Как я поцеловал руку поэту Катерине Квитницкой

 
Жила-была девочка Катя. Росла она в Киеве, городе цветущих каштанов, южных темных ночей…Время от времени доходили в Питер  очень часто перепутанные обрывки  сведений о Катерине: о том, что она пишет стихи, о том, что вышла замуж за писателя - диссидента старше ее по возрасту, о том, что живут они в опале, о том, что их принуждают и, в конце концов, принудили выехать заграницу… На самом же деле было все так и не так…

И лишь много-много лет спустя я, «роясь» в интернете, делая подборку о «киевском периоде» А.П.Дыбана,  набрал в «поисковике» фамилию Квитницкий -Рыжов. И тогда я узнал о том, что девочка Катя стала Катериной Квитницкой, не очень известным для широкой публики  русским поэтом, хотя некоторые ценители поэзии и относят ее к лику одного из лучших поэтов 20 века. И много интересных фактов ее биографии  я узнал  из прекрасно написанного  сестрою поэта д.м.н. Т.Ю. Квитницкой - Рыжовой очерка о Катерине. Оказалось (мир тесен), что, в свое время,   мой руководитель В. П. Михайлов  показал подборку ее стихов А.А. Ахматовой и Анна Андреевна ответила: «Я хочу видеть эту девочку». Но встреча, по каким - то причинам,  не состоялась.

 Как бы сложилась тогда жизнь К. Квитницкой,  я не знаю,  но знаю только одно, - творчество Катерины заняло достойное место в русской поэзии, в поэзии любовной,  поэзии написанной женщиной,  и отражающей не счастье, а надлом. И хотя на эту тему в свое время творили свои шедевры поэты женщины: и «серебряного века»,  и военного поколения,  и классики «шестидесятники», такого крика отчаяния, надрыва судьбы  нет, пожалуй, ни  у кого, - и не просто любви, а  любви - борьбы мужчины и женщины, с ее горестями и потерями.

И чеканные строки  раннего стихотворения о взаимоотношениях мужчины и женщины, о боли расставания  были  выплавлены жаром сердца Катерины Квитницкой:

                Волк, попавший в капкан,
                сам себе отгрызающий лапу,
                Мой учитель и брат,
                повторяю твой сильный пример.
                Помутившийся разум
                и сердца разболтанный клапан
                Отгрызаю зубами
                от прежних надежд и химер.

                (Катерина Квитницкая)


А  месяцы перелистывали свои страницы и складывались в годы, годы познаний, годы встреч и расставаний:

Причастием каким
           нам должно причаститься?
Спряжением каким
           запрячь свои умы?
Частица "не” теперь
           есть целым, не частицей.
И места нет уже
           местоименью «мы».

О, что осталось нам,
           толчёным в этой ступе,
Идущим по стерне
           подкошенных надежд?
Стоит прямая речь
           в кавычках неотступных.
Винительный падеж.
           И звательный падеж.

О, что осталось нам,
           мучимым в этой муке,
Похмельным поутру
           на празднике судьбы?
Неужто сослагать,
           заламывая руки,
Ах, если бы!  — кричать —
           и трижды: если бы!..

О, что осталось нам,
           болевшим этой болью?
дышать — вослед огню —
           на чёрный уголёк?
Опять — я вам пишу.
           Опять — чего же боле?
Неправильный глагол.
           Страдательный залог.

(Катерина Квитницкая)


А потом, потом неизбежная  и невосполнимая потеря, по-видимому, потеря бывшего мужа Гелия. У каждого была  уже своя жизнь, свои привязанности, но строки эти написаны Катериной Квитницкой под траурный звон колоколов с редчайшей пронзительностью, скорбью и криком ее души: 

                Как поживаешь там, в нигде,
                В нерадости и в небеде,
                Там, после дыма, после пепла,
                В преддверьи рая или пекла? 
                Как поживаешь там, в нигде?..
                Как  поживаешь там, ни в чём,
                В нехолодно, в негорячо,
                Там, после боли, после боли
                И после всей моей любови?
                Как поживаешь там, ни в чём?..
                Смотрел ли ты из тьмы иной
                За той прозрачною стеной,
                Как я с неистовою силой
                Винилась прежнею виной
                И поровну тебя делила
                И с Господом и с сатаной,
                Но не с женой и не с могилой
                (Катерина Квитницкая)

А как я поцеловал руку Катерине - не помню. Семейное предание гласит, что когда мне было года три, а Катерине два, то  на  какой-то из встреч (наши отцы  недолго работали вместе), я поцеловал руку этой девочке…По-видимому,   сверху мне дали знать, что девочка эта станет большим поэтом,-  поэтом, пропускающем все через свое сердце на разрыв … И нет уже давно Катерины, но все также цветут в ее городе каштаны,  все также плавно течет Днепр, и все также будоражат и волнуют стихотворения поэта, - поэта, преломившего через свое сердце и душу такие порой сложные, противоречивые, эмоционально насыщенные    взаимоотношения  между мужчиной и женщиной:

                Вот перо и бумага.
                Смелей, распишись в моей казни.
                Хочешь – имя поставь
                или крест нарисуй без затей.
                Крючкотворством судейским
                не надо оправдывать казус.
                Моей смерти не важно,
                каков из себя грамотей.
                Власть твоя абсолютна.
                Да будет же казнь абсолютна.
                Мозг отрубят от сердца,      
                как это и раньше велось.
                И  какая мне разница,
                будет ли это прилюдно:
                Гребень пальцев чужих 
                мне воткнётся в смятенье волос.
                Приговор справедлив,
                Пусть палач поживится  добычей.
                Но – пожалуй расписку!
                Хоть имя-то, имя черкни!
                Это просто формальность,
                почтенный и давний обычай:
                Натуральный обмен
                лужи крови на каплю чернил.
                Эту каплю чернил
                не стирает услужливый ластик,
                И топор не берёт,
                обрастая зубчатой резьбой.
                Приговор справедлив.
                Я  рвалась к необузданной     власти,
                Чтоб натешиться ей
                над тобой, над тобой, над тобой.
                Ты раскрыл мои козни.
                Даруй же мне казнь, как отраду.
                И к бумаге беззвучной   
                притисни ладонь, как печать.
                И тогда я клянусь
                навсегда промолчать только правду.
                Ничего, кроме правды –
                вовеки клянусь промолчать

                (Катерина Квитницкая.)