На грудь окутанную паром,
припорошенную золой,
и сотрясаемой ударом
земного сердца, молодой
и огнетелой мамы-Геи,
опустимся и припадем
к соскам, которые вскормили
натуру нашу молоком.
Еще дышала Гея жаром,
кипели камни и моря,
но то под сердцем, а на шаре
была уж твердою кора.
Еще любви не знало время,
и Каин землю не пахал,
а бог Луны, тревожа семя,
уже писал свой мадригал.
Богиня сомой наслаждалась,
что лил с небес ей лунный Дух,
и вот, счастливая, дождалась
прихода ловких повитух:
Венеры с бородой, грудями,
а между ног…– про то молчим,
так как о том не знают сами
толкователи причин.
Второй был Марс, оружьем звонко
Мать вдохновлял на амазонку.
Сорокопудный плод посева
они умело извлекли,
из лона первой вышла Ева,
за ней закрылся пуп Земли.
Конечно, Сома был доволен,
что Он всея Ея Супруг
и нарушать по праву волен
Земли лирический досуг.
Между тем от Геи брата
Сома Еве подарил.
К той поре Он был женатый
на другой (богинь не счесть),
Сома – тяж и потому-то
всем оказывает честь.
Геи возраст детородный,
а сын на славу был титан,
гекатонхейром1 народным
он на счастье Гее дан.
О чем в плену галлюцинаций
он мыслил яростно, был нем
его язык, субординаций
не знал Борей и свой экстрим,
свой мык пятидесяти глоток
к Селене в небо направлял,
был к мачехе предельно кроток,
а вот родителю – пенял.
«О лунная, отцу поведай,
спроси сопатого быка,
где речь моя? Иль только Веды
раскроют тайну Бытия?
Кто виноват, что не похож я
на первозданную сестру?
Что даже вепрь из Запорожья
имеет голову одну.
Луна сопатому закрыла
на замок свой теремок,
и как базарная бранила
за то, что лик спасти не мог
Борею. Мол, не нужно спати
подряд, как с овцами баран,
расшатаны небесные кровати,
не то останешься без члена как Уран2.
Серпа струхнул брыластый Сома,
подумал: буду начеку
с супругой, очень уж весома
была угроза мужику.
Ротея бог Луны отставил,
забаву с селенитками пресек,
их к жениху брюхатыми оправил, –
невестами Борея их нарек.
Борей пещеру обустроил
(в Медвежьей свил себе гнездо),
почистил, вымел от и до,
мать по-сыновьи успокоил:
мол, неча вместе жить кагалом,
я каждой закут отведу,
а зал для всех. Достань звезду
для освещения вокзала1.
Очаг здесь в центре, дискотека,
вокруг кострища хоровод
затеет лунный мой народ,
писать научится на стенах –
так маму радовал урод.
Сыновни сладки сантименты,
утешить звездочкой сынка
решила тут же. Свысока
тряхнула Сому, алименты
с седого вырвала виска.
«С худой овцы хоть шерсти клок»,
руно повесив, так сказала
и на свиданье побежала,
что Ей назначил другой бог,
стройна, как будто не рожала.
Борей немой, но сотня глаз
богиню смерила сейчас.
«Земля ждала нашествия отцов».
(Блаватская поднимет нас на дыбу).
На Шикотане2 бабы ждут ловцов,
а присылают девок шкерить рыбу.
Так и Земле взамен приапов
невесток шлет лукавый Папа.
Полста огнив меж ног прислал он,
а жених с одним кресалом.
Кузин Борей, как муж, встречает,
на пятьдесят локтей сажает
и столько ж клонит Он голов
к устам селеновых «коров».
Несет под озаренный свод
и валуном приваливает вход.
Не подсмотреть, как мучился мужик,
несовместим его лингам с иони.
Простите дерзкий мой язык,
но фаллос мамонта не примет пони.
Гора ходила ходуном,
и ледники с нее сползали,
поток запружен валуном,
стучали Моисеевы скрижали,
еще пустые: наготу кузин
не запрещает видеть Господин.
От дрожи вод разгорячился Понт,
резвилась Гея в волнах Океана,
заколебалось дно и вот –
оргазм настиг первейшего титана.
Но Гея вырвалась, бушует
на брачных ложах Ее сын
неистово, и сердце чует,
что недалеко до беды,
по огнивам кресалом ударяет,
как трут разжечь, решительно не знает.
В уральскую пещеру прибежала
и дикий ужас увидала:
Борей разверз ложесна дев,
и входит языками в лона,
дразня шершавыми. Как лев
ревет и стонет. О, Горгона!
Первопотенция земная,
богиня Мать сыра Земля,
от горя, гнева разевает
огромный рот, Отца кляня,
и возбужденное глотает
кресало, полное огня.
Что ждать богине от урода,
в урочный час какие всходы
взойдут от двух богатырей?
Прошло не так уж мало дней,
и снова Марс с Венерой мнут
Земли божественный живот,
виски хладеющие трут
и промокают на лбу пот.
Три тысячи океанид
слились из двух любовных соков,
и столько же мужей-притоков.
Иное выдал инвалид.
Борей родил святых бореев,
они полезли изо рта
святой мученицы Геи.
Уж повитухам маета,
куда деваться, коль приплод
превращается в народ.