Елена часть третья

Виктор Ремизовский
Главка из книги "Три богини, две Елены и Троянский конь"


    Вскоре после Ахилла погиб и Парис: его ранил Филоктетом стрелой, отравленной ядом Лернейской гидры. Мучимый страшными болями, Парис бросил Елену и бежал из Трои на гору Иду, где прошли его детские и юношеские годы. Лишенный какой-либо медицинской помощи, он вскоре умер. Пастухи нашли его бренное тело и скромно похоронили.
Войтех Замаровский с ехидцей пишет, что Елена на похороны Париса не пришла, так как развлекалась в это время со своим очередным мужем, братом Париса Деифобом.

Примечание
В примечаниях к своей книге «Елена Троянская» Беттани Хьюз пишет: «Внимательное изучение древних источников показывает, что Елена сходилась со следующими мужчинами: Тесеем, Менелаем, Парисом, сыном Гиппокоонта Энарефором, [близнецами] Идасом и Линкеем, Корифом [иначе Коритом], Деифобом, Ахиллом и Феоклименом».
Во-первых, почему в списке нет египетского царя Протея?
А во-вторых, «древние источники» – это тексты античных авторов, а они, как нам известно, могли лихо  исказить и что угодно досочинить.

    О том, как сложилась жизнь Елены после возвращения в Спарту, античные авторы не писали. Да и о чем писать? Елене в это время за сорок. Рожать она, понятное дело, уже не может. Поэтому они с Менелаем просто доживали свой век. Я представляю себе, как эти два пожилых человека, а по меркам того молодого энергичного времени, старик и старуха, сидя во дворце перед камином и укрыв ноги пледом, вспоминали перипетии их непростой жизни.
    – Когда привезли в Микены твою внебрачную дочь Ифигению, – вспоминал Менелай, потягивая из глиняной кружки терпкое аргосское вино, настоянное на руте, – я сразу понял, что дело идет к твоей свадьбе, и заспешил в Спарту.
    – Ах, сколько тогда понаехало принцев и царевичей! Все красавцы! И все-все очень меня хотели. Как это было здорово!

Примечание
Прости, читатель! Но в этом месте я невольно вспомнил, как отзывался о своей дочери король Бардак Пятый (см. «Испанскую трагедию» Ивана Баркова): "Она с восторгом говорит, что на нее у всех стоит".

    – Еще как здорово! – воскликнул Менелай и отхлебнул из кружки. – Мы там чуть не передрались из-за тебя.
    – Ты бы меньше пил. Вчера так насосался, что перед рабами было стыдно. Ну и подрались бы! Каждой женщине приятно смотреть, как бьются за нее молодые самцы.

Примечание
Ну как тут не вспомнить «Уленшпигеля»: «Кто крепче бьет, тот крепче любит. Воззри, матерь божья Ринбибельская, вот самцы так самцы!»

    – Да мы уже и готовы были подраться, могла бы случиться и междоусобица. Напряжение в толпе женихов достигло точки кипения. Положение спас, как и следовало ожидать, хитроумный Одиссей. Он проявил себя как настоящий дипломат.
    – Я тебе сказала, кончай пить!
Не обращая внимания на жену, Менелай нацедил в кружку из стоящей рядом огромной глиняной краснофигурной амфоры.
    – Опять упьешься до состояния пьяного сатира. А что касается Одиссея, то говнюк он. Я же хотела выбрать именно его, но он носился со своей Пенелопой как с писаной торбой.
    – Надо же! А мне ты этого не говорила.

Примечание
Здесь я вошел в противоречие с Аполлодором, так как он в списке женихов Елены упоминает и Одиссея, дескать, потерпев фиаско, он женился на дочери акарнанского царя Пенелопе. Но я не одинок в этом. Войтех Замаровский тоже считает, что Одиссей прибыл в Спарту не для того, чтобы претендовать на руку Елены, а чтобы разрешить спор между ахейскими вождями, сыновья которых готовы были из-за Елены развязать междоусобицу.
На эту вечную  тему есть хороший «гарик» у И. Губермана:
Ах, юность, юность! Ради юбки
Самоотверженно и вдруг
Душа кидается в поступки,
Руководимая из брюк.

    – Как раз в то время, когда Одиссей начал свою, как ты выразился, дипломатическую деятельность, – продолжала Елена, – приехали Агамемнон с Клитемнестрой. Вот она фактически и выбрала тебя. Я не спорила с сестрой. Да и чего было спорить? Царевич ты был видный, тренированный, красивый и – главное – не бедный. Могла ли я тогда предположить, что выходец из такой знатной родовитой семьи окажется таким простодырой. Разве же можно было оставлять меня одну с этими разбойниками, тевкрами? Я слабая, беззащитная женщина, а эти тевкры были настоящими грабителями и насильниками.
    – Ладно, Аленушка, не заводись. – Менелай резко опрокинул содержимое кружки себе в рот. –  Я действительно тогда свалял дурака – все надеялся на Зевсовы законы гостеприимства. Они же, тевкры, тоже ведь чтут богов-олимпийцев и возносят молитвы Зевсу-Громовержцу. Я специально узнавал: у них в Трое и алтарь Зевса стоял, и специальная жрица была по имени Кассандра. Но Парис и Эней оказались обыкновенными грабителями и разбойниками.
    – Хватит пить! Вон уже весь хитон вином заляпал, а это аргосское вино почти не отстирывается… Да, а тогда после твоего отъезда на Крит я особенно переживала за Гермионочку. Бедная девочка такого насмотрелась!
Менелай опять набулькал из амфоры в кружку. Потом взял вторую кружку, налил в нее вина и подал Елене.
    – Давай, Аленушка, помянем наших деток, чтобы им не тосковалось в царстве мрачного Аида. Жалко, конечно, Плисфена, но как-то не сильно, не до боли – все же он умер совсем молодым и ничего еще не знал и не умел. А вот гибель Гермионы не могу пережить. Каждый раз как вспомню ее, слезы наворачиваются.
Елена тихо заплакала, а потом разрыдалась в голос.
    – За что боги так несправедливы, так жестоки к нам?! Вся моя жизнь сплошные передряги. Спокойная жизнь у меня была лишь в детстве, до похищения Тесеем. А потом все пошло вкривь и вкось. Зачем мне нужна была эта красота, если из-за нее меня воровали и насиловали?!
    – Ну не скажи, Аленушка. Почти десять лет мы с тобой жили душа в душу. Спарта процветала, мы были молоды, у нас было много рабов и рабынь, в кладовых стояли питои с вином, маслом и зерном, подрастала наша доченька красавица. Но, как скажет позже некто знающий, неисповедимы пути Господни. Люди никогда не могли и не смогут угадать волю Зевса-Громовержца. Ведь несколько раз можно было завершить все мирным путем. И первый раз, когда мы с Одиссеем пришли в Трою с предложением мира. Так нет же! Даже старец Приам не смог урезонить своего сына Париса.
    – Менелай, ты опять набулькал себе полную кружку.
    – Отстань! Я вспомнил, как боги не дали мне прикончить эту сволочь Париса. Это же надо! Дрот пролетел мимо. Мой дрот! Меч разлетелся на четыре части, ремень от его шлема разорвался. А богиня Афродита прямо с поля боя утащила этого слабака, этого труса. И куда? В твою постель! Ох, боги, боги! Лучше бы вас вообще не было!
    – Не кощунствуй, Менелай! Боги обидчивы, как малые дети, они все видят и все слышат.
    – Да ну их! – сказал в сердцах Менелай, завалился на бок, выпал из кресла и захрапел.

Примечание
Между прочим, Менелай был не одинок в своем атеизме. В дошедшем до нас отрывке из трагедии Еврипида «Беллерофонт» герой восклицает:
На небе боги есть… Так говорят!
Нет! Нет! Их нет! У кого крупица
Хотя бы есть ума, не станет верить
Сказаниям старым.

    Елена позвала раба Эвмела. Вдвоем они отнесли Менелая в царскую опочивальню и уложили в постель. Елена сняла с него сандалии и заботливо накрыла пледом. После этого она улыбнулась Эвмелу, взяла его за руку и повела в свой будуар. Раб не сопротивлялся – царица же!