« В мире все подтасовано…. Одни честные игроки не догадываются и ссылаются на случай».
А.И. Герцен. Записки одного молодого человека*
* (А.И. Герцен. Избранные произведения. Ленинград, 1954, стр.26)
Итак, доказательств верности моей теории хватает, как вы уже смогли убедиться. Но дело поиска своих следов в книгах разных времен и народов затягивается. Я, к сожалению, не полиглот. Однако, еще не вечер, как говорится. И мы еще на полпути!
Весьма неплохо было бы определиться с тем, что мы возьмем за единицу конкретной жизни конкретного человека. Что является главной темой, делающей уникальной каждую мелодию? Что отличает жизнь конкретного человека от миллионов других? И каким методом пользоваться для чистоты эксперимента, для получения наиболее точных результатов? Сколько данных необходимо, и каких данных будет достаточно? Поразмыслив над этим, я решаю, что единицей жизни следует считать основной талант человека, в котором он состоялся в наибольшей степени. Например, я – поэт. Татьяна – танцовщица. Дульсинея – возлюбленная Дона Кихота. Метод простой – отсеиваем несовпадения и оставляем совпадения.
Я написала эти строки и медлила, пялясь в телевизор. Я листала каналы, по обычаю, авось зацеплюсь за что-нибудь, стану смотреть телевизор, все равно пока не о чем писать, с моими героинями ничего особенного не происходит, живут, как простые обывательницы. Вдруг с телеэкрана мне намекнули на теорию Ницше о вечном возвращении, показали песочные часы, даже перевернули их и сопроводили цитатой (что-то про песок). «Ого! - подумала я – а ведь я никогда не читала Ницше». Намеренно не стремилась, не хотела ничего знать о его теории. Я не обратила внимания, на каком канале ТВ, в каком контексте это промелькнуло? На «Культуре»? Или на другом? В порядке анонса мне быстренько за четыре секунды изложили суть теории Ницше. Вот те раз. Сторонилась-сторонилась, оберегала свое сознание от неведомого вреда, а сошлись на идее вечного воспроизведения в моей интерпретации и вечного возвращения в его. Вот ведь угораздило.
Субботнее метро – чистилище. Субботний транспорт – чистилище. Субботний город – чистилище.
Татьяна рассказывала мне, что когда она попробовала поработать психологом в школе, она проводила тест, который придумала сама, у шестиклассников, подростков лет двенадцати. Тест состоял в том, чтобы ребята нарисовали свой портрет «Каким я себя представляю в шестьдесят лет». Так вот многие девочки нарисовали себя с косичками и с тоненькими волнистыми морщинками на лице. О чем это говорит? О том, что они планировали быть стареющими, но девочками. Это истина про женщин. Мальчики разделились на две категории. Одни рисовали себя пожилыми, но стройными, с ракеткой в руке, а другие тоже худощавыми, но с бутылкой и дымящейся сигаретой, иногда с фингалом под глазом. Вторых было больше. Одна девочка спросила: «А если я не доживу до шестидесяти лет?». Как будто представить она себя в шестьдесят в таком случае не могла?
Мне моя теория нравится все больше. Многое понятно в свете этой теории. Например, нам в детстве как будто показывают (рассказывая, читая и т.п.) о нашей прошлой жизни. То об одной эпохе, то о другой. А.С. Пушкин, Н.А. Некрасов – обзор 19- го столетия. И как-то уютно мы себя там чувствовали, не правда ли? Поместья, крестьяне, балы, сенокосы. А русские народные сказки? Ну, все нам там понятно! Вся старина заветная, былинная, богатыри, Марьи-Маревны, Василисы-Прекрасные и Премудрые, золотые, серебряные и медные царства. Иваны-царевичи понятны. Затем картины жизни второй половины 19-го века, Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой. Начало 20-го века, революция, сороковые годы 20-го века – война. Все, происходившее до нашего рождения нам будто бы обзором напомнили, а мы все вспомнили и стали жить сейчас, а сейчас для нас новое, чужое, незнакомое, не освоенное…, оно гораздо непонятнее и неуютнее, чем «неизвестное» прошлое, то, что до нашего рождения было. Ведь так? Именно так. Нам в раннем и среднем детском возрасте все напомнили, пока свежа наша память о предыдущих путешествиях и это самое главное, дальше – как проживешь сам, и как эпоха повернется…. Советское прошлое конца 60-х, 70-х для меня, подростка и затем юной девушки было моим местом больше, чем нынешнее время и место. Меня плотно окружали люди старшего поколения, везде и повсюду, с их нормами, укладом, их культурой, которую я обожала, ценила, уважала и почти боготворила. Я мечтала стать такой же в будущем – духовно наполненной, интеллектуально развитой, счастливой в своей семье и в коллективе, уважаемой в обществе, являющейся примером для молодых. Занесло меня что-то не туда. Первая часть размышлений более относится к предмету нашего исследования, нежели вторая. Надеюсь, основная теоретическая мысль ясна аудитории.
Таня нежилась в коконе из одеяла и пледа. Выходной. Тепло и уютно. Пробуждение в несколько этапов. С закрытыми глазами. Слышишь только звуки, точнее воскресную тишину нового дома. Нет. Дрель. Наказание за грех праздности. Сильный длинный дребезг и два коротеньких поддребезга. А, вот еще один вжик. Пауза. Повторение серии вжиков: усиленный-основательный, покороче, короткий и вжик напоследок. Опять тишина. Тело расслаблено. Видение: будто с усилием вставила вилку в розетку и дергается левая рука. Затем сразу же новое: поскальзывается на обеих каблуках на мокром льду – дергаются обе ноги и все тело. Неприятно. Очевидно, остатки не пережитого до конца страха. Таня открывает глаза – второй этап пробуждения. Потягушки – новая фаза. Ясность сознания. Одеяло долой. Последняя фаза пробуждения завершилась. 23 февраля. Начало Великого поста. Прочь неясные волнения, мишура и шелуха ненужных эмоций, ревнивых переживаний, амбициозных планов. Компьютерный редактор выдал по поводу слова «амбициозных»: «Слово с ярко выраженной экспрессивной (негативной, ироничной) окраской. Если Вы допускаете экспрессивные выражения в Вашем тексте, отключите эту опцию». Ну, во-первых, я не считаю слово «амбициозный» ни экспрессивным, ни ироничным, ни негативным. Во-вторых, отключать «эту опцию» я не собираюсь – пишите, что хотите. В-третьих, для меня вообще загадка – кто это следит за моими действиями по поводу написания текста, и делает всякие выводы? Мне это особенно интересно – как это вообще происходит!? Ладно, в принципе, даже компьютер согласен со мной (косвенно), что амбиции – дело нехорошее. И с ними надо покончить. Но не так-то это просто. Завалы желаний, потребностей, необходимости того-сего, пятого-десятого, Господи! Господи, научи следовать Твоими стезями! Таня понимала, как далека она от праведности или, по меньшей мере, от правильного направления движения. Топчется на месте, как овца в овчарне. А и это пока неплохо. Лучше уж остепениться и посидеть хотя и в видимой праздности, но выжидая, выпестывая нечто существенное в недрах сознания (или души, если это не одно и то же).
Февраль не тот месяц, когда вырастают крылья. Тем более, что снег растаял «весь до нитки», будто связанную наспех жидкими петлями кофту взялась баба распускать да и распустила не спеша всю до последней петли. Оголилась земля, обнаружив все нечистоты, мусор, всю «мерзость запустения». Оставленные на произвол судьбы коммунальными «службами» (а есть ли они?), граждане кое-как добираются до ближайшей остановки городского транспорта, лавируя между блямбами недорастаявшего грязного льда и водой на дороге. Тему транспорта и городской жизни на этом закрываю.
Окна были открыты всю ночь – вот такое 23 февраля. Поздравлять Тане некого, как всегда. Однако она помнит, что всегда в этот день был снег, люди гуляли с детьми, катались с гор на санках, чаще на ватрушках. Она с завистью смотрела на молодые семейные пары, где папаши, как именинники резвились со своими малышами под бдительным оком молодых мамаш, сдерживающих праздничный кураж своих супругов. Ха-ха, а сегодня и этого не будет. Зима, как неверная и капризная жена сбегает от нас уже не первый раз. Она, как плохой работник прогуливает свое рабочее время. Тема нескончаемая – выверты погоды. Не обещаю покончить с этой темой, как с предыдущей.
Что является основным предметом нашего повествования? На этот вопрос предлагается дать ответ дорогому читателю самостоятельно. Я же, покамест («Просторечное выражение, не свойственное литературной речи, если Вы допускаете просторечные выражения, (например, для создания специального эффекта), отключите эту опцию» - пишет комп). Допускаю. Опцию не отключу, мне нравится, что кому-то небезразлична моя деятельность. Так вот я, покамест, излагаю последовательно события так, как им угодно развиваться, не торопя и не фантазируя, ежели их ход не предполагает какого-либо захватывающего события. Жизнь – это вам не чья-либо фантазия, это нечто загадочное и вместе с тем обстоятельное, определенное. В феврале заваривается новая каша нового года. Ведь известно, что у древних славян новый год начинался 20 марта, в день весеннего равноденствия. Всего месяц и земля возродится, наступит весна. Настоящая, не календарная. Что-то не дает рассказать о главном. О чем угодно, только не о главном. А главное - нечто в образе чьей-то туманно-загадочной личности, которая мерещится, стоит неким фоном за любым действием. Прячется, но пристально следит за ней, за мной, за Дульсинеей? Этот некто – он появляется внезапно и так же внезапно исчезает. Он есть, и нет его. Он проходит мимо под видом прохожего. Он возникает в роли учителя, он даже проводит урок. Индивидуальный, и бесплатно. Он приглашает на танец. Тебя, Таня, новичка, неумейку, он - профессионал. Он игнорирует тебя, приглашая красивых умелых партнерш, моложе тебя лет на десять, сиди, глазей, старуха. Он видит, как ты нелепо и глупо улыбаешься, когда тебя ведет непрофессиональный танцор. Ты чудовищна в его глазах. Он говорит, что у тебя есть стержень, необходимый для танго. Он говорит, что будет ломать стереотипы с тобой. Он прячется. Он, он, он…. И что с этим делать? Что с собой делать? Это испытание? Наказание? Награда? Сумасшествие? Сумасбродство? Он обманывает тебя. Но ведь ты и не веришь. А кто ты? Кто?!
Странные сны снились Тане. То идет она будто бы по Большому проспекту Васильевского острова, ищет нужную ей линию. Но нигде нет указателей на название улиц, то есть линий. Возмущается. Спрашивает прохожих, а людей много повсюду. Никто не знает. Идет, видит огромный рекламный щит. Реклама музея документов. Не больше, не меньше - музей казенных справок. Какой - то сертификат изображен – один из экспонатов этой выставки. Такого еще не было на ее памяти. А ищет она курсы. Адрес, по которому находятся какие - то курсы. Пройдя практически весь Большой проспект (на самом деле не похожий на всамделишный, а больше похожий на Средний проспект, и то отдаленно напоминающий и этот), Таня находит нужную ей улицу. Точнее это оказался небольшой темный переулок. Она поворачивает на него и видит небольшую дверь в полуподвальное помещение. Несколько ступенек вниз. Затем небольшая лестничка вверх, в дверной проем, освещенный светом изнутри. Но! Лестница занята постелью. В ногах этой постели два жирных кота лежат. Одного видит отчетливее, второй угадывается периферией зрения правого глаза. Они спят. Таня пытается отодвинуть кота, который ближе к ней. Он не поддается. Ей надо проползти по разобранной постели. Белье не свежее, в кошачьих волосках и каких-то мусоринках, оставленных теми же котами. Постельное белье бледно-желтого цвета в нечеткий цветочек, линялое, грязноватое.
На следующую ночь приснился котенок. Обнаружился у неё внезапно, будто бы был, а она забыла про него. Испугалась, как же он выжил? Не кормленный! Белый, отощавший. Позвоночник, обтянутый шкуркой. Но веселый, игривый. Правда, пасть как будто выпачкана немного кровью. «Съел мышь!» - пронеслось в мозгу. И глаза красноватые. «Ну, это бывает у альбиносов - успокаивает она себя. - И пасть тоже просто красная, сама по себе вроде бы».
Сознание мечется на краю перемен. К лучшему? К худшему? Бог его знает. Понятно лишь, что путь к новому лежит через грязь. Наступил март. Весна. А стало быть, грязь неизбежна. Вымажемся, потом обсохнем. Смоем грязь водицей. Ничего. Не впервой. А потом благодать летняя настанет. Хорошо будет. Пока только первое марта. Еще снег нападать может восемь раз. И таять будет. А как же! Ручьи будут журчать под ногами, капель-апрель должен ведь быть! Чтобы все по правилам. А пока снег весь стаял. Полностью, одна грязь.
А он, нет, не так, Он, или даже ОН прячется опять. Они все загадочные, мужчины. Глаз у них не горит, нет. Да и у нас на них не загорается, право слово. Ну хоть бы один сверкнул оком в твою сторону. Нет. Это не наша тема. А как «заезжий корнет», мачо, красавец, так сразу сверкает очами. Боже мой, Боже мой, какие замороженные они у нас! Но мы говорим о предмете Таниного беспокойства. Продолжим. Так вот ОН прячется. Как солнце или луна. Солнце не показывается месяцами в наших широтах! И вдруг появится на полчасика в середине дня, и спрячется куда-то, бог весь куда. И опять неделями, неделями нет его. А луна, так та тоже исчезает на много-много ночей с неба и нет её. Потом вдруг появляется, как ни в чем не бывало. Так и предмет Таниного интереса – закатывается, кто его знает куда, да так надолго и так незаметно, что и даже забываешь про него совсем. И вдруг – появляется и присутствует как будто и не исчезал вовсе. Все мы в этом смысле такие. Иногда и сами себя теряем. Где мы в самом деле существуем? В своей полной версии, так сказать. Мы существуем в своей данности только наедине с самим собой. Тут мы являемся самими собой в полном и законченном варианте. Но парадокс в том, что именно в этот момент нас никто не может оценить в этой первозданной и завершенной полноте. И мы не можем ощутить никого в его универсальном виде. В этом тоже заключается драма человека. Не совсем, впрочем, все так грустно. Если вы вникните в суть вышеизложенного, то поймете задачу – просто не забывать, что полная версия человека за пределами вашего восприятия и принимать на веру то, что это так, что в своем полном объеме личность существует, и радоваться этому и даже испытывать счастье от этого, очень важно и единственно правильно. Право человека быть самим собой – священное право. И он не может предстать перед вами во всем объеме своей индивидуальности. Когда вы рядом с кем то – вы соблюдаете правила общения предписанные обстоятельствами. Вы – равные фигуры на шахматной доске конкретных обстоятельств. Вы соприкасаетесь постольку, поскольку выполняете одну функцию, встретились по одинаковой причине, имеете в данный момент аналогичные задачи. Находясь в обществе, вы не можете сохранять себя во всей своей полноте и глубине. Не надо и стремиться к этому, так как это может быть смешным. Вы не сможете предъявить здесь всю свою оригинальность. Не ждите проявления глубины и от кого-либо в обществе. Это по всем законам физики невозможно. Таким образом, только умозрительно, авансом, вслепую мы признаем за другим его исключительность, которая проявляется и абсолютно ясна только ему одному и наедине с собой. Равно и сами оставляем дома за замками, как сокровище, свою уникальную индивидуальность и, пробыв былинкой, щепочкой, пушинкой, песчинкой, каплей в море, лилипутом и т.д., возвращаемся в свой дом и тут же вырастаем до размеров Гулливера, занимаем весь экран, всю страницу, весь мир, всю вселенную.
Облака ползут по лобовым стеклам припаркованных у тротуара машин. Они двигаются синхронно. Как будто множество больших экранов в магазине электроники, настроенные на один канал, одновременно транслируют мартовское небо.
Первые дни марта. Так начинается городская весна.
Луна сегодня такая, будто ее старательно вычертил циркулем прилежный ученик. Полнолуние. Теперь понятны и бессонница и парадоксы сознания.
На следующий вечер луна (так и хочется написать слово Луна с большой буквы) была огромной и желтой. Она нависала над самым горизонтом, на востоке, если можно так назвать линию городских построек вдали. Луна была так велика, что не могла подняться на свое, обычное место, встать над городом высоко на небе и постепенно двигаться с востока на запад. Луна имитировала солнце. И если бы не восемь часов вечера, то можно было бы подумать, что это встает солнце. Если бы на ней было написано «1 копейка», то она была бы похожа на большую денежку, какая была в книжке про муху-Цокотуху. Большая монета и маленькая муха. Я потеряла Луну из виду всего на минуту, потому что ее закрыл угол дома, вдоль которого я шла. Еще чуть-чуть и я увижу Луну вновь. Но когда мне открылось пространство, то я увидела, что Луна запутывается в горизонтальных облаках. Еще несколько секунд и ее поглотила черная пучина вечернего неба. От Луны не осталось и следа. Она так и не всплыла. Если быть честной, то потом, поздно, уже ночью луна сияла высоко в небе на своем привычном месте. Произошла загадочная метаморфоза, подмена в каком- то таинственном месте. А может быть есть несколько лун, месяцев, полулулун, огрызков, обрывков, тончайших полосок, срезанных ноготков, арбузных долек, тающего сахара, чего еще, не помню,… в общем, целая коллекция небесных вечерних и ночных украшений.
Сегодня должно произойти важное событие. Я, Дульсинея и Таня – мы вместе пойдем на бал в королевский дворец. Бал дается в честь Женского Дня, который отмечается ежегодно 8 марта. Сегодня 7 марта. День официального празднования Дня Всех Женщин в королевстве. Собственно 8 –го марта женщины разбредаются - замужние по своим домам, где будут праздновать в окружении своих домочадцев, умело управляя мужьями, которые в этот день имитируют слуг, позволяя женам один раз в году почувствовать себя королевой, барыней, кто кем хочет. Свободные, незамужние женщины восьмого марта разбредаются по кабачкам, кафешкам, иногда объединяясь в небольшие кампании по 3-4 человека. Тогда мужчины могут иметь надежду воспользоваться состоянием беспечности и жажды любви, которое овладевает женщинами один раз в году в эти дни полнолуния и завлечь женщину в свои сети. Впрочем, как правило, без опасных последствий и для тех и для других. Все восстанавливается в первый же рабочий день после празднества. Но мы, «три грации», идем впервые на бал вместе. Нам надо согласовать наряды. И эту задачу предстоит решить впервые. Нам надо согласовать тактику поведения. Нам надо помогать друг другу, стало быть, согласовать позиции так, чтобы максимально комфортно чувствовать себя в королевском дворце. Итак, наряды. Дульсинея любит эпатаж, яркие, провоцирующие (иногда на грани вульгарности) наряды. Таня хочет быть скромной, она склонна к винтажу (кружевной воротничок, белые носочки, а-ля сороковые), или простое тонкого трикотажа коричневое платье с пуговками у самого подбородка (а поди найди такое!). Я люблю элегантность в одежде с намеком на изысканность – черное, пурпурное, темно-синее, мягкого бархата платье с разрезом вдоль ноги. Голые плечи и спина. Мы танцуем танго. Все три варианта приемлемы, если не увлекаться и соблюсти стиль. Однако, не будучи слишком популярными в тангосреде, мы рискуем просидеть в этих своих нарядах без всякого внимания, и ни разу не появится на танцполе. Но это не повод придти в джемперочке (блузке) с черной юбкой и сесть в качестве зрителя в уголке. Девчонки решили дать мне в руки бразды управления, чего кстати еще ни разу не случалось. Обычно я уступала той или иной своей подруге. Я даже разучилась быть элегантной. То вульгарная, то скромная. Теперь всего за несколько часов я должна придумать костюм себе, да еще направить моих визави в нужную сторону. Они должны не выбиваться из принятых нами троими правил: быть спокойными, готовыми к танцу, но держаться с достоинством, однако без нарочитого равнодушия, не иметь, ни скучающего выражения лица, ни тени разочарования и, ни тени беспокойного ожидания в выражении оного. Есть идея приглушить свою женственность, во всяком случае, не подчеркивать ее. Может даже замаскироваться. Брюки? А почему бы и нет. Ведь 8 марта – день эмансипированных женщин, его и придумали феминистки. Придется пойти полазать по магазинам, авось найдется что-либо.
Дульсинея потащила нас в ближайший секонд-хенд. Он первый попадается на пути к более или менее обширной торговой зоне. И пришлось уступить доводам нашей подруги. Мы долго рылись в пахнущих старьем вещах, совершенно обезумев от изобилия всевозможных вариантов платьев, блузок и прочего барахла. Правда, надо отдать должное секонд-хендам: здесь есть вещи встряхивающие воображение. И дешево. Пришлось взять на примерку несколько вещиц. Ходили мерить ко мне домой – поняли, что запах – большой минус, раз, два – это старье, как ни крути. Вернули. Пошли дальше. Таня завела в магазин классической одежды – много вещей для дома, работы, музеев. Короче, мы чуть не поссорились. Я настояла на черном тонкого трикотажа платье. Оно без рукавов, руки мои оставляют желать лучшего, но оно элегантно смотрится, и женственно. Нитка жемчуга и образ леди готов. Ни Дульсинея, ни Таня не смогли противопоставить этому решению ни одного контраргумента. Девчонки притихли, и обещали не высовываться. Правда – были лапочки. Их как будто подменили. И в точности скопировали мой образ. Все три получили удовольствие от вечера во дворце. Бал давался в Малом зале. Он теплее, уютнее Большого. Стены окрашены в красноватые тона. Здесь более домашняя атмосфера. В Большом зале, где нам приходилось бывать, всегда холодно, голубых и сиреневых оттенков стены поглощают тепло, здесь царит обычно официальная обстановка. Таню хорошо знает ди-джей – примерно её лет приятный интеллигентный придворный, они мило поздоровались, обозначив свои приятельские отношения дружеским поцелуем. Татьяна нас познакомила. Правда, приятный собеседник. Дульсинея отошла в сторонку и села на свое привычное место – на подоконнике среди мягких подушечек специально раскиданных вдоль широкого подоконника-дивана. Дульсинея (а она терпеть не может женщин, которые претендуют на статус царицы бала) пошипела на одну красотку, которая вздумала заслонить ее от кавалеров и та, огрызнувшись, вынуждена была отодвинуться. В этот момент подошли мы к Дульсе и дело было улажено. Мой дружелюбный взгляд успокоил соперницу. Таню пригласил очень худощавый молодой дворянин – ловкий танцор. Проведя ее по кругу два раза, он успел делать ей несколько замечаний, касательно ее манеры танцевать, и в момент музыкальной паузы препроводил на место. Таня нашла спасение в моем спокойном взгляде и сохранила достоинство и непринужденность в лице. Настроение не испортилось и тогда, когда по своему обыкновению принц выхватывал из группы ожидавших приглашения женщин то одну, то другую, демонстративно игнорируя нас троих. Тем более, что Тане оказал честь ди-джей (граф, почтенный вельможа, ди-джей по своей прихоти), пригласив ее на следующий танец. Впрочем, он танцевал и с Дульсинеей. И видя, как розовеют ее щеки, взгляд туманится, а улыбка становится недвусмысленно блуждающей – ей и ему доставляло взаимное удовольствие скольжение по паркету Малого королевского зала. Я же… Но об этом чуть позже.
На другой день я была в клубе в старинном особняке. Заскучала и вышла в раздевалку, подкрасить губы. Задержалась, почему то, не торопилась возвращаться в зал. Услышала звук своего телефона из сумки. «Саша».
- Привет. Поздравляю с Женским днем. – Слышу Сашин голос. Так приятно. Здесь все чужие, я никому не интересна. А в трубке звучит голос своего человека. Я сказала ему, что нахожусь на милонге.
- Ну и как? Танцуешь? – Он заинтересованно спрашивает меня. Я пожаловалась. Говорю, мужики вялые, глаз не горит у них. Лица скучные, почти сердитые. В мою сторону даже не смотрят.
- И что, никто не прижмет к себе и не проурчит что-то приятное в ушко?!
Я сказала, что – нет, этого и в помине нет. Он удивился. Посочувствовал. Я еще не рассказала ему, что могут даже сказать: «Расслабьте плечевые суставы».
А накануне я танцевала с молодым человеком, который привлек меня к себе, как это и подобает в аргентинском танго и повел плавно, легко, как пушинку, а когда я сбилась с ноги, он приостановился, и мы с ним обнялись, смеясь, и продолжили танцевать с нового такта…. Это было бесподобно. Я так и знала, что это превосходный партнер и ждала, и смотрела на него, давая понять, что хочу с ним танцевать. Это называется «кабесео» - приглашение глазами. Ради таких моментов и идешь, ждешь, ищешь…. И находишь. Это и была моя маленькая победа на балу в королевском дворце. По-моему, мои подруги не заметили этого. Одна сидела и общалась с девушкой, я о Татьяне. Дулься во все глаза смотрела на принца, вальсирующего или милонгирующего с очаровательной принцессой какого-то далекого небольшого королевства. Может быть, это была Фея танца, или Дюймовочка или сама Золушка. Она была такая миниатюрная, изящная и хорошенькая и танцевала просто изумительно! О принце и говорить нечего. Он Бог Танца! Они очаровали всех вокруг. Я тоже не сводила глаз с них, пока меня не повел на танцпол Гений Танца – молодой герцог или граф или князь. Загадочный рыцарь, юный, благородный и нежно-мужественно-превосходный…
Мы возвращались с бала.
- А если я пишу посредственные стихи, Дульсинея потеряла Дона Кихота, а ты, Таня, танцуешь так себе? – начинаю я. – Что тогда считать единицей нашей жизни во времени?
- Индивидуальное сочетание качеств, обстоятельств жизни, событий. Вот что надо включить в систему, определяющую уникальность жизни. А может саму жизнь? Явление на свет Божий, вот и все, – продолжает Таня.
- Явление и участие, – резюмирует Дульсинея.
- Я, например, не только танцую, я много чего умею. История, психология – я уделяла этому немало времени в своей жизни. Училась, работала в школе, в музеях, занималась исследованиями, архивными изысканиями, ну вы знаете всю мою биографию, - Татьяна остановилась, чтобы подождать отстающую Дульсинею. Дульсинея засмотрелась на фасад здания. Мы шли по Каменноостровскому проспекту Петроградской стороны. Она догнала нас. Накрапывал дождь. Март равный ноябрю. Я обожаю Каменноостровский за его уникальные дома. Например, дом, где расположен театр Антрепризы имени Андрея Миронова – сказочной красоты, он построен в 1917 году. Это последнее здание, построенное в Петербурге в дореволюционное время. Потом мир перевернулся. Началась другая эпоха.
- Мы не можем включать в систему параметров все обстоятельства жизни. Например, сейчас мы живем в Петербурге, а раньше, когда еще Петербурга не было, жили где-то в другом месте, – догнавшая нас Дульсинея как будто услышала о чем мы только что говорили, и продолжила тему.
- И что является главным событием жизни? – спрашиваю я.
- Любовь? – робко пробует ответить на поставленный вопрос Таня.
- Какая? Состоявшаяся? Взаимная? Или просто Любовь, как таковая, с большой буквы?
- Состоявшаяся.
Дульсинея, слушавшая нас, включается в разговор:
- Если тебя любили? Или ты любила?
- Для кого как, – говорю я.
Мы подходим к метро. На эскалаторе общаться трудно, стоя друг за другом. Мы умолкаем. Каждая думает о своем, каждая обдумывает поднятую тему на свой лад, резюмируя высказанные мнения. Для себя я решаю, что событием является пережитое чувство, роман, любовное не приключение, а событие, взаимное чувство, в общем, роман, как бы банально это не звучало.
Добавляю себя в суету весеннего воскресения. Свои белые ноги в тонких светлого оттенка колготках 20 den. Кажется, что ноги голые. Свои ботильоны (“Перчаточная кожа» - все повторяла продавец в обувном, когда я их покупала) с мягкими отворотами вокруг лодыжек. Свою ветреную озабоченность. Свою непричастность к праздным заботам выходного дня. Каждый что-нибудь добавляет – шикарный шарф, замотанный вокруг шеи, шляпу, да-да, я заметила пару раз на молодых господах шляпу! А вдруг и вправду не далек тот день, когда в моду войдет шик, лоск, импозантность у мужчин и изысканность у женщин. Повысится требовательность к внешнему виду, все больше будут в ходу галстуки, запонки, перчатки, трости, шляпы. Обязательными станут белые уголки платков в нагрудных карманах мужских пиджаков или еще что-то пока неизвестное и забытое в деталях и их непременных сочетаниях в одежде. Затем, появится «кодекс» манер, изысканной станет речь, точными выражения. Будут свято соблюдаться нормы обращения друг к другу. В метро открыла книгу: Фицджеральд «По эту сторону рая». Читаю. А ведь Дульсинея права. Вот и у Фицджеральда уважаемый и почтенный монсеньор, старший друг и покровитель юного главного героя книги говорит ему, что личность (в отличие от индивидуальности) всегда неразрывно связана с поступками. Еще они в философских беседах выяснили, что оба являются людьми Средневековья. Но главное, это поступки. Действия. «Делай то, что нужно сейчас» - говорит своему юному другу наставник. Вот и зерно всего. Вот и единица жизни человека. Ура. Только бы не забыть.