На свою родину в Зауралье я ездил стабильно один раз в два года. Там живут все мои родственники и родственники жены, только по разным концам Курганской области. Ездил я, в основном, один - жена не могла оторваться от огорода, потому что я ездил летом. В этом году, я тоже собрался летом съездить и навестить родственников, школьных друзей, одноклассников. Вначале собирался, как всегда, один, но тут приехал старший внук Никита и сказал: „Дед, возьми и меня с собой. Я хочу посмотреть твою родину. Я как раз буду в отпуске“. Никита после института уже работал. Я шутя спросил: „Может и внучку Яну возьмем с собой? - на что Яна ответила, - я с удовольствием съезжу с вами“.
Глядя на нас, жена Светлана тоже захотела съездить в такой компании на родину, где не была 30 лет. Я заказал четыре билета на поезд по Интернету и в назначенный день мы все собрались на вокзале к отходу поезда. Поезд был фирменный, вагоны были все новенькие, чистенькие, постели на полках постелены. Поехали. Я люблю ездить на поезде, люблю дух вагона. Я всегда езжу в плацкартном вагоне, в нем мне нравится смотреть на людей, которые тоже куда-то едут. Обстановка какой-то домовитости, с которой все, как только сели в вагон и поезд тронулся, достают свои сумки со всякой снедью, раскладывают все это на столике и приглашают соседей присоединиться к трапезе. Но все вежливо отказываются и ждут когда освободится столик, чтобы сделать тоже самое, что и соседи. Когда все насытились и напились чая, молодые лезли на верхние полки с журналом и тут же засыпали под мерный стук колес и покачивание вагона. Я же смотрю в окно вагона, как там проплывает моя большая родина, смотрю, пока не стемнеет. После все укладываются спать.
На место мы приехали в три часа утра, вышли из вагона на перрон, нас должен был встретить племянник на машине. Напротив нас стоял большой вокзал, построенный не так давно, в окнах не было света. Я спросил у племянника: „Почему?“ Он ответил:“А для кого свет? Тут сейчас проходит только один пассажирский поезд, на котором приехали вы, остальные идут только товарные составы“. Раньше тут останавливались несколько пассажирских поездов, и народ был все время. Но пришли другие времена и другие люди, поезда отменили, или пустили по другим дорогам, мимо моей малой родины. Остался только один фирменный - Курган-Москва-Курган, который ходит через сутки.
Родственники жили в Песчано-Коледино, в пятидесяти километрах от железной дороги, и мы через час были на месте. Дорога - асфальт, выбитый до того, что не было выбора где проехать, а раньше все было хорошо и за ней следили дорожники. Песчано-Коледино - это село, рядом с которым газовики построили поселок для своих работников, обслуживающих перекачивающую станцию. Дома в поселке все двухэтажные, с отоплением и водой. Вот в таком доме жили моя сестра и племянница. Сестра была давно на пенсии и жила одна, ее дочь с семьей - напротив. Работали они все в ЖКХ, обслуживали эти дома газовиков. Держали большое хозяйство: корову, поросят, кур, гусей и бычка.
Встретили нас хорошо, они любили когда я приезжал к ним, а тут приехали столько гостей. Отдохнули, Свету с Яной повезли в лес чего-нибудь набрать, а в это время была глубяна (луговая клубника). Погода была холодной: через день лил дождь. Но ягод ведро все-таки привезли. Никита с племянником собирались половить карася на удочки. В Песчано-Коледино было несколько озер, в которых был карась. Вечером, когда пригнали коров, Вера, так звали племянницу, пошли с Яной доить корову и кормить всю живность. Для Яны это было интересно и она с радостью пошла. Когда они вернулись, она с восторгом рассказывала, как давала корм птице и доила корову. К поросятам зайти не решилась - они были уже большие. Назавтра мы с племянником и Никитой собрались ехать в мое родное село, до которого было 25 километров. Светлана поехала в Курган к сестре и подругам, которых не видела 45 лет.
;;В Першино, это мое родное село, мы приехали с утра. На улице было пасмурно, холодно и иногда принимался дождь и это в июле месяце! Что случилось с погодой, не понятно, вернее понятно, почему меняется климат. В селе я не жил уже 54 года, правда, приезжал туда, пока там жила мама. Маму взяла к себе дочь в другое село, я не стал туда ездить. Село изменилось до неузнаваемости. Наших улиц не было, были другие, построенные позже, выше и дальше от зараженной реки Течи. Мы проехали к нашему дому, вернее к стенам, дома уже давно не было, только стены, и то только потому, что были кирпичными, старинной кладки. Никита с племянником остались в машине.
Я пошел к дому, обошел с другой стороны, где был вход. Сел в проеме двери и у меня полились слезы, я не смог удержать их. Я сидел и плакал, у меня перед глазами в это время прошло все мое детство, детство которого уже не вернуть, пусть оно было бедным, порой и голодным, но все-таки детство. Нет светлее и чище времени у человека, чем детские годы. Я не знаю сколько сидел, подошел Никита, он все понял и сказал: „Ладно деда, поедем дальше“. Я поднялся, и мы поехали к церкви, мне хотелось показать ее Никите. Церковь стояла на месте: высокая, большая и, несмотря на обшарпанность и отвалившуюся штукатурку с провалившейся крышей ротонды, была красивой. Не было больше такой церкви в России, как наша, когда светит солнце, на закате дня, она вся светится. Но она заброшена и заброшена из-за реки Течи, не хотят жить люди в этом месте, потому что отравили его радиоактивными нуклидами.
Посмотрев церковь, заехали к односельчанам, посидели, поговорили, вспомнили наше далекое прошлое. Я повидал несколько одноклассников, так и проживших в селе всю свою жизнь. Посетовали на сегодняшнюю жизнь, что жаль села, такое большое было село. но видно не судьба... В селе остались одни старики, не хотят уезжать, хотят дожить тут, дома.
Много сел в России доживают последние годы. Вымерло село, даже те, где нет зараженной реки, Не стало интереса жить в селе. Труд в селе всегда был тяжелым и неблагодарным, но государство как-то все равно помогало селянам, чего нет сейчас и это очень печально. Не будет села, страна будет еще беднее, беднее душой...