Когда началась война, Сергею Семёнкину было всего 5 лет. И ему трудно было понять, в какой опасности оказалась страна, а значит, и его семья. Даже когда 5 октября 1941-го немцы заняли родную деревню Орля, что в Калужской области, ощущение страха пришло не сразу. Хотя с первых же дней захватчики и установили свои порядки:
- В теплой одежде нельзя было выходить: могли отобрать. В нашей местности – линия фронта. Им же холодно было. Они нас выгоняли из дома.
А первое чувство страха Сергей испытал совсем неожиданно. Это произошло, когда они с братом наблюдали за воздушным боем:
- Мы утром с братом сели на солнце на ткацком стане. Завязался воздушный бой. И очередь прошла рядом. Ещё бы немного, и нас бы убило. Сначала не сообразили, а потом дошло.
Потом дошло и другое: смерть рядом всегда. И заглянуть ей потом в глаза пришлось не раз:
- Нас три раза ставили под пулемёт – за связь с партизанами. А они были ещё не окрепшие. Поймали каких-то пацанов лет 15-16 и увезли, наверное, расстреляли.
А в это время в лесах у соседней деревни скрывалась от фашистов будущая жена Сергея Зинаида. Правда, в 41-м ей исполнилось всего два года. Она мало что помнит, но и того, что сохранила детская память, достаточно, чтобы понять, какая опасность подстерегала людей каждый день:
- Из деревни всех повыгоняли. Сначала в окопах сидели. Приходили партизаны и предупреждали, где будут бомбить. А зимой мы землянки копали. Там весь лес изрытый. Весной начал таять снег – мы еле-еле выскочили.
Малышка Зина едва не утонула ещё раз:
- Вода рядом. Я маме сказала, что хочу пить. Она говорит: вон речка. Я пошла. А на том берегу разорвался снаряд, и я упала в речку. Мама едва успела меня подхватить.
Зинина семья так и отсиделась в лесах до прихода наших. А вот Семёнкиным ещё пришлось хлебнуть горя. В августе 43-го, отступая, немцы увезли с собой всю деревню:
- Увозили просто, окружили деревню и выгнали. Собрали, и мы пешком пошли до Брянска. Там нас посадили в вагоны. Битком. Один спит, двое стоят. Везли долго, медленно. Кто своё прихватил, тем и питались. На станциях по 2-3 человека выпускали, чтобы воды набрать, и всё.
Привезли узников в Литву в лагерь Алитус. Ещё до войны здесь стояла воинская часть. Потом, когда пришли немцы, сюда сгоняли советских военнопленных. А с мая 43-го захватчики решили приспособить его под гражданских:
- По архивным данным там было 230 тысяч, но фактически в несколько раз больше. Была сортировка. Более здоровых угоняли в Германию. Нас загнали в крайний барак. Я бы даже врагу не посоветовал такой жизни. Питание – 1 ведро в сутки на 20 человек. Всё, что не нужно было, клали туда. Есть захочешь, будешь есть.
От смерти спасало то, что маму иногда брали на работу в соседние литовские деревни: оттуда она хоть что-то из съестного да приносила. Какое-то время на поиск пищи по сельским подворьям, перелезая кое-как через колючую проволоку, выбирались старший брат с товарищем. Но это продолжалось недолго. Однажды напарника прямо у колючей проволоки и застрелили, и походы прекратились. Узникам всё время хотелось есть. Многие не выдерживали. Не выдержала и Сережина бабушка:
- Она просто не хотела жить. Кто не выходил на построение по утрам, тех забирали в никуда. Трупы закапывали в братские могилы. По архивным данным тысяч сто.
В Алитусе Сергей вместе со всеми пробыл 11 месяцев. По его словам, ещё бы месяц-полтора, и не пришлось бы ему теперь рассказывать о пережитом. На вопрос о самых ярких эпизодах лагерной жизни Сергей ответить не может. Всё слилось в один длинный день. С побоями, острым ощущением голода и безразличием ко всему, что происходит вокруг:
- Мы все жили одним днем. Какие впечатления? Они нас могли уничтожить в любой момент.
Не уничтожили. Отступая, вывезли эшелоном на какую-то станцию и бросили, может, рассчитывая, что разбомбит своя же авиация. Но этого не произошло:
- Мы долго боялись выходить. Мы не знали, есть ли охрана. Потом пришли партизаны.
После войны Сергей изучать в школе немецкий язык не мог. Хоть, по его воспоминаниям, лагерем в основном управляли свои:
- А под чьим руководством это делалось? Им же грозили смертью.
Малолетние узники с недавних пор приравнены к ветеранам Великой Отечественной войны. И они имеют право на вторую пенсию, если становятся инвалидами. У Сергея вторая группа. Но добиться справедливости он не может. Какая-то молодая чиновница ему однажды гневно сказала: какое право вы имеете требовать дополнительную пенсию? – вы же не воевали.
2003 г.