Летом я приехал в деревню к бабушке Насте. Деревенька называлась Люля. Если смотреть на нее издалека, то виднелись небольшие домики, раскиданные по косогорам вдоль речки, которая петляла между ними. Красивая деревенька и название мне нравилось. Не то, что соседние, когда едешь к бабушке: Топорково, Деревково, Нилово, Шилово или какой-нибудь Жилой Бор. А тут на тебе – Люля. Так и хочется пуститься в пляс, вместе с веселыми домиками на косогорах.
Бабушка Настя приветливо встретила меня:
- Проходи, проходи внучок. А ты что один приехал? Из телеграммы я так и не поняла, кто с кем приезжает и когда встречать.
- Как не поняла? – удивился я. – Телеграмму посылал я сам. Все ясно написал: Приеду Люля автобусом встречайте Антон.
- Это тебе понятно, на вот, почитай, что в телеграмме прописано, - и бабушка Настя подала внуку листок серой бумаги, где от руки было крупными буквами выведено следующее: Приезжаю с Лялей автобусом встречайте Антипов.
- С какой Лялей? спросил я недоумённо.
- Вот именно с какой?! – ответила бабушка. – Я подумала, что это мой племянник с Мурманска едет, со своей дочкой, она у него недавно родилась, ей годика два или три. Фамилия племянника Антипов, зовут Николай... Ни числа, ни месяца в телеграмме не указано. Ходила к почтальонше Таси, та тоже не знает. У нас говорит, телеграммы по телефону диктуют из райцентра. Как сказали - так и записала. Вот уж неделю к автобусам хожу, а у нас их три проходят, все ноги сносила встречая Лялю и Колю. А это оказывается ты, Антошка! Что же ты телеграмму без числа подал,горе луковое, - качая головой, проговорила бабушка Настя. – Ладно что доехал и все обошлось, бабушка вздохнула. – Большой стал, один ездишь... Ну что стоим у порога,проходи раздевайся, ставь вещи... Сейчас оладушки достану, поешь, а потом и поговорим обо всем по порядку, - и бабушка пошла к печи доставать ухватом горшок с топленым молоком. Печка давно протопилась еще с утра, но угольки и нагретые камни долго сохраняли тепло и поставленные в печь горшочки с кашей,свежим молоком, а также скисшее молоко на творог, сохраняли тепло и свой неповторимый вкус, который никогда не получишь в городских условиях.
За оладьями, спеченными из ржаной муки, с топленым молоком и густой сметаной, я подробно рассказывал бабушке о нашей жизни в городе. Бабушка меня внимательно слушала, иногда что-то уточняла, и кивала головой. Мол, вот какая у вас в городе суетная жизнь,и работа, и учеба, не то, что у них в деревеньке. К концу моего рассказа я заметил, как у бабушки стали закрываться глаза, и она стала клониться головой к столу.
- Бабушка, ты никак спать хочешь? – спросил я своим звонким голосом.
Бабушка ойкнув, очнулась и перекрестилась на икону, стоящую в уголке комнаты на подставке, обряженную белыми занавесками.
- Не говори внучок. Всю ночь кто-то на чердаке хоробродил, никак не могла уснуть...
- Как хоробродил? – не понял я.
- Да, так! То стучит, то бегает, а то, как начнет по стенке греметь, прямо как в барабан. Какой тут сон.
- Бабуля, да ты бы сходила, посмотрела, кто хулиганит – отозвался я.
- Нет, внучок. Я на иконку все крестилась, да молитвы читала, чтобы Божья Матерь не дала поселиться у меня бесенятам. А то уходи, из дома выживут.
- Кто такие бесенята? – опять не очень понял я.
- Ну, это можно сказать помощники чёрта. Заведутся, не выгнать проклятых. После молитвы вроде бы попритихло, я даже вздремнула, а под утром все снова ходуном пошло. Ну, думаю, Господь бесенят не допустит, наверное, Домовой поселился. У почтальонши Таисии такое дело было. Говорит, неделю пошумел, а потом куда-то пропал. Он по очереди, вишь, ходит, где понравиться там и задерживается.
Я стоял с открытым ртом, не зная, верить или не верить. Пионеры в нечистую силу не должны верить, но и бабушка врать не будет.
- А что дальше-то было? – спросил я, приходя в себя от неожиданного рассказа.
- Я встала с кровати, взяла клюку и стала тихонько стучать по потолку, мол, успокойся и не шуми. Домовых гнать нельзя. Они дом охраняют и от нечистой силы и от пожара. Сколько случаев было, когда Домового выгоняли, а после пожар случался. Наоборот, задабривают, чтобы хорошо дом охранял.
- Ну, а дальше, дальше-то что? – нетерпеливо стал я теребить бабушку за рукав.
- Присмирел! Перестал шуметь, я хотела прилечь, но сна не стало. Стала думать, что да как, а утро уж наступило, пошла к печи, замесила тесто на оладушки, молоко на творог поставила, а потом в огород пошла. Нынешнее лето сухое, жара несусветная,давно такой не было. Воды с вечера наносила в бочку и до жары огурцы и ягоды полила. В жару-то нельзя. А тут и ты подошел,разговорились... Почувствовала, что не одна и в сон сморило.
- Бабушка, а можно я пойду на чердак и с Домовым познакомлюсь?
- Сходить-то можешь, но на глаза он никому не попадается. Так, что увидеть Домового нельзя.
- А чего нельзя? – переспросил я бабушку.
- Так уж природа распорядилась: что можно человеку, а что нельзя. Ты, Антоша, лучше сходи на речку. Ребят из города понаехало и твой дружок Витька Жбан, неделю как ошивается. Все тебя спрашивает, когда Антошка приедет? А я отвечаю – скоро! Иди, а я прилягу, отдохну малось. Только уговор: на речке вести себя хорошо, в заводь не заплывать. Вода хоть и теплая, но еще не вся прогрелась. Лето-то только началось, - и, перекрестив меня, бабушка Настя пошла в другую комнату, где у нее стояла высокая железная кровать, отдыхать.
Я распаковал небольшой рюкзак, с которым приехал, нашел плавки и летнюю рубашку в клетку, легкие сандалеты, и быстро переодевшись, через десять минут был на речке. Вот, где кипела жизнь в деревне, так это на речке.
Все, кто был в отпуске из взрослых и ребятишки, все до единого шли на речку. Погода в этом году выдалась жаркая и единственным спасением была прохладная вода «Воробейки», речки названной видимо за небольшие размеры. В ширину не больше пяти-семи метров, но зато глубокая и своенравная, чем-то похожая на характер воробья. Птичка – не большая, но с независимым характером и никогда не унывающим: чик-чирик, чик-чирик слышатся круглый год. И в летний зной, и в зимнюю стужу, когда других птиц уже след простыл: кто на юг подался, кто в норки и гнезда попрятался. Только один воробей не унывает. Настоящая северная птица, подстать русскому характеру!
Вот и сейчас вокруг на большом пляже расположились с десятка два взрослых и детей. Дружка Витьку Жбана я узнал сразу. Он сидел чуть поодаль у куста и удил рыбу. Странная вещь рыбалка: шум, крики купающихся, а клев бывает такой, что только успевай удочку закидывать. Берет рыба не крупная, плотва, уклейка, но бывает и подлещик возьмет, да с хорошим червячком и окушок грамм на двести-триста схватит.
Я подошел незаметно сзади и шлепнул Витьку по плечу. Витька чуть не выронил удочку.
- Да, я тебе сейчас руки оборву, - крикнул он и обернулся. – Это ты, Антоха! А я думаю, кто это балует со мной. От радости Витька кинул удочку и, вскочив на ноги, бросился ко мне. – Привет!
- Привет!
- Давно приехал?
- Да, только что. У бабушки Насти вещи оставил, поел и сразу сюда.
- Вот здорово! Теперь веселей будет. А то одна мелочня понаехала, не с кем и поговорить. Айда, искупаемся, водичка отличная, - и Витька, смотав удочку, вместе с ведром наловленной рыбой, отнес их под куст. - Пусть постоят! Ну, пошли...
И вот мы в речке: ныряем и плаваем наперегонки до посинения. Вечером, возвращаясь домой, я вспомнил про бабушкины страдания.
- Слушай, Витька, у бабушки Насти, случилась неприятность, - и я рассказал все от начала до конца.
- Домовой – это серьезно! – сделал вывод Витька. С ним по-плохому нельзя!
- Это точно!
- А давай, устроим засаду на чердаке? Ночи сейчас белые, может чего и разглядим. Может это не Домовой, а кто-нибудь еще балует. Сказано – сделано!
После вечернего ужина я сказал бабушке, что пойду с Витькой на ночную рыбалку.
- Да, ты что, Антошенька, только приехал и сразу на рыбалку?, - удивилась бабушка.
- А что тянуть, бабуля, пока ночи светлые и теплые…
-Теплые-то, теплые, а свитер возьми, - и бабушка достала из сундука ручной вязки свитер.
Я, чтобы не огорчать бабулю, свернул его в комок, засунул за пазуху.
- А где удочки-то? Ты их чего из сарая не достал? – снова вмешалась бабушка Настя.
- У Витьки есть, - и я бегом пустился к Витькиному дому.
Когда летние сумерки стали опускаться на землю, Витька сказал:
- Пора!
И мы, выскользнув из дома, дворами дошли до огорода бабушки Насти. Перелезли через забор и быстро поднялись по лестнице на сеновал. Когда-то у бабушки была корова, овцы и телята. Они держала с дедом Сашей большое хозяйство. Дедушка умер, а бабушка одна уже не смогла заботиться о всей живности, оставив для утешения несколько курочек и петуха. Мы поднялись на сеновал, и по нему дошли до чердачной двери в дом. Пахнуло многолетней пылью и еще чем-то непонятным, вроде как сушенной лечебной травой.
- А я знаю - это валерьяновые корни так пахнут. Моя бабушка тоже их сушит, - шепотом ответил Витька.
Наконец, когда глаза привыкли к полумраку чердака, они увидели несколько сломанных стульев, рваный чемодан и множество всяких ненужных вещей, сваленных в одну кучу. На видном месте висела дедовская шинель, в которой он пришел с фронта. Они подошли к шинели, от которой до сих пор пахло гарью прошедшей войны.
- Давай здесь засаду сделаем, сядем на чемодан, за шинелью нас не будет видно, - предложил Витька.
Я согласился:
- Давай!
Мы сели спиной друг к другу и стали ждать.
- Ты смотри в эту сторону, а я вот в эту, - показал я по направлению к двери на чердак.
Сколько мы там отсидели, мы точно не знали, но сумерки стали гуще и вскоре мы едва стали различать друг друга.
В это время послышался щелчок, словно, кто-то открывал створку окна. Мы с Витькой напряглись. Витька толкнул меня плечом, мол, слышишь! Я в ответ так же, мол, да!
Темная тень мелькнула в окно, и мы, остолбенев, затихли, чуть дыша.
- Это кто? – прошептал мне на ухо Витька.
- Не знаю! Но, похоже на кота, - ответил я.
- Точно, это кот, только чей? – продолжал шептать Витька.
В это время черная тень метнулась к нам, видимо, принял нас за мышей.
- Мяу, мяу – пропищала тень.
И мы, выскочив из укрытия, бросились ловить кота.
Я первым делом подскочил к окну, и закрыл его, а Витька стал ловить кота, но зацепившись за сломанный стол, загремел так, что дом содрогнулся.
- Ну, ты даешь! Чего шумишь? Бабушка Настя и так страху натерпелась в прошлую ночь.
- Все! Я поймал его, - вдруг взвизгнул от боли, приглушенно прокричал Витька. - Давай его в мешок, иначе он нас искусает – продолжал Витька.
Я нашел, какую-то толстую тряпку, подошел к Витьке, и накинул её на кота, и он, зашипев от обиды, затих.
- Давай выносить, а то он нас всех искусает, - прохрипел Витька, схватив тряпку с котом в обе руки.
Осторожно, чтобы не упасть, мы спустились через сеновал вниз. В доме загорелся свет.
- Бабушка проснулась, пойдем ей покажем кота, чтобы она успокоилась, - сказал я Витьке.
Тот согласился.
- Давай, а то он сбежит, не будешь же держать его в тряпке все время, задохнется.
Мы пошли на крыльцо и постучали в дверь.
- Кто там? – послышался бабушкин голос.
- Это я, Антон и Витька – отозвался я.
Крючок щелкнул в двери.
- Антошенька, откуда вы? Неужели с рыбалки вернулись?
- Да, нет, мы Домового поймали, несем тебе показать.
- Свят-свят ребятушки, разве можно Домового поймать?
- А мы поймали. Вот он у нас в тряпку завернут.
Бабушка Настя еще раз перекрестилась.
- Слышала, что кто-то стучал на верху, свет зажгла. Но, что вы оказались на чердачке, не подумала.
- Бабушка Настя ведите нас в дом, мы вам сейчас Домового покажем, - весело произнес Витька.
В это время кот в тряпке напрягся и злобно зашипел.
- Наверное, он очень разозлился, что так шипит, - всплеснула бабушка Настя руками. – Господи, спаси и сохрани, - и бабушка еще раз перекрестилась.
Наконец, они вошли в дом, и Витька распутал тряпку. На пол плюхнулся черный с белой грудкой молодой кот.
- Вот, твой Домовой бабушка, - радостно прокричал я. – Это он у тебя вчера на чердаке безобразничал, а мы его с Витькой поймали, - продолжал я возбужденно рассказывать. Мы засаду организовали, он и попался.
Витька посмотрел на кота, который забился в угол под стол, и сидел, дрожа всем телом, и сказал:
- А давайте назовем его- Домовой, хорошее имя для кота.
Бабушка налила молочка в блюдечко и поставила под стол. Кот понюхал, испуганно озираясь по сторонам, но пересилив страх, голод не тетка, стал лакать молоко. Бабушка принесла недоеденную картошку тушенную с мясом, приготовленную на ужин,подала коту, и кот с удовольствием съел и это блюдо. Потом долго зыркал по сторонам своими зелеными глазами,видимо, в поисках куда бы убежать.
- Ну, что Домовенок, ты наш, живи у меня, лови мышей, пугай нечистую силу – приговаривала бабушка коту.
Мы, немного отойдя от перепитий засады на Домового, устало опустились на скамейку, стоящую около печи, сидели и смотрели на кота.
- Бабушка теперь бы нам чего поесть? – подал я голос.
- Милые мои! – бабушка развела руками. - Конечно, конечно у меня картошечка с мясом в печки стоит, вас дожидается. Садитесь за стол, а то все котом, да котом занимаемся. Пусть к дому привыкает, а вас кормить буду.
Так в доме бабушки Насти появился Домовой, кот с необычным именем. Он быстро привык к бабушке и к нам с Витькой, и охотно сопровождал нас на рыбалку. Но, больше всего, радовалась коту бабушка Настя:
- Теперь мне нескучно, кот всегда рядом, в обиду не даст, - и ласково гладила Домового по шерсти. Тот в ответ мурлыкал свою любимую песню про лето, хорошую погоду и про своих друзей-товарищей.
Когда я вернулся из деревни в город, то в школе написал сочинение о коте Домовом. Учительница очень удивилась моему рассказу и прочитала сочинение всему классу. Так, кот Домовой стал знаменитостью всей школы, а теперь и вы узнали о нём.