Здравствуй, стаканчик, прощай, винцо!

Виталий Мур
                Олечке Дороженко

   Восемьдесят пятый. Институт. Вялая борьба с пьянством.
   Научный сотрудник  Игнатьев вообще не замечал антиалкогольного начинания.
   В институте Игнатьева звали просто - Игнат.  «Залетел» он в самом начале быстро разворачивавшейся кампании: был схвачен милицией с поличным, и всего-то с кружкой пива, в непосредственной близости от места работы у пивного ларька, да еще в рабочее время. Последствия не заставили себя ждать: любитель пива был немедленно вызван на «ковер» в кабинет директора  для выволочки. Ждал и томился в приемной. Напротив директорского находился кабинет зама по науке. Последний, направляясь к себе, увидел Игната, старого знакомого, подошел к нему и, схватив его за пуговицу пиджака, погрозил штрафнику пальцем:
   - Ты что же это, товарищ Игнатьев, нарушаешь Постановление Правительства? Не хорошо, Игнатьев, не хорошо!
   - Какое Постановление? – спросил оробевший любитель горячительного.
   - Какое, какое… По борьбе с пьянством, вот какое. Или не слышал о таком? – на лице зама сложилась ядовитая усмешечка, от которой у Игната заныло под ложечкой…
   
   Игнат страдал аллергией на водку. Коллеги потешались: неожиданно, где-нибудь в коридоре, говорили Игнату слово "водка!"  У испытуемого лицо менялось в цвете, шел кашель и рвотные позывы. Народ смеялся.
   - Садисты! - хрипел Игнат, тряся головой и взмахивая руками. Однако из-за добродушного характера на этом его противодействие заканчивалось.
   
   Пил Игнат постоянно. Даже в квартире он всё приспособил под свою неугасимую страсть: бутылки и фляжки прятались от жены во многих потайных местах - под ванной, под водопроводными трубами в туалете, в уголках шкафов, под кроватями и диванами и т. п. Верхом хитрости Игнат считал свое изобретение – пришитый тайком от супруги внутренний карман собачьего комбинезона, в который он прятал спиртное во время гуляний с лабрадором.

    Основным предметом пьянства являлся портвейн. До окончания рабочего дня Игнат обычно оприходовал две емкости по "ноль семь". Поговаривали, что нередко он пил из горлышка, прячась за книжными шкафами или под письменным столом. Однажды, Игнат изумил сотрудников, сидящих с ним в одной комнате: приставил к письменному столу стул, с помощью последнего, кряхтя, забрался на стол. Затем повторил манипуляцию - вытащил стул на стол, снова залез на стул, и, перешагнув с него на шкаф, в конце концов переместился  на сейф у стены. Коллеги наблюдали за цирковым искусством Игната и ждали дальнейшего действия. Игнат же вскинул ко рту бутылку портвейна, как в  СССР вскидывал горн дежурный детского лагеря, чтобы сыграть пионерскую зорьку, и лихо опорожнил ёмкость.
   - Двенадцать! Я сосчитал. За двенадцать секунд заглотил! Рекорд! - восхитился один из коллег, сидящий у окна, и всплеснул руками.
   - Игнат, а зачем ты полез на сейф? - спросил другой сотрудник, сидевший подальше от окна.
   - А как иначе? Мы ведь на первом этаже, правильно? С улицы, если кто заглянет в наш кабинет, то меня не увидит – а вверх смотреть-то не догадается, - объяснял верхолаз.
   
   Игнат считал, что употребить полтора литра вина -  все равно что и не выпить вовсе.
   Ровно в час дня в начале обеденного перерыва Игнат с точностью швейцарских часов оставлял пиджак на спинке стула, чтобы начальство не докапывалось и считало, что он находится  где-то рядом, например, в соседнем кабинете. Затем накидывал на рубашку пальто, если это происходило в холодное время года,  и отправлялся на "допитие" или на "чистовую доработку", как он называл этот процесс. Если при этом выпивоха  объявлял, что идет на двадцатую кафедру, то все знали, что сегодня он посетит двадцатикопеечные пивные автоматы. Если же - на пятнадцатую кафедру, то, как вы уже догадываетесь, страждущий шёл в автоматы, где нужны пятнадцатикопеечные резервы. Направляясь к этим питейным целям, он принимался мурлыкать вполголоса любимые песенки, например:
  "Где среди пампасов бегают бизоны,
   А над баобабами закаты, словно кровь.
   Жил пират угрюмый,
   В дебрях Амазонки,
   Жил пират, не верящий в любовь...",
или же сыпал излюбленными цитатами из фильма "12 стульев":
  "Может, еще хотите гарнитур генеральши Поповой? Очень хороший".
   В конце перерыва  Игнат возвращался на свое рабочее место и пиджак возвращался на худые плечи владельца. Держался  молодцом и казался практически трезвым. Качество научной работы выпивохи при этом вроде бы не страдало.
   
   Несмотря на пьянство Игната на работе, его не увольняли. Игнатьев являлся сокурсником директора института и иногда приглашался последним на различные праздники и банкеты. К тому же Игнатьев был известен, как человек, игравший на аккордеоне и неплохо  исполнявший песни военных лет. Особенно любил затянуть он "Бьется в тесной печурке огонь...".

   После одного из таких банкетов Игнат пришел утром на работу не вполне протрезвевшим. Коллеги по кафедре спрашивали, что будет, если его вызовут к начальству. Игнат отвечал, мол, не вызовут, так как все знают, что вчера был банкет у начальника. Неожиданно раздался звонок. Игнатьев по привычке первым хватать телефонную трубку, сорвал ее с аппарата:
   - Игнатьев слушает.
   - Зайди ко мне для доклада по результатам месячного отчета, - раздался голос заместителя директора института по научной работе.
   Игнатьев запаниковал:
   - Илья Вениаминович! Разрешите мне доложить завтра.
   - Игнатьев, в чем дело?
   - Илья Вениаминович! Да я не совсем в форме... Вчера был на банкете... - мямлил Игнатьев, переминаясь с ноги на ногу.
   - Иди, какой есть, - сурово резюмировал замдиректора по научной работе.

   Заведующий кафедрой Евгений Журавкин, за глаза прозванный "Ежом", почти трезвенник, чаще допускал неточности в работе, чем Игнат. Ёж нередко путал слова и понятия, наверное, страдал афазией, частичной потерей памяти. Иногда он к концу рабочего дня позволял себе пропустить стопочку армянского коньяка. Но когда Евгений Евгеньевич получал  нагоняй от заместителя директора по научной работе, то от расстройства нервной передачи выпивал и пару стопочек. В таком случае из осторожности, как истинный ёж, он никогда не садился на институтский автобус, развозивший по домам начальство после тяжелого трудового будня. Коллеги могли почуять посторонние запахи, несвойственные Евгению Журавкину. Он через окно отслеживал обстановку и ждал, когда автобус с людьми тронется с места. И только тогда позволял себе выйти из главного корпуса, чтобы ехать на метро. Однажды, Игнат, как обычно подкачанный восемнадцатью градусами портвейна, увидел отъезжающий автобус и своего начальника Евгения Журавкина, выходившего из главного корпуса.
   - Тормози! - вскричал Игнат, перегородив собою дорогу перед автобусом. - Евгений Евгеньевич! Садитесь, пожалуйста! Ну что же Вы!? - и Игнат стал предлагать начальнику войти в автобус. Ёж постарался обойти ретивого подчиненного, но не тут-то было... Игнат громко и назойливо приглашал начальника пройти в салон транспортного средства. Ёж не садился почему-то, а затем, разозлившись, толкнул Игната в грудь и больно ударил его в плечо. После этого быстро удалился к институтской проходной. Игнат не понял поведения начальника и на другой день жаловался коллегам:
   - Я же хотел как лучше, а он чуть ли не в драку...
   
   Вызвал Еж как-то Игната в кабинет и строго спросил об одной научно-исследовательской работе:
  - Игнатьев! Что у нас там по теме НИР "Баллон"? Как выполняются работы по этой теме?
  - Евгений Евгеньевич! Извините меня пожалуйста, но темы "Баллон" нет в плане, - отвечал Игнат.
  - Как нет в плане? Игнатьев! Не говори глупости, - напирал на связки завкафедрой.
  - В плане стоит тема "Шина", - робко возражал тихий пьяница.
  - Ну какая разница? Подумаешь: баллон - шина, шина - баллон. Что ты тут мне голову морочишь? Я еще раз спрашиваю, Игнатьев, что у нас там по теме НИР "Шина"? - бушевал Ёж.
  В следующий раз начальник вызвал Игната и стал пытать его по другой теме:
  - Игнатьев! А что у нас там по теме НИР "Урал"?
  - Евгений Евгеньевич! Нет такой темы у нас, - испуганно отвечал подчиненный.
  - Как нет? Немедленно разберись, Игнатьев! - резко cкомандовал заведующий кафедрой.
  Игнат разобрался и через десять минут в кабинете Ежа отвечал:
  - Евгений Евгеньевич! Есть тема, практическую часть которой по плану НИР нужно выполнять  на базе шасси автомобиля "Урал".
  - Какая разница, Игнатьев? Вечно ты мне голову морочишь! - крайне раздражался начальник.
 
  Игнат был огорчен грубой реакцией  заведующего кафедрой и в тот день единственный раз в жизни изменил своим правилам: добавил лишнего!   
  Вечером у метро "Водный стадион" некоторые москвичи видели чудака, который залез на дерево, и, путая слова, пел: "Где среди бизонов бегают пампасы..."; или цитировал: "Может, еще хотите генерала гарнитурши Поповой? Очень хороший"; или же вопил что-то о шинах и баллонах.


                12.04.2011