О продолжении очередного новогоднего дня напоминала лишь миниатюрная новогодняя елка, обвешанная десятком мелких игрушек, забрызганных разноцветной мишурой, стоящая на телевизоре, по которому шло повторение новогоднего Шоу, в попытке продлить праздничное настроение развлекательной программой, соревнующихся в остроте «бородатого» черного и белого юмора, чередуясь со смазливыми лицами примелькавшихся, полураздетых девиц.
С непрекращающейся чередой праздничных дней ни пить, ни есть уже не хотелось. Наступала какая – то полусонная апатия, а то, что происходило на экране, мелькающими картинками проходили мимо, как проезжающие по дороге автомобили, не оставляющие следов в сознании.
– Если бы ни фонограммы, подумалось Григорию, они через неделю – другую сами бы тронулись умом от своей культуры, повторяя одно и то же, по всем каналам, изо дня в день. И тогда – прощай золотые унитазы! Смех Дины заставил Григория сосредоточиться на экране, где неизвестный юморист рассказывал о своей теще. Глядя на смешливого юмориста Григорий почувствовал сдавливающую сердце боль.
–Что – то сердечко пошаливает,- пожаловался он Дине, сидящей в кресле возле приоткрытого окна, уставившись в телевизор дымя сигаретой, не глядя стряхивая пепел в горшок с геранью, стоящего на подоконнике, уверяя, что лучшего удобрения для роста и цветения такому растению не существует. Спорить с Диной у Григория особого желания не было, хотя это был один из немногих соцветий, принимаемый его астмой.
Дина жила за несколько кварталов, как и он, в комнате гостиничного типа, вместе со своим пятилетним сыном, и как кошка – когда хотела приходила, когда хотела уходила, находя веские объективные причины.
Григорию уже за пятьдесят, а она моложе лет на четырнадцать, но, уставшего от одиночества, случайно познакомившись, Григория это устраивало, и они встречались уже полтора года и считались одной семьей, не имея ни одного скандала, или разногласия.
Работала она на мебельной фабрике, а он, имея третью категорию инвалидности, подрабатывал таксистом на стареньком Москвиче, хотя имел образование и был хорошим специалистом, невостребованным разрушительной перестройкой. При случае Дина уверяла, что он, как мужчина, ее вполне устраивает и жить с ним не в тягость, а получаемый дискомфорт только в жилищных условиях. Была она тиха, скромна и доброжелательна, а догадки о ее флиртах на работе, его особо не волновали. Для современной молодежи секс равносилен предложенной кружки чая.
- Новые государственные деятели таким образом отучали пытливых студентов от вольнодумия в политике, резонансом ударив по семейному очагу, ссылаясь на Францию, руша русские устои воздержания. А молодым что ни дурно, то потешно!
Не прошли даром усилия и Сережи Маркова, депутата Единой России, с успехом рекламирующего свободный секс в подростковых и юношеских учреждениях, и уже было бы дико видеть вывешенную на всеобщее обозрение простынь молодоженов, после их первой брачной ночи.
Превозмогая сдавливающую боль Григорий запил водой таблетку, назначенную врачом, положил под язык валидол и, кашлянув, прилег на диван.
Откуда – то из далека, словно из облаков, зазвучало протяжное, настойчивое эхо, повторяющееся встревоженным, просящим, знакомым голосом:
- Гриша, вставай! Гриша вставай! – просило эхо, мешая наслаждаться самым чистым непрекращающимся покоем, где было все прекрасно и легко, в этой безмятежной тишине с туманным миражом манящей дали, дающей истинное неземное наслаждение и блаженство всей его сущности. Но эхо звало, просило и, подчиняясь ему, он с большой неохотой против своей воли стал поднимать свою тяжелую голову, наблюдая как потолок и мебель, кружа по кругу словно в новогоднем хороводе, мешали собраться с мыслями.
Зачем его сюда звали? Он принципиально не хотел уходить откуда, где было все, гармонично, хорошо и прекрасно. Но постепенно круговерть прекратилось, голова перестала кружиться, и он увидел возле себя Дину, стоящую в слезах у его изголовья.
– Ну и напугал же ты меня – заплакала она, уткнувшись ему в грудь.
– Что это было? – искренне удивился Григорий произошедшему, ничего не понимая.
– Ты кашлянул и затих. Я посмотрела, и обратила внимание, что ты лежишь как – то не по нормальному. – весь вытянулся в струнку, руки по швам, кулаки сжаты, глаза широко открыты, и не мигая смотрят в потолок. Я сразу подумала, что ты шутишь, потом смотрю живот не шевелится как обычно, когда ты дышишь. Подошла к тебе, послушала,- сердце не бьется, вот тогда я сильно испугалась и от страха давай тебя тормошить и просить подняться, да куда там, ты как каменный. Потом гляжу глазами моргнул, значит отходить начал.
Позже, после моего рассказа о произошедшим, собравшийся консилиум врачей пришел к выводу, что меня посетила клиническая смерть, и, если бы не Дина, быть бы мне трупом. В то время сознание мое было уже утеряно, а вот подсознанием я ей подчинился. Так что я, ни много ни мало, жизнью ей обязан.
– Знаешь! – Решился я на разговор с Диной после случившегося. - Мои дети далеко. Дочь в Ленинграде, сын на Украине и вряд ли они приедут на мои похороны, а что бы все было правильно и по закону давай распишемся, чтобы после моей смерти, которая посетила уже один раз, ты была полноценной хозяйкой наследственности, но с уговором чтобы никому не было обидно – ты продаешь мою комнату в пользу моих детей. Вышлешь деньги моей дочери, а все остальное. – гараж, машина и прочее останется тебе, - с чем она великодушно согласилась.
Наше бракосочетание прошло буднично. Лишь при расписывании я сделал Дине замечание. Она знала, что при моей бронхиальной астме я не переношу запахов, стараясь ничего не нюхать, а при ритуальном поцелуе чуть было ни случился приступ от ее духов.
После этого случая время пошло своим чередом. Одна зима меняла другую, и вот уже весеннее солнце очередной раз очернило последние белые проплешины, скрывающихся под тенью высоких заборов и оставшихся невыбранными рядами дров у рачительного хозяина. Люди, живущие на периферии, готовились к огородным делам, высаживая рассаду, перебирая семена и подготавливая почву под пахоту на дачах и огородах. И как – то так с годами постепенно вышло, что все дачные дела переложились на Григорьевы плечи, да и Дина стала приходить все реже.
– Ничего, оправдывал я, - сын подрастает, больше забот. Не в моих же двенадцати квадратах его воспитывать, и так помогаю чем могу. После огородов на рыбалку ходить будем, а потом за грибами, а сейчас времени нет. А так ничего, не одинок, есть о ком подумать, о ком позаботиться, а это главный смысл жизни, - быть кому – то полезным. Завтра поеду нарзану привезу, чтоб не простую воду пить при посадке картофеля.
Картошку садили втроем. Сын тоже почти полноправным работником стал. Два небольших ведерка наберет и в лунки кидает. Я делал вид что за ним набивать не успеваю, а он довольный почти бегом бегает и после каждой ходки нарзан пьет. А уж Дина довольная, сыном не налюбуется.
– Ты приди за нарзаном. Видишь сыну понравился, а у меня дома еще бутылок десять стоит. Завтра воскресенье, вот оба и приходите.
На следующий вечер она пришла одна и уставшим голосом попросила снять шторки для стирки,- два месяца висят не стиранные. Поставив одну табуретку на другую, я полез снимать шторки. А она села в кресло перед телевизором. Управившись со шторками, я тоже уселся на диван досматривать интересный фильм и не отвлекаясь от экрана пошарив рукой где стоял нарзан достал бутылку, но убедившись, что она полная поменял на начатую, чтоб не выдыхалась, и как всегда с горлышка, с удовольствием отпил половину. Когда стал ставить бутылку на пол взглянул на Дину и удивился ее перемене.
Ее широко открытые глаза, выражающие ожидание, удивление и испуг одновременно, смотрели на меня не мигая, как когда –то я, судя по ее рассказам, при клинической смерти, и сидела она словно перед стартом в какой – то тревожной, окаменелой позе. Заинтригованный ее поведением я подошел и шутливо тряхнул ее за плечо.
-Ты, что дерешься! – с пренебрежением сбросив мою руку она подошла к дивану, взяла две бутылки нарзана и, собираясь уходить, подошла к двери.
– Шторы то забери, или я их сам стирать буду? – пытался пошутить я. Дина вернулась, быстро скомкав затолкала шторы в свою сумку и, ни слова не говоря, быстро вышла из комнаты.
–Ты смотри, обиделась! – удивился я произошедшей в ней перемене, даже нарзан забыла, - увидел я две приготовленные ею бутылки возле двери. В ожидании, что вернется я поставил их на верхнюю полку встроенной этажерке и накинул полотенце, чтоб не попадал свет, от которого он быстро портится, но она так и не вернулась.
На следующий день, ближе к вечеру я открыл гараж проветривая и выпуская душный, с запахом гари и бензина тяжелый гаражный воздух.
– Ну как рыбалка? – подошел сосед по гаражу, с которым иногда вместе рыбачили в прошлом году.
- Да вот, с огородом управились, думаю завтра поехать, если сегодня снасти успею разобрать. Как бросил в прошлом году с последней рыбалки, так и лежат.
– Давай вместе поедем. Вдвоем веселей. Сетки поставим первую уху сварим. Только одежду потеплей нужно брать, ночи еще не совсем теплые и дровишками запастись.
- Давай часика в четыре. Пока доедем, пока определимся будет в самый раз.
На озеро приехали засветло. Определились, накачали лодки и разъехались в разные стороны.
Первая в этом году водная гладь, первый всплеск весла и чистый воздух давал такой душевный подъем, словно у тебя ни руки, а крылья и ты паришь над озером огибая камышовые заросли, любуясь милым, знакомым весенним пейзажем и огромным голубым, чистым, высоким небом.
Не смотря на полузабытые навыки сетки поставили довольно быстро и, сойдя на берег, занялись костром и приготовлением настоящей, рыбацкой ухи с водочкой и дымком.
– Как хорошо! – Дмитрий, сидя возле костра на рыбацком стульчике рядом с Григорием, закинул руки за голову, оглядывая местность со счастливым выражением лица. - Наших баб сюда, они бы ни одной рыбалки не пропустили при такой красоте.
– Тебе можно, у тебя жена и семья нормальная, сплоченная. А моя в последнее время если раз в месяц покажется, то хорошо. Живем не только в разных квартирах, но и в разных домах. Ты пить захочешь, нарзан бери, неделю назад привез, почти свежий. Я его прямо из горлышка пью, чтобы пары не вдыхать, и астму не расстраивать.
– Спасибо! А про твою я в курсе. Ты же Сашку Смирнова знаешь? У вас гаражи в одном ряду!
– Конечно, знаю. Один год как - то шишку собирать вместе ездили. Я его давно не видел. Говорят, в перестройку вписался предпринимателем стал, постельным бельем торгует, микроавтобус купил.
– Микроавтобус купил, а жить негде. Очередная жена его прогнала, так он дачу Лешкину еще с осени снял. Говорят, с твоей Диной кувыркается. Ты уж извини! За что купил, за то и продаю. Да и сам видел несколько раз, как она к нему приходила. Я думаю лучше, если от друга узнаешь, чем от недруга. А там сам решай, как поступить.
Сашка, конечно, мужик здоровый, молодой, да еще и смазливый на мордашку, вот и лезут к нему бабы, пока его нутро гнилое не познают. Он свою родную двенадцатилетнюю дочь к сожительству склонил, за что и был проклят родными. Из дома выгнали, судить не стали, так он уехал и скитался где -то несколько лет, а потом снова вернулся и на Надьке, моей родственницы женился. У нее, в то время две дочки было. Старшая уже замуж вышла, отдельно жила, а другая школьница, в классе седьмом училась, так он и ее совратил и жил несколько лет как кот шкодливый, пока их Надька в кровати ни застукала. Сашку ножом сразу порезала, а дочь с испуга с пятого этажа сиганула и позвоночник себе повредила. И снова его судить не стали, дочь огласки боялась, - кто на нее такую посмотрит. Уже потом он с Нелей жить стал, одним бизнесом занимались, так и она побоялась, из дома выгнала, когда про него узнала, - вдруг младшего гомикам сделает, а ему как с гуся вода, хоть бы что, ни совести, ни чести.
Ну что, ночь коротка, уже светает, поплыли сетки снимать, пока рыбнадзор спит.
Рыбалка прошла удачно. И отдохнули, и посидели, и рыбы поймали вот только на душе у Григория тяжело и неспокойно. Он предполагал, что –то подобное, душой чувствовал произошедшие перемены в Дине, но боясь одиночества откладывал серьезные разговоры, полагаясь на «авось», сам рад был ошибиться и поверить всем ее оправданиям.
Но как - то однажды он высказал затаенные мысли своей мечты о продаже комнаты при выходе на пенсию.
- Купить домик и спокойно жить при хозяйстве на земле, забыв о непомерных платежках,- предложил он, но вместо ответа, увидел удивительно медленный поворот ее головы и презренный взгляд смотрящий на него, как на врага, которого готова растоптать, и так же медленно отвернулась, не сказав ни слова, удивив еще одной стороной своего характера.
Войдя в комнату, он занялся рыбой, вывалив ее в ванну залив холодной водой, включил электрочайник, вынул наждачный брусок и стал точить рыбацкий нож, пробуя на острие. Дверь открылась и в комнату вошла Дина.
–Ты что, на рыбалке был?
– Сама видишь. Ночь хорошая, теплая была, рыба хорошо бралась. Ты выбери покрупней, мальцу в радость, да матери отнесешь.
- Я собственно за нарзаном.
– Бери, там осталось немного. Часть на рыбалку брал. Я потом еще съезжу. Дина отодвинула диван.
– Это что, все бутылки? – Вытаскивая одну за одной принюхиваясь к содержимому удивилась она.
–А что, этих мало? Забирай все. Там их бутылки три должно быть.
– А где те, которые я приносила?
– Я не видел, чтоб ты приносила, а если приносила ищи сама. Кстати, что у тебя со Смирновым, расскажи, а то разные слухи ходят.
–А ты что, слухам веришь? Может в тебе ревность взыграла и ты мне допрос устроишь? Вот этого я ненавижу, вот этого я не потерплю, разыгрывая в себе чувство несправедливого оскорбления, она вынула ключи от квартиры и гаража, и с силой бросила их на диван, – вешаться будешь, записку напиши, - прошипела она и вышла из комнаты забыв про нарзан и рыбу.
Григорий так и застыл с ножом в руках удивленный ее выходкой. То, что она не хочет говорить про Сашку это понятно, - но зачем ему вешаться? И причем здесь какая –то записка?
Управившись по хозяйству, раздав лишнюю рыбу по соседям, он прилег на диван пытаясь проанализировать случившееся.
В том, что они живут с Сашкой уже ясно на сто процентов. Но вот зачем она искала то, чего не приносила? Может хотела уличить в краже, для ссоры, и шторки с окна заранее сняла чтоб забрать без суеты.
Пошарив рукой за диваном, он нащупал бутылку, открутил пробку и, не принюхиваясь, напившись резкого нарзана вспомнил о двух оставленных бутылках на этажерке. Они стояли там, где поставил, но от их нагретых шел какой –то странный запах. Когда он отбросил полотенце и приоткрыл пробку на одной из них, почувствовал запах растворителя вскружившему голову, перехватив дыхание. Во второй бутылке была такая же жидкость. Еще с трудом воспринимая происходящее, разные мысли стали собираться воедино, объединяясь с услышанным на рыбалке, и живая, скверная картинка против его воли стала вырисовываться в его сознании.
По - видимому заранее спланировав задуманное, зная о нарзане, Дина принесла с работы две похожие бутылки растворителя и, чтобы отвлечь внимание, заставила Григория снимать шторы, и пока он снимал, поставила их вместе с нарзаном так, чтобы он взял одну из них первой, а поскольку пьет с горлышка не нюхая, сделал пару глотков растворителя и скоропостижно скончался по своей рассеянности. Но она не учла одного - Григорьеву пунктуальность. - Пока он ни выпьет начатую бутылку, другую не возьмет, чтоб не выходили газы. А у нее обе было полными.
Настроенная на смертельный исход, сидя в кресле, Дина с ужасом осознавала на что пошла, напрягаясь в ожидании предсмертных мук, наблюдая как он пьет то, что должно быть растворителем, представляя одну картинку ужасней другой, и напуганная своим воображением, когда все вышло ни так, схватила свои бутылки с растворителем под видом нарзана, чтобы унести, но остановленная Григорием механически поменяла их на шторки и выбежала на улицу.
– Неужели отравить хотела? – проносилось у него в голове. - А ведь если бы он хлебнул не глядя, если б все получилось так как она хотела, на эту тихоню никто бы и подумать не мог, и все бы сошло за несчастный случай. Он бы и сам в это не поверил, если бы она ни пришла сегодня за этими бутылками и ни устроила этот спектакль.
Правильно говорят, что в тихом омуте все черти водятся. Она может быть еще бы поигралась со мной в любовь, но Сашки крыша над головой срочно нужна, на дачу хозяйка вернулась после зимней спячки, а еще я вдруг комнату продам. И хотя у них с Диной была какая – то неправильная семья, для Григория это был самый близкий и дорогой человек, от которого он не ждал подвоха, который однажды спас его, и который, потом, однозначно захотел его смерти.
Так уж получилось, что его занесло в этот чужой, небольшой городок без родных и друзей. А что он с большим трудом всегда переносил, так это одиночество. Он благодарен ей за совместно прожитые годы, хотя такую подлость не простит, но и мстить не будет.
Как дальше жить? Он прилег на диван. На душе было тяжело и тоскливо. Как легко он тогда умер. Лучше бы она его не тревожила. А может быть Бог сжалится и пошлет еще раз такую блаженную, неожиданную смерть. Уж тогда ему точно никто не помешает. Едва дождавшись утра Григорий собрал документы, пошел в ЗАКС и расторгнул брак в одностороннем порядке, дабы избавить лукавого от искушения.
Вскоре Сашка уехал куда – то на заработки, а Дина, приученная жить двойной жизнью, нашла новое увлечение девочки по вызову, обвиняя во всем Григория, приписывая ему несуществующие грехи, в надежде на то, что озабоченный слухами и одиночеством он впадет в депрессию и наложит на себя руки.
25.01.2015г.
.