У Зощенко есть рассказ о том, как нервные жильцы учинили на коммунальной кухне сногсшибательный мордобой. Нынче коммуналок почти не осталось, нервные окончания получили новые импульсы, и поэтому мордобои стали более содержательными.
Еду я как-то в автобусе. Настроение у пассажиров хорошее: кто-то напевает, кто-то целуется, кто-то бренькает на электрогитаре. А один ненормальный морщится и скулит: «У-у-у…».
- Что скулишь, дядя? – спрашивает его молоденький скаут.
- Зубы болят! Вали отсюда! – отвечает ему ненормальный.
- Сейчас мы их вылечим! – говорит юный лекарь, и как даст ногой тому скулящему по скуле. Отлично врезал: зубки так и посыпались – тук-тук-тук.
- Уя-уя! – говорит ненормальный.
- Неужели промазал? – удивляется скаут, и как даст тому другой ногой по другой скуле. Скула так под ноги и брякнулась – бряк. Ненормальный скулить перестал и свалился с сиденья, а пацан сел на его место и начал насвистывать весёлые марши скаутов.
- Вот, – радостно говорит его мамаша, – какой у меня замечательный ребёнок! Он всего третий год занимается в каратэ, а уже у всего микрорайона зубы не болят.
- А всё-таки в наше время мальчонки лучше были! – мечтательно замечает деревенского вида старушка, – А нынче за ними догляду нет! – и как сунет скаутской мамочке два узловатых пальчика прямо в глазки, так глазки у той так по щёчкам и потекли.
- Вот так-то лучше – теперь в оба будет за ним смотреть! – сказала старушка и вытерла пальчики о штаны стоящего рядом парня.
- Напрасно вы, бабуля, в общественном транспорте руки вытираете! – осудил её юноша, достал из-за пояса иностранных штанов отечественный топор и быстренько отрубил старушке руки.
- Молодой человек, ну зачем же так кровью брызгаться? – спросил солидный мужчина, деловито извлёк из кейса никелированную монтажку и солидно тюкнул никелем парня по голове.
- Не люблю топорной работы! – поморщился мужчина и добавил, ни к кому конкретно не обращаясь, – Если бы меня не лишили персональной машины и служебного вертолёта, ни за что не поехал бы в этом гадюшнике!
- На такси, папаша, кататься надо! – пробурчал здоровенный малый, брезгливо стряхнул с майки юношеские мозги, накинул раскулаченному на шею верёвку и, не напрягаясь, подтянул его к верхнему поручню.
- Милый, прекрати возиться! – попросила атлета симпатичная девушка и резко ударила его коленом по наиболее уязвимому месту.
Ловко это у неё получилось! Не иначе, как тоже какая-то ушуистка. Культурист скорчился в три погибели и рухнул на пол.
- Небось, мужика своего так бы не долбанула! – покачала головой усталая гражданка.
- А это и есть мой супруг, – улыбнулась девушка.
- Уж больно ты ершистая, дорогая! Надо тебя погладить! – усталая тётя, достала из огромного термоса горячий утюг и сноровисто принялась за работу.
- Граждане, на следующей выходите? – спросил у всех молодцеватый военный. Не дожидаясь ответа, он вскинул автомат и тремя очередями проложил себе дорогу к дверям.
Я сошёл на конечной. Водитель автобуса пытался меня задавить, но я увернулся, и автобус, проломив ограду набережной, солдатиком ушёл в воду.
- Народу в автобусе много было? – спросила из кухни жена, когда я вошёл в квартиру.
- Сначала много, потом не очень.
- Иди обедать!
- Что-то, дорогая, мне есть не хочется, – сказал я, проверив содержимое домашней аптечки: весь запас мышьяка и цианистого калия куда-то исчез.
- Яблок купил?
- Нет. Купил гранат.
- Неси сюда.
- Лови! – крикнул я и из-за косяка бросил в кухню связку гранат.
- Папочка, что за шум? – появилась из своей комнаты дочь-студентка.
- Да так! – отмахнулся я и открыл дверь ванной. Самострел сработал безукоризненно: острая стрела отбросила меня через коридор и пришпилила к гипсолитовой перегородке.
- Сама придумала! – похвалилась дочь, целуя меня в лоб и бережно закрывая глаза.
Последнее, что сохранилось в моей памяти из той, уже прошлой, жизни – нарастающий вой авиабомбы. Я мысленно улыбнулся: не забыл родимый! Мой сынишка служил в авиации, и я им очень гордился…