Зойка – студентка второго курса и учится она не где-нибудь, а в университете, на филологическом факультете. Сегодня был сдан последний экзамен и летняя сессия с плеч долой! Впереди фольклорная практика: поедут будущие филологи собирать фольклор на озеро Иссык-Куль. Это значит, что после трудового семестра, да прямиком на курорт! Зойка приехала к родителям по двум причинам: повидаться с ними и запастись кое-чем необходимым, ведь практика продлиться целый месяц, а в гостях - не дома - мало ли что понадобится.
Она быстро взбежала на крыльцо, поставила у двери тяжелую сумку и, приоткрыв дверь в комнату, позвала: "Ма-ам?» - никто ей не ответил.
«Должно быть, мама кроликов кормит», - догадалась Зойка и направилась в хоздвор. Огибая дом, она услышала знакомый голос, так и есть, мама кормит кроликов и попутно воспитывает их:
-Ишь, опять всю воду загадили! Вот и пейте её теперь. Места вам другого нет, всё норовите то в поилку, то в кормушку навалить. И ведь, как будто специально всё это делаете!
-Привет, мам, - Зойка, улыбаясь, чмокнула мать в щёку, - кроликов воспитываешь? Она сразу же заметила, что у матери покрасневшие глаза, припухшие веки и настроение не радостное. Обычно, когда приезжала Зойка, мать, как будто оживала, улыбалась, завидев дочь. Она начинала суетиться, спеша сделать для любимой дочери всё и сразу:
- Мам, плохо спала или плакала? – спросила Зойка у матери, с тревогой заглядывая в глаза.
- Да и то, и другое, - со вздохом ответила мать, обнимая дочь, - ты только не пугайся: у нас с отцом, слава Богу, всё хорошо. А вот тётя Стеша умерла, вчера и схоронили. Я тебя не захотела тревожить, покойнице уже ничем не поможешь, а тебе экзамены сдавать нужно.
-Как это умерла? – Зойка машинально теребила кончик своей косы, - я ведь её две недели тому назад видела на базаре, она покупала клубнику, улыбалась мне, и вот её нет.
-Ну, теперь отулыбалась всем, - подвела итог мать, - сердце не выдержало, говорят. Она ведь годков на пять старше нас с отцом была. Вот, считай, шестьдесят лет ей и было. Зойка вздохнула, ей вдруг стало как-то тревожно: так не хотелось, чтобы родители быстро старели. Она очнулась от невесёлых мыслей, понимая, что мать продолжает ей что-то говорить:
-Да как же, тому сердцу не болеть? Вон, какого орла схоронила, а теперь, говорят, и Васька из больницы не вылазит. Лёгкие мучают. У него отец от туберкулёза умер, наверно и ему по наследству досталось. Что бы хорошее передалось, так нет того!
-Мам, какого орла? – озадаченно спросила Зойка, - я про это ничего не слышала.
-Так ты ничего не знаешь? – мать поправила платок, заправив под него выбившуюся прядь седых волос, - старшего брата Васьки, год тому назад на шахте завалило, Стеша хоронить не ездила - далеко, да и найти их под землёй долго не могли. Где он, тот Донбасс? До него и здоровому добираться неделю нужно, а уж ей! Коль мёртвого не видела, то он ей живым и казался. Вот и надсадила сердце-то.
-Мам, а кто приезжал хоронить тётю Стешу?
-Брат её младший с женой приезжали, они и хоронили. Это тот, что в Чиганаке живёт, оттуда быстрее добраться, чем с Украины, - уже по пути в дом объясняла мать. - А ты, что хочешь узнать приезжала ли твоя подружка Ритка? Не было. Зачем ей ехать хоронить старую тётку? Когда каждое лето к ней ездила, тогда время находилось и ничего не мешало. Сама знаешь, что все каникулы они у Стеши толкались. В голосе матери сквозило ничем не прикрытое осуждение.
- Да ладно Ритка, племянница, а что же Васька не приехал? Сын ведь, теперь единственный, ради матери мог бы расстараться.
-Ну, чем ты слушаешь, - упрекнула Зойку мать, - говорю же тебе, больной Васька, и очень сильно. Сноха Стеше писала про Ваську, что он только выходит из больницы, как уже собирается обратно туда же. Болезнь у него заразная, вот и пусть лучше дома сидит, чем людей награждать ею: кому охота такую напасть получить? Говорят, что туберкулёз от одной капельки слюны пристать может. А ты, что же повидать Ваську хотела?
Зойка кивнула головой, едва заметная слезинка блеснула в уголке глаз, она незаметно смахнула её ладошкой.
-Оно, конечно, - согласилась мать, - всё детство вместе, считай рядышком, огород в огород жили. Я, как вспомню все его художества, думаю, это же сколько всего в нём было?
Зойка только кивала головой, соглашаясь с матерью, а про себя думала: « Васька и тяжелобольной? Нет на него это не похоже! Мама права, тому, кто его знал раньше, в такое поверить трудно».
Васька был на год старше Зойки, он и в школу пошёл раньше её, но внезапно заболел: «Одежонка худая, - жаловалась Степанида, Васькина мать, - а его с горки не дозовёшься, одно знай, на санках гоняет, вот и простудил бронхи». Болел Васька долго, считай, месяца два в школу не ходил. А так как он не успевал по основным предметам, то остался на второй год. Мать Васьки не была против, считая, что здоровье, куда важнее науки. Тем более, что три года только прошло после того, как умер отец Васьки, человек тихий и незаметный, и, судя по всему, очень больной. Степанида говорила бабам, что у мужа в лёгком сидит осколок, ещё с войны, да в таком неудобном месте, что врачи трогать его не решаются. Бабий телефон перезванивал всё это событие по–другому. Говорили, что муженёк Стешки прошёл воду, огонь и медные трубы, был у немцев в плену, а затем в лагере (это уже на родине), вот оттуда и хворь привёз, туберкулёз называется. Если осколок в лёгком, тогда зачем она его из отдельной посуды кормит? Зачем спит в отдельной комнате? Вот, то-то и оно! Вот поэтому и за Ваську боится: малец ведь ещё, от больного отца рождённый, да к тому же - послевоенный. По той же причине, жили Звонковы замкнуто, Степанида ни с кем из баб дружбы не водила и Ваське запрещала водить в дом друзей: «Кержачка! – с обидой отзывались о ней женщины,- к ней за забор не глянешь, а не то, что в дом войдёшь!»
Зойка помнит своего соседа Ваську, долговязого, худого мальчишку с необыкновенным цветом волос. Волосы у Васьки были не просто рыжие, они напоминали ржавчину на старом листе железа. Зойка задумалась: какого же цвета были у него глаза? Она точно знает лишь то, что они были светлые, живые и смышленые. Лицо, руки и грудь Васьки были сдобрены солидной порцией веснушек, которые сливаясь друг с другом, образовывали своеобразные озёра, только рыжего цвета. Если бы он рос среди индейцев, то особой раскраски ему бы не требовалось. Кличка у Васьки была неблагозвучная – «Ржавый». Но дети – народ жестокий, что видят, то и говорят. Правда, называть Ваську так, означало стать его врагом навечно, а с обидчиками он бился люто, до крови. Но, несмотря на подобную плату, сверстники за глаза, называли его именно так. Близкое знакомство Зойки с соседом Васькой началось в школе. Надо же было, тому случится, что из трёх первых классов второгодник Васька попал именно в тот, где предстояло учиться и Зойке. Зойка из-за своего небольшого роста сидела на первом ряду за второй партой, а Ваське досталась третья парта на первом же ряду. Так совпало, что они и в классе были близкими соседями. Соседом по парте у Зойки был коротыш Филькин, а попросту, Филиппок, который с первых же дней стал преданным вассалом Васьки. А Васька, с первых же дней невзлюбил Зойку за хорошенькое личико, платье с кружевным воротничком и такими же манжетами и, похоже, за всё остальное. Первое, что он предпринял против неё – это то, что не пропускал её в школу. Он встречал её на половине пути, отбирал портфель и не отдавал его до тех пор, пока Зойка не начинала реветь в голос. Тогда он, как ни в чём ни бывало, ставил портфель на землю и убегал в школу. Пока Зойка, вытирая слёзы, доплеталась до школы, урок уже начинался, и она получала от учительницы выговор за опоздание. Васька ликовал, что этой чистюле влетело от учительницы. Возвращение из школы было едва ли легче: Васька шёл за Зойкой след в след и наступал ей на задники туфель, она спотыкалась, замахивалась на обидчика портфелем, но он успевал увернуться. Так продолжалось до тех пор, пока Зойка не падала, она со слезами отрясала пыль со своего красивого платья, а Васька убегал к себе домой. Всё это издевательство продолжалось до тех пор, пока у Зойкиной матери не лопнуло терпение. Как-то вечером, после очередного Васькиного выступления, она пошла к Степаниде, о чём они говорили, Зойка не знала. Но зато отчётливо слышала Васькины вопли, доносившиеся из соседского двора.
А вскоре, у Зойки появился повод манипулировать Васькой, она, как и всякая женщина, им умело воспользовалась. Всё дело было в том, что Васька, как и многие мальчики, никогда не знал домашнего задания, просто не считал нужным его записывать.
Когда приходило время делать уроки, Васька шёл к изгороди, разделявшей два участка, и, преодолевая мужскую гордость, взывал к Зойкиному милосердию: «Зой-ка, Зой-ка!» И только, когда он, отчаявшись докричаться, менял позывные на: «Зой-я!», она выходила, останавливалась поодаль от изгороди, устало роняла: «Ну, что тебе ещё?» И в этом презрительном «ещё» и заключалась основная месть, потому что звучало оскорбительно, как: «надоел уже». Прежде чем сказать Ваське задание, Зойка перечисляла ему все казни египетские, какие тот предпринимал против неё. А Васька, желая заполучить нужную информацию, клялся ей, что этого больше никогда не сделает. Но, получив желаемое, он, убегая, показывал Зойке кулак и грозился: «Ну, попадёшься мне, Мурзилка!» Этим именем он стал называть Зойку, после того, как увидел в одноимённом журнале дружеский шарж на отличницу. Васька решил, что эта особа из журнала вся в "рюшечках и плюшечках" - вылитая Зойка. Она не любила оставаться в долгу, и в адрес Васьки посылалось приветствие в стихотворной форме: «Рыжий, рыжий, конопатый убил дедушку лопатой!» Васька делал вид, что наклоняется за камнем, а Зойка, стремглав, убегала в дом. Это театрализованное действо повторялось весь учебный год.
Зойка помнит, как начиная с третьего класса, Васька изменил тактику своего воздействия: он круто заменил давление физическое на психическое.
Зойку в этом году избрали санитаркой, на первом ряду. Была сшита белая санитарная сумка с красным крестом, куплены: бинты, вата, йод, зелёнка. Сумка заняла своё место на боку у Зойки – медицина, во всеоружии, была готова к действию! Васька, увидев всю эту неземную красоту на боку у Зойки, даже вспотел от возмущения: теперь эта Мурзилка ещё и санитарка? Он незаметно подкрался к Зойке и подбросил вверх её санитарную сумку. Зойка с ужасом увидела, как на белой ткани проявляются два пятна: одно ярко- зелёное, а другое буро - красное, как веснушки на носу у Васьки. Она, не помня себя от обиды, сорвала с плеча испорченную сумку и наотмашь хлестнула ею по наглой Васькиной физиономии. Тот взвыл от боли: его левый глаз окрасился в ярко-зелёный цвет – это остатки былой роскоши выплеснулись ему прямо в глаз! Ваську увели в настоящий медпункт промывать глаз, а что было с Зойкой лучше и не вспоминать! Обидно то, что её разжаловали из санитарок, как не оправдавшую доверие. И хорошо ещё, что форменное платье было тёмно-коричневого цвета, а, что касается разводов на рейтузах, так из-под платья их просто не видно.
Зойка училась хорошо, она из всех предметов большее предпочтение отдавала математике, а та в свою очередь, раскрывала перед Зойкой все свои тайны. Зойка первая выполняла любое задание и остальную часть урока сидела без дела. Васька, мягко говоря, не дружил ни с одной дисциплиной, кроме физкультуры, поэтому сразу понял, что негоже Зойке сидеть на контрольной работе без дела. Он решил применить к Зойке принцип: справилась со своим заданием – помоги другим! А кому же помочь, как не соседу? Поэтому, когда в классе объявлялась контрольная работа по арифметике, у Васьки наступало время «икс»: нужно было найти подходящего донора, у кого можно было бы «сдуть» правильное решение. Зойка была бы идеальным кандидатом, но решала она не Васькин вариант, а с иных соседей толку было никакого – они сами были из разряда «стрелков». Вот поэтому нужно было уговорить Зойку потратить оставшееся время на помощь ему, Ваське, и решить дополнительно ещё оно задание. Только, кто бы мог с уверенностью сказать, не взбрыкнёт ли она в самый ответственный момент? Чтобы этого не случилось, в ход пускалось всё: подкуп (в виде яблока или конфеты), задабривание (обещание покровительства и защиты), или самый отвратительный шантаж (рассказать всему классу о каком-то несуществующем проступке Зойки).
Урок математики начинался с того, что в бок Зойки буквально впивалась тыльная сторона Васькиной ручки. Хорошо ещё, что деревянный стержень его ручки был всегда похож на мочало: так за недостаток таланта отвечали Васькины зубы. Зойка, голосом полным возмущения, отвечала так громко, чтобы слышал учитель: «Да не решила ещё! Отстань!»
Клавдия Ивановна, вскидывала голову и грозно восклицала: «Звонков! Ты опять за своё? Не мешай Ильиной, а не то удалю из класса!» Но взгляд учительницы встречался с «честными» глазами Васьки, на лице которого застыло одно желание: во что бы то ни стало осилить заданный ему пример. Как только внимание учительницы переключалось на кого-то другого, Васькина рука опять повторяла свой манёвр. Наконец, его усилия давали положительный результат: Зойка, быстренько решив его задание, ложила шпаргалку посредине парты, а Васька шустро переписывал решение при этом, не разобрав что-либо, покрикивал на Зойку:
-Вон там, в углу, у тебя что написано?
Зойка получала за свою работу «отлично», а Васька, который умудрялся списать, наделав кучу ошибок, был рад и тройке. Все были довольны.
Зойка вспомнила, как однажды, она всё же не стала решать за Ваську его задание и горько об этом пожалела. Он, улучив момент, выдернул из Зойкиной ручки перо и перевернул его так, что остриё вошло в паз, а тупой конец наружу и, как ни в чём ни бывало, вложил ручку в пенал. Дома, ничего не подозревающая Зойка обмакнула перо в чернильницу, собираясь писать, вдруг огромная клякса упала на чистый тетрадный лист. Зойка обомлела, что же это такое? Она внимательно осмотрела ручку и всё поняла. Обвинять Ваську было бесполезно – откажется и глазом не моргнёт! Вырывать листы из тетради строго запрещалось, тереть резинкой было бесполезно – оставалось одно, писать на испорченном листе. За «грязь» в тетради Зойке снизили оценку до трёх баллов, Васька торжествовал: наконец-то, эта выскочка получила тройку!
Зойка, вспоминая, улыбнулась. Уже в седьмом классе, на Зойкин день рождения, Васька напомнил о себе в прежней манере: выйдя из дома, она обнаружила на лавочке большую охапку сирени. Правда, как потом обнаружилось, что нарвали её в Зойкином палисаде. И в этом был весь Васька!
За сиренью появились роскошные георгины: "Из Стешкиного огорода", - определила мать Зойки. А, начиная с восьмого класса, он уже караулил её, как часовой. Зойка, став настоящей красавицей, не могла не понимать, что заставляет Ваську следовать за нею по пятам. Праздник начинался на её улице! Теперь в школу они ходили вместе, но не рядом: Васька шёл поодаль от неё, наблюдая за тем, чтобы никто из особ мужеского пола, ненароком, не приблизился к его королеве. Зойка помимо своей воли, опять оказалась в изоляции. Её удивляло, почему никто из парней не приглашает её на свидание, в кинотеатр? Подруги Зойки менее привлекательные, хвалились своим успехом, в красках описывая свидания и все возможные признания. А она ходила, по-прежнему, одна. Зойка не знала, каких синяков и шишек, драк и побоев стоило Ваське это первенство! Она заметила, что из «Мурзилки» превратилась в «Зубрилку», а затем и в «Зайку». После окончания школы Ваське пришла повестка: он призывался на военную службу, на целых два года. Тётя Стеша собрала проводы, на которые были приглашены Зойкины родители и сама Зойка. Идти на проводы Зойке запретил отец, мотивируя свой запрет тем, что ей ещё рано ходить на «взрослые» гулянки. Кроме всего прочего, там, где выпивка, всякое может произойти. Она, честно сказать, туда и не рвалась: сердце Зойки, к тому времени уже было занято, потому и не раскрылось навстречу Васькиному: она продолжала воспринимать его, как «мешок подвохов», так и не приняв его ухаживаний.
Вечером, когда со двора Степаниды доносился гул подвыпившей толпы, из-за плетня раздался знакомый свист. Зойка вышла и не смогла сдержать улыбки: когда-то из-за этой изгороди торчала лишь вихрастая голова, а теперь изгородь Ваське по пояс. Васька был навеселе, поэтому смелее обычного, спросил Зойку:
-Ты, что же, Зайка, проводить меня не хочешь?
Она честно сказала, почему не пришла на проводы. Васька помолчал, а затем, неожиданно качнувшись в сторону Зойки, поймал её за руку и почти силой заставил её приблизиться. Не отпуская её руки, тихо спросил:
-Зай, ты будешь мне писать?
Зойка, подумав, ответила:
-Ну, если ты мне напишешь, то почему бы мне не ответить?
Васька переступил с ноги на ногу, положил руки на плечи девушке, изгородь, разделявшая их, не давала ему обнять Зойку крепче. В ладонь ей впились сухие ветки, но она почему-то не отняла руки. Может причиной тому были любящие глаза Васьки, или Зойкино любопытство: «Что же будет дальше?»
-Зой, а ждать меня будешь? – глаза Васьки ждали её ответа с нескрываемым обожанием.
Зойка, не задумываясь, машинально кивнула головой. Она не успела сообразить, что происходит, как Васька неловко ткнулся губами в её щёку, а затем в глаз. Когда она пришла в себя от неожиданности, Васька был уже во дворе: «Первый поцелуй, - подумала Зойка, - как и первый блин – комом!». Уже через неделю на имя Зойки пришло письмо, а в нём открытка с целующимися голубками и с говорящей надписью: «Люби меня, как я тебя!»
Открытка была не новая, но хорошо сохранённая: «У матери наверно спёр, - подумала Зойка. - Любить предлагаешь? Ну, уж нет, сыта по горло, ещё в школе наелась!»
Васька, тосковавший по дому, писал часто. Зойка отвечала вначале почти на каждое его письмо, но, когда в письмах появились претензии и упрёки, свернула переписку. Васька, очевидно понявший, что Зойку он мало интересует, тоже прекратил ей писать. Зойку это совсем не опечалило: Васька остался в её памяти, как частица ушедшего детства, и не более того. К сожалению, не всё, что случается в детстве, оставляет добрую память.
Уже учась в университете, Зойка слышала, что Васька через год службы был демобилизован по болезни, а после демобилизации поехал на Донбасс, к своему брату Семёну. Женился он рано, там же, где и служил. К брату он приехал уже вместе с женой. Степанида хвалилась бабам, что жена у Васьки хорошая, работает медсестрой. Говорила, что, как только сын обживётся на новом месте, заберёт её к себе. Как видно не успел: смерть забрала мать немного раньше. Не пришлось тёте Стеше увидеться со снохой.
Уже позже, Зойка на одной педагогической конференции встретила свою одноклассницу Лизу Остапенко, которая и рассказала ей о смерти Васьки. Как водится, начали вспоминать о школе, о детстве, кто, как и где сейчас живёт и прочее. Лиза призналась Зое:
-Я ведь в школе была влюблена в Васю, по-настоящему его любила! А он всю свою жизнь любил только тебя. Этого только ты, Зоя, не понимала или не хотела знать об этом!
Зоя удивлённо подняла брови:
-Любил меня, говоришь? Да кто же так любит?
Лиза, отвернувшись, возразила:
-По-разному, Зоя, любят. Кто как умеет, тот так и любит.
Василий умер в двадцать восемь лет от туберкулёза, детей у него не осталось, семьи, выходит, тоже.
Когда я решила написать этот рассказ, то подумала, что пусть это будет дань светлой памяти мальчишке из моего детства, мальчишке по имени Васька.