Оказывается, я не одна в этом мире, в беде: есть еще те, кому дорог язык в его чистоте и богатстве.
Вот, случайно встретилась - как Пятница с Робинзоном: http://www.proza.ru/2015/02/05/2045
Наш остров обитаем!
И начала уже писать собрату в двух словах, а в двух - не вышло...
Речь о грамотности, о чистоте языка, о забытых запятых и попранных ударениях.
Поврежденный текст (я его так и воспринимаю - поврежденным) вызывает физическое страдание.
Но иногда, оглянувшись назад, улыбаюсь незабвенным перлам, засевшим в памяти.
* * *
В школе еще, в девятом что ли классе - военрук
обиделся на наши замечания
ударения он, видишь ли, неверно ставит
губы поджал, надулся:
-- Мы в ДубнЯх не учились...
* * *
Тогда же, там же - лучшее из воспоминаний школьных лет, две недели вольницы - условного исключения - за обморочный хохот на первом уроке НВП. Основные понятия и определения - с этого начинается новый предмет. И там... "...Кустом называется совокупность веток и листьев, растущих из одного места...". Не могу печатать, руки дрожат.
* * *
Профессор-экономист на первой лекции по политэкономии (святая троица диамат-истмат-политэкономия, помните? все факультеты ей покорны):
-- ...И никогда не говорите "срэдствА", это неграмотно. Грамотно нужно говорить - "срЭдства"...
Он же:
-- ... Валюта их называется "дОллары", ни в коем случАе не "доллАры". Запомните название, долларЯми своими они хотят весь мир поработить... Ах, пророческие слова, ах, незабвенный профессор, как мы смеялись на каждой лекции, самый посещаемый был предмет (да нет же, "прЭдмет").
* * *
В больнице, в разгар пневмонии, - укол восторга на утреннем обходе врачей: "у больной наблюдается сильная слабость". Я так хохотала, что задохнулась, пневмония действительно страшная была.
* * *
Квартирная хозяйка...
студент как никто знаком с этой фазой эволюции:
одинокая женщина
при определенных внешних условиях
превращается в Квартирную Хозяйку
...рассказывает о прежнем жильце, легкомысленном и безответственном студенте-биологе, который просил у нее посуду для препаратов, а в результате стянул бутылочку коньяка...
-- Давайте, - говорит мне, - Ирина Иванна, устроим б а р т ы р, Вы мне позволите лишнюю посуду использовать, Вам ее не придется таскать, в очереди стоять...
в пункты приема стеклотары, кто помнит,
всегда была очередь - не короче, чем в Эрмитаж
Ирина Иванна, доверчивая душа, дала ему ключик от Святая Святых, допустила в самое сердце своего с Ы р в а н т а
мебель заграничная... за узорной дверцей - полочка,
там хрустальный графинчик с водкой, другой - с вишневой наливкой,
и несколько початых бутылок, в некоторых все уже высохло..
студент сказал:
-- О, какой у вас б а р хороший,-
и тем пленил бабкино сердце
-- Я ему поверила, слово такое научное, а он... Я ему - б а р, а он у меня - т ы р
* * *
Вот только что друг подарил.
-- Отгадай, - говорит, - попалось в комментариях словечко "изподтяжка", - каков контекст?
Кто его догадает, контекст загадочного слова... Это не в е н и г р е д из школьной столовки, тут дело серьезное.
-- С косметической подтяжкой лица небось связано? - спрашиваю робко.
-- Нет, - веселится Максим.
-- Подтяжки, чтоб штаны не спадали? Эпоха мистера Пиквика?
-- Ну совсем-совсем холодно...
Еще две минуты бесплодных гаданий - сил моих нет, сдаюсь. Нет идей.
Максим глядит снисходительно: выпала ты, голубушка, из среды родного языка. Слов не различаешь. Это же - исподтишка, скрытно, втихую!
Говорю, блаженствуя: Макс, ты мне сделал день.
Вот, пожалуйста, как перевести сладкую идиому You make my day? На двух языках знаю, а на родном - нет.
* * *
В комментах мелькает: "уиво".
Неожиданная ассоциация: оузо, греческая
Наученная Максимом, пытаюсь не читать, а слышать
* * *
Не ошибка по неграмотности, а честная опечатка (а то и провокация... кто знает? годы прошли)...
Был сериал, если кто помнит: "Карл Маркс. Молодые годы". Что-то такое советско-германское... Не смотрела. Не участвовала. Но однажды утром, протягивая папе свежую газету из ящика...
отличные жестяные ящики, удобные и поместительные,
мы в детстве на них царапали приветы соседям
теперь все заменил email и SMSки...
не тот коленкор
как здОрово было засунуть в щелочку ящика записку на листке в косую линейку:
Мне нужен труп
Я выбрал вас
До скорой встречи
и - огромная фиолетовая F,
я их лучше всех во дворе вырезала на картошке
F - Фантомас...
Жан Марэ тяжело скачет по крышам
леденящий хохот
главный триллер счастливого детства
... на бегу от входной двери в комнату - успеваю краем глаза ухватить телевизионную программу...
я читаю всегда и везде, как Коза-Дереза
даже пробегая через мосточек, ухватываю кленовый листочек текста - любого
... и - останавливаюсь, не веря своему счастью... напечатано - не вырубить топором: "Крал Маркс в молодые годы" - и время передачи, например "в 17:00"...
Газету тем же утром изъяли из киосков Союзпечати. На заводе сотрудников вызывали в партком, просили вернуть - всех, кто выписывает, то есть буквально - всех. Папа сказал, что не получил, и это было правдой: до комнаты я ее не донесла, спрятала в заветном месте. Когда уезжала навсегда, раздаривала друзьям сокровища... Мишка у меня ее выцыганил. .Ничего другого, - говорит, - мне не нужно. Но если подаришь эту газету, никогда тебя не забуду... Как было отказать?
* * *.
Перед Мишкой я была в долгу: он мне единственной подарил из собственной сокровищницы.
Послали их на картошку - осень, все тонет в грязи, на въезде на территорию колхоза - небывалой красоты лозунг: "Колхоз имени Карла".
Художнику, не подумав, выплатили гонорар до срока, он клуб оформил и почти уже все написал. Не дописал. Гонорар сгубил. Летом работал, уже осень, а он все в штопоре.
Горьким опытом наученный, председатель студентам говорил: вы вот, с к у б е н т ы, станете экономистами, так помните: доброта наша губит нашу с и ц и л и ч е с к у ю экономику и сам с и ц и л и з м сгубит...
Как в воду глядел...
* * *
Это Мишка меня обозвал пуристкой, и мне первой свои находки нес, сияя от гордости. А на прощанье признался, что выше меня авторитета нет: "Если ты прошлась по тексту и даже не хихикнула, можно не заглядывать. Искать нечего. Ты - главный пылесос моей жизни". Сколько лет прошло, сколько признаний моей несравненности довелось услышать из самых разных уст, но именно тогда я воспарила. Он первый меня понял, самую мою суть, зоркую и ехидную.
Он сказал: ты стала для меня инсайтом, поразила, как удар молнии.
Слово и н с а й т , как и многое другое умное-разумное, я узнала от него.
Или от его приятеля, психолога, который пообщался со мной и сказал:
-- Да, явление. Ты с ней поаккуратнее, это Щекн подрастает.
Мы тогда читали Стругацких по ночам,
их распечатывали с магнитных лент
на страшную трансформаторную бумагу,
она резала руки в кровь,
огромный принтер бился током -
не током, настоящими молниями.
А Мишка был такое трепло, что все это мне пересказал.
Я зауважала психолога, выучила новое слово и подружилась с Мишкой.
До того он меня, пожалуй, всерьез не держал. Я была никто, молодой специалист, лет на 10 его младше, личность эфемерная. Так, носится что-то с магнитными лентами, трясет кудрями. Но - пришел октябрь, и тут все случилось, и Мишкин инсайт в том числе.
Я тогда сорвала рабочий день у всего отдела, чуть не у всего института. За что поплатилась строгачом - невиннейшая из овечек, - и приобрела друга, наперсника и эпигона в лице Мишки.
... ... ...
-- Народ, задыхаясь, прошептала я, - там такое...
Мне не поверили. Хохотали, но не верили. Я принесла страшную клятву, и начальник - не начальник, а зам, вольнолюбивый и своенравный, - сказал: езжайте, сфотографируйте и покажите мне. Если все правда, ты (это я, значит) получишь отгул (подарок небес... за отгулы мы шли в рабство ночных смен! три отгула в год за праведную службу в ДНД! ). Альтернатива не обсуждалась. он мне в самом деле поверил.
... ... ...
Ребята мне
... ... ...
* * *
Это был один из сигналов гибели империи.
Шли трещины по фасаду, и мы это чувствовали, и то, что витало в воздухе, материализовалось в таких именно невыносимых и незабываемых формах.
Лучше всего сказал об этом Гердт. Когда его догадались наградить орденом, но не догадались подредактировать название. Знали ведь, на какой острый зуб попадет. Хотя, может, и не понимали. И некому было редактировать. Потому что все уже рассыпалось в прах.
Вот, согласно апокрифу, когда умирающий - дни его уже почти истекли, - Гердт получил орден «За заслуги перед Отечеством III степени», он это так откомментировал: "...То ли заслуги мои третьей степени, то ли Отечество…»