Пила
Воспылал я, значит, во садуле в огороде любовью к пиле. Удивительного в этом ничего такого нет, поскольку все настоящие мужчины к этой пиле иногда любовью воспылают. А надо-то мне было всего ветку сухую от куста смородины отпилить. Супруга моя просто как-то по саду прогуливалась и эту ветку сухую в кусте смородины обнаружила.
-Убери, - говорит мне, - эту ветку, поскольку она весь пейзаж куста смородины, а значит всего сада портит.
Мне, естественно, эта ветка абсолютно не мешала, но раз ненаглядная моя сказала убрать, значит убрать надо!
Вот я и воспылал любовью к пиле и попробовал ее поцеловать. А пила, как настоящая женщина, взяла мне за этот поцелуй оплеуху отвесила. В результате из пальчика моего левой руки потекла алая кровушка. Да не просто так, а ручьями и потоками. Дело, конечно, неприятное, как сами понимаете, но житейское. Я свой пальчик пальчиками другой руки зажал, чтоб кровушка не так сильно бежала и говорю жене, естественно, в возбуждении:
-Беги, дорогая, в наш домик садовый, доставай из аптечки бинтики, йодик и все прочее, надо пальчик мой перевязать!
Однако, дорогие мои читатели, поскольку мы с вами люди русские, то знаем, что пока гром не грянет мужик ни за что не перекреститься. Вот гром грянул, я перекрестился, но, тем не менее, ни бинтика, ни йодика, ни чего-то подобного в нашей садовой аптечке не оказалось. Оказалось там лишь одна единственная таблетка аспирина, причем совершенно непонятно зачем.
Однако, дорогие мои читатели, как я уже говорил мы с вами люди русские и поэтому знаем, что народ наш душевный и хороший. А посему побежала моя супруга по соседям добывать эти бинтики и йодики. У одних соседей бинтик нашелся, у других йодик, а третьи клей дали медицинский. И, кроме того, все соседи тут же в сад к нам прибежали, жалеть меня начали, и советы начали всякие давать.
Ну, я от шокового состояния, в котором прибывал после оплеухи пилы отошел, клеем медицинским ранку свою замазал и через минуты две-три кровь у меня из пальца бежать перестала. А супруга моя миленькая при этом вокруг меня бегала, да все приговаривала под одобрительные взгляды всех соседей:
-Ай-ай-ай, ой-ой-ой, ну, как же ты так неосторожно. Никакой у тебя техники безопасности нет, хотя ты и инженер!
Однако поскольку кровь бежать перестала, то я осмотрел ранку и пришел к выводу, что ничего такого уж страшного нет, и успокоился. Перевязал ранку, заклеенную бинтиком, и собрался дальше дела какие-нибудь садовые делать. Я то успокоился, а вот моя ненаглядная нет, видать ревность женская у ней в душе заиграла по отношению к пиле. А посему она мне говорит:
-Надо тебе идти в хурургический корпус нашей городской больницы, чтоб тебе там ранку осмотрели, промыли и сделали все остальное.
Я, конечно, по натуре своей мужской, стал отнекиваться, дескать, ничего страшного нет, в хурургический корпус идти не надо, обойдемся так. Но жена сказала твердо с металлов в голосе: «Надо!!!» Пришлось идти, благо все у нас в городке нашем славном маленьком Снежинске рядышком: и сады, и хурургический корпус и все прочее.
В хурургическом корпусе в приемном покое девушка медсестра от вида моего перевязанного пальчика в панику не впала и по телефону быстренько и по деловому дежурного хирурга вызвала.
Врач-хирург мне сразу понравился. Он осмотрел мой пальчик, велел снять повязку и спросил:
-И что же такого с вами случилось?
Ну, я врачу-хирургу, как мужчина мужчине и ответил:
-Вот воспылал любовью к пиле и получил за это оплеуху.
А врач-хирург, как мужчина мужчине меня тогда опять спрашивает:
-И какая же это была неотразимая пила, циркулярная или обычная?
-Обычная, - ответил я, - циркулярная она, как известно, женщина сногсшибательная, а я таких сногсшибательных в саду не держу, поскольку это уж совсем небезопасно.
Тут врач-хирург улыбкой расцвел и сказал:
-Ну, раз не циркулярная, то жить будешь!
Меня это очень обрадовало, и я тоже улыбнулся.
После всего этого врач-хирург девушке-медсестре распоряжения дал, что, дескать, промыть, перевязать, поставит укол против столбняка, и отпустить эту жертву борьбы за урожай домой. Тут, правда, выяснилось, что уколы против столбняка два часа тому назад кончились (надо же такое), и теперь их привезут только завтра. Меня это особо не растроило, уколы я не очень жалую.
Одним словом девушка симпатичная и приятная медсестра мне пальчик перекесями водорода, йодиками, фурацилинами и прочими вещами обработала, за что я ей спасибо сказал, записала мою фамилию в журнал, так положено, и с богом домой отпустила.
Шел я домой из хурургического корпуса вполне радостным, пальчик мой без внимания не оставили, жену свою я удовлетворил тем, что сходил в этот хурургический корпус (а это для мира и покоя в семье немаловажно), хотя особой нужды в том не видел. Жизнь мне казалось удивительной и прекрасной и про коварную пилу я стал забывать.
А дома, поскольку я человек обычный и иногда поплакаться тоже люблю, решил я позвонить своему другу закадычному Василию и рассказать ему как в саду на пилу напоролся.
Трубку телефонную сняла жена моего друга Ирина и, неожиданно для меня, стала плакаться.
Дескать, лежит Василий в хурургическом корпусе на пятом этаже, недвижимый на кровати. Я удивился и стал выяснять, что к чему. И оказалось, что друг мой Василий воспылал в саду любовью к лестнице, случается и такое с мужиками, получил за это, что естественно, оплеуху, упал с этой лестнице и сломал себе ребро.
Может быть это, конечно, нехорошо, но я этому обрадовался, потому что понял, что не только я пал смертью храбрых на фронте борьбы за урожай. Бывает и похуже. И решил я, что к другу своему надо сходить в этот хурургический корпус, проведать его, а заодно обсудить с ним, какие же все-таки женщины коварными бывают.
30.06.2004 10:07
Смолюк А.Л.