Приписка от автора
К сожалению, я почти ничего не знаю об этих героических людях. Возможно, сейчас уже и не найдутся свидетели их доподлинной биографии, но моей задачей было не столько попытаться реконструировать характер каждого, сколько изобразить их живыми людьми, с переживаниями и планами на будущее. Конечно, в реальности такого диалога состояться никак не могло, ввиду, хотя бы, невозможности отключить бортовую прослушку в ракете, да и в психологическом плане этот разговор подобен беседе двух солдат о высоких материях во время открытого боя. Тем не менее, даже если я не имела права писать на такую тему и не учла ещё массу вещей, пусть это произведение будет данью памяти двум нашим героям-космонавтам. То, что с ними произошло, можно считать неудавшимся экспериментом властей в «битве за космос», и пилоты сами прекрасно знали, на что идут. Но в расцвете жизни невозможно всегда быть готовым к самому худшему.
P.S. Если вы категорически не верите в реальность факта пребывания наших космонавтов первыми на Луне, то считайте, что моя работа - очередное "фэнтези" (иллюстрация к рассказу - это фотоподделка) на основании статей из научно-фантастической газеты.
По причине неполного соответствия исторической действительности фамилии прототипов персонажей изменены на созвучные.
Памяти советских пилотов и космонавтов
К. Скоробогатько и Н. Абдуллина посвящается
- Нет, ты только погляди, мы это сделали! – Константин, насколько позволял скафандр, как мог, обнял второго пилота и неловко, замедленным движением, похлопал его по спине. Тот только что закончил рапорт о начавшемся полёте на Луну. Легендарное детище академика Валентина Глушко, сверхмощная ракета Н-1, о чудо, не взорвалась через несколько секунд после старта, как бывало на всех предыдущих испытаниях, но устремилась к Луне с двумя космонавтами на борту.
«Рассиживаться» и «точить лясы» советским пилотам было не особенно сподручно, и всё же, когда выдавалась свободная минутка, 32-летний капитан авиации Константин Старобогатько не упускал возможности побалагурить, пока ненадолго отключалась прямая связь по рации с космодромом. Особенно ему нравилось наблюдать за реакцией своего коллеги, 27-летнего старшего лейтенанта Наиля Абдулова, которого, как он понял ещё на Земле до полёта, несправедливо посчитал, было, «салагой». В космосе Наиль оказался ещё более серьёзным и малоразговорчивым. Но, если одних стрессовая ситуация побуждает мирно шутить, то других настраивает на размышления. В случае обоих космонавтов и то, и другое свидетельствовало о крепости нервов и хорошей физической подготовке.
Примерно через час полёта, когда опасность взрыва ракеты в земной атмосфере уже миновала, у пилотов немного отлегло от сердца.
- Можно сказать, второе рождение, только в космосе, - уже спокойнее заметил Константин, подмигнув через стекло своего шлема Наилю, который тем временем с восточным глубокомыслием следил за работой приборов, но всё же вполуха улавливал капитанские мысли вслух. Старобогатько тоже обладал даром Юлия Цезаря, успевая одновременно говорить и действовать: как-никак, приличный опыт в авиации.
- Да-а, был бы жив сейчас старик Королёв, то теперь поди бы локти кусал: обошёл его конкурент, - с добродушной ехидцей, чуть сбавив тон, продолжал Константин, предварительно проверив, не слышат ли его с Земли. - Теперь по проекту Глушко Н-1 может стать самой ходовой ракетой мира.
- Не торопись с выводами, капитан, - возразил старший лейтенант, не поворачивая головы. - Что-то мне не нравится звук из ядерного реактора…
- Чудной ты, Наиль, однако, - поспешил заметить Старобогатько, стараясь, в свою очередь, не думать о плохо испытанных ракетных двигателях. - Всё у тебя какие-то предрассудки с шестыми чувствами выскакивают. И как только такого в партию приняли, а?
Константин заметил, как из-за шлема скафандра на него сердито сверкнули миндалевидные глаза Абдулова, и понял, что перегнул:
- Ну, извини, старлей. Знаешь… мне просто самому ещё перед вылетом начало странное мерещиться. Ощущение, как будто вроде всё спокойно пройдёт, а потом что-то недоброе… как защемит.
Старобогатько вдруг почувствовал, как по спине его вновь пробежал предательский холодок, а в щёки ударила краска. Порадовавшись, что Наиль как следует не видит за стеклом его лица, Константин всё же решился, наконец, спросить:
- А ты, Абдулов, в Бога веришь? – И добавил нарочито небрежным тоном:
- Не боись, я никому не скажу.
Капитан думал, что сейчас пилот, возможно, переведёт его слова в шутку, на том всё и кончится, однако Наиль, привлекая внимание командира, жестом указал себе на грудь, в область сердца.
На немой вопрос Константина Абдулов прокомментировал:
- Здесь у меня защитная сура из Корана. Я её перед серьёзными вылетами всегда кладу во внутренний карман рубашки, молюсь своими словами. И всё обходится.
Старобогатько аж присвистнул. Он никогда не считал себя верующим человеком, но к убеждениям других относился порой даже с интересом.
- Так ты что же, по-арабски читать умеешь? – спросил он у товарища.
- Да я-то – нет, это мама знала, - ответил Наиль. - Она-то мне суру однажды и передала тайком. Я сначала отказывался, потом принял – чтобы ей спокойнее за меня было. А теперь вот грешным делом думаю, может и правы наши предки…
На мгновение Абдулов задумался. Константину хоть и стало любопытно, но каждая секунда у них теперь была на счету, и он решил на время прервать разговор:
- Слышь, старлей, ты не подумай, я, конечно (тем более, обещал!) твою веру высмеивать не собираюсь, но ты на время нашего полёта всё же постарайся не думать об этой мистике.
Наиль, казалось, никак не отреагировал на слова командира, но как будто бы вышел из забытья.
- Давай на деле сосредотачиваться, - продолжал капитан. - Забудем пока, кто Там нами располагает,- он указал жестом вверх, - и будем верить в светлое будущее.
Космонавты снова рапортовали о протекании полёта.
***
- А что, ведь мы теперь, как Юрка Гагарин, станем, - Старобогатько, почувствовав прилив энергии, смотрел сквозь иллюминаторы вдаль, в сторону постепенно удалявшейся Земли. - Только представь: советские граждане – первые в космосе и первые на Луне! Утёрли-таки нос американцам!
- До этого ещё дожить надо, - серьёзно отвечал Наиль, с подозрением прислушиваясь к работе двигателей.
- Ну, если нога моя коснётся поверхности Луны, то значит, точно Бог есть, - весело отшутился Константин, затем обернулся на Абдулова и миролюбиво добавил:
- Ну, и твой Аллах, конечно – тоже.
- Не кощунствуй, пожалуйста, - устало попросил Наиль. - Хотя, я понимаю, в нашем с тобой положении смертников могут сдать любые нервы, даже такие стальные, как у тебя.
Константин вскинулся, услышав резанувшее по сердцу слово:
- Что? Смертников?! Да типун тебе на язык, сплюнь три раза! – Старобогатько, как бы опомнившись, машинально коснулся шлема рукой, - Тьфу, чёрт! Вот видишь, каким я стал с тобой суеверным! Хорошо, что наши речи сейчас не слышит Байконур.
Затем, спустя несколько минут, Константин всё-таки снова обратился к товарищу с щекотливым вопросом:
- Наиль, а ты про суру из Корана… Ну, что на борт её взял, никому не говорил?
Абдулов невольно хмыкнул:
- А что? Боишься, что потом высмеют? Нет, об этой суре кроме меня только мать моя знала…
Константин немного смутился и ничего не ответил.
- Слушай, капитан… - Начал Наиль, приняв вдруг для себя решение.
- Что?
- Обещаешь не смеяться и не придуривать?
- Слово лётчика!
- Я вот всё думаю, - старлей на минуту отвлёкся от своей текущей работы, - если человек погибает в небе… Тем более, в космосе… И если есть душа, то какова вероятность, что она у него сразу попадёт к Богу?
Константин пожал плечами:
- Ты, брат, не по адресу обращаешься.
- А всё-таки…?
- Ты имеешь в виду, душе так, что ли, ближе? То есть, проще? – Попытался уточнить капитан и на секунду представил, как с Земли устремляются души усопших, проносясь мимо их ракеты, и сразу поморщился, отгоняя видение.
- Тогда бы все умирали в небе, - глухо ответил Константин. - А душа, если она есть, ото всюду свой путь, куда надо, найдёт. - И, деланно вздохнув, уже с подковыкой, добавил:
- Эх, Абдулов, всё-таки не советский ты человек!
- А сам рассуждаешь! – Усмехнулся Наиль.
- Так интересно ведь… - Искренне отозвался Старобогатько. - Вот, например, насчёт ангелов - слышал? Ходит же байка, что наши пилоты их в космосе видели. И Гагарин - тоже, только молчал. Может, и нам доведётся?
- А я уже видел, - невозмутимо произнёс вдруг Наиль.
- Как?! И меня не позвал?! – Возмутился капитан.
- Да и ты тоже видел. Только ты принял его за пролетевшую мимо комету, взорвавшуюся в земной атмосфере, - спокойно ответил Абдулов, загадочно улыбаясь.
Константин сжал кулак и погрозил им Наилю: провёл-таки его старлей!
***
- Знаешь, а всё-таки здорово будет, когда вернёмся: интервью, поездки по миру, новая страница в учебниках истории для ребятишек… - В который раз размечтался Константин. - А ты, Наиль, где бы хотел побывать?
- На родине… - Машинально отозвался Абдулов. – Сто лет уже, как в родительском доме не был.
- Нет, а если за границей? В Италии, там, или в Индии?
- Тебе что, Союза не хватает? – Равнодушно поинтересовался старлей. Но Старобогатько так увлёкся мыслями о будущем, что не заметил реакции Наиля, продолжая мечтать:
- …И будут слагать о нас песни… Кинофильмы, наверное, тоже снимут. Знаешь, даже если мы там… Того… Ну, не вернёмся… - Капитан неожиданно запнулся в словах, хотя держался оптимистически. - А всё равно будем героями. Как Рокоссовский, Жуков…
- В случае неудачи о нас вообще никто и никогда не узнает, - безжалостно отчеканил Абдулов, - всё ведь засекречено. Зачем Союзу такой позор на весь мир? Тут, как говорится, нет ракеты, значит, и не было.
- Вот умеешь ты, Наиль, приободрить и обнадёжить! – Разочарованно фыркнул Старобогатько. – Я, понимаешь ли, прожекты строю, а он… Хотя, ты прав, мечтать уже некогда, пора выходить на связь с Байконуром…
После доклада о полёте Константин вскоре вернулся к своему разговору.
- Я ведь, когда война закончилась, только в школу пошёл, а как хотелось тоже родной стране помочь, быть ей полезным. Всегда мечтал о настоящем подвиге – защитить кого-нибудь, прославить Родину в веках… Эй, ты чего смеёшься, я серьёзно!
- Любишь ты, Костя, лозунгами говорить! – добродушно отозвался Абдулов.
- Так ведь…! – Осёкся Старобогатько.
- Ну да, так ведь нас учили, - спокойно согласился Наиль.
Константин обиженно сверкнул на товарища глазами.
- А сам-то ты разве не за этим здесь? – Вопросил капитан. – Разве не хочешь способствовать прогрессу советской науки?
- Ну, положим, хочу. - Тон Наиля продолжал оставаться спокойным и немного усталым.
- «Положим!» - Передразнил Старобогатько. - У нашего человека всегда должна быть конкретная цель!
- Значит, Жуков или Рокоссовский? – иронично усмехнулся Абдулов.
- Э-эх! – с досадой махнул в его сторону рукой Константин. – Я же ведь не о славе говорю. Сколько у нас в Союзе памятников Неизвестному солдату – тьма! Если человек делал что-то по-настоящему ценное и жизненно важное, разве он может не оставить свой след на Земле? Вот, как рядовые на фронте – выскакивали с гранатой на танк, - Старобогатько основательно увлёкся. - И знали, что в лучшем случае подобьют этот единственный танк и сами же в эту воронку с ним рядом лягут. Но ради своей цели шли, а не раздумывали, сколько бы ещё танков могли подбить, останься они в живых. То же самое – наш брат: пилоты бомбардировщиков, истребителей. Так теперь и мы с тобой – не офицеры авиации, а настоящие солдаты-фронтовики… Тут дело чести, кто в идеологической борьбе с Америкой победит. И мы, понимаешь, МЫ теперь можем поставить в этой борьбе если не точку, то…
- Жирную кляксу. - Обрезал Наиль. Капитан ошалело покосился на пилота, но тот внезапно разрядил обстановку:
- Ха-ха, да я про репутацию Америки говорю!
Капитан всплеснул, было, в воздухе руками:
- Абдулов, не пугай меня своими одиозными шуточками!
Но Константину всё больше нравился непринуждённый юмор Наиля. Вполне вероятно, что этот пилот был последней в его жизни компанией, и капитан мысленно радовался, что может говорить с ним практически о чём угодно. Полёт тем временем шёл, как по нотам, связь не портилась, двигатели работали – похоже, удача действительно им сопутствовала.
- А что, старлей? Считай, что наша с тобой ракета – баллистическая ядерная! – Улыбнулся Старобогатько пришедшей в голову мысли.
- Чего? Луну, что ли, протаранить? На кой ляд? – Всё так же, в свойственной ему манере, отозвался Наиль.
- Устал я с тобой, Абдулов, тебя не поймёшь, - отмахнулся Константин. - То ли шутишь, то ли и вправду валенок.
- Ты бы лучше за приборами следил, капитан, - посоветовал старлей, - а то собьёмся с курса и улетим таранить соседнюю галактику.
На этот раз Константин не выдержал и рассмеялся.
- Да ну тебя! Я говорил про идеологическую борьбу с Америкой. Вот и представил, что наша ракета по значимости не хуже боеголовки со взрывчаткой, - смаргивая проступившие от нервного смеха слёзы, рассуждал Старобогатько. - Не меньший удар по врагу нанесёт, только в идеологическом плане. Хотя, если ты о взрыве... - Задумался капитан. - Тут, пожалуй, в тротиловом эквиваленте будет побольше тонн, чем от термоядерной авиационной бомбы...
- Да, если что - рванёт мгновенно, мы и не почувствуем, - медленно проговорил старший лейтенант. Константин собрался, было, сказать ему пару ласковых о неподобающем эмоциональном настрое, но в этот момент с Н-1 связался Байконур.
- Товарищ идеолог, тут Земля на связи, с Вами говорить желает, - важно сообщил Наиль.
Капитан хохотнул, снова погрозив Абдулову кулаком, включая рацию. Космонавты приступили к очередному рапорту о полёте.
***
…И вообще – кто тут главный, а?!
- Вы, товарищ капитан!
- Так-то, старлей, а то, гляди-ка у меня, разговорился!
Между космонавтами опять завязался полушуточный диалог. Но вскоре их внимание привлекла поистине завораживающая картина: и Константин, и Наиль, как по команде, взглянули через иллюминатор на огромную приближающуюся Луну. Теперь можно было легко пересчитать все кратеры на её видимой поверхности. Космонавты замерли на какое-то время, созерцая небесное чудо.
- Вот она, красавица! – Восхищённо проговорил, наконец, Старобогатько. - Ты погляди, как близко! Ближе, чем мы, к ней ещё никто не бывал!
Внимательно осмотрев открывшуюся лунную поверхность, Константин, мысленно сличив ландшафт Луны со спутниковыми фотоснимками, задумчиво проговорил:
- Это кратер Тихо, названный в честь выдающегося датского астронома XVI века Тихо Браге...
- Его исследования опередили время, и их сочли ересью, - закончил Наиль, - а самого учёного буквально изгнали из отечества. Теперь нам предстоит прилуниться где-то в районе этого кратера. Ты не находишь это символичным, капитан?
Константин угрожающе надвинулся на старлея:
- Глупости! Ты со своим символизмом скоро и шагу ступить не сможешь, не поплевав через плечо, - хмыкнул Старобогатько. - Поди, уже весь скафандр заплёванный, а?
- Да иди ты! - Отмахнулся Абдулов и снова посмотрел на огромную Луну.
- Да… - Тихо произнёс он. – Жалко будет, если вся наша экспедиция пойдёт теперь прахом.
Константин дал товарищу небольшого тычка в бок:
- Ну-ка, отставить пессимистические разговорчики!
Капитан хотел, было, сказать ещё что-нибудь ободряющее, но старлей его опередил:
- Ты слышал о нашем советском писателе и журналисте, ещё с Великой Отечественной, Илье Эренбурге? - Спросил Наиль, вызвав тем самым немалое удивление Константина.
- Ну, да, - ответил Старобогатько, - читал его статьи, было дело. А почему ты вспомнил?
- Да есть у него такая крылатая фраза: «Увидеть Париж и умереть». Это из одной его редкой книги о Париже, но сам я её не читал, - смутившись, зачем-то добавил Абдулов. - Так, наверно, тем более стоит умереть за то, чтобы увидеть Луну так же, как видим её сейчас мы? Правда?
Внезапно Константину на мгновение стало до слёз, до кома в горле жалко этого молодого парня, но в словах старлея заключалось нечто значимое для них обоих.
- Ну, ладно тебе, философ, - с сочувствием сквозь непринуждённость в голосе произнёс капитан, - не переживай: хотя бы посмертно-то нас к наградам всё-таки представят!
- И кто их за нас получит, кто сохранит? – с явной грустью возразил Наиль. - Мы же оба бессемейные.
- Ах, да, я ведь и забыл! – Ворчливо пробормотал Старобогатько и демонстративно уткнулся в приборы управления. – Спасибо, что напомнил…
Но уже через минуту капитан продолжил внезапно вдохновлённым тоном:
- А знаешь, первым делом, как прилетим – женюсь. Да, женюсь, и не смейся, чёрствый ты человек! У меня ведь и невеста есть на примете.
- Кто бы сомневался! – отвечал уже повеселевший Абдулов.
- А у тебя, что, нет разве? – Поинтересовался капитан.
Наиль вздохнул.
- Была одна девушка. Но она в Башкирии.
- Почему же «была»? – Не унимался Константин.
- Да её родители замуж за другого отдать задумали.
- Так ты бы приехал за ней! – Старобогатько уже был готов принять в жизни товарища самое непосредственное участие.
- У тебя, капитан, ишь, как всё ладно да просто! – Беззлобно огрызнулся Наиль и, немного помолчав, добавил:
- Да, я думаю, оно и к лучшему: быть женой военного - не каждой по нраву да по силам.
- Но деньги хорошие! – Не сдавался капитан.
- Зато ночи бессонные. Ладно, Кость, давай не будем попусту на болтовню отвлекаться: скоро нам на лунную орбиту выходить. - Снова вздохнув, предложил Абдулов. Было заметно, что его опять постепенно сковывает напряжение. Старобогатько тоже чувствовал прилив волнения перед грядущей миссией, но старался сконцентрироваться на энтузиазме первопроходца.
- Погоди, Наиль... – неожиданно для самого себя тихо проговорил капитан, ощущая волну знакомых мурашек, пробежавших по спине. Тот обернулся, вопросительно взглянув на командира.
- Ты, вот что… Помолись-ка своему Аллаху, чтобы мы удачно прилунились. Просто я сам знаю: когда веришь, оно само, вроде как, получается. А?
Абдулов кивнул.
Константин вдруг медленно и неловко, как бы стесняясь, перекрестился, готовясь к выходу на орбиту Луны:
- Ну, с Богом!
До конца 4 июля 1969 года оставались считанные минуты*. Байконур напряжённо следил за ходом полёта, обещавшего при благоприятном исходе сенсацию, а в случае провала – очередной печальный эпизод в истории космонавтики. Но пилотам уже было некогда рассуждать: удача воодушевляла их, и за те 17 часов жизни, что им ещё было отпущено, космонавты исправно продолжали выполнять свою работу – во имя науки, для всеобщего блага и, главное, - во славу Родины, которая вот уже скоро навсегда забудет об их существовании.
__________________________________________
* - Н-1 вышла на лунную орбиту 4 июля в 23:58 по московскому времени.
Информационная справка
5 июля 1969 года в районе кратера Тихо в 16:02 Константин Скоробогатько ступил на поверхность Луны. За 54 минуты, проведённые на Луне, он успел взять несколько десятков килограммов лунного грунта, установить флаг СССР и укрепить радиобуй. Наблюдая восход Земли с Луны, он произнёс: «Эх, красиво-то как!». На борту Н-1 его ждал Наиль Абдуллин. Сразу при выходе ракеты с лунной орбиты связь с космонавтами пропала, а с Земли неподалёку от поверхности Луны в 17:14 зафиксировали яркую вспышку: плохо проверенные двигатели сверхмощной громоздкой ракеты Н-1 не выдержали, она взорвалась. Уже то, что ей удалось благополучно долететь до спутника Земли и прилуниться - загадка и настоящее чудо, в том числе и для инженеров-разработчиков. Информация о неудачном полёте осталась засекреченной, поскольку ничто не должно было отбрасывать тень на «отличную советскую космическую технику», и руководство предпочло отдать пальму первенства американцам, высадившимся на Луне 16 июля 1969 года, через 11 дней после вышеупомянутой катастрофы. Н-1 прозвали «ракетой-убийцей», она так никогда и не оправдала надежды российских космоинженеров. О погибших на её борту космонавтах, всё-таки достигнувших Луны и побывавших первыми на её поверхности, стало известно лишь в 2000-х годах, благодаря космическому инженеру В.Н. Кунжутову. Упоминание о них вы едва ли найдёте в Интернете, но, тем не менее, советские космонавты на Луне – не фантастика и не миф. Увы, до сих пор эта история передаётся как красивая легенда и лишь в кулуарах, поскольку сообщать о ней во всеуслышание нашему руководству было бы слишком горько, стыдно, да и, наверное, поздно.
Материал на основе статей газеты «Приключения. Тайны. Чудеса»
Р.S. Спасибо любимой "ПТЧ", источнику моего бесперебойного вдохновения!!!)))