Антон, нехотя, шагнул за ней. На его взгляд инопланетяне продолжали двигаться, встав в круг. Казалось, что они водят хоровод, синхронно передвигая конечностями.
– Это танец какой-то, – предполагал в эфире Джамаль. – Или способ общения.
– Можно только предполагать, – растеряно отозвалась Маргарита. – Слишком мы по-человечески меряем.
Потоптавшись всласть, «сурикаты» перемешались, будто что-то их напугало. Это же решил Джамаль, приказав отойти к машине. Между тем, ксеноморфы, один за другим, встав в ряд, повалились навзничь, пока не остался один стоящий. Ряд синхронно покатился колбаской. Тот, что остался стоять, повалился на собратьев и проехался по ним вроде как на брёвнах-катках. Сначала в одну сторону, затем в другую.
– Что это за цирк? – воскликнул Джамаль. – Как мне это указывать в отчёте?
– Можете смеяться, – срывающимся голосом сообщила Маргарита, – но мне кажется, что они имитируют или изучают принцип действия колеса.
– Гося! – недоверчиво прогудел штурман. – Недавно ты говорила о высокоразвитой цивилизации, управляющей гравитацией, и чёрт знает чем. А теперь они осваивают колесо.
– Может, покажешь им, – с деланным простодушием предложила она, – как вырабатывается энергия на станции. Сейчас это также просто как и колесо.
– Возвращайтесь на базу, – резко приказал Джамаль, не скрывая недовольства.
До разговора по душам наскоро поужинали. Инженер вновь брюзжал, что у них появился лишний рот, на которого не рассчитывали. Но Джамаль лишь отмахнулся, а учёный сухо заметила, что спасённая девушка вполне может придерживаться прежнего рациона. В кают-компании собирались неохотно каждый по своей причине. Антон, который более наблюдал за девушкой, чем за собой, успел-таки перекусить. Речи членов экипажа он начинал слушать в пол уха, но волей-неволей присоединился к беседе.
– И так, сомнений нет, – резюмировал конфиденциальный разговор с инженером Джамаль, – был обнаружен след от двигателей корабля типа «спайсер». След почти исчез, – ему лет пятнадцать-двадцать. Во всяком случае, история этого найдёныша не из разряда чудес.
– Не из чудес? – эхом отозвалась Марианна Креспо. – Мне казалось, что наша трасса неизведанна; здесь не проводят исследований.
– Это мог быть корабль-призрак, – самодовольно вставил словечко Гюстав Даль. – Из числа тех бедолаг, которые так и не очнулись в криосне. Конечно, не из числа нынешних, а из тех, кто первым начинал. Первопроходцы или изгнанники.
– Нет, они рассчитывали орбиту, – со знанием дела возразил штурман. – Но Гюстав отчасти может быть прав: это первопроходцы. Но я никак не могу взять в толк, что автоматика станции при обследовании пропустила след корабля, и о девушке нам помог узнать случай. Чем порадуешь нас, Антон?
Техник, не ожидавший вопроса, растерялся и выпалил первое, что пришло на ум: вольные выдержки из инструкций:
– Автоматы станции разыскивают ископаемые, а не корабли, а мы – рабочие, но не исследователи. Компания экономит на всём.
– Браво, мальчик, – без тени издёвки поддержала его Маргарита, вольно развалившись в кресле.
Слова её немало удивили присутствующих. Гюстав, против обыкновенного ворчания, недоверчиво усмехнулся.
– Да, да, вы не исследователи, – сцепив пальцы треугольником, заключила учёный. – Потому, вы можете заняться вашей работой, а я займусь своей. И все будут довольны.
Впервые за много дней Антон встревожился за члена экипажа. Судя по взгляду, Джамаль, обычно рассудительный, временами импульсивный, был растерян. Он внимательно, если не сказать пронзительно вглядывался в умиротворенное лицо Маргариты. Вряд ли, кроме Антона это ещё кто-нибудь заметил. Марианна отвлечённо вглядывалась в одну точку: вошла в «хаб»; Гюстав Даль, выставив брюшко, кивал учёному.
Штурман действительно не вмешивался в действия учёного, но, тем не менее, на следующий день выслал зонды. Полученные панорамные снимки поверхности надлежало проанализировать. На это он тратил всё свободное время. Спасённая девушка постепенно приходила в себя. Некоторое время понадобилось ей приспособиться к дыхательной среде, но всё сошло более, чем благополучно. Не наблюдалось никакого резонанса при выходе её из бокса под купол и обратно. Маргарита сдержала слово: девушка продолжила питаться телами моллюсков.
Продолжались работы по бурению, будто и не было под боком неведомо как взявшихся существ, прозванных «сурикатами». По словам Маргариты они вовсю осваивали колесо. Возвращаясь после смены, Антон нередко видел передвигающихся ксеноморфов. Понятие колеса у них выходило сильно утрированным. Это не был механизм, а некий отросток имитирующий движение мускульными сокращениями. Учёный была в восторге. Колесо или нет, но передвигались они, – хотя и с остановками – значительно быстрее.
Но мысли захватывала девушка, отношения с которой углубились, едва она отозвалась на имя. Навещавшая её по работе Маргарита всегда по-матерински обласкивала девушку, и усилия не пропадали даром. Девушка лучилась счастьем, когда учёный приходила и хныкала, когда та покидала бокс. Однажды, ероша её волосы, учёный проворковала малопонятное «кохания». Мало того, что найдёныш любила её, но после заветного слова вцепилась в скафандр.
– Что?! – всполошился не на шутку сидевший рядом Антон. – Что ты ей сказала? Что это, «кохания»?
– Это язык отцов, – растеряно ответила Маргарита, поглаживая девушку по спинке. – Это значит – «малышка».
– Кохания, – эхом отозвался техник и сделал вольную транскрипцию. – Ханна.
И Антон получил свою долю поцелуев. Так, случайно, узнали имя или прозвище. С тех пор, Маргарита говорила с девушкой исключительно по-польски. Последней явно был знаком вымерший язык. Впрочем, Антону легко удавалось заполучить внимание девушки, называя её по имени – Ханна. Он говорил ей всякие глупости, рассказывал о жизни на Земле; учил её простейшей гигиене и правилам быта. Ханна схватывала налету и также быстро забывала.
Маргарита поначалу дневала и ночевала близ неё, перемежая тесты с исследования ксеноморфов. Непонятно когда спала – вроде потянулась, протёрла глаза, – и снова уверенная, спокойная, с язвой в речах. Надежды на экстрасенсорные способности и связь с обитателями планеты не оправдались, внушение не дало ничего, кроме того же лепета и плача. Она начала учить её говорить, но без прежнего упорства. Ханне уроки не нравились, она начала капризничать и больше времени пропадать вне бокса. Маргарита сосредоточилась на «сурикатах», благо гипотеза об освоении колеса дала плоды. Ксеноморфы в одну ночь выстроили из базальтового крошева подобие цоколя. Стенки его поминутно рушились, но «сурикаты» прилежно восстанавливали их.
– А потом что? – время от времени, беззлобно подначивал учёного Гюстав Даль. – Научишь их из камня делать космические корабли?
Маргарита игнорировала шуточки, но однажды не сдержалась:
– А может мы, наконец, снимем скафандры и примем в дар их понимание воздуха? Я готова хоть сейчас! Они не просто так позволили нам увидеть их!
– А какова вероятность что они – плод эксперимента?
С недавних пор более чем молчаливый штурман задал вопрос, готовый выдержать перепалку. Чувства переполняли его. Члены экипажа поняли это мгновенно, и даже Маргарита сменила гнев, на неподдельный интерес.
– Я закончил анализ снимков, – без околичностей резюмировал штурман. – В толще льда действительно есть «спайсер». Старый, один из первых. Кроме того у берега пляжа покоится аэрочелнок. «Хаб» выдал информацию, что это, помимо прочего, амфибия. Какое-то время назад его могли использовать для связи корабля с поверхностью.
– Но причём здесь эксперимент? – нетерпеливо напомнила Маргарита.
– Эта девочка, Ханна, говорит на языке отцов. А так как корабль стар, то можно предположить, что это изгнанники. Те самые, что запятнали себя экспериментами с геном человека. Их экипажи были сформированы по национальному признаку, как они и пожелали. Один из этих «спайсеров» мог блуждать до тех пор, пока не истощилась энергия. Они потерпели здесь аварию, и нашли новый дом. Или могилу. Ты, Гося, говорила, что Ханна почти человек, лишь генетически изменённый под среду. Вот и наши «сурикаты» могут быть неведомым нам экспериментом.
– Связь с кораблём? – деловито вставил Гюстав, на которого речь штурмана не произвела должного эффекта.
– Пусто, – пожал плечами Джамаль.
– Нет-нет, – сбивчиво заговорила Маргарита. – В лабораторных условиях невозможно создать этот клеточный организм. И изгнанники, хотя и великие учёные – можете выговаривать мне про этику, – не могли владеть управляемой гравитацией. Ханна может быть плодом генетических ухищрений. Может даже с изменёнными клетками местных организмов. Но не эти. Они могут нас научить. Нужно только научиться слушать их.
В лихорадочном состоянии она переходила на польский язык и всем видом напоминала умалишённого человека. Антон с иронией отметил, как изменились вроде давно знакомые люди.