Зиночка
Фаина Егоровна шла по Каменноостровскому проспекту. Здесь в петербургских домах ещё сохранились коммунальные квартиры, явление, принимаемое ею за сущее бедствие. И ведь именной в одной из них её, уважаемую даму элегантного возраста, сегодня ожидают.
Отыскав нужный дом, Фаина Егоровна, открыла тяжёлую дверь подъезда. Зина говорила, что живёт на четвёртом этаже, по её словам – словно у Боженьки в нагрудном кармашке… Недоверчиво взглянув на лифт какой-то первобытной конструкции, добираться до «кармашка» Фаина решила пешком. Специфические запахи подъезда и утомительный подъём по лестнице окончательно укрепили её во мнении, что сегодняшний поход в гости – не лучшая идея проведения воскресного дня.
«Но ведь я обещала. Сделаю человеку приятное. Ради Христа. Ведь должны мы – православные любить ближних, какими бы те ни были. Вот и сегодня в храме в проповеди отец Александр говорил»…
Наконец, тяжело дыша, она остановилась перед дверью с вертикалью звонков, большинство из которых сопровождалось табличками с фамилиями жильцов. Фаина Егоровна, как интеллигентный человек, не могла позволить себе беспокоить людей напрасно, поэтому первым делом она принялась внимательно изучать надписи на табличках. Фамилии «Иванова» там не оказалось. По мобильному телефону позвонить Зине было невозможно, так как та этим «даром лукавого» принципиально не пользовалась. С досадой осознав, что беспокоить «братьев и сестер» всё же придётся, Фаина Егоровна наугад нажала на кнопку прямо в середине ряда звонков. «Для надёжности», – поддержала она мысленно свой выбор.
Дверь открыл мужичок в футболке с надписью «Зенит-чемпион» и в замызганных тренировочных штанах, пузырившихся на коленях. Он с любопытством уставился на внезапную гостью.
– Добрый день. Простите великодушно. Я к Зинаиде… – Отчество Зины совершенно вылетело из головы Фаины Егоровны. Она почувствовала, что начинает краснеть…
– А! К Зиночке! «Проходьте», я её «щас» позову! – прервал её душевные мучения любитель Зенита и поспешил по длинному коридору вглубь квартиры. – Зиночка, соседушка, к тебе пришли!
Фаина Егоровна переступила через порог и с любопытством огляделась. «Словно в советское время вернулась. Когда-то ведь и мы с мужем так жили, а если о детстве вспомнить, то…» Её мысли были прерваны появлением Зины, спешащей за соседом к ней навстречу.
– Вот, к тебе! – любопытный мужичок всё не уходил.
– Господи! Радость-то какая! Фаиночка Егоровна!
Зина приветственно раскрыла объятия, словно собираясь заключить в них драгоценную гостью. На ней был весёленький ситцевый халат и старый фартук. Тонкие русые волосы забраны в пучок на затылке. Голубые глаза на широкоскулом веснушчатом лице приветливо сияли. Не смотря на то, что Зина была высокой и полной, её движения отличала какая-то естественная плавность. Рядом с ней гостья окончательно обрела прежнюю самоуверенность и со сдержанной улыбкой кивнула:
– Спасибо вот этому господину – он помог тебя отыскать, а то глаза при виде звонков разбежались.
– Ой, Вы, как всегда правы! Простите, не догадалась предупредить, когда в гости звала, что у меня звонок-то вообще не работает. Видите ли, я комнату тут просто снимаю. Ну, пойдёмте же, пойдёмте ко мне! А Вам, Сергей Петрович – благодарность моя сердечная, помогай Вам Господи!
Фаина Егоровна шла вслед за Зиной мимо многочисленных дверей, около которых в коридоре ютились комодики, шкафчики, велосипед, тазы и тумбочки. «Да, словно по прошлому своему путешествую. Такой вот воскресный променад из века двадцать первого в двадцатый. Но почему же люди сегодня-то так живут»?
Комната Зины на первый взгляд не отличалась ни чистотой, ни уютом.
Маленькая, заставленная вещами, коробками с таинственным содержимым, стопками книг и какими-то мешками. У единственного узкого окна стояли стол, покрытый старой клеенкой, и два обшарпанных табурета. Продавленный диван, видавшие виды шифоньер и сервант…
Обведя комнату разочарованным взглядом, гостья вдруг заметила в правом углу, напротив входа нехитрый иконостас – под иконами три угловые полочки, покрытые белыми, накрахмаленными, вышитыми шёлковой гладью салфетками. Иконы Казанской Божией Матери, Николая Угодника, Ксении Петербуржской и Царственных мучеников задумчиво освещала горящая лампадка. Этот Красный угол словно противопоставлялся остальной обстановке жилища: духовное – мирскому.
– Фаиночка Егоровна, а вы мне пальто Ваше дайте, я его на плечики повешу, а вот Вам и тапочки на ножки, а если хотите, то и в сапогах ходите. Всё, как Вам удобней.
Одевать чужие тапки Фаине было неприятно. Хотя раньше при визитах к знакомым такое чувство её не посещало. Но здесь… Она осталась в сапогах…
– Садитесь же на диван, моя дорогая! Я мигом обернусь, только похлопочу на кухне, а Вы пока оглядитесь. Вот у меня книжки есть – беру читать в церковной библиотеке. Посмотрите пока.
Фаина Егоровна осталась в комнате одна. Только сейчас она почувствовала, как устала. Ещё бы! В её-то годы отстоять церковную службу, потом – поездка в метро и этот долгий променад по шумному проспекту, подъем по высоким лестницам, встреча с соседом Зины, обрывки воспоминаний собственной жизни и это грустное впечатление от жилища своей знакомой, с которой их и объединяет-то только сестричество духовное. Зачем она, достойный административный начальник, согласилась прийти сюда? Что делает здесь?
С Зиной они познакомились случайно. Хотя у Бога случайностей нет, всё Промыслительно.
Немало лет прошло с тех пор, как душа Фаины, женщины успешной, известной в светских кругах, затомилась и повлекла её, бывшую атеистку, правда, крещёную когда-то в детстве, в храм Божий. В то перестроечное время многие потянулись в церковь. Велик был духовный голод в Советском Союзе. А тут вдруг всё стало разрешено и даже популярно.
Фаина книжки умные читать стала, молиться начала, всех своих родственников и знакомых одухотворяла. А уж после того, как на курсы катехизаторские походила, вовсе изменила и быт, и интересы. Службы старалась не пропускать, а каждое воскресенье ждала с нетерпением, чтобы во время воскресной школы для взрослых за традиционным чаепитием мудрого батюшку послушать, да и своими скромными успехами на пути духовного совершенства блеснуть…
Именно в воскресной школе и познакомилась она с Зиночкой, обретя в лице той внимательную слушательницу собственных витийств. Душу грела возможность понаставлять, поучить эту простолюдинку. Узнав, о трудностях жизни Зиночки, Фаина Егоровна помогла ей устроиться на работу в свою администрацию – гардеробщицей. Зина была счастлива – есть возможность и читать, и молиться. Проблемы начались тогда, когда в дни церковных праздников Зинаида на работу стала опаздывать, а иногда и уходила раньше, чтобы поспеть ко всенощной. Да и не нравился административным львицам, изрядно подкорректированным косметикой, тот взгляд, которым Зина награждала их, принимая шубки и шляпки. Так что вскоре странной гардеробщице пришлось уволиться. уволили.
Но Фаина Егоровна своих не бросает!
Зина по образованию была медсестрой, вот и стала опекунша устраивать её в соответствии с профессией то в детский сад, то в поликлинику. В садиках Зиночка тоже не задерживалась. Она приходила в ужас от того, что воспитательницы кокетничали с молодыми папашками. Пыталась она урезонивать педагогов и за короткие юбки, и за курение в подсобке. Но при том всегда была добра и отзывчива на каждую слезу, всех выслушивала, утешала. Да только когда грехи человеку постоянно красной чертой выделяют, мало, кто вытерпит…
Смекнула тут Фаина Егоровна, что неспроста у Зины и до их знакомства сложности с работой были. Но тянула она её мужественно, пользуясь связями. Правда, никогда никого заранее не предупреждала, что её протеже имеет «своеобразный» характер.
Сейчас Зина работает в больнице санитаркой. А так как именно санитарки всегда в дефиците, то и спорить с ней особо не спорят, и смены ночные ей подходят. На удивление любят Зиночку больные, врачи с медсёстрами на неё не обижаются, а порой с интересом слушают про Святого Пантелеймона, Луку Войноясенецкого, про Косьму с Дамианом. К слову, в больнице и своя домовая церковь давно есть. Зиночка стала способствовать и тому, чтобы больные обращались за духовной помощью, приглашали батюшку. Ей уже не раз предлагали в медсёстры перейти, а она ни в какую – раз жизнь заладилась, значит, верный путь у неё.
– А вот и чаёк! Сейчас потрапезничаем!
Зина внесла в комнату чайник с кипятком и тарелку с нарезанной булкой и сыром. Она проворно убрала то, что было навалено на столе. Поставила чашки с блюдцами, положила в них чайные пакеты, вынула из серванта сахарницу и вазочку с дешевыми конфетами.
– У меня ещё есть замечательное клубничное варенье! Один больной при выздоровлении подарил. Такой солнечный дедушка! Присаживайтесь к столу! Я вот Вам на табуретку и коврик подстелю, чтоб помягче.
Фаина Егоровна повиновалась. Перед тем, как Зина разлила кипяток, она придирчиво успела оглядеть чашки. Посуда оказалась чистой. Неловкое чувство брезгливости капитулировало перед ощущением голода. Ведь с утра во рту «и маковой росинки» не было.
– Я надеялась, что Вы придёте! Сегодня была в храме Спаса на крови. Там службы рано начинаются, так как с десяти утра только по билетам и войдёшь – музей… Зато вот, успела подготовиться. Вы уж прочтите молитву перед едой, так для меня это в радость! Ой, посмотрите, за окном солнышко выглянуло!
Гостья с элегантной причёской, в дорогом английском костюме встала рядом с хозяйкой перед иконами и, произнеся «Отче наш…», вдруг почувствовала стыд, что находилась в уличной обуви посреди этой хоть и бедной, но для Зиночки родной, домашней обстановки.
Как там этот мужичок-спортсмен её назвал-то? Соседушка?
Странно, но только сейчас Фаина Егоровна поняла, что её крупной, статной подопечной подходят именно такие добрые слова-словечки: душечка, роднулечка, соседушка, голубушка. Ведь и отец Александр, знакомя с ней прихожан из их воскресной школы сказал: «Это, братья и сестры – Зиночка, наш добрый Ангел».
Про «доброго Ангела» Фаина только теперь и вспомнила. И подумалось ей, что это не она Зине, а та была ей зачем-то послана. Ведь с бескорыстными заботами о чужом человеке, в ней самой что-то стало меняться. Не смущали Фаину насмешливые отзывы приятельниц ни во время работы, ни после увольнения странной, пристраиваемой по её просьбам сотрудницы. Напротив, возникали прямо-таки творческие мысли об устройстве Зиночкиной судьбы.
Они сели за стол. В чашках уже поджидал остывающий чай.
– Вот, возьмите! Ягодки-то с любовью тем дедулечкой выращены, угощайтесь! – Зина протянула гостье кусок булки со щедрым слоем ароматного варенья.
Отказаться было неудобно, да и на душе необычно потеплело, и помыслы об антисанитарии улетучились. То ли это солнышко, выглянувшее сквозь облака, то ли счастливая улыбка хозяйки…
Фаина Егоровна принялась за угощение и внезапно поняла, что ничего вкуснее она в жизни не пробовала. А убогая комнатушка вдруг превратилась в уютную светёлочку. Глаза гостьи засветились ответной радостью.
– Зиночка, прости, дорогая! Мне ногам жарко… Дай твои тапочки, пожалуйста.