?
«Парень! Вам повезло! Десять минут назад прямо на трассу рухнул военный вертолет. Мог бы упасть на вас! Ждем начальство из Уссурийска. Вертолет их! Летели, видимо, в Князе-Волхонку или на Красную Речку. Мы туда тоже сообщили по рации». «Но, это час, не меньше! А мы торопимся по очень важному делу. Сережа обернулся к Николаю Константиновичу, профессор добавил: «На объект №7». Там встреча с японской делегацией! Опаздывать, сам понимаешь, нельзя!»
Два молодых офицера – МВД и МО посмотрели друг на друга. Потом на Сережу, на Любу… Майор СА приказал капитану МВД: «Беги к нашим, и доложи, что пропускаем служебные машины! «Волги» и УВД, и Крайздравотдела были оснащены «мигалками» и «сиренами». «Вот, что командир, - обратился к Сергею майор, - мы вас пропустим. Будете проезжать вертолет, закройте своим дамам глаза…10 изуродованных трупов прямо на шоссе, вертолет в канаве. Крови, сам понимаешь. Где проехать – есть. Так, что выстраивайте машины в один ряд и на максимальной скорости… Счастливо! Япошкам наши позиции не сдавать!..»
Люба и Саша были не из робкого десятка. Хорошо, что водители подняли стекла, чтобы не так сильно были слышны «сирены», а то они бы высунули головы, чтобы посмотреть на жертвы катастрофы. «А, что такое «объект №7?», - спросил Сергей Николая Константиновича. «А, откуда я знаю?» - спокойно ответил Фруентов…
Это был вертолет Ми-4. Военно-транспортный. Днище вертолета имело люк, размером 1,5х2 метра. По-видимому, ребята сидели перед открытым люком. У вертолетов «Ми-» (Ми-1 до Ми-6) могло заклинить винт, и тогда они камнем падали. Если же не заклинивало, то даже при заглохшем моторе, винт при падении медленно продолжал вертеться и вертолет плавно упускался. В данном случае – заклинило. Ударившись о бетонную трассу «Хабаровск – Владивосток», вертолет развалился, выбросив и «пассажиров» и летчиков. Остатки его отбросило в канаву, весьма глубокую, которая почти на всем протяжении трассы, не считает городов и поселков, бежала с обеих сторон трассы.
«Как-то я летел на Ми-1, - начал рассказывать Всеволод Петрович Саше и Володе, - над тайгой с весьма скалистым рельефом. Я сидел рядом с вертолетчиком. Больше никого не было, хотя вертолет мог взять еще двух человек на заднее сиденье. Вертолет маленький, сверху и снизу из прозрачного пластика. Отлично! Красота! И небо над головой видишь, и верхушки огромных елей и кедров под собой! И тут меня угораздило спросить летчика, часто ли такие машины разбиваются и почему это происходит? Вертолетчик сказал, что «Ми-1» безопасная машина, не то, что «Ми-4» - этими вертолетами были оснащены геологи. Даже, если мотор заглохнет, мы на винту спланируем. А вот, если у «Ми-4» - тогда конец! Не успел он это сказать, как мотор заглох! И мы начали падать! Пилот, бледный, как полотно, пытается что-то дергать в управлении. Я посмотрел на верх – винт не крутится – заклинило! Я не верующий, но рука потянулась перекреститься.
И, знаете, остались оба живы, и без единой царапинки! А, почему? Потому, что падали с южной стороны тайги! Несколько метров до вершин могучих елей. Прямо в середину их, плотно растущих друг к другу. И – с ветки на ветку, слегка разворачиваясь, ели спустили вертолет на землю, не сломав винт, и не покорежив машину. Когда мы полностью опомнились, чувствуя, что живы, осторожно вышли из машины. Вертолетчик пошел осматривать местность. Через некоторое время он вернулся, молча, взял меня за руку и повел через лес. Мы упали в метрах пяти от скалистого обрыва, глубиной метров 300, не меньше! Еще бы немного, и падая на скалы в пропасть, машину и нас разорвало бы на куски! Оттащив вертолет на поляну, мы спокойно взлетели и скоро были на месте»
А в это же самое время Николай Константинович рассказал Сергею и Любе свои две истории, в которых он чудом спасся.
История первая.
«Ехал я на Уазике из Хабаровска в Биробиджан читать лекции на одном предприятии. Уже и не помню, что я собирался рассказывать лесорубам. В машине я был один с водителем. Выехали утром, было лето. Трасса почти свободная, но петляющая. Говорили о том, о сем. Я обратил внимание, что на внутреннем зеркальце у водителя висит маленькая обезьянка. Я ему говорю, зачем повесил, ведь обезьянка все время раскачивается и это влияет на сосредоточенность, а ты за рулем! Водитель отвечает, что он к ней привык, вот уже несколько лет с игрушкой ездит, и когда едет один, то с ней разговаривает, чтобы не уснуть. Я замолчал. Прошло минут пять. Я успел только заметить, что водитель поднял глаза на обезьянку, наверное, чтобы ей подмигнуть. И в это самое время из-за поворота выскочила «Победа»! «Лоб в лоб» нам! Нашу машину и «Победу» перевернуло. Нас с водителем выбросило на дорогу. Я ударился головой и потерял сознание. Когда нас нашли, я уже очнулся, отделался только шишкой на затылке. Водители оба были мертвы.
… Потом я думал, что виноват именно я, ибо отвлек внимание водителя на его обезьянку… Но, и сейчас не уверен! А, может быть все же виновата обезьянка? Я хорошо помню, что перед столкновением водитель повернул голову в сторону обезьянки…
История вторая
В одном и том же месте в разное время и при разных обстоятельствах могли погибнуть и Всеволод Петрович и Николай Константинович. Сначала история Николая Константиновича.
«Было это осенью, в ноябре. В Комсомольске-на-Амуре. Я читал лекции на громадном комбинате, который занимался также медикаментами. Кажется, на третий день моего пребывание в городе, мои «хозяева» сказали мне, что один день я могу быть свободен. В моем распоряжении машина. Причину моего неожиданного отдыха от лекций они мне не сообщили, а я не поинтересовался. Я люблю Комсомольск-на-Амуре. Красивый город, Отличная история возникновения в тайге это прекрасного города. А, самое главное, там был большой рынок, прямо на берегу Амура. Я в свободное время от лекций непременно ходил на рынок и покупал ряженку. Такой ряженки я больше нигде не встречал! Пенки – вкуснятина. Все собирался маму Любу попросить сварить мне ряженку, да она так была занята с нашей оравой, постеснялся! Короче, я с удовольствием целый день бездельничал.
В конце моей работы в комбинате, директор неожиданно пригласил меня на рыбалку – в разгаре была осенняя ловля кеты. Он сказал, что в наше распоряжение Рыбнадзор дает катер с опытной командой, которая знает все места, где браконьеры ставят сети. Следовательно, без кеты не останемся. Рыбачить мы полетим на вертолете геологов на озеро Орель-Чля.
Сережа и Люба! Очень советую вам побывать на этом озере! Собственно, это два озера, соединяющиеся небольшим перешейком. Огромные, и вокруг них тайга! Места изумительные. Это озеро, грубо говоря, находится как бы между Комсомольском-на-Амуре и Николаевском-на-Амуре. Из этих городов на озеро местная флотилия выделяет специальные катера – «Ом»-ы: столько много желающих просто отдохнуть на берегах озера, или половить на удочку рыбу с борта катера. Повторяю, что был уже ноябрь. Одеться нужно было потеплее, хотя погода стояла солнечная. Небо было ясное. Но было не больше 10 градусов тепла.
И вот мы на мощном катере рыбнадзора. Матросы забрасывают сеть, где еще недавно гоняли браконьеров. Все было хорошо. Из свеже пойманной кеты повар тут же делал великолепные котлеты. А, если попадалась рыбина с икрой, то пять минут – и пол-литровая банка (из одной рыбины) икры малосоленой готова!
Повторяю – все было великолепно! И, вдруг, небо не просто потемнело, а почернело! Откуда-то начался шквальный ветер. Волны поднялись на два метра. Катер стало кидать, как маленькое суденышко. Командир скомандовал, срочно к ближайшему берегу! Мы были посредине озера Орель! Повторяю, волны были такие высокие, что перекатывались через катер. А катер был «река-море!». Резко похолодало. Вдобавок еще пошел сильный дождь со снегом. До ближайшего берега больше двух километров. Такие волны могут легко перевернуть катер. Поэтому капитан, сам взял штурвал и пытался держать катер перпендикулярно волне. Попадая на гребень волны, катер раскачивало, как качели: то погружался в черную воду нос, то корма. И амплитуда раскачки все увеличилась.
Я стоял рядом с капитаном. Внезапно почувствовал сильный толчок. И катер встал! Сели на мель! Ничего страшнее быть не может! Ибо, катер, севший на мель в такую погоду, как правило, переворачивается. Матросы выскочили с баграми на палубу, пытаясь упереться в дно и сдвинуть катер с мели. А ту еще заглох мотор!
Шквальный ветер, температура не больше +2 градуса, дождь со снегом, катер сидит на мели с заглохнувшим мотором. Матросы баграми пытаются упереться в дно. А, дно песчаное. У двоих матросов багры выскользнули из окоченевших от холода, рук…
И тут, капитан, повернувшись ко мне, спокойно говорит: «Нет, иногда снаряды дважды падают в одну воронку! Только, что весь город хоронил наших товарищей. Вот также, на этом же самом озере, а, может быть, и на этом месте, они сели на мель, когда гнались за браконьерами, погода точно также резко изменилась. И катер перевернулся! А на другой день – опять лето! Поэтому их сразу выловили. Весь экипаж погиб!»
Не успел я, как следует испугаться, как услышал, что заработал мотор! И тут же, чудом, исчез ветер. Матросы, упершись с одного борта баграми, начали медленно, но верно стаскивать с мели катер! Мы вышли на хорошую воду, и через полчаса были в поселке Орель-Чля! Я человек практически не пьющий. Но в этот раз залпом, поверите или нет, выпил стакан 96 градусного питьевого спирта! Не запивал водой и не закусывал. Мне было так хорошо, что, думаю, я испытал настоящую эйфорию!»…
… «Как-то позвонил мне мой друг, главный врач поселка Орель-Чля, - начал свой рассказал Всеволод Петрович, - и сообщил, что в метрах пяти от больницы растут огромные цветы, явно не из нашей, дальневосточной флоры, и попросил приехать, посмотреть. Собрался я в субботу и поехал. По протоке на «Ом»-е – бегают по Амуру и протокам такие комфортабельные катера, развозят горожан из приамурских городов в разные затоны, заливы и озера, что в пойме Амура. Катер доставил меня до берега озера Орель-Чля. Больница и городок Чля находились на противоположном берегу, в километрах так 100. Здесь самое узкое место озера.
Все озеро находится в тайге и заболочено сильно. Обычно частники на своих алюминиевых лодках с моторами «Вихрь» за не большую плату, загрузив лодку сверхом, за полтора – два часа доставят вас в поселок. Я выбрал лодку. Ее хозяин был молодой крепкий, улыбающийся парень, явно родился и вырос на берегу озера Чля! Вместе со мной сел старик – нанаец, молодая женщина в траурном платке, пожилая пара, жители, как выяснилось, поселка. Погода была отличная. На озере полнейший штиль. Ярко светит осеннее солнце. Таежные запахи густо покрывают гладь озера. Короче – что не жить?
Парень улыбнулся нам, лихо дернул шнур движка, «Вихрь» взревел, и мы понеслись, разрезая зеркало озера! Мчались где-то около часа. На предельной, видимо, скорости. Парень старался вести лодку чисто, все время улыбался белозубой улыбкой, которая делала его смуглое от солнца лицо прекрасным, как у актера. Он знал, что если его пассажиры получат удовольствие от «прогулки», то к трешке, что он брал за проезд, добавят еще рубль!
Берег, от которого мы отчалили, давно исчез. Парень вел лодку прямо посредине озера. Берега едва были видны, несмотря на то, что они густо покрыты вековыми могучими елями, не уступающими елям кедрами и соснами. Мы наслаждались созерцанием безбрежного моря, теплым ветром, что бил нам в лицо, и чуть слышным звуком работающего «Вихря», ибо звук уносили скорость и ветер. Мы словно летели, чуть касаясь воды! Я обдумывал, что же такое могло вырасти недалеко от больницы моего закадычного друга?..
…И тут все началось! Небо потемнело. Вроде бы и ветра не чувствовалось, но волны почему-то стали подниматься до небес. Очень быстро я понял, что не могу разобраться, где озеро, которое кидает нашу лодку, как поплавок донки, если наживку заглотнула большая рыбина, а где небо? То, есть, «верх», «низ», «справа», «слева», - все смешалось! Парень, не выпуская ручку «Вихря», приблизился к нам и закричал, но от кромешного воя, свиста, грохота, слышно его было плохо: «Держитесь крепко за сиденья. Лодка не тонет!» Не успел он это прокричать, как я увидел, что старая пара, которые съежившись, сидели, крепко прижавшись друг к другу, вдруг какой-то силой была приподнята со скамейки, и выброшена за борт. Больше я их не видел!
…В лодке остался старый нанаец, который с невозмутимым лицом сидел на дне лодки, половину себя, засунув под сиденье, молодая женщина в черном платке, которая как села, когда мы отчалили от берега, так и сидела, не шелохнувшись, водитель, пытающийся удержать руль, я понял, что он держал лодку поперек волны. Но, в каком направлении были волны, разве разберешь? И я, вроде бы привыкший ко всяким штормам и непогодам жизни! Повторяю: ориентиры все были потеряны. Порой казалось, что мы давно уже не на лодке, а под лодкой, или лодка плывет то на одном, то на другом боку!
И, как всегда в такие интересные моменты жизни бывает, что только подумаешь, что это, то, что сейчас, есть самое худшее, что может только быть, как, ан, дьявол или бог, подбрасывают тебе новое испытание: у нас заглох мотор! Я увидел лицо парня крупным планом (как мне показалось!) и понял, что он растерялся! Но, все же взял себя в руки. Ибо вновь, не упускаю рукоять заглохшего мотора, прокричал, что в лодке четыре пустых, из-под бензина, бака. Они в намотку связаны цепью с сиденьями. Хватит каждому, нужно размотать цепь и обмотать ее вокруг руки, если выбросит, как пожилую пару, из лодки! Никто из нас, оставшихся в лодке, даже не шелохнулся! У меня были такие мысли. Нанаец высохший, как щепка, не утонет. Я плаваю с детства, чувствую себя в воде, как рыба, нужно только скинуть верхнюю одежду и сапоги, что я и попытался в этом кромешном водовороте, сделать. Ну, а парень – вырос на озере, выплывет! Женщина в трауре… Нет, ее не спасти. Да, и по ее виду понятно, что ей все равно, что с ней будет!
…Все-таки, парень был в состоянии растерянности! Ибо в лодке, которую полностью заливала вода, обрушиваясь, наверно тоннами сверху, решил заняться чинкой мотора, сняв с него крышку! Тут меня прорвало! Я, человек не злой, не агрессивный. Меня трудно вывести из себя, даже самым глупым и нелепым поступком, заорал на парня, что есть мочи, и начал материть его, удивляясь одновременно себе, что знаю многоступенчатый мат!
Держась за сиденья двумя руками и ногами, чтобы меня не выбросило в воду при очередном подкидывании лодки вверх, как пожилую пару, добрался до парня, взял крышку и надел ее на мотор! Вырвал у него из рук шнур, дернул, что есть силы – и мотор заработал! Парень смотрел на меня, как на чудо! Возможно, он видел за моей спиной огромные крылья…
… «Держи направление к берегу!» - прокричал я ему и показал направление. На самом деле никакого берега я не видел! Наугад! И остался около него. Дальше, как капитан, командовал: «Ставь лодку поперек волны, но, если развернет от направления к берегу, выравнивай!»… Честное слово не знаю, сколько прошло времени, но берег показался! Больше того, он оказался не так далеко от нас! «Подгонишь к берегу, и дальше давай вдоль берега! Где поселок, знаешь? Мне показалось, что парень радостным голосом прокричал: «Знаю, батя! Я здесь родился и вырос!»…
…На берегу нас ждал весь поселок! И откуда они узнали, что мы, единственная лодка, вышли в это «море».
(Озеро Орель-Чля на сто км. шире в некоторых местах Азовского моря и глубже, чуть ли не на два метра!)…
…Встречающие нас поили водкой, какую-то еду толкали в рот. Женщину в трауре, две пожилых женщин обняли, рыдая. Ее бывшего мужа задрал медведь, решили хоронить в Чля, где он родился. Они были в разводе. Она жила в Николаевске-на-Амуре. Нанайцу одноплеменники сунули дымящуюся самокрутку в рот, и в окружении родственников он пошел в сторону тайги…
…Увы! Это еще не конец моего рассказа! Пережив то, что мы пережили, я, конечно, был не в себе, как и наш водила! Иначе я бы остановил его. Не дал бы ему лихо прыгнуть в лодку и направить ее в ту сторону, откуда мы «приплыли»! Но, я успел, подбежав к нему, сказать: «Ты куда? Шторм будет всю ночь!» «Там, люди скопились. Надо вывозить. Земляки!» С этими словами он дернул шнур, мотор взревел, и лодка быстро начала удаляться от берега. Ему удалось отплыть только метров 20, не больше, как его смыло.
Труп нашли случайно. Зимой, рыбак просверливал лунку для подледной рыбалки. Просверлив, начал вычерпывать куски льда, когда из лунки высунулась рука в водонепроницаемых часах… Часы на батарейке исправно ходили и точно показывали время, в котором он уже не жил целый месяц!..
Первая машина, в которой сидел Николай Константинович, свернула на узкую бетонную дорогу, бегущую через густо посаженные и давно не подрезаемые кусты ивы. Впереди показался забор из красного кирпича, местами разваливающийся. Возможно, кому-то кирпич нужен был. Ворот у забора не было. Но петли видны были хорошо. За забором также из красного кирпича двухэтажное здание с двумя подъездами и маленькими окнами. Николай Константинович, когда «Волга» въехала во двор, приказал остановиться прямо у подъезда. «Приехали! Вылезай!» - скомандовал он. В это время подкатила и остановилась рядом вторая «Волга». Все вышли на дорогу и дружно потянулись. «Что это такое?» - спросил Володя? «Цель и смысл моей жизни на данном этапе. Главное, что я так долго от вас «держал в рукаве» – Химфармзавод города Хабаровска – Хабаровск 11!..
«А,..» - дружно открыли рты Люба и Саша, но, то, что они собирались сказать, сказал за них Володя:
«Николай Константинович и Всеволод Петрович всю дорогу рассказывали ужастики из своей личной жизни! Так?» «Да-а!» - жалобно ответили молодые женщины…
«Лучше ужас на лице, чем в голове!» - назидательно изрек профессор Владимир Николаевич Дурново. «Подтверждаю!» - сказал врач двух высших категорий Сергей Васильевич Хорошко… «Так, что же за растение росло за больницей, ради которого Вы чуть не погибли?» - спросила Люба, а Саша вопросительно вскинула бровки. «Да дело обычное… Видите ли, если лопух, или еще какую-нибудь нашу траву поливать человеческой кровью каждый день, то они превращаются в растения-людоеды. А, санитарка хирургического отделения делала это…