Помню. Я не в состояние забыть то, что казалось по меньшей мере отвратительным. Я помню ее костлявые плечи, тонкие губы, чрезмерно высокие каблуки и корявые ноги. Помню ее банальные фразы, но для меня они были не банальными, хотя бы потому что это вызывало отвращение. Еще они были не банальными, потому что она говорила правду. В те моменты ощущаешь себя кретином.
Еще помню ее больной вид, мешки под глазами, единственное оправдание которым это ночные раздумья и странные рисунки в альбомах, которые всегда лежат возле коробки конфет. Если вы увидите альбом и рядом нет коробки, обычно пустой, из-под конфет, значит это не ее альбом.
Я помню. Все это впилось мне в память. И я рад бы забыть все эти странности, но не могу.
Тогда была странная погода. Ни дождь, ни солнце, просто очень белое небо. Легкое и огромное. Я не люблю когда небо настолько тяжелое, что готово упасть на меня. Мне не удобно под таким небом.
Я шел и перебирал в голове все мои странные знакомства, сочинял глупые диалоги и забывал их. Она стояла на огромных мощных шпильках, в зеленом пиджаке и синей юбке. Полнейшая безвкусица. Но на ней это не выглядело безвкусным из-за ее веселого обреченного лица и блондинистых кудрявых волос, таких же невесомых и легких, как было тогда небо.
-- Не знаю, Саш. Мы слишком часто ругаемся. Может нам не ругаться? Порой мне кажется проблема только в этом…
Она говорила по телефону. Она говорила с телефоном. Она говорила сама с собой. Видимо желание создать для меня впечатление героини из какой-нибудь книги было больше, чем странное неприятное чувство говорить с выключенным телефоном. Она не смотрела на меня, но знала что я наблюдаю за ней. А я делал вид что введусь на ее «разговор с Сашей» наверняка тоже выдуманного.
-- Я знаю. Жить тоже можно, но мне нравится больше спать.
Ах, какая затасканность! Все это прошло. Все это осталось в книгах. А она еще пытается это воплотить в жизнь, в слова, в мои размышления, черт побери!
Я одернул ее за рукав, и с видом совершенно потерянного человека сказал:
-- Как вы смеете меня обманывать? Чертовски неприятное чувство сейчас наблюдать за вами.
Она кинула телефон в свою маленькую сумочку и улыбнулась мне.
-- Так не смотрите. Неужели вы думаете, что мне сейчас приятно разговаривать с вами?
-- Признаюсь, я не задумывался об этом. Но ведь весь этот цирк был для меня!
Она засмеялась. И стала делать что-то вроде танцевальных движений.
-- Ах, конечно для вас! Безусловно для вас! Вы циник?
-- Скорее лицемер. Но я вижу вас это не смущает.
Она еще громче засмеялась и положила руки на мои плечи.
-- Но ведь по истине великое счастье, что вы лицемер! Вам проще во всем! Собственно как и мне…
Она улыбалась самой светлой и глупой улыбкой. Зрелище не из приятных. Совсем далеко бежал молодой человек. Опрятный, вполне себе хороший молодой человек. Он держал телефон, размахивал руками, но не кричал. Он несся с такой скоростью, что я мог смело предположить что он спортсмен. Совсем идеал! Бежал он к нам, это очевидно, но я не мог понять почему он бежал к этой девушке! Обычно все не так. Обычно вообще никак. И я совершенно не знаю почему меня понесло именно в эту среду мыслей.
-- Алиса! Наконец то я тебя нашел! Почему ты не отвечаешь на звонки? Я волновался, и ты прекрасно знаешь как мне тяжело когда я волнуюсь,- он будто не замечал меня. Ну это уже край невоспитанности.
-- Как же не отвечала? Я говорила с тобой, ты просто не слышал… Мы говорили с тобой о жизни. Я говорила как хочу спать. Разве не помнишь?
Парень посмотрел на нее так, будто это повторяется уже сотый раз. Он мимолетно взглянул на меня и признал во мне жертву, но никак не прохожего. Это вдвойне обидно!
-- Ненадо глупостей, Алиса! Почему ты всегда уходишь когда у меня тренировки? Ты должна была быть у психолога. Почему ты не пошла?
-- Я хотела уехать. Ты не даешь мне это сделать уже тысячный раз. Почему ты меня не отпускаешь? Я всю жизнь мечтала увидеть мир. Я хочу в Париж! Я хочу в Венецию! Я хочу на Шри-Ланку, черт возьми! Я была у психолога, он говорит абсурдные вещи, как ты не понимаешь! А ты похоже променял меня на свои тренировки! Тем более тогда меня ничего здесь не держит! Я жду автобуса, можешь идти.
Парень переминался с ноги на ногу и теперь сделал недовольное выражение лица. Обвел меня взглядом и снова переключился на Алису.
-- Но ведь у тебя нет денег. Ты не сможешь уехать если у тебя нет денег! И пойми, тренировки для меня это важно! Я кормлю тебя и лекарства тебе покупаю за счет этих тренировок. Да ты жива только благодаря мне!
Он попытался схватить ее за руку, но она вырвалась.
-- Можешь больше не покупать лекарства. Они все равно не действуют. Разве это плохо путешествовать, особенно если в запасе не так много времени? Скажи, разве это так плохо?
-- Пойдем, Алиса… Нечего позориться перед посторонними.
Он снова обвел меня взглядом и уже мягко повел Алису в сторону. Нет, нельзя сказать что на его лице сияла победа. Скорее жалость и собственная обреченность. Такие всегда уверены что поступают правильно. Может быть, но не для Алисы. Она обернулась и шепнула мне, уходя:
-- У меня СПИД, деточка. Отправь мне фотографию с Шри-Ланки если будешь там.
Еще минут пять я видел их спины. Совсем медленно они уходили от меня. Не ругались, не спорили. Как опытные старики шли, зная что крики ни к чему не ведут, но при том каждый оставался при своем. Мне не было грустно. Мне было паршиво.