От Советского Информбюро» - голос диктора Левитана начинал по радио передачу новостей с фронта.
Пока ничего утешительного в новостях не звучало. Фашисты все дальше продвигались по нашей земле. Красная Армия почему-то отступала, не могла удержать этот натиск, сдавала свои позиции. Очень тяжело и обидно было слушать эти сообщения.
Иван приходил с работы поздно. Если я еще не спала, то забиралась к нему на колени, заглядывая в глаза, гладила его голову, плечи, руки. Мария ворчала:
- Дай папе спокойно поесть.
Но он никогда не отодвигал меня, не пресекал моих ласковых прикосновений. Говорил:
- Я ее понимаю, соскучилась по мне, она меня любит. Я ее тоже очень люблю, это у нас взаимно. Я вас обеих никогда не оставлю! А эти детские ручонки снимают все напряжение рабочего дня.
Я всегда вечером ожидала его, не хотела укладываться спать, чтобы успеть пообщаться с ним. А если и засыпала до его прихода, то просыпалась, когда поужинав, родители приходили из кухни в комнату.
Мне нравилось, чтобы папа хоть немного посидел со мной рядом, я брала его руку, подкладывала ее на подушку к себе под щечку и спокойно засыпала, думая: «Как хорошо, что папа вместе с нами, и так будет всегда».
- Сегодня я дозвонился Хрисанфу, - сквозь сон я слышала, как говорил отец. - На фронт его не призовут - у него бронь, он готовится вместе с управлением «Донэнерго» эвакуироваться глубоко в тыл, еще не знает куда, вроде бы на Урал. А Костя и Андрей оба уже на фронте - шоферов призывают в первую очередь.
Думаю, что война скоро закончится, это только в первые дни Гитлер прорвался! Конечно, начал войну без объявления, вероломно нарушив международный Пакт о ненападении на СССР. Сталин был не готов к войне, хотя знал о ее неизбежности. Фактор внезапности сыграл свою роль, но теперь уже другое дело. На фронт идут и идут поезда с новой техникой, подтягиваются резервы. Война скоро закончится. Мы обязательно победим. Немцы застрянут на наших дорогах, вот увидишь, Муся, мы прорвемся, не горюй!
Он помолчал:
- Я вот что решил: завтра пойдем с тобой в «Сталинуголь», будешь устраиваться на работу. Я предварительно уже договорился. Пойдешь в отдел капитального строительства на место ушедшего на фронт инженера. Это даст тебе право проживания в этой ведомственной квартире, когда я уйду на фронт. Чтобы не получилось, как в Горловке, что пришлось выселяться тебе и дочке из квартиры, я как-то тогда не успел об этом подумать. Приговорила ты меня тогда, как прокурор. Никогда не думал, что ты пойдешь вразнос, наказала нас всех, а себя, наверное, больше всего. Ну, да ладно, забудем это.
Каждый день Иван ждал повестку с призывом на фронт. Почти все исправные машины вместе с водителями автобазы были отправлены на нужды фронта. Оставшиеся срочно ремонтировали, собирали из двух-трех машин одну, надо было обеспечить эвакуацию архивов, партийных и государственных документов.
Планировалась эвакуация сотрудников, имеющих бронь, и семей ушедших на фронт руководителей и партийных работников. «Неужели сюда придут фашисты? - горестно думал Иван. - Разве можно отдать Донбасс немцам?! И разве можно вывезти все ценное промышленное оборудование, заводы фабрики, предприятия? А шахты? Может, еще обойдется? Но, судя по той спешке, с которой идет эвакуация объектов, дела на фронте обстоят неважно».
Из радиоточки каждый час звучало:
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой!
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна,
Идет война народная,
Священная война!
Не смеют крылья черные
Над Родиной летать,
Поля ее просторные
Не смеет враг топтать.
Пойдем ломить всей силою,
Всем сердцем, всей душой
За землю нашу милую,
За наш Союз большой!
Эта величественная, грозная песня хорошо отражала дух того времени и осталась на память новым поколениям, как и много других военных песен - патриотических и лирических, грустных и веселых.
17 августа 1941 года Иван получил повестку: призвать в ряды РККА и отправить на фронт. Он пришел домой и бодрым голосом заявил:
- Ну, что ж, дорогие мои, завтра в 7 часов утра я должен быть на призывном пункте военкомата. Все дела передал, ничего не забыл. Да, кстати, Мария, скорее всего семьи будут эвакуированы не раньше, чем через месяц. Будете ехать поездом. Вы с Томочкой в списки внесены, я все проверил. Обратишься в отдел руководящих кадров комбината к Петренко Семену Алексеевичу, он назначен ответственным.
- Одно я не успел сделать. Ты, Мария, просила машину, чтобы съездить в Горловку к бабушке Лене, но я договорился со своим старшим механиком, он найдет такую возможность, я в этом уверен.
Потом он подошел ко мне и весело сказал:
- А теперь, Томочка, пойдем на кухню, посмотрим, что нам мама вкусненького приготовила, у нас сегодня прощальный ужин.
Позвали соседей. А как же? Соседи по коммунальной квартире всегда ближе, чем родственники. Мне отец сказал:
- Ты, красавица, сегодня ложись спать пораньше, завтра надо встать рано, вы с мамой пойдете меня провожать. Все понятно? Ну, пошли!
Иван шутил, смеялся, рассказывал забавные истории, а Мария не могла удержать слез, поэтому оставив Ивана с гостями на кухне, ушла в комнату собирать мужу в дорогу нехитрые пожитки.
В ожидании папы я заснула на диване. Проснулась среди ночи - в комнате горел свет, а родители о чем-то говорили. Мама плакала, а отец тихонько утешал ее:
- Муся, все будет хорошо, война закончится, заживем еще лучше, дом достроим, сына родим.
Она немного успокоилась, а отец говорит:
- Вот, послушай, Муся, я принес тебе почитать фронтовую газету, заметка называется «Прости меня, мама!»
И начал читать ее вслух.
«Прибыл я в штаб NNской гвардейской дивизии с просьбой направить меня на передовую фронта, чтобы собрать материал о боевых буднях наших бойцов. Замполит дивизии говорит мне: «Мы тебя направим к лейтенанту Кочеткову Юрию Петровичу, там такая история вышла… Ну, там все подробно тебе расскажут».
А дело было так.
Лейтенанта Кочеткова Ю.П. за личное мужество и героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками наградили Орденом Красной Звезды. Он и говорит своим гвардейцам: «Давно я не писал писем домой, все некогда было. Вот теперь напишу, пусть радуются. Матери напишу и Катерине своей тоже».
А Васька Сердюк и говорит: «Ты не спеши свою Катьку радовать. Напиши, меня в бою ранило, ноженьки мои отрезало, теперь я не смогу уже мою любимое «Яблочко» станцевать. И вообще, мол, меня не жди, зачем я тебе такой нужен. Посмотрим, что тебе твоя Катька ответит. Проверишь, любит она тебя или нет. Героя легко любить, а вот инвалида безногого - вряд ли».
Юрка ответил: «Не сумею я так сочинить, рука не подымется!»
Ребята смеются: «А что? Это неплохо придумано, Юрка не может, а ты, Васька, сам напиши, распиши там пожалобней, мол, диктую соседу по палате, руки тоже забинтованы, нахожусь в полевом госпитале.
Ты у нас известный брехун, вот и постарайся за друга!».
Сказано - сделано. Сочиняли все вместе, сложили листок фронтовым треугольником и отправили.
Мы уже не раз меняли дислокацию, про письмо даже забыли, но ответное письмо нас нашло. Такого поворота событий никто не ждал. Мать Юры писала командиру воинской части, просила передать письмо сыну, потому что не знает адреса полевого госпиталя, где он сейчас находится.
«Добрый день, дорогой мой сыночек Юрочка!
В первых строках своего письма хочу тебе сообщить, что мы все живы и здоровы. Здесь все родные и соседи рады, что ты не сложил свою головушку на войне.
Письмо твое мне принесла Катерина. Я говорила ей, что ты давно не писал, вот она и принесла письмо, теперь нам понятно, почему так долго не было от тебя весточки. И еще она сказала, чтобы ты на нее не надеялся, она еще встретит другого для дальнейшей жизни.
Не осуждай ее, сыночек, молодая она еще, глупая. Не горюй, от судьбы никуда не уйдешь.
Вот дед Кузьма вернулся с Первой мировой войны без ног, а какой он хороший сапожник! Вся округа к нему идет. Сейчас шьет хромовые сапоги офицерам на заказ. Да еще какие сапоги - со скрипом! Чем выше звание у офицера - тем выше скрип в сапогах. Еще тапочки шьет, «лосевки» называются, они сейчас в моде, а жена на базаре их продает.
Они уже четверых деток на ноги поставили, уже двое внуков бегает. Хорошо живут.
Если захочешь, он и тебя научит сапожному делу, всегда дома живая копейка будет. Отец наш на фронте, пишет, что жив-здоров. Я пока ему ничего писать не буду. Поедем с тетей Галей, заберем тебя домой, тогда и напишу. Целуем тебя крепко. Бабушка Тоня, тетя Галя, Валерка, Сергей, и я, твоя мама!»
Послушал я эту историю, написал репортаж о героическом подвиге лейтенанта Кочеткова Ю.П. о награждении его орденом, извинился перед его мамой за солдатский розыгрыш. Сфотографировал его, улыбающегося, с орденом на груди, крепко стоящим на своих ногах и послал нашу многотиражку по его домашнему адресу.
Мама, конечно, простит.
Берегите своих матерей, гоните прочь с нашей земли фашистскую нечисть.
За нашу Родину - огонь! Огонь!
Смерть немецко-фашистским оккупантам!
Враг будет разбит!
Победа будет за нами!
Военный корреспондент Гр. Галов.»
Это была типичная газетная статья первых месяцев войны. Закончив читать, Иван помолчал и спросил:
- Муся, а вдруг… Не перебивай меня, а вдруг я вернусь домой калекой? Ведь всякое может случиться...
Мария молчала, слезы текли из ее глаз, а он продолжал:
- Тебе еще неполных 28 лет, ты можешь выйти замуж за того, кто вернется с войны здоровым. Я хотел бы знать сейчас, на что я могу рассчитывать?
- Удивляюсь я тебе, - строго ответила Мария, - ты что, меня плохо знаешь? Запомни навсегда, что на предательство я не способна. Ты - моя судьба. Знаешь, Ваня, есть такие люди, которых называют «однолюбами»? Это про меня. Я тебе клянусь, что никто и никогда тебя не сможет заменить. Калека, говоришь? Без ног? Зато мой, ни-куда не убежит! А что мне сможет заменить твои ласковые и сильные руки? Твои глаза, твои губы, твой голос, твой смех? Я всегда буду рядом с тобой, что бы ни случилось! Война нас с тобой примирила, война должна сохранить нашу семью. Все будет хорошо. Уходи с легкой душой, а мы будем тебя ждать! Ваня, дочка любит тебя больше, чем меня! Конечно, ты ее никогда не наказывал, а мне приходилось, и шлепнуть, и в угол поставить. Кто может ей заменить такого любимого и заботливого папку?!
Я долго слушала их разговор, притворившись спящей. И вдруг ярко представила отца без ног. На рынке был один такой инвалид, передвигался на маленькой тележке на колесиках. Мама у него заказывала запасные ключи от наружной двери. Я расплакалась, слезы сами текли по лицу, нос заложило, я дышала ртом, чтобы никто не догадался, что я плачу.
Но отец встал, подошел к дивану со словами:
- Как тут наша спящая красавица? Ты подумай, Муся, у нее вся подушка мокрая от слез, она не спит! Ах ты, артистка, притворщица!
Я заревела в полный голос, отец взял меня на руки, обнял, вытер слезы, прижал к себе:
- Почему ты плачешь?
- Мне папу жалко, - ответила я сквозь слезы, долго не могла успокоиться, так и заснула у него на руках. Отец положил меня на диван и вернулся к жене.
Проснулась я утром, когда Мария вернулась из военкомата, проводив мужа на фронт.
- Мы с папой не стали тебя будить, когда он уходил, он сказал: «Пусть поспит, еще очень рано, она и так наплакалась!» Ну вот, мы с тобой снова остались одни. Увидимся ли мы с ним? - и снова заплакала.
Потом мама ушла на работу, предупредив, чтобы я никуда не ходила и чужим людям не открывала дверь.
Продолжение: http://proza.ru/2015/02/18/1723