(рассказ конкурсный, писался тяжело, уж очень шаблонный, хотя я и пытался вывернуть - но не срослось, пролетел фанерой)
Иггол, энфабрика-16 – Фаггобу, примконтроль
Протокол: доклад
Дорогой согг! Почтенно сложившись в фигуру «китта», сообщаю вам, что вчера нашими усилиями был введен в общий контур двадцать второй сектор энфабрики в составе двух тысяч ячеек. При этом были запитаны четыре генераторных станции и кюйс-хранилище. К ячейкам подключен квазир нового поколения, позволяющий получать отдачу на пятнадцать процентов выше ранней версии.
Фаггоб, примконтроль – Игголу, энфабрика-16
Протокол: комментарий
Принимаю ваш доклад в благосклонной фигуре «инца». Показатели впечатляют. Это еще раз говорит о том, что мы не всегда разумно используем доступные ячейки. Да, недалеко от вас, в районе кормовой фермы, засечено подозрительное движение. К сожалению, ваши соседи ограничены в свободных ресурсах. Не могли бы вы выслать туда легкий боевой патруль? Ггойса с вами!
Иггол, энфабрика-16 – Фаггобу, примконтроль
Протокол: комментарий
Конечно! Ггойса во мне!
– Сюда!
Варкатов махнул студенту рукой, и тот, пригибаясь, перебежал через открытый участок. Варкатов в который раз поморщился. Лучшей мишени и не найти. Долговязое чудо, мать его.
– Ниже, – прошипел он. – Голову – ниже!
Студент кивнул.
Правда, вторая перебежка далась ему еще хуже – он запнулся, зацепил какие-то железки и рухнул в стебли конского щавеля.
Варкатов таранил лбом колоду, у которой лежал. О, Господи, дай мне сил!
– Живой?
– Да, Борис Сергеевич, – студент выглянул из щавеля. – Простите.
Распластавшись, последние метры он одолел ползком. Добрался, привалился к сетке-рабице, задышал в серое небо. Конопатый, как... Варкатов даже не нашел сравнения.
– Синюю дверь видишь? – спросил он.
– Что?
– Дверь синюю.
Поселок был разбит вдребезги. От Зуевского дома остался лишь участок – метр на полтора – газобетонной стены, гнилым зубом выступающий из цоколя. Коттедж по соседству не имел и того, представляя из себя усеянный кирпичами могильный холмик. А синюю дверь Каляминых воткнуло надгробием всему поселку.
– Дверь? – студент, приподнявшись, заглянул Варкатову через плечо. – Вижу дверь.
– Вот сейчас к ней и дунешь, понял? Там канавка есть, чтобы прыгнуть и схорониться.
– Бежать, Борис Сергеевич?
– Что ты спрашиваешь? Паш-шел!
Придавая ускорение, Варкатов двинул студента кулаком в бок. Секунд десять затем он смотрел, как чудо зайцем в штормовке скачет между кучами и шепотом комментировал: «Раз, два, труп... Раз, два, три – и нахрен». Едва парень скрылся из виду, Варкатов поднял руку и растопырил пальцы. Из-за дальнего холмика на жест поднялись Матвеич и Коля-Сникерс. Варкатов хмыкнул, достал из кармана «брезентухи» слипшийся бутерброд и успел сожрать половину, прежде чем к его ногам, звякнув, шлепнулась сумка со снаряжением. Коля-Сникерс, хрипло дыша, рухнул рядом, Матвеич же лишь присел на корточки. Из-за спины его, будто самурайский меч, выглядывал лом.
– Как студент?
– Спрятался, – Варкатов кивнул в сторону синей двери. – Что-нибудь зарядили?
– Хрен там, – сказал Матвеич. – Солнце ушло.
– Я ручным генератором одну батарею накрутил, – сказал Коля-Сникерс. – Но это все.
– Ясно, – Варкатов почесал щеку. – То есть, две минуты – одно ружье и минуту – второе и третье. На одиночку, в сущности, должно хватить.
– Впритык, – мрачно сказал Матвеич. – А дальше ты как воевать будешь?
– Божьим попущением!
– А что у нас – не этим самым попущением?
– Ладно, не бздим, – Варкатов прищурился на участок проезжей дороги. – Встаем, как обычно, треугольником. Зону поражения прикидывайте сами. Я бью первым и добиваю потом. Как поле дохнет, выходит Матвеич.
– На арену цирка, – буркнул Матвеич в бороду.
– А то! Кому как не тебе? – сказал Варкатов и вжикнул «молнией» на сумке. – Получите и распишитесь.
Они разобрали магнетронные ружья с узкими, прикрепленными к волноводу раструбами и распределили батареи. Размотали провода, подсоединили, обжали клеммы, проверили, подается ли ток на генераторы, установили частоты.
– Ну, все, полетели.
Варкатов стукнулся с Колей-Сникерсом кулаком, хлопнул Матвеича по торчащему лому. Обломки кирпичей заскрипели под сапогами.
Матвеич перешел через дорогу и лег за остатками печной трубы. Коля-Сникерс взял левее и, сдвинув мятую ванну, с комфортом разместился в получившейся выемке. Варкатов перебежал к студенту. Рухнул на дно канавы, осыпал рыжий песок.
– Так, парень...
Студент шмыгнул носом.
Глаза у него были серые, губы – обкусанные. Руки он прятал в рукавах штормовки.
– Вот что... Леха, – Варкатов с трудом вспомнил имя. – Леха же? Сейчас смело идешь по дороге до прогала, где ферма видна. Там у них система, тебя заметят. Поймаешь огонек фиксации – сразу бежишь обратно, понял? Встаешь вот сюда...
Прикинув, где студента не достанут волновые потоки, он указал ему на пятачок потрескавшегося асфальта рядом с вывороченным из земли бордюрным камнем.
– Встаешь и не двигаешься.
– А если...
– Не «если». Прилетит «лошарик», даешь ему себя поймать в петлю. Дальше уже мы и без тебя разберемся.
– Так я пошел, Борис Сергеевич?
– Господи, как ты выжил еще? – вздохнул Варкатов. – Конечно, ты уже пошел. Ты уже обратно идти должен.
Студент, кивнув, выбрался из канавы.
– А пригибаться?
– Не надо. Туда и обратно, понял?
Канава у двери Варкатова не устроила, но он нашел удачное место рядом, у остатков газовой плиты, нагреб мусора, соорудил импровизированный бруствер. Покурить бы, подумалось ему. И Коля, и Матвеич лежали тихо.
Жалко, мало их. И аккумуляторов – днем с огнем... Партизанская, мать ее, ячейка.
Варкатов прикрыл глаза, слушая шелест листвы и движение сдуваемой ветром пыли. Эх, заиметь бы дизельный или бензиновый генератор...
А войны, считай, и не было.
Прилетевшие хрен знает откуда гости в течение недели разбили землян в пух и прах. И армии, и флоты. По слухам, только под Новосибирском уродам хорошо дали по зубам, опробовав разработки по высокочастотному оружию. Впрочем, ни Россию, ни остальной мир это не спасло.
За двенадцать следующих дней «лошарики» вынесли к чертям все электрогенерирующие мощности. Газотурбинные, атомные, гидроэлектростанции. И разбирать микроволновые печи и доставать оттуда магнетроны стало, по большому счету, незачем. Нет, кто-то еще трепыхался. Они вот трепыхаются. Но многие просто тихо сидят по лесам да болотам. Вся ирония – их никто не собирается оттуда выкуривать. Человеческого материала у «лошариков» достаточно.
Варкатов почесался.
– Борис Сергеевич, был огонек!
Студент, что ж ты поделаешь, пошел не к показанному месту, а на поиски старшего. Придурок, прости Господи!
– Борис Сергеевич!
– Слышу я тебя, – сквозь зубы выдавил Варкатов. – Иди, куда сказали!
– Да-да, я понял.
Оскальзываясь на кирпичах, студент убрался от засады. Варкатов наблюдал, как он встает на асфальтовый пятачок, по привычке пряча руки в карманы. Может дать «лошарику» утащить его на ферму?
Едва издалека возник звук, похожий на плеск волны, накатывающей на берег, Варкатов запитал магнетрон ружья. В щелку между панелями плиты было видно, как от упругого воздуха, толкаемого «лошариком» перед собой, подаются в стороны кусты и тонкие деревца.
– Я сдаюсь, сдаюсь! – запричитал студент.
Он поднял руки, хоть здесь без дурости отыгрывая свою роль.
«Лошарик» появился из-за изгиба дороги и, притормозив на мгновение, медленно – все в том же плеске, мать их, волн – покатил к жертве.
– Сдаюсь!
Варкатов проверил частоту. 17ГГц.
«Лошариками» захватчиков назвали из-за окружающего их силового, едва видимого, синеватого пузыря. Они плыли в нем по воздуху, не касаясь земли.
Сами же «лошарики» представляли из себя правильные, размером с человека черные октаэдры, ориентированные вершинами вниз и вверх. По граням октаэдра свисали четыре щупальца. Щупальца имели суставчатую структуру и состояли из разнокалиберных, плохо сопряженных черно-синих параллелепипедов и призм. Они и держались черт знает как, словно нанизанные на невидимые ниточки.
«Лошарик» выхлестнул из силового пузыря светящийся шнур с петлей на конце. Петля сомкнулась на шее студента, и тот, засипев, упал на колени.
Пора!
Варкатов встал и, направив на тварь-октаэдр раструб ружья, послал в пузырь несколько микроимпульсов.
Среагировал «лошарик» быстро – будто невидимый ковш вырыл канаву до стреляющего. Сплюснулась, размололась в пыль газовая плита, туманными облачками разлетелись кирпичи, заскрипела, спрессовываясь, земля. Варкатов едва успел перекатиться. Вторым гравиударом его бы накрыло точно, но тут в бой вступили Матвеич с Колей-Сникерсом. Взвыло сначала одно ружье, затем другое, послышался хлопок. Варкатов сказал про себя: «Раз-два» и, поднявшись, высадил в «лошарика» весь оставшийся аккумуляторный запас.
Пузырь вокруг захватчика мигнул и пропал. Щупальца его обвисли.
Матвеич с ломом наперевес возник из-за кучи, в несколько шагов добрался до «лошарика» и, размахнувшись, врезал железкой по черным граням.
– Получай!
Против лома нет приема.
«Лошарик» рухнул на асфальт, раскатились, ничем более не удерживаемые призмы и параллелепипеды, треснувший октаэдр плюнул искрами.
Матвеич для верности приложился еще раз.
Бородатый, оскалившийся, с изрубцованной, темно-красной щекой, он был страшен. В «лошарике» хрустнуло, несколько осколков брызнуло на землю.
– Стой, Матвеич, стой! – крикнул Варкатов, упреждая очередной замах.
Матвеич застыл, затем, отбросив лом, тяжело опустился рядом с «лошариком». Лицо его сделалось отсутствующим, глаза остекленели.
– Ух ты! – подскочил студент. Шея его все еще, будто вялым жгутиком, была обмотана гаснущей силовой удавкой. – Круто!
Варкатов, помогая себе ружьем, выбрался на дорогу.
– А где...
В груди сделалось холодно.
– Хлопнула Колю эта сука, – глухо произнес Матвеич, двинув по «лошарику» ногой. – Он успел, а я не успел.
Варкатов перевел взгляд на то место, где прятался Коля-Сникерс. Губы сжались. От Коли-Сникерса осталось лишь мокрое, красное пятно. Смерть от гравиудара быстрая, хлоп! – и ты уже ничто, пыль, фарш, брызги.
Ладно, сказал себе Варкатов, я им это припомню. Они у меня... Я их...
– Студент... Леха, гадость сними и беги за сумкой, – произнес он и присел у «лошарика». – Матвеич...
– Жалко Кольку, – повернул к нему исказившееся лицо бывший лесник. – Жалко. Он же знал, что надо в сторону, знал...
– Матвеич, у меня тут мысля есть, – Варкатов поднял треснувший октаэдр. – Как ты смотришь на набег на ферму?
Глаза Матвеича ожили.
– Погоди, она же... Ты же не снимешь барьер.
– А здесь у нас что?
Варкатов просунул пальцы в трещину и выломал несколько пластин, залезая глубже. Через несколько секунд в его ладони появилась россыпь желтоватых кубиков. Словно намагниченные, они тут же слиплись в странную структуру.
– Система «свой-чужой» у нас здесь, – сказал Варкатов, сунув кубики Матвеичу под нос. – Мозг «лошарика». Думаю, с ним нас пустят.
– А фиксация?
– Дурак я что ли под нее попадать? Есть тут невидимый участок, выходим сразу к торцу фермы, пока хватятся, мы загоны вскроем. Обслугу хлипкую в два рыла передолбим, а там, глядишь, и вся ферма медным тазом накроется.
– Чем передолбим?
– Ломом твоим. А я сейчас с удавочки батарею подзаряжу. Было у меня самодельное гнездо с преобразователем, надо только... – Варкатов повернул голову, наблюдая, как согнувшийся под тяжестью сумки долговязый студент лавирует среди кирпичных холмиков. Раз, два, труп. – Леха, ты живее-то можешь?
Фаггоб, примконтроль – Игголу, энфабрика-16
Протокол: неполадки
В фигуре недоумения «огари» довожу до вас, что вопреки вашему докладу, прироста показателей не наблюдается. Мало того, на вашей энфабрике периодически происходят необъяснимые утечки энергии, из-за чего служебные генераторы с перебоями питают поля. Разберитесь, ирхиль вам между грисскойлей!
Иггол, энфабрика-16 – Фаггобу, примконтроль
Протокол: отчет по неполадкам
Ггойса во мне! Утечки также неожиданны для меня, как и для вас. Возможно, это как-то связано с неправильной конфигурацией секторов. Я обязательно проверю все энерготрассы. Не думаю, что мы ошиблись с формированием квази-реальности для ячеек. Квазир «Борьба за освобождение» на первых тестах был восхитительно хорош. Внушаемая ячейкам действительность поднимала интенсивность реакций до «кероля» моего изумления.
Протокол: дополнение
Патрульный согг, посланный мной по вашему указанию, в окрестности фермы, перестал выходить на связь.
Фаггоб, примконтроль – Игголу, энфабрика-16
Протокол: комментарий
Возможно, он находится для вас в «мертвой» зоне. Я фиксирую: только что патрульного пропустили на ферму.
И ищите утечку, Иггол, ищите!
– Удавку давай! – сказал Варкатов.
Студент торопливо размотал эластичную, не понятно из чего сделанную петлю.
Они стояли в узкой ямине, которая выпадала из системы фиксации, потому что была закрыта выводком труб и хлипким сараем. Из труб текла красноватая вода. Матвеич, с перезаряженным ружьем присев за камнем, сторожил спуск к дороге.
Воздух перед силовым барьером чуть слышно гудел.
– Размотал? – спросил Варкатов, осторожно приподнимаясь над трубами.
– Сейчас.
Студент, кусая губы, наконец расплел перекрутившийся участок и подал удавку Варкатову.
– Смотри, – сказал Варкатов, – учу, как оно надо.
Лезвием ножа он срезал конец удавки у самой петли, зажал распушившийся, искрящий обрезок в пальцах и поднес к нему извлеченные из «лошарика» желтые кубики. Кубики, покраснев, тут же выгнулись бугром, и Варкатов, не мешкая, приблизил их к барьеру.
В силовой ограде мгновенно образовался проем размером два на два метра.
– Матвеич, – сказал Варкатов, – нас приглашают.
– Тьфу! – сплюнул Матвеич.
Подвинув студента, он первым переполз через трубы и подобрался к жестяному торцу фермы. Огляделся, дал знак. Варкатов подождал, пока студент закинет сумку и заляжет у сарая, и только тогда шагнул за барьер сам.
Синева сомкнулась за спиной.
– Куда сначала? – спросил Матвеич, тиская ружье, когда Варкатов прижался рядом к тонкому листу стенки.
– А я знаю?
– Ну, по идее, начинать надо с контрольного пульта, – поскреб бороду бывший лесник. – Его раздолбать и фиксаторы раздолбать.
– Нахрена им контрольный пульт? – Варкатов выглянул из-за угла. – Не так у них все. Нам генератор поля искать надо. Эй, Леха...
Студент приподнял голову, услышав собственное имя.
– Да, Борис Сергеевич.
– В щелку видишь там что-нибудь?
– Двор.
– Двор и я вижу.
– Сейчас.
– Так, я пока с другой стороны зайду, – сказал Матвеич.
Положив ружье на землю, он вытянул из-за спины лом.
– Значит, здание буквой «Г», – произнес студент. – В длинной части большие ворота, в короткой – маленькие. Рядом платформа с такими... с цилиндрами, в общем. Справа... – студент переместился, чтобы видеть лучше. – Справа сарай, а за платформой узкий контейнер, черный, не наш, не земной.
– Ага, – оскалился Варкатов. Вот он, генератор! – Видишь кого-нибудь?
Скользнув к углу, он хотел было остановить Матвеича, но тот был уже в самом конце длинного отрезка здания.
– Пусто, Борис Сергеевич.
– Ползи сюда, прикроешь меня.
– С сумкой?
– Без, придурок!
Варкатов поднял Матвеичево ружье.
Студент перебежал к ферме, зачем-то пригибая голову, будто от бомбежки, и с разбегу влепился спиной в жестяной лист.
Звук вышел хрусткий, ясный. Бум-м!
– Блин! – прошипел Варкатов, втянув голову в плечи. – Ты – идиот?
Студент посмотрел ясными глазами.
– Простите, Борис Сергеевич.
– Я тебя прощу... На, – Варкатов сунул ружье в руки студенту. – Включаешь и жмешь замыкатель. Раструбом на врага. Понял?
Студент шмыгнул носом.
– А вы?
– А я авангардом. Только меня не поджарь.
– Я постараюсь, – сказал студент, тут же направив раструб на Варкатова.
Тот несильно стукнул по накрытому капюшоном лбу.
– Не на меня.
– Извините.
Двор фермы был усыпан веселенькими желтыми опилками. К воротам вели бетонные пандусы. Внутри, за гофрированными листами, что-то негромко лязгало и шипело, словно спускало пар. Давным-давно здесь, кажется, был центр технического обслуживания, ремонтировали трактора и комбайны близлежащих колхозов. Потом корпус лет семь пустовал. По слухам, за долги он достался какому-то банку, который не знал, что с ним и делать.
А «лошарики» знали.
О фермах Варкатов наслушался по самое горлышко. Чисто, тихо, только люди пропадают навсегда. Упорно говорили, что «лошарики» делают из пойманных что-то вроде бульонных кубиков или таблеток. Сжимают гравитацией в концентрат. Получаются этакие леденцы для неземных уродов. Только сначала людей подкармливают, чтобы, значит, или с кислинкой или со сладостью выходило.
Варкатов, правда, больше верил в другое.
В фабрики, где у людей изымают мозги, помещают их в питательный раствор, и те генерируют необходимую энергию. Как в «Матрице».
Всяко больше смысла, чем в леденцах.
Впрочем, вот она, возможность проверить, подумал Варкатов. Оглядываясь на студента, он медленно пересек двор, обогнул стебель фиксатора, направленного за барьер, и присел у платформы. До контейнера оставалось метров десять, но за цилиндрами, установленными в несколько этажей, не было видно, есть ли кто с той стороны. В сущности, где еще обслуге находиться? Здесь да в основном здании.
Заметив движение у фермы, Варкатов пригнулся.
Студент, идиот, смотрел куда-то в сторону. Что в голове? Здесь война, а он как дурик какой. Смерти что ли ищет? Так найдет она его, обязательно найдет.
Варкатов приподнялся и выдохнул. От здания, перехватив лом двумя руками, перебегал Матвеич. И никого. Беспечные, уроды. Хороший мультик своим появлением испортили. Лошарик был доброе существо.
Сын у Варкатова любил этого героя. Варкатов его отправил с сестрой из города, когда «лошарики» горохом посыпались с неба, а получилось, наверное, в самое полымя. Где он сейчас и что с ним? Нет ответа.
Матвеич упал слева за цилиндрами.
– Никого, – сказал он, – ворота под этим... под током.
– А генератор прямо перед тобой, – сказал Варкатов.
– Ну и чего сидим тогда?
– Погоди. Леха! – Варкатов, свистнув, махнул студенту рукой.
Тот поднял голову и, сообразив, что от него хотят, медленно побрел к платформе. Варкатов, рассвирипев, подогнал его матюгами.
– Ты не на прогулке, твою ж мать!
– Извините, Борис Сергеевич, – студент мешком свалился на землю. – Глупо это все.
– Что все? – прищурился Варкатов.
– Все вокруг. Не настоящее оно.
Варкатов и сам не заметил, как оказался со студентом рядом, а пальцы его вцепились в ворот штормовки.
– Что?
– Это виртуальная реа...
Варкатов несильно ударил кулаком по веснушчатому носу. Брызнула, живой струйкой потекла кровь.
Студент вскрикнул.
– Да что вы, совсем? – он отдернул голову и прижал ладонь к лицу.
– Теперь тоже виртуальная? – наклонился к нему Варкатов, бешеными глазами заглядывая в расширившиеся зрачки. – И кровь виртуальная?
– Да.
Студент сжался, ожидая нового удара, но Варкатов в последний момент остановил руку.
– Живи, придурок. Матвеич, давай-ка мы раскурочим этот контейнер и посмотрим, настоящий он или так, фикция?
– Это мы могем, – опираясь на лом, поднялся Матвеич.
– Ты как, – спросил его Варкатов, – чувствуешь себя виртуальным?
– Я и слова-то такого не знаю.
Вдвоем они обошли цилиндры, жирно поблескивающие какой-то зеленой смазкой. Варкатов пнул студента, чтобы убрал длинные ноги. С торца контейнер оказался затянут тонкой до прозрачности, липкой пленкой. От надрыва она разошлась. Внутри помещения крутились, повиснув в воздухе, несколько десятков изломанных, угловатых многогранников, словно сделанных неуклюжими, ученическими руками.
И опять никого.
– Ваше слово, товарищ лом, – сказал Варкатов.
Матвеич крякнул и поплевал на ладони.
Многогранники оказались хлипкими. Крошились они легко, трескались, выплевывали черную чешую и мертвыми чушками падали на пол.
Матвеич скакал Одином, и лом его чем-то походил на знаменитое копье Гунгнир. Варкатову подумалось: вот и специализация на германо-скандинавской мифологии пригодилась. Он хмыкнул и вышел из контейнера наружу. Вслед ему сыпалось и звенело.
Студент сидел, задрав подбородок в хмурое небо.
– Так что там про виртуальную реальность? – спросил Варкатов.
Студент скосил глаз.
– Я видел.
– Что ты видел? – Варкатов деловито проверил ружье.
– Ячейки. Тысячи ячеек. А в них – мозги.
– Про мозги тебе каждый второй скажет. Даже я. Байка и байка.
Студент пожал плечом.
– Не байка. Я помню, как меня, мой мозг опускали в такую же ячейку. Потом загрузили вот это... – он показал глазами на двор и на кромку далекого леса. – Может, я аномалия, вот и все .
– Слушай, аномалия, – усмехнулся Варкатов, – на самом деле, не важно, где мы. Пусть, пусть это виртуальная реальность, хоть я тебе и не верю. Но врага нужно бить везде! Везде! Потому что он – враг. Понимаешь? Где увидел его, там и бей! Даже если он умирает не по-настоящему, пусть лучше он сдохнет, чем ты или я.
– Это-то понятно, – прогундосил студент, размазывая кровь под носом.
– Ну так.
Они помолчали.
Матвеич буйствовал в контейнере, вдрызг разнося инопланетные технологии.
– Ну, допустим, – сказал Варкатов, – возможно все это виртуальное. Тогда Колька-Сникерс, получается, жив?
– Скорее всего, его ячейку просто подгрузят в новый сценарий. Другой район, другие люди.
– Да? Тогда это хорошо. А я, значит, тоже где-то...
– Ячейки, извините, не подписаны. Но, наверное, да.
Закрапал дождь. Варкатов подставил лицо мелким каплям. Если Коля-Сникерс жив, это хорошо! Он выдохнул.
Похрустев осколками, появился Матвеич.
– Ну, все, – сказал он, – финита.
– Хоть бы одну хреновину оставил, – сказал Варкатов, поворачивая голову.
Матвеич улыбнулся.
– А я оста...
На глазах Варкатова голова Матвеича вдруг пыхнула мелкой взвесью, а безголовое тело рухнуло на контейнерную стенку. Следующими взорвались цилиндры, рассыпая вокруг смазку и коричневые шарики. Сбоку Варкатов уловил движение какой-то корявой серой фигуры, но времени ни поднять ружье, ни уйти с траектории гравиудара у него уже не было.
Проморгали, мелькнула мысль.
Фигура взлетела над платформой, направив на человека пучок щупалец. Варкатов почувствовал, как воздух тугой плетью сворачивается у лица.
Что ж, подумалось ему, давайте другой сценарий.
Он сцепил зубы, но фигуру в последний момент неожиданно развернуло, затем скрючило, и она, жалобно скрипнув, распалась на отдельные детали.
Пыф-ф!
– А ничего, работает.
Студент поднялся с земли, контролируя раструбом ружья место падения.
– Все, все, разрядилось уже, – сказал ему Варкатов.
– Но я молодец?
– Ты молодец. Именно сейчас ты – молодец.
Большие ворота фермы, оказалось, треснули щелью.
Внутри на подставках тесно друг к другу стояли сотни стеклянных яиц. То, что в них находилось, уже нельзя было назвать людьми. Раскормленные тела занимали весь доступный объем. Пухлые ноги прорастали в животы. Прижатые к стеклам глаза взирали на нежданных гостей бессмысленно и кротко.
Студента стошнило. Варкатов вывел его на воздух.
– Нравится такая виртуальность?
– Это все равно, – отдышавшись, сказал студент. – Нас скоро выключат.
– Почему?
– Они переписываются. На фабрике утечка. Возможно, это как-то связано со мной. Будут проверять сектора.
– И далеко эта фабрика?
Студент хлопнул ресницами.
– Борис Сергеевич, она же не виртуальная! Она в реальности.
Варкатов задорно хлопнул его по плечу.
– Эх, Леха, Леха! Аномалия – это когда происходит невозможное, из ряда вон. Почти чудо. И я готов в эту аномалию поверить. Тем более, когда еще я, виртуальный, на свои мозги посмотрю? Вдруг да и сложится? А? Одну хреновину Матвеич нам оставил. Ну, наведем шороху?
Студент шмыгнул разбитым носом.
– Если успеем.
– Пессимист! – рассмеялся Варкатов.
Фаггоб, примконтроль – Игголу, энфабрика-16
Протокол: возмущение
Ради Ггойсы, что у вас там происходит?! Почему встала ферма? Почему не решена утечка на фабрике? Жду ответа в фигуре ярости «рицца».
Фаггоб, примконтроль – Игголу, энфабрика-16
Протокол:
Вы ответите мне или нет?