Во время моего дикого танца Валентин стоял и наблюдал с доброй улыбкой на устах. Во мне проснулась благодарность за его отношение ко мне и, не подумав, я с разбегу прыгнула на него,обхватив руками шею, а ногами - бедра, и поцеловала прямо в губы. Это был дружеский поцелуй, но внезапно перешел в совсем другое. Просто он не собирался целоваться со мной по-дружески и поступил по своему – интимно обхватил за бедра, тем самым прижав к себе еще сильней, чтобы я почувствовала его желание. А затем, заглянув в глаза своими черными бриллиантами, впился в губы так страстно, что будь я самой ледяной женщиной на Земле – все равно растаяла бы. В конце концов, мы столько раз были близки, и что этот еще один раз мог изменить?
Я чувствовала, как ему этого хотелось и, если честно, мне самой очень даже требовалось узнать, а каково это, когда двое – вампиры. Я видела, насколько счастливым стал Валентин, когда понял, что у танца будет продолжение, лишь на долю секунды во мне шевельнулась совесть, напомнив о Джозефе и о том, что Валентин испытывает ко мне не только вожделение. Такое легкомыслие впоследствии ранит его еще больше. Но первостепенным желанием было инстинктивное, животное, первобытное, а ему не присущи такие понятия как совесть, честь и подобное.
В тот момент, когда Валентин почти опрокинул меня на кровать, краем глаза и благодаря отличному зрению вампира я заметила в окне лицо маленькой девочки, наблюдающей за нами. Валентин не видел ее – он почувствовал, как напряглись все мои мышцы. Глядя в эти бездонные черные глазницы и оскаленный клыкастый рот ужасного дитяти, эмоция была только одна – страх.
Валентин тут же выпустил меня из рук, повернулся в сторону окна и зарычал – настоящим звериным рыком. Девочка улыбнулась и кивнула, словно соседская дочь, заглянувшая в гости. Никто из нас этого не ожидал и даже не понял, как в следующее мгновение она оказалась в комнате. На ней были древние лохмотья, напомнившие тот сон, в котором на мне были такие же. Внешность у девочки не славянская – кожа смуглая, глаза черные и узкие, на миниатюрной головке сотни неаккуратных и наполовину растрепанных косичек, кукольное личико измазано сажей. Здесь она больше не внушала страх, только любопытство, но Валентин по-прежнему оставался в боевой стойке.
- Здравствуй, раб, вижу ты меня тогда не послушался, и в такую глушь забрался к тому же, но я таки нашла тебя, хоть и с опозданием, - при этом она кивнула мою сторону.
У нее был нежный голосок, он словно звучал прямо в ухе, проникал внутрь и разливал по венам тепло.
- Зачем ты здесь? – просто спросил Валентин, на удивление покорным и спокойным тоном, и вся его поза как то сразу перестала быть обороняющейся.
- Пришла исправить то, что ты натворил, но сначала мне нужно, чтобы ты знал всю правду о причине наших встреч. Ты не ждал меня здесь, верно?
- Да, верно. Тогда рассказывай, потому что мне уже ничего не понятно.
Тут она посмотрела на меня, и Валентин кивнул, давая тем самым согласие на мое присутствие.
- Ты знаешь, что мы давно научились слышать Симеона, так вот - он задумал оставить вас. Обращение каждого избранного в вампира приносит ему не только удовольствие от пополнения Семьи, это энергетическое питание и совершенная сила. Тебе это известно. Новость для тебя не эта, а то, что твоя девочка и ее американский мальчик – последние звенья, энергии от которых хватит ему, чтобы попасть в цепочку, доселе недоступную даже самым старым вампирам на земле. Он задумал перехитрить природу, жаждет реинкарнации, а этого МЫ ему позволить никак не можем. И еще – следующим Правителем Симеон вознамерился сделать тебя.
Валентин сорвался с места, принялся ходить по комнате, потом он то хватал себя за голову руками, то опускал их.
- Успокойся, - как ни в чем не бывало продолжило маленькое чудовище.
- Какое вам дело до этого, вы же - динозавры, девяносто девять процентов существующих вампиров даже не верят в вас. И, в любом случае, мне не избежать его приказов. Да меня казнят за один только разговор с тобой, Слышащая! - на этом Валентин остановился и присел на кровать.
- Все, что вы знаете про нас – вранье, причем его вранье. Никого не осталось в живых из тех, кто участвовал тогда в гонениях, не так ли? И мы все выжили, но только для того, чтобы дождаться возможности свести счеты. У нас уже накопилось достаточно сил для этого, но все изменилось с появлением этой парочки, - она снова кивнула в мою сторону. Ты не послушал меня, и скоро у Симеона будет достаточно энергии для перерождения. Я бы убила тебя за это прямо сейчас, но меняются обстоятельства – меняется тактика. Возможно, ты даже оказал нам услугу, теперь мы сможем подобраться к нему еще ближе, во время назначения приемника...
- Чего вы хотите? – Валентин смотрел на нее не мигая, глаза его стали еще чернее.
- Смерти. Мы не можем позволить ему очиститься и переродиться. Мы его дети, Валентин, и наша с ним общая история - печальна. Тебе не нужно этого знать. Не сегодня.
В этот момент она не походила на обиженного ребенка, она была одним из самых злобных, древних и сильнейших созданий на земле. Ее сила заполняла пространство и не давала дышать, давила на грудь и виски. Казалось, воздух в комнате стал таким наэлектризованным, что любое движение спровоцирует разряд, и все воспламенится, от этого было страшно даже пошевелиться.
- Симеон предал тебя, когда отправил на задание, зная, что ты обязательно полюбишь свою подопечную, несмотря на то, что назначена пара. Он узрел всю вашу историю, и поверь, она не нова для него, поэтому только в его власти было сделать так, чтобы в этой жизни Виталия снова принадлежала тебе.
- Снова? – лицо Валентина выглядело озадаченным.
- А ты ничего не помнишь?
- Хватит говорить загадками!
- Ты еще не достиг нужного уровня, чтобы вспомнить прежние жизни, однако именно прошлое предопределило интерес к этой девушке. Скоро мы это исправим.
Теперь я не отрываясь следила за Валентином, не обращая внимание на мерзавку, которая своими речами рушила весь его мир. Он не смотрел на меня, его глаза глядели куда-то вдаль, вернувшись к своему темно-коричневому оттенку, плечи опустились, уголки губ подрагивали. Все мои подозрения об искренности его любви ко мне оказались верными. В тот самый миг чувство вины проникло в мою душу, чтобы остаться там навсегда.
- Связь нельзя прервать. Правителя нельзя убить. Вам даже не добраться до него - никому не известно, где спрятано тело. - Валентин по-прежнему избегал встречаться со мной взглядом.
- Мне лучше знать, что можно сделать, а что нельзя. Думаю и Арнольд был бы рад оставить того мальчика у себя, договориться с ним не составило бы особого труда, если бы Симеон этого захотел.
- Я не верю тебе, - Валентин поднялся, подошел к девчонке, и, глядя на нее сверху вниз, добавил, - и участвовать в этом не собираюсь.
- Жаль, по-хорошему не получилось. А я разве не сказала? У тебя нет выбора, - последние слова она прошипела прямо ему в лицо, легко поднявшись в воздухе и коснувшись маленькой ледяной ручкой подбородка.
В этот миг черные силуэты ворвались в окно, набросились на Валентина и утащили прочь. Еще мне послышалось – "Прости, Солнышко…" И стало темно.
Я не знала, сколько времени находилась без сознания. Мне до чертиков надоело вот так вырубаться на самом интересном месте и просыпаться с больной головой. Кроме раздражающей слабости, беспокоило еще одно чувство, доселе неизвестное – голод вампира, с которым я не знала, что делать, ведь Валентина похитили эти существа, и некому было объяснять.
На улице ночь, уточнить время возможности не было – часов я найти не могла. Зато во время поисков обнаружила очень много интересного – например, билеты на самолет до Москвы и еще два – в Лос-Анжелес. Все это было в машине, в отдельной сумке. Еще там был мой паспорт с открытой туристической визой в США. От всего этого волосы вставали дыбом. Одно понимание того, что Валентин подготовил все заранее и собирался лично доставить меня к американцу – приводило не то в отчаяние, не то в бешенство.
Я почувствовала одиночество и беспомощность, пронизывающие до дрожи, потом жгучая боль в голове перетекла к глазам, и я подумала, что лишилась их, потому что в следующее мгновение она вытекла как будто вместе с ними. Я плакала, а по моим щекам текла кровь.
Я не искала часов в холодильнике и заглянула в него в самую последнюю очередь. К тому моменту, как я дошла до него, дом был разгромлен, пострадав от моего безумия, а это значило только одно – с хозяевами мне не встретиться и дом как положено не сдать, ну и черт с ними. В синем охлаждающем контейнере я обнаружила аккуратно сложенные пронумерованные пробирки с кровью. Я достала одну из них и покрутила в пальцах - она была маленькой и холодной, крови в ней – едва с чайную ложку. Не теряя времени на сомнения я вскрыла колпачок и вылила содержимое в рот, зажмурилась и проглотила. И тут же пожалела о своей спешке – ах, лучше бы я слизывала ее по капельке, так было приятно.
Мне хотелось не то визжать от восторга, не то мурлыкать от удовольствия. Человеческая кровь была вкуснее всего на свете в тысячу раз - это самая совершенная энергия жизни, одна капля которой наполняла теплом и силой, дарила спокойствие, уверенность и насыщение. В следующее мгновение я потянулась за новой пробиркой, и хоть некому было схватить за руку, - остановилась. Желание сберечь последнее, что у меня осталось от Валентина, помогло вовремя одуматься.
Поднявшись, я умылась, расчесалась, переоделась и тогда поняла – той крови было достаточно. Я передвигалась раз в десять быстрее, поэтому нашла время прибраться в доме, заклеила разбитое окно, в которое утащили Валентина. Испорченной мебели оказалось немного, и лучшим решением было оставить хозяевам записку с извинениями, приложив к ней компенсацию. Дата в билетах говорила о том, что задерживаться не стоит, пора сматываться отсюда и выполнять следующий пункт, продиктованный судьбой.
Одежда, купленная для меня Валентином стала очень дорогой – я забрала все, даже полотенце, шампунь и гель для душа с моим любимым ароматом жасмина. Погрузив все это в автомобиль, я села за руль, бросив последний взгляд в сторону дома, оставляя в памяти все до последней мелочи, чтобы хранить эти воспоминания вечность. Взглянув на карту и определив правильный путь, я сделала себе еще одно признание – у меня были чувства к Валентину. Ведь любовь бывает разной – от настоящего безумия и одержимости до нежнейшего чувства к человеку, который становится очень дорог и отрицать это неправильно и нечестно.
Любить двоих - возможно, теперь я это понимаю, как и то, что выбирать в таком случае, с кем остаться – равносильно отсечению от себя важной и неотъемлемой части. Даже думать об этом было больно, и я оставила все на потом, прекрасно зная, что теперь с каждой минутой приближается неотвратимое бремя такого очевидного выбора.
- Я не надолго, - сказала я вслух Валентину, пусть даже он не мог этого слышать, включила зажигание и выехала со двора.
Глава 14. http://www.proza.ru/2015/02/19/2095