Наконец-то запахло весною. Дни стояли ясные. Купол неба над головою был ярко-голубым, но у горизонта терял насыщенность света, становился прозрачнее и нежнее. Как будто кто-то большой и невидимый накрыл деревеньку цветочной чашечкой первоцвета, и удерживал голубоватый купол над ней. Песня весенней капели была ещё впереди, но снег терял уже свою чистоту, а на бугорках в поле появились первые проталины. Ветер не дул, он порхал. То в одном, то в другом месте вдруг поднимет над полем крошечное облако из жестких снежинок, покружит его над землей и осторожно опустит на место. Лед на реке стал темнеть. Невидимое движение воды под его толщей скоро откроется миру, а пока мальчишки бегали на коньках по его зеркальной поверхности.
Григорий сидел у окна на кухне, пил чай и думал о том, что приближение весны его не радует. Может быть, первый раз в жизни. Он делал все домашние дела, как робот. Алена так приучила его к порядку и чистоте, что он и после её ухода тщательно следил за тем, чтобы полы сияли, чтобы нигде не было пыли, чтобы цветы были политы, все предметы лежали на своих местах. Он только не варил себе совсем. Попьет чайку, ополоснет кружку, поставит на место, вздохнет и смотрит на дверь. Все ему казалось, что Алена зайдет в дом и похвалит его за порядок и чистоту. Умом он понимал, что она ушла туда, откуда не возвращаются. И похороны он помнил отчетливо. И свой стон и крик, который сам вырвался прямо из сердца, когда он прощался с женой. А не верилось ему во всё это. Не верилось, и все. И он прислушивался и прислушивался к звукам и все ждал и ждал шум знакомых шагов во дворе. Он даже во сне ждал, что жена ему приснится, а она не снилась. Однажды ночью он услышал какие-то звуки в спальне. Ему показалось, что кто-то стонет там, зовет на помощь. Он мигом поднялся со своего дивана, на котором спал, не раздеваясь, и бросился в комнату. Включил свет. Все в комнате было по-прежнему, звуки не повторялись.
Гриша каждый день придумывал причину, чтобы побывать на могиле жены. То ему казалось, что фотографию прикрепили не очень ровно, и он переделывал работу. То ему казалось, что ветер был сильный, и разметал венки, и он их связывал тонкой проволокой. То ему приходило в голову, что снежок, выпавший ночью, засыпал памятник жены, и Григорий ехал на погост и обметал снежок, упавший на памятник. Ему становилось немного легче. Он ухаживал за Аленой, он хоть что-то для неё делал. Потом он долго стоял у могилы и тихо разговаривал с женой и упрекал её за то, что она его бросила так неожиданно.
- Как же я жить без тебя буду? Дети в городе учатся, а я один по дому слоняюсь из угла в угол. Соседи заходят, сестра, племянники навещают, на работе все сочувствуют, а мне не легче. Все говорят, что время лечит. Посмотрим. Только не все лечится. Ты сама знаешь. Как я бился за твою жизнь! Не выиграл я это сражение. Спи спокойно! Ничем не потревожу тебя.
Гриша вздыхал и тихонько шел домой. Он никак не мог распродать своё хозяйство. Теперь оно ему было ни к чему. Корову увела сестра и носила ему молоко каждый день. Овцы, куры, гуси, утки, поросята с утра начинали звучать на всю округу и требовали внимания. Григорий запаривал корма, насыпал зерно, поил и чистил загоны, давал сено овцам, но не смотрел на животных. Отворачивался от них. Как будто они могли спросить его: «А где наша хозяйка?»
И вот весна пришла. И растревожила душу.
Субботним днем Григорий шел домой пешком через всю деревню. Он хотел развеяться. Не развеялся. По дороге он нашел в мерзлой колее маленького котенка. Тот был тощим и грязным. Он был никому не нужен.
-А пойдем-ка ко мне жить. Аленка кошек любила. Вот они и ушли из дома, когда хозяйки не стало. Исчезли обе. Как сквозь землю провалились. А ты будешь ходить по дому, мяукать, и всякий шорох производить. Дом звуками наполнится.
Сердобольные соседки смотрели Григорию вслед, вздыхали, качали головами. Все знали, что с Аленкой Гриша дружил с детских лет, что свататься приходил к ней, когда учился ещё в третьем классе, чем насмешил всю деревню. А женился он на ней в двадцать лет. Даже по деревенским меркам - рановато!
Котенка он дома искупал в теплой воде, потом вытер тщательно и просушил Аленкиным феном. А кода дал гостю кусочек мяса, тот так утробно заголосил на всю квартиру страшным голосом, и так властно наступил на угощение своей лапкой, что хозяин засмеялся.
-Смотри, воинственный какой! Дам тебе кличку "Певец" за твое громогласное пение.
Гриша никого не ждал в гости, но прямо возле его калитки остановилась очень приличная машина, и из неё вышла женщина средних лет и двое мальчиков погодков. По виду это были городские люди. Мальчики в ярких куртках, в модных красных шапках-ушанках, обмотанные пестрыми шарфами выглядели нарядно. Дама была одета в пальто ярко синего цвета с огромным песцовым воротником. Круглый меховой берет был украшен металлической брошкой. Женщина окликнула соседку, что-то спросила у неё, та кивнула согласно и указала рукой на Гришин дом.
Гости вошли во двор Гришиного дома. Он поспешил в прихожую.
- Кто же такие? Явно никогда я их не видел. Ошиблись, наверное.
Гриша распахнул дверь.
- А вот и хозяин вышел нас встречать! Мы к Вам в гости! Решили познакомиться с Вами!
Женщина на минутку замешкалась.
- Проходите! Нечего на пороге стоять. Добрым гостям всегда рады!
Григорий распахнул дверь. Он подумал, то навестить его приехала однокурсница Аленки, которая не смола приехать на похороны, но решила своим запоздалым визитом отдать дань уважения памяти своей подруги.
Гости вошли. Женщина осмотрелась в доме и одобрила его вид.
- Я – познакомиться. Мне сказали, что Вы – вдовец. Вам сорок два года и я подхожу
вам по возрасту. Мне тридцать шесть. Я – в разводе. Зовут меня Лариса Александровна. Это мои сыновья Эдуард и Арсений.
- Очень приятно! – пробормотал оторопевший Григорий.
- Имя Ваше я знаю. Характеризовали Вас мне как человека очень положительного. Я решила приехать и познакомиться. Может быть, у нас что и получится в смысле совместной жизни. Я – женщина тоже положительная. У меня хорошая работа, квартира в городе. Но счастья нет, потому что нет рядом близкого человека. Мужчин достойных вокруг не вижу. Услышала о вашем вдовстве и поехала. Что хорошее дело откладывать в долгий ящик. Вы не против?
Григорий пожал плечами.
- Я, конечно, как снег на голову. Сюрприз для Вас. Надеюсь, приятный.
- Возможно. Проходите, раздевайтесь.
Женщина раздела сыновей, аккуратно повесила их куртки и шапки на вешалку, сняла свое пальто.
Григорий отшатнулся. Женщина явно злоупотребляла макияжем. Особенно удивили Григория её неестественно черные бархатистые брови. Это была татуировка. А где же её родные брови? Нарисованные глаза, наклеенные ресницы придавали женщине неестественный вид.
Лариса внесла в дом из сеней большую сумку, которую она оставила при входе.
- Вы не против? Я тут со своей едой. Вы ведь нас не ждали! Я даже посуду разовую взяла. Я подумала, мало ли что нас ждет? Мальчики! Видите, какая замечательная аппаратура у Григория Михайловича. Вот и займитесь, пока я на стол накрою. Скатерть есть?
- Да, конечно.
Григорий достал из шкафа белоснежную скатерть и постелил её на стол.
- Вот Вам моя самобранка, - пошутил он.
Стол был накрыт вычурно. Какие-то цветочки из овощей украшали салаты, какой-то красный лотос из рыбы был так красив, что не ясно было, для чего его положили на стол. Может быть, им можно было только любоваться?
- Вы не в ресторане работаете?
- В кафе. А как Вы догадались? Повар высшей категории. Мальчики – к столу! Понравилась аппаратура? Привыкайте, скоро все в этом доме нашим будет. Ничего, если мы только чаем обойдемся? Я – за рулем.
- Обойдемся! Я к алкоголю равнодушен.
«Я ко всему равнодушен» - хотел добавить он, но сдержался. Врожденная деликатность его, которую многие принимали за робость, не давала ему вести себя неприлично. Приехал человек к нему за многие километры, правда, без всякого приглашения, но с добрыми намерениями. Как можно выгнать? Посмотрим, что дальше будет.
Дальше было хуже и хуже. Лариса Александровна почему то решила, что Григорий согласен стать её мужем.
- Вы ко мне в город переедете, я Вам работу подберу. У Вас высшее образование? Будете в гараже механиком работать. Они у нас хорошо зарабатывают. Дом Ваш продавать не будем. У нас здесь будет летняя резиденция. Летом будем по выходным сюда приезжать. Здесь все есть для отдыха: лес рядом, река за огородом прямо течет, воздух чистый, дышится легко. Не возражаете?
Григорий опять пожал плечами вместо ответа. Он и двух слов не сказал неожиданной гостье, но она говорила за двоих. Её речь лилась потоком. Как они прекрасно заживут! Он – робкий человек, она – активная! Замечательная пара, лучше и быть не может!
Как будто у Григория нет детей, которые учатся в городе и нуждаются в его поддержке. Как будто он телок на привязи. Взяли за веревочку и повели! Или, как сумку дорожную. Перенесли на новое место и поставили. И нет у него за плечами двадцати двух счастливых лет со своей единственной!
А гостья стала расхаживать по дому по-хозяйски и даже заглянула в сервант и комод. Бесцеремонность её просто удивляла хозяина. А когда гостья стала пересчитывать посудные полотенца в шкафу на кухне, Гриша взорвался. Нужно этому визиту положить конец!
- Давайте я Вам усадьбу свою покажу! У меня живности всякой полно. Вам, как горожанке, все в диковинку будет!
Они вышли во двор без мальчишек. Они не захотели идти на экскурсию – смотрели боевик. Вот и кстати!
Григорий открывал двери в сараях, Лариса Александровна ахала.
- Какое богатство! Если все это продать – это же сколько денег будет!
И смотрела нехорошо на всех овечек, птицу, кабанчиков. Смотрела по-хозяйски.
Когда Григорий окончательно вышел из себя? Он и сам потом вспомнить не мог, но когда на сеновале Лариса споткнулась и упала на солому прямо на спину, Григорий вдруг стал расстегивать куртку.
- А сейчас мы проверимся на сексуальную совместимость! Мало ли что? Вдруг мы не подходим друг другу.
- Как? Здесь? На морозе? На соломе? Я тебе что, корова из стойла? Отойди! Отойди!
Лариса проворно вскочила.
- Нахал! Хам! Быдло деревенское! Меня никто ещё так не унижал.
Она пулей поднялась на крыльцо.
- Мальчики! Уходим! – закричала она своим хрипловатым явно прокуренным голосом. – Это не тот человек! Мы опять ошиблись.
Мальчишки безропотно накинули куртки, взяли шарфы и шапки и покинули дом. Лариса завернула всю еду в Гришину скатерть, запихнула сверток в большую сумку и чуть не сбила с ног Григория, который стоял на пороге.
- Отойди!
Мальчишки стояли уже у машины. Дворовый пес Григория громко гавкал на непрошеных гостей.
- Заткнись! – рявкнула на него Лариса так громко, что пес присел на задние лапы и гавкать перестал, - ещё на меня деревенские собаки не лаяли!
Машина рванула с места и скрылась за поворотом. Только голубоватое облако дыма из выхлопной трубы автомобиля еще долго стояло над дорогой, как сероватый комок
ваты, брошенный кем-то впопыхах.
- Скатертью дорога! Наглость какая! А ничего, что и сорока дней ещё не прошло со дня ухода Аленки. Явилась! Невеста без места! И все распланировала. Смотрите на неё! Осчастливить меня решила.
Григорий хлопнул калиткой, закрыл её на крючок, но в дом не пошел. Он решил истопить баню и отмыться. Говорят, что банька не только тело лечит, но и душу врачует. Он зашел в предбанник и увидел в нем махровый халат Алены, висевший на крючке. Замер. Постоял. Потом взял рукав, поднес его к лицу, прислонился к нему.
Халат хранил ещё запах её тела.
- Я память твою не оскверню. Моё солнышко! Как положено, год проживу вдовцом. И если не умру от тоски по тебе, может быть, и женюсь когда-нибудь. Но никого на свете я не буду любить так, как люблю тебя. Спрячу все в сердце свое и пронесу через всю жизнь. Будь спокойна, родная!
Растопка лежала в банной печи. Григорий поднес к бересте зажигалку. Огонь занялся мгновенно, и загудело пламя очищая подворье от скверны.