Через тернии... часть 6

 
            Сгорела часть дома. Спальня. Именно здесь находился тайник Ларисы, где она, в небольшой шкатулке, копила деньги на дом в городе.
       - Может быть шкатулка уцелела? - с надеждой думала несчастная женщина.
          Пройти в дом было невозможно. Все было залито водой. Обломки сгоревших досок, новая мебель, вещи – все было в черной копоти. Кровати, совсем недавно купленные, тоже обгорели. Правда, не так сильно, но спать на них было уже невозможно.  Огонь еще тлел под грудами обломков.  Осенний ветер безразлично поднимал сгоревший мусор и шаловливо, словно заигрывая с людьми, забрасывал их хлопьями  черного пепла.

       Люди стали расходиться. С жалостью подходили к Ларисе, говорили какие-то слова утешения. Ларисе было все равно. В теле была какая-то апатия и страшная усталость. Стало смешно. Надо же, как интересно летает пепел, как снежинки, только почему-то черные. Она засмеялась. Потом смех перешел в хохот.  Евдокия Ивановна с тревогой  обняла и крепко прижала к себе полураздетую женщину, но все было бесполезно. Истеричный смех накрывал пепелище.  Кто-то посоветовал ударить Ларису по лицу. Евдокия Ивановна сердито отмахнулась от советчиков.
          - Ничего, доченька! Ничего! Все наладится. Меня тоже поджигали. Не сломают, ироды! Пойдем в дом, девочка! 
 
         Василий стоял недалеко с ведром в руке и курил. Рядом с ним стояли и мужики, которые тушили пожар.
 Бросив недокуренную сигарету, Василий широким шагом пошел домой.
    Мать лежала на кровати, накрывшись с головой одеялом. Сын рывком сдернул одеяло и в ярости стащил мать на пол:
         - Рассказывай! Ты что наделала, старая дура? Совсем из ума выжила? Что она тебе сделала, что ты решилась на такое! У нее же дети! Ты понимаешь,  ни в чем не повинные дети! Ты чудовище! Ты не мать!
   Василий схватился за голову и от бессилия, что не может ударить мать, зарычал.
      Испуганная старуха что-то лепетала. Ее била дрожь. Она сама не могла понять, как она опять решилась на такое.
    Василий, хлопнув дверью, ушел из дома. Со слезами на глазах, старая женщина прилегла на кровать. В голове сильно шумело. Сердце отбивало бешеную дробь.

                Серафима.
 
        Она была старшей из семи рожденных детей. Детство ее было трудным. Мать, забитая мужем женщина, всю жизнь от зари до зари работала. Ферма, огромный огород, дети – отнимали все время. Жили очень бедно. Порой не хватало даже хлеба. Отец часто порол Серафиму ремнем. Жестоко, словно дочь была виновата в их тяжелой жизни.  Пятеро детей один за другим, заболев, еще в младенчестве,  покинули эту землю. Серафима завидовала умершим. Пыталась наложить на себя руки, но не смогла. Было страшно, да и что скрывать, хотелось жить. Родители не очень горевали о детях. Бог дал, Бог и забрал – сурово говорил отец размашисто крестясь.

     Серафима, еще в детстве мечтала скорей выйти замуж, чтобы уйти от ненавистного отца. Кое-как закончив восьмилетку, она пошла работать с матерью на ферму.
А когда стукнуло восемнадцать лет, отец заставил ее выйти замуж за соседского Илью, который был старше ее на 6 лет. Серафима видела, что она давно нравится ему, но маленького роста, конопатый парень, с угодливой улыбкой  - ей был безразличен. Она мечтала о высоком, красивом и умном принце, который бы носил ее на руках. Как в романах! Чтобы была красивая любовь, с цветами, с поцелуями.  Душа замирала от ожидания чего-то такого, прекрасного!

      А в жизни получилось до обидно просто:  работа на ферме, огород, нелюбимый постылый муж, а потом дочь и сын. Все как у всех!
     Детей она не любила. Особенно дочь. Некрасивая, похожая на нее девочка, была такой же длинной и неповоротливой, как она в детстве.  В селе мальчишки дразнили ее «пожарной каланчой»  и она в слезах приходила домой. Серафима никогда не заступалась за нее. Наоборот, дочке еще доставалось от матери, что не может постоять за себя. Сына  Ваську, Серафима любила. Но и ему частенько доставалось от матери. Лупила его всем, что попадалось под руку.
 
   Всю свою злость за неудавшуюся жизнь, она вымещала на муже. Частенько поколачивала и его. Илья молча переносил все скандалы, драки.
    Однажды вечером он не пришел домой. Серафима прождала его, а рано утром пошла в сарай за углем. Оттуда выскочила как шальная. Илья висел на веревке.  Никто не мог  понять, зачем молодой мужчина, непьющий, которому даже не исполнилось 40  лет, взял такой грех на душу!
 
         Только после смерти мужа Серафима поняла, как она привыкла к своему покорному, безотказному мужу. Ночами ревела белугой, вспоминая его добрые глаза, его угодливость всем ее прихотям. Правильно говорят люди, что имеем не храним, потерявши плачем!

     Потекли для Серафимы однообразные вдовьи дни. Молодая женщина  изнывала от тоски по мужскому телу. Но в селе грешить она боялась. Засмеют, заклюют ее сельские бабы.
     В село приехала семья из Киргизии. Жена с мужем и двоими детьми. Интеллигентный  мужчина, проходя мимо Серафимы всегда  приветливо здоровался. Высокий, симпатичный мужчина все больше и больше нравился ей.  Подкрасив губы помадой, она нарочно выходила на улицу, когда Николай шел на работу, здоровалась и  ласково  улыбалась.  Стала захаживать к Евдокии, жене Николая в дом, вынюхивая, как устроились эти пришлые.

     Однажды Серафима, когда Николай шел на работу, попросила его посмотреть розетку в спальне. Мужчина согласился.
     Вечером, отправив детей к бабушке, Серафима приоделась, накрасила губы и стала ждать.
Николай тихо постучался. Серафима быстро открыла дверь.
     - Ну, показывайте, где у вас тут неполадки. - Женщина провела его в спальню. Но, словно споткнувшись об порог, она упала и заохала. Николай испуганно нагнулся:
  -  Может вызвать скорую?
  - Нет, сейчас все пройдет. Только помогите встать. – И она обхватила руками Николая. Дрожь ее тела передалась мужчине. Он взглянул ей в глаза. Она молча со страстью впилась в его губы. Затем прижавшись всем своим телом, стала раздевать его. Очнулся он лишь тогда, когда обессиленная Серафима, потная, счастливая гладила  его по лицу. Они стали встречаться. Бешеная страсть молодой женщины сводила с ума сорокапятилетнего мужчину. Но в селе тайное быстро становится достоянием всего села. Об их встречах, которые длились почти полгода, заговорили. Сначала шепотом, а потом дошло и до Евдокии. Серафима опять осталась одна. Николай больше не заходил к ней. Озлобленная женщина стала строить планы мести.

       Серафима, глубокой безлунной ночью,  переодевшись в мужскую одежду, нахлобучив шапку на глаза, выползла из дома. Натянув перчатки она взяла банку с соляркой и  имитируя сильную хромоту,  дошла до дома Евдокии. Село спало. Осенние ночи уже были морозные. На небе не было ни одной звездочки. Облив соляркой стену дома, Серафима бросила спичку и побежала, прихрамывая домой.
      Но огонь быстро потушили. Сосед напротив страдал бессонницей и случайно увидел в окно, что  у пришлых загорелся дом. Он и поднял тревогу.
      Участковому он сказал, что видел какого-то хромого мужика, но узнать его, навряд ли он сможет. Тот ушел огородами.

    В ту ночь, когда  Серафима  бледная, вся трясущая от страха вбежала в  дом, сын стоял в дверях. Увидев мать в таком маскараде, он удивленно посмотрел на нее:
       - Ты че  это вырядилась мужиком? И че  так воняет от тебя соляркой? Ты где была?
      - Иди спать! Чего вскочил! Где надо, там и была, не твое дело! – А потом, когда немного успокоилась, тихо сказала сыну, - о том, что видел – ни слова, понял! Никому!
       Утром Васька понял, что это мать подожгла приезжих. Но никогда и никому он не сказал, даже сестре.

   А сегодня та история повторилась. Серафима и сама не знала, за что она так ненавидела  эту Лариску. С  черной завистью она глядела, как  к этой  вертихвостке   уважительно стали относиться сельчане. Вся извелась, когда увидела, что натравленные на нее мужики, ограбили ее, а с нее как с гуся вода! Опять отряхнулась и встала! Да еще и машину прикупила! А теперь еще и сына лишила покоя!  Вертит хвостом, что бы покрепче привязать к себе!
 
     И Серафима не выдержала. Врожденная ненависть к богатеям вылилась в поджог! Серафима плакала. Впервые в жизни она испугалась, что сын навсегда уйдет от нее. И вдруг до ее сознания дошло, что могут в поджоге обвинить Василия! Ведь все знали, что Лариска его постоянно отшивает. Вот  со злости он и поджег!
     Серафима резко вскочила и тут же свалилась обратно на кровать. Сердце отбивало бешеную дробь. В голове будто что-то плавилось, она вся горела. Перед глазами все плыло. Кое-как добравшись до стола, она взяла  лист бумаги.
 
        Через два дня, участковый зашел в дом к Василию. Дверь была открытой. За столом, в ночной рубашке, сидела хозяйка дома. Участковый постучал по косяку двери. Хозяйка не шевельнулась. Подойдя ближе, он увидел, что  Серафима была мертва. На столе лежала коряво написанная записка.
 - Я, Серафима  Васильева, подожгла дом соседки Лариски. Она хотела увести моего сына. Я не жалею о том, что сделала. Прошу    ». Что просила эта женщина, так никто и не узнал. Очевидно просила прощения у сына или может быть у Ларисы.
           Лариса с детьми переехали к Евдокии Ивановне. Деньги, которые с таким трудом она копила, почти все сгорели. Хорошо, что Лариса часть денег положила в сбербанк  на депозит. Собирала Анютке на учебу. Сердобольные сельчане,  коммерсанты на рынке собрали немного денег. На одежду себе и девчонкам – хватало с лихвой.
       Василий похоронив мать через месяц от стыда за содеянное матерью, уехал из села. В этом селе его ничто больше не держало.

              Продолжение следует.