Чтобы понять, о чём действительно сделан фильм «Левиафан» достаточно заглянуть в ветхозаветные традиции. Книга Иова, Глава 40:20: «Можешь ли ты удою вытащить левиафана и верёвкой схватить за язык его?», и подобные страшилки, компилирующие огромное водяное чудище и предназначенное пугать древнееврейских детишек, чтобы те лучше усваивали новую религию своих патриархов. Разгадка фильма кроется на поверхности, а именно в названии.
События в фильме, это всего лишь лирика, а по- простому говоря «бытовуха», достойная разве что жёлтой прессы и полицейских сводок. Присутствие мата, литры выпиваемой водки, и вытекающий из всего этого массовый «тупизм» персонажей, замечательное тому доказательство. Но в этом вся соль фильма. Его принцип. Его экзистенция.
Режиссёр ставит героев фильма перед лицом смерти или равносильной ей ситуации. Первым в списке оказывается Вадим Сергеевич, на которого собран кровавый компромат, затем Лиля, отчаявшаяся Эллочка-Людоедка местного розлива. Кто смотрел кино и помнит «12 стульев» поймут это с первых минут появления на экране Лили. Образы главных героев, при всей своей серьёзности и трагичности, до безобразия смешные. Как раз такие различия в свойствах персонажей и порождают необходимый конфликт. Но Лили остаётся одним из самых интересных персонажей в фильме потому, что на её примере мы можем драматургически проследить эволюцию женского образа, восходящую к Катерине, жены Тихона Кабанова в пьесе «Гроза». Катерина чудесным образом воскресла в Лиле, пройдя через ипостась Эллы Щукиной, и возможно, ушедшая от нас навсегда. Потому что дальше деградировать некуда.
Юрист Дима представляет собой одного из многих несостоявшихся детей лейтенанта Шмидта, причём не самых лучших. Он прохиндей, но ему принадлежать некоторые ключевые фразы - «кому поднимать-то?» - имеется в виду народ и на вилы; или «я верю в факты». Ключевые словечки говорит Коля: попу - «Хрень гонишь», Степаныч: про «малый исторический зазор». Они все дети легендарного лейтенанта, красочно описанные Ильфом и Петровом в «Золотом телёнке».
Что касается Николая, то он жесткий, но совершенно обезличенный. Кто он? Из всех возможных вариантов, - он никто. Может быть животное, например, свинья или раб, что, в общем-то, недалеко. Он был рождён изначально только для того чтобы умереть, об этом кричит Николаю всё, что его окружает, потому что он главная фигура, на которой зациклен сюжет. Но почему то, опять же, по сверх естественным причинам, он этого не делает, а передаёт свой геном живучести своему сыну. И на примере Коли стоит обратиться к историческим аллюзиям. Рабство имеет своих далёких предков семитов и об этом торжественно описано в книге Бытия 12:5, 14:4. Таким образом, в первой книге на Земле и главной книги всех христиан ясно сказано, кто был первым рабовладельцем. На протяжении многих веков на территории, которая сейчас называется, на картах мира Российская Федерация существовали общественные отношения, которые завуалированно именовались, крепостным правом. «Крепостью в древнерусском праве назывался акт, символический или письменный, утверждавший власть лица над известной вещью. Власть, укрепленная таким актом, давала владельцу крепостное право на эту вещь. Предметом крепостного обладания в Древней Руси были и люди. Такие крепостные назывались холопами и робами». Происхождение термина крепостное право. Холопство на Руси. В этом усматривается основная задача фильма: показать зрителю ужас и масштаб деградации общества, которые его ждут с возвратом к так называемым духовным ценностям. История повторяется господа с поразительной точностью. В фильме показан типичный пример секуляризации наоборот. Серьёзно и твёрдо кино построено только на протесте против растущей новой волны церковного влияния в стране. Споры вокруг «Левиафана» бессмысленны только потому, что зритель каждый сам должен решить для себя, с чем ему жить: с библейским рабством в голове или в жизни.
Это фильм – утопия. В нём показана страна без будущего, как пустой, белый купол новой построенной церкви, в который смотрит мальчик, сынок мэра, а папаша тычет пальцем в икону со словами: «Вот он наш бог». Великие гуманисты прошлого: Френсис Бэкон, Томас Мор, Кампанелла мечтали об идеальном обществе без рабов и господ, оставаясь при этом слугами церкви. В этом заключается апория, ситуация, которая не может существовать в реальности также как не возможно на телеге полететь в космос.
Что же касается проводимых параллелей с левиафаном Томаса Гоббса, то здесь имеется в виду не невозможность протеста, а действительно поднимающийся левиафан, он же государство, но не просто государство, а подчеркну, средневековое христианское государство Томаса Гоббса, со всеми историческими реминисценциями. Это фильм – предупреждение. Но есть ли шанс на другое развитие событий? Возможно, режиссёр знает ответ на этот вопрос и в силу политической конъюнктуры молчит. Не важно. Надо зрителю попытаться самому найти ответ. Фильм заставляет, прежде всего, думать. И если кино вызвало бурную реакцию, то это уже хорошо.
16.02.2015