- Правда же здорово, – воскликнул Зар, - ветер бьёт в лицо, развевает волосы, потолок подземелья проносится над нами, нет, как же весело летать!
- Что тут весёлого? – простонал Лэу, - ве-е-етер же ледяной, и того и гляди сдует, и вообще, высоко и страшно.
- Мой господин замёрз? – с улыбкой произнесла Каци, - давайте я обниму вас, если прижаться друг к другу, будет не так холодно.
- Только попробуй согласится, червячок, - прорычал Мар Аддин, - и клянусь душой, сброшу вас всех на землю!
- По какому праву ты тут командуешь? – привратник сверкнула гневно глазами.
- Простите, ледиус, но я вправе отдавать приказы, - возразил пламенный революционер, - ведь крылья только у меня, поэтому ваши жизни так же зависят от того, понесу ли я вас дальше или сброшу.
- Проклятый шантажист, - рыкнула девушка, - и после этого ты смеешь мечтать о какой-то взаимности?
- Я бы предпочёл назвать себя «хозяином положения», - Мар Аддин фыркнул, - впрочем, разве моя ревность не говорит об искренности чувств?
- Нет, в следующий раз я точно полечу на другом, отдельном, монстре, - Зар вздохнул, - вы, со своими вечными спорами, портите мне всё удовольствие!
- А ты только и можешь думать, что о своём удовольствии и веселии, - огрызнулась Каци, - нет, чтобы поддержать нас.
Поэт только махнул рукой и пополз вперёд, к шее гиганта, уцепившись за кожу, глянул вниз.
- А виды, какие, - великан восхищённо покачал головой, - земля такая интересная, множество ярких цветных фигур, чёрных, жёлтых, зелёных. Я как-то летал на воздушном шаре, управляемым воздушными элементалями, всё же, никакого сравнения.
- Это что, вот как прибудем на место, там виды так виды, - вождь повстанцев вздохнул, - правда, со времён моего детства многое изменилось. Девственные леса вырубили, диких сэгулей разогнали, понастроили огромных уродливых хижин в стиле гомо, заборами всё огородили. Уже за одно это самозванец заслуживает самой жестокой кары!
- Эх, гомо-гомо, никуда их пускать нельзя, всё изуродуют, - Зар покачал головой, - впрочем, всё в этом мире временно и двуногие когда-нибудь сгинут, их дома обрушатся в прах и вырастут новые леса, столь же прекрасные, как и прежде.
- Вот моя задача в том и состоит, как истинного наследника трона, чтобы очистить мир наш от гомо уже сейчас, - Мар Аддин скрипнул клювом, - и вернуть Тофет его исконным обитателям, как было встарь!
- Правда, четверть нынешних жителей подземного мира – бывшие гомо, - напомнил поэт.
- «Бывшие», они есть «бывшие», - пламенный революционер сплюнул, - они уже утратили связь со своим племенем, а самозванец и его бааль-баиты – нет. Они в нашем мире пытаются творить то же, что практиковали в своём, даже хуже. Внимание, снижаемся!
Огромный перепончатолапый монстр устремился вниз, нарочно максимально увеличив скорость, так что седоки завопили разом, кто от ужаса, а кто от восторга.
Вот могучие лапы коснулись тверди. Лэу буквально скатился по перепонке на землю.
- Ну, всё, чтобы я ещё, когда-нибудь, согласился подняться в воздух, - простонал бедняга, - от такого и репутацию подмочить можно!
- Верно, говорит пословица, - Зар подбоченился, - «рождённый ползать, летать не может»!
- Мне ещё не доводилось бывать здесь, - Каци заозиралась, - хм-м-м, на удивление, похоже на столицу, разве что домики расположены на большом расстоянии друг от друга, отгорожены заборами и тишина.
- Бааль-баиты всегда находятся там, где их господин, если не заняты исполнением какого-нибудь задания, - Мар Аддин, вновь уменьшившийся, пожал плечами, - самозванец отдыхает «на природе», вся свора то же. Лимшоль в столице и все поле него. Сторожей почти нет, ведь ни один обитатель Тофета не сунется сюда, не посмеет. А от диких сэгулей охраняют специально выведенные монстры, обитающие за пределами курортного поселения. Бааль-баиты, видите ли, предпочитают не видеть подле себя нохри на отдыхе! Впрочем, и нам не придётся долго здесь находиться. То, что я хочу вам показать – совсем рядом.
- Оп-па, а вон тот дом похож на мой собственный, - Лэу ткнул пальцем в двухэтажное бело – розовое здание за синим забором.
- Как бы я хотела посетить ваш дом, - девушка вздохнула, - там же каждый уголок пахнет хозяином.
- Возможно, кого-то из родичей или знакомых нашего музыканта сбросили сюда, вот он и отстроил столь дорогое сердцу жилище, - Зар пожал плечами, - увы, вряд ли в Ган-Эдене найдётся хоть одна семья, в которой кого-нибудь да не отправили вниз, на вечное поселение.
- А вот мы и пришли, - заявил Мар Аддин, - посмотрите.
- Красивый монумент, - поэт кивнул, - высокий, белый, прямоугольный, не пойму только, что за странные значки на нём?
- Тайный язык, который подручные Лимшоля придумали для самозванца и его Бааль-баитов, чтобы обычные подданные не могли подслушать секретов своего, так называемого, «повелителя» - пояснил вождь повстанцев, - но я-то знаю, ЧТО здесь написано. Этот обелиск – памятный и стоит на могиле возлюбленной Первого правителя Тофета, моей матушки.
- Что, – великан медленно повернул голову к перевёртышу, - она, она умерла? Но как, почему, ведь Зеара была так молода и нохри её вида живут необыкновенно долго и отличаются крепким здоровьем!
- Да, умерла, - пламенный революционер кивнул, - точнее, была убита.
- Убита, – тихо прошептал поэт, - но как, кто посмел? Ни один из диких сэгулей не справился бы с ней!
- Что-то до тебя долго доходит, червячок, - вождь повстанцев сощурил глаза, - кому это было сделать как не самозванцу? Нет, сначала он не решался трогать мою мать, боялся гнева Первого правителя, теоретически ведь он мог вернуться, но потом появилась повелительница Такана и первое, что сделала, заявила: - «не может быть в Тофете двух королев, одна должна умереть»! И Лимшоль не захотел ей перечить и послал войска. Моя мать была жестоко убита, наша пещерка засыпана землёй, так, чтобы никто не смог её отыскать, я же, я уцелел только благодаря моему дару перевёртыша. Спрятался так, что убийцы не смогли найти. И вот после того проклятого дня, я борюсь со злодеями.
- Лимшоль, как, как он посмел? – Зар покачнулся, будто от удара, - Мар Адон дал ему всё, подарил волшебные руки, трон, Тофет и всё, о чём просил преемника – править, опираясь на справедливость и закон, насколько это вообще возможно, и позаботиться о Зеаре. О сыне он вообще не знал, а иначе вряд ли оставил возлюбленную одну.
- Вот самозванец и позаботился, - Мар Аддин кивнул, - как то принято у гомо. Впрочем, большая часть вины лежит именно на Такане, без неё злодей никогда не решился на преступление.
- А ты не лжёшь? – медленно процедил сквозь зубы поэт, - предупреждаю, если вся эта история, лишь сказка, чтобы заставить нас сражаться на твоей стороне, я тебя своими руками шею сверну, и сын ли ты Мар Адону, или сам являешься самозванцем?
- Увы, доказать своё родство я не могу, - вождь повстанцев скрипнул клювом, - я так долго и много менялся, что совсем забыл, как выглядел изначально. Впрочем, и это не было бы доказательством, ведь сородичей матушки довольно много и их облик – известен.
- О, это как раз можно определить, - Зар сжимал и разжимал кулаки, - дай ка свою руку.
- Что происходит, - Лэу нахмурился, - ты так реагируешь, друг мой, как будто всё это тебя хоть в малейшей степени, касается. Неужели, так глубоко проник в сущность этого Мар Адона, о котором пишешь, что вообразил себя им?
Каци положила руку на плечо музыканта, а когда он повернулся к ней, покачала головой и приложила указательный палец к губам.
Мар Аддин с некоторым подозрением посмотрел на поэта, но тем, ни менее, руку протянул, хотя и не туда, ведь он видел перед собой червяка.
Великан коснулся когтистой кисти революционера, закрыл глаза, а через миг произнёс мёртвым упавшим голосом:
- Да, всё правда, ты – истинный сын Первого правителя, а это значит, значит, Лимшоль сделал то, о чём ты говоришь. А-а-а-а-а-а!!!
Завопил вдруг поэт, воздев сжатые кулаки к потолку пещеры.
- Это что, розыгрыш или он сошёл с ума? – пролепетал Лэу, отступая.
- Клянусь душой, пускай обрушатся эти пещеры на мою голову, если не отомщу злодею, - прорычал Зар, - я сотру его плоть в порошок и развею, так что и воспоминаний не останется, проклятый Лимшоль!
В гневе обрушил великан на монумент свой кулак, по камню побежали трещины и вот плита толщиной с туловище среднего гомо и вдвое выше человека ростом, просто обрушилась на землю.
- Тише, тише, червяк, ты привлечешь к нам внимание, - Мар Аддин отпрянул, испуганный такой реакцией.
- Какой ещё, к демонам, червяк? – прорычал поэт, срывая артефакт, создающий иллюзии и отшвырнул его в сторону, представ в своём обычном облике.
- Гомо? – прошептал пламенный революционер.
- Нет, - Зар покачал головой, - ты снова не угадал, я вовсе не жалкий двуногий, но Мар Адон, Первый правитель Тофета.
Лэу хотел было рассмеяться, но тело его друга начало быстро увеличиваться, а потом стало прозрачным, уподобившись желе.
- Мамочки, - только и смог произнести музыкант и рухнул в обморок.
Каци и Пния тут же пали ниц.
- Мар Адон, – вождь повстанцев сделал ещё один шаг назад, - отец? В смысле, явился, наконец, путешественничек?! Бросил нас с матерью, оставил на милость Лимшолю. Ты, из-за тебя только всё это и произошло!
- Я же сказал, что не знал о тебе, - пророкотал желеобразный гигант, - мы поссорились с твоей матушкой, наговорили друг другу много разного и я, я рассердился и просто убежал прочь, чтобы, чтобы в гневе не сотворить с ней что-нибудь. Да, я давно хотел подняться наверх, в Ган-эден, исследовать его и….
- И воспользовался размолвкой, как поводом, чтобы бросить матушку и удрать наверх, - прорычал Мар Аддин, - не из-за того ли вы поссорились, что она не хотела оставлять родной край и идти с тобой наверх?
- Да, есть у самок такая мерзкая привычка, подрезать крылья самцам, связывать их бытом, не давая воплощать задуманное, приземлять всё, - Мар Адон кивнул, - но…. может, оставим пока эти разборки, я ведь не прошу тебя любить меня или прощать то, что я натворил, я и сам себя до сих пор простить не мог, хотя и не знал, что случилось самое страшное, давай уничтожим врага нашего вместе, а потом, потом всё остальное.
- А ты уверен, что я захочу что-то делать вместе? – крикнул вождь повстанцев, - ведь ты, предатель, такой же враг мне, как и самозванец! Сначала бросил, а теперь явился, пылая жаждой мести?
- Не хочешь, не надо, - плазмоид хмыкнул, - как понимаешь, я и один справлюсь с врагом. Мне ведь, совершенно нет дела до того, кто воссядет на трон Тофета, главное, что Лимшоль умрёт. А что касается Таканы, о, для неё я придумаю что-нибудь совсем особенное. Эта тварь пожалеет о том, что посмела покуситься на мою возлюбленную! Будь у меня сердце, оно бы истекало кровью от горя, моя душа пылает, требуя мести.
- О повелители, - Каци подняла голову, - молю простить, что открываю рот в вашем присутствие, но…. что вы творите? Неужели так должны вести себя отец и сын, встретившиеся впервые? Да, господинус Мар Адон поступил не хорошо, но разве они с ледиус Зеарой были мужем и женой? Увы, не редкость в нашем мире, что возлюбленные расстаются, поссорившись, а о сыне повелитель не знал, повелительница Зеара не сказала ему, скрыла то единственное, что удержало бы возлюбленного подле неё. Возможно, потому, что не хотела «подрезать крылья» Мар Адону, вставать на пути, не позволив исполниться мечте. Так неужели вы теперь, встретившись, так и разбежитесь, не обнимете, друг друга, не разделите вашу общую боль? Если случится такое, значит, Лимшоль, даже умерев, всё равно добьется своего!
Зар и Мар Аддин посмотрели друг на друга, они всё ещё тряслись от гнева, но….