Дорога стала хуже. Асфальт, закончился и теперь ноги била мелкая щебёнка в пере мешку с грязью. Рваные кроссовки с хлюпающим, жалким звуком просили пожизненной заслуженной пенсии. Мысль о смене обуви давно не давала ей покоя. Девушка со вздохом взглянула на свои бедные ноги, но не остановилась. За пазухой уже как часа два спал кот, приятно согревая и создавая ощущение хоть чьего-то присутствия. Его мерное урчание как камертон заставляло ее напевать простенькую мелодию себе под нос. По обочине стояли брошенные машины совершенно разных марок. Наш маленький плешивенький «Жигуль» шестой модели соседствовал с потрясающим японским детищем «Митсубиси», но смотрелся он теперь, брошенный и никому не нужный, также жалко, как и шедевр отечественного производства. Модель всеобщего равенства, мы все-таки дожили до коммунизма! Девушка хмыкнула себе под нос и стала будить кота:
- Вася, Василий вставай, лентяй! – она по-цыгански встряхнула плечами. Послышалось не довольное «мяу» и из-под ворота высунулось сначала одно черное, затем другое белое ухо. Полусонные желтые глаза животного медленно, лениво и недовольно смотрели на хозяйку.
- Чего вылупился? Слезай, пройдись ножками по земле бренной, а то жиром зарастешь! Кот в ответ проурчал что-то не менее обидное, но все же прыгнул на дорогу, подтянулся, высунув коготки, и засеменил рядом с девушкой. Осень набирала обороты, на пути то и дело попадались огромные лужи из-за недавно прошедшего дождя. Это одинаково не нравились ни человеку, ни животному, но в, брошенные по обеим сторонам дороги, дома заходит не хотелось. Они казались настолько унылыми и одинокими, что нагнетали невеселые мысли. Уж лучше прямо по дороге, затем свернуть на восток. Почему-то казалось, что именно там хоть что-то осталось. Дорожные указатели покосились и съежились, будто их кто смял, поэтому ориентироваться приходилось по малюсенькому компасу, встроенному в зажигалку, в которой уже давно не было газа. Перед глазами стояла физическая карта России из уроков по географии. Когда девушка около двух месяцев назад встретила человека, перед смертью он твердил что-то о восточной Сибири. Верилось в это с трудом, но маленькая призрачная надежду лучше, чем отсутствие таковой. Начинало смеркаться и мысль, что все же придется заночевать в одном из домов, неприятно холодило душу. Двери, впрочем, как и всегда, были открыты. Они с противным скрежетом встретили парочку странников, резко затем захлопнувшись от порыва ветра. Домик был небольшой: две смежных комнаты и крохотная кухня. Первым делом девушка подошла к печке, слава богу, газификация страны не зашла так далеко и все еще можно было протопить ее дровами. Таким образом, топливом послужили остатки, пока не сгнивших окончательно, стульев. Запахло сырым деревом и плавящимся от огня лаком. Через какое- то время в домике потеплело. Васька, привалившись боком к печи, занялся любимым делом, то бишь сном. Девушка же стала рыться в своем большом походном рюкзаке и выудила оттуда банку тушенки, судя по дате, давно просроченную. Кот, услышав призывный звук открывающейся крышки,и, не долго думая, оторвался таки от печи и стал тереться о хозяйкины ноги, выпрашивая кусочек.
-На, попрошайка,- она улыбнулась и выложила прямо на пол несколько кусочков мяса. Васька не медля принялся за еду. Сытость подействовала расслабляющее: дом уже меньше казался чужим и неуютным, жар от печи обволакивал своим теплом, привычное урчание кота убаюкивало. Тихонько почесывая Василия за ушком и почти засыпая, девушка прошептала:
-Надеюсь, мы не последние. По крайней мере, если не найдем человека, то найдем тебе кошку.
Ваську разбудил громкий, лающий кашель хозяйки. Она долго хватала ртом воздух, то задыхаясь, то сипя. Кот по привычке забрался ей на грудь. Почувствовав тепло, девушка постепенно стала успокаиваться, из саднившего горла вырвалось тихое «спасибо» . Васька открыл один глаз, взглянул на нее с каким то человеческим интересом и промяукал «пожалуйста».
Утром девушка поднялась разбитая и совсем больная. За окном моросил мелкий противный дождь. Серые тучи, затянувшие небеса, совершенно лишили света, поэтому выходить пришлось в потемках. Стойкая привычка каждый день проходить как можно больше брала свое и девушка, не смотря на плохое самочувствие, все же собрала свои пожитки и они отправились в путь. Кашель немного утих, но так и не прекратился, дышать становилось все труднее.
; Вась, как ты думаешь, здесь есть где-нибудь аптека?- девушка обратилась к коту, не ожидая ответа.- Хорошо бы найти, пока мне совсем плохо не стало.
Чтобы найти аптеку пришлось углубиться в брошенный поселок. Впечатление, которое создавал непрекращающийся моросящий дождь, на фоне брошенных домов, не оставляло никакой надежды на дальнейший положительный исход дела. В полуразрушенном сельском здании, которое с трудом можно было разглядеть название «Аптечный пункт», среди поваленных полок и разбитых стеклянных пузырьков, можно было найти только лишь гигиенические женские тампоны, об антибиотиках или средствах от кашля речи не было. Девушка не удивилась, видела уже и не такое. Когда вдруг все исчезло, то аптеки стали первой целью. Не мудрено, что те кто хотел выжить запасались лекарствами, только, видимо, это не помогло.
; Пойдем, Вась, здесь ничего....
Кот покосился на хозяйку. Сколько еще она продержится? Крошечный мозг не оставляло ощущения чего то совсем непривычного. Васька не мог понять, что это за чувство.
Снова дорога, снова тот же пейзаж. Надо идти и не останавливаться. Девушку конечно же посещали мысли, зачем она это делает? Но она их гнала от себя, как то, что лишает тебя надежды. Они с Васькой могли остановиться в одном из домов, привести все в порядок и каким - то образом наладить быт. Но нет, надо было идти. Надо было искать, тех, кто еще остался. Но это была такая маленькая и слабая надежда, что теплилась в большей степени у кота, в его маленькой душе. По пути они заглядывали во все брошенные машины, чтобы найти хоть что то, что могло бы облегчить их путь. Но все давно было вытащено и разграблено. Водить девушка не умела, так, что надежда использовать машину в качестве средства передвижения, умерла, даже не родившись. Надо идти. Кроссовки снова промокли до нитки. Скоро зима, надо искать обувь по сезону. Хорошо Ваське…. Ему бы только пожрать и он счастлив. А человеку слишком много надо для счастья. Девушка не позволяла воспоминаниям тревожить свою душу, если вспомнит прошлую жизнь, то больше не сможет продолжать путь. Больше не сможет искать. В глазах стало темнеть, хотя был день. Внутри все горело. «Жар», - подумала она и оказалась права. Надо снова искать стоянку.
- Васька, мне надо остановиться.- Кот с понимающим мяуканьем поглядел на хозяйку. Они присмотрели себе маленький барак, летница…. Там не было печи. Холодно и сыро, но хотя бы крыша не текла… Найдя пустую канистру, девушка набросала туда найденные газеты и журналы столетней давности и подожгла, чтобы хоть немного согреться. Полуразбитые окна не давали задохнуться от угара. Соорудив себе кровать из наваленных одеял, он оба улеглись и уснули. Ей снился пляж и любимое лицо. Белые зубы, карие глаза… «Mery Jan, tum pagal»-он смеялся и целовал ее глаза. Потом он растаял. А жив ли он еще? Девушка проснулась от дикого кашля и начала задыхаться. Жар становился нестерпимым. Надо было как то сбить его, но если слишком сильно охладить тело, то можно было заработать воспаление легких. Он еще не знала, что у нее не просто воспаление легких, а практически двусторонняя пневмония. Васька знал. Он видел, как над ее грудью формируется черный вязкий комок, который плохо пахнет, но, не смотря на это, упорно забирался ей на грудь и грел. Это все, что он мог сделать. Девушка снова уснула, сон был беспокойным и перешел в лихорадку. Кот спрыгнул с ее груди и стал ходить по кругу что то мурлыкая и мяукая, словно призывал каких то кошачьих богов на помощь. Но ей было хуже. Просыпаясь на несколько минут, ее начинало рвать… В основном желчью. Освободив желудок, она снова впадала в забытье. По бараку распространился тошнотворный запах. Васька едва не выскочил в окно, но сдержался, он не мог ее бросить. Настало утро. Огонь в канистре потух, снова стало холодно и сыро. Лихорадка не прекращалась. Васька не знал, что делать. Он подходил, тыкал в лицо хозяйки носом, мяукал ей на ухо, снова ложился на грудь, но слышал только хриплое дыхание. Сначала слышал отчетливо, ее тело горело. Она сама стала как печка. Потом дыхание стало менее хриплым. Кот подумал, что ей лучше, что сейчас она проснется, и они снова пойдут дальше. Васька обрадовался. Вздох-выдох, вздох-выдох…. Васька прижал ухо к ее груди… Тук тук тук тук тук тук… вздох-выдох…. Тук… вздох…….выдох. Кот с удивлением поднял ухо. Больше звуков не было. Ее тело больше не производило никаких звуков. Слез с груди и стал наблюдать. Он никогда такого раньше не видел. Звуков больше не стало, был чистый свет, который исходил из нее, кажется из каждой части тела. Свет поднялся и завис в воздухе. Васька узнал ее глаза. Да, это были глаза его хозяйки: добрые, светлые. Она подошла к коту и прикоснулась к нему своим светом. «Спасибо тебе, Васька, теперь мне лучше, мне пора». Развернулась и ушла куда то сквозь стену. В бараке стало темно и неуютно. На постели из одеял лежала пустая оболочка девушки, его хозяйки, которую он так любил. Васька осторожно подошел к телу. А вдруг ему все это приснилось и сейчас она проснется и снова будет его ругать за что-нибудь. Но тело утратило жар. Там было пусто. Он понял это. Появились запахи… запах мертвого тела, запах рвотных масс и потухшей гари из канистры. Ему стало страшно. Страшно оставаться в этом помещении, где не было жизни. Васька выпрыгнул в окно, не оглядываясь. Утро, пасмурное хмурое осеннее утро. Но надо было идти дальше, как шла она. Потому что надежда все же оставалась в маленьком мозгу животного. Надежда на то, что он если не встретит кошку, то хотя бы человека.