23
Мы пришли чуть свет.
Друг за другом вслед,
Нам вручил путевки,
Комсомольский комитет.
Едем мы друзья,
В дальние края,
Стали новоселами,
И ты и я!
Э. Иодковский, Вано Мурадели
ІІ
КРЯШ
Страсть к путешествиям и перемене мест появилась у Юрки рано. Начитавшись приключенческих повестей и романов, он представлял дальние неведомые страны, полные неведомых животных, растений и храбрых, независимых людей. Он представлял себя скачущим по прериям на горячем мустанге, или в меховой одежде на нартах собачьей упряжке, двигающейся к северу. В своих мечтах он забывал об окружающей его реальности. А реальность была совсем иной.
Юрка со своей матерью жил на небольшой железнодорожной станции в комнатушке коммунальной квартиры. В коридоре многонаселенной квартиры стоял резкий, режущий глаза запах керосинок, керогазов и примусов, на которых вечно готовилась какая-то пища, которая постоянно убегала и заливала их огонь. Иногда, керогазы ни с того, ни с сего вспыхивали, и тогда, подымались неимоверный шум и суета. Кто-то снимал с пылающего керогаза кипящую кастрюлю, кто-то тащил кусок кошмы или тащил пылающий керогаз на улицу, где совместными усилиями его тушили. В связи с этим все жильцы коммуналки постоянно боялись остаться без крова и подозрительно присматривались к любому керогазу или примусу. Как не похожа была окружающая Юрку действительность на его романтические мечты!
Юркина мать, окончившая консерваторию, преподавала в школе пение. Его тоже она пыталась приобщить к миру прекрасного. Она с раннего детства вдалбливала в его голову основы музыкальной грамоты и не отпускала от старенького пианино, пока он не выполнит заданный урок.
Лет с десяти, в летние каникулы, подкопив провизии, он со своим другом по прозвищу Тюлюлю, залезали на тормозную площадку товарного поезда и, счастливые от предвкушения предстоящего путешествия в дальние страны, ехали навстречу приключениям. Однако это продолжалось недолго, на второй или третьей станции с поезда их снимала вездесущая милиция и сдавала в детскую комнату милиции, или тут же под конвоем милиционера их привозили на станцию отправления. Юрку мать наказывала морально, проводила с ним долгие убедительные разговоры на тему как это нехорошо убегать из дома – а что люди подумают, говорила она, скажут, что тебе плохо жить со мной, и так уже называют тебя безотцовщиной. И тут она начинала плакать, вначале тихо, потом навзрыд и долго не могла успокоиться. До чего довел мать, стервец! –возмущались слышавшие плач Юркиной матери, соседи.
Его друга наказывали проще. Отец брал узкий ремень, зажимал голову сына между ног, и охаживал его ремнем по мягкому месту до тех пор, пока не услышит от него слова прощения и обещания, что больше не будет убегать из дому.
24
Тогда среди подростков в летнее время было модным убегать из дома и путешествовать на товарняках. Кто-то стремился попасть «на юга» и они стремились доехать до Черного моря, кто-то, такие, например, как Юрка со своим другом Колькой
Петровым, - стремились на восток. Юркиного друга все в основном знали как Тюлюлю, о том, что его имя и фамилия - Петров Коля, вспоминали только в школе.
Страсть к путешествиям у Юрки пропала когда они с Колькой решили добраться до Средней Азии в собачьем ящике. Так называли ящики, расположенные под пассажирским вагоном и предназначенные, в основном, для перевозки различных небольших животных, как например собак.
В собачьем ящике было темно, пыльно и шумно. Вагонные колеса стучали на стыках рельс прямо у головы; казалось при толчке поезда можно вылететь из этого ящика прямо под колеса. Зато транспортная милиция сюда не заглядывала.
Таким образом друзья добрались на скором поезде «Алма-Ата – Москва» до самой столицы Казахстана. И здесь какой то тетеньке захотелось провести свою собаку именно в том ящике, где спрятался Юрка.
Короче, Юрку под белые рученьки, если можно было их так назвать, отправили в транспортное отделение милиции, и в итоге, он опять оказался в родном доме. Выдержал пытку материнских попреков и решил: все такие путешествия он прекращает раз и навсегда. Через неделю появился и Колька. Он также уехал недалеко. На следующей станции проверили все собачьи ящики и выволокли и его. Колька с гордостью показывал на заднице рубцы от отцовского ремня и хвалился, что он терпел и почти не кричал.
- Поэтому, видно, тебе так и досталось, заключил Юрка.
У друзей появилось новое пристрастие – игра на музыкальных инструментах. У соседа Юрка увидел пылящийся СС времен его молодости баян и выпросил на время. Так как он благодаря стараниям матери, немного знал нотную грамоту. То сравнительно скоро научился играть на этом инструменте. Колька, увидев успехи товарища, тоже загорелся. Он где-то раздобыл гармошку и на слух начал подбирать различные мелодии.
- Ты бы научился играть какие-нибудь плясовые, танцы, или например песни: типа «Располным, полна моя коробушка…» - учил его отец, - глядишь, и на различные торжества по случаю именин или свадеб будут приглашать, все какой-никакой приработок будет.
Так оно и получилось: был приработок, что по тем временам было немаловажно, но кроме этого Колька рано пристрастился к спиртному: несмотря на его малолетство, подвыпившие мужики втихомолку от жен, подносили ему для веселья немного вина:
- Да оно слабое, его вон даже женщины пьют, оправдывали они свои действия перед женами.
Юрка, в основном в своих музыкальных упражнениях по совету матери налегал на классику.
В шестом классе Юрка записался в радиокружок. После войны это дело было новое. Жителям разрешали приобретать радиоприемники. Но не всем они были по карману. На барахолке он купил у старьевщиков мотки изолированной медной проволоки, наушники, и целыми днями наматывал катушки, собирал самодельные конденсаторы и другие детали для будущего детекторного приемника. Детектор – основу детекторного приемника, ин по совету, вычитанному в пособии для начинающих радиолюбителей, изготовил на керосинке из опилок свинца и серы. Серой, как в преисподней воняло на кухне целую неделю. Когда, натянув на крыше дома длинную антенну, Юрка услышал в наушниках слова песни: «Широка страна моя родная…», его радости не было предела: теперь они в своей комнате, пусть через наушники, будут слушать радио!
После семилетки Юрка поступил в ремесленное училище учиться на токаря. Теперь он с гордостью носил черную форму с ремнем, на бляшке которого были вытеснены буквы «ТР» - трудовые резервы. С его матери свалилась часть забот об одежде сына и питании. Ремесленное училище обеспечивало учеников всем. Форму давали сразу на все
25
сезоны, в столовой училища было трех разовое питание. Только ночевать, хот это было и далековато, Юрка ходил домой.
Дома Юрка рассказывал матери о марках токарных станков, применяемых сталях, в общем, обо всех премудростях токарного дела, о которых он узнал на уроках. А мать, слушая его, думала о своем: Вот сын стал совсем взрослым, скоро начнет самостоятельную жизнь, будет у него свой заработок. Тревожило одно: как бы со своим заработком он не поддался дурному влиянию, а то вон, Колька со своей гармошкой, – уже и пьет как взрослый, однажды с очередного торжества чуть ли не на руках его принесли. Не дай Бог такого ее Юрке!
В училище за Юркой укоренилась кличка «Кряш» - созвучная с его фамилией Кривошеин. В своей среде ученики пользовались в основном кличками. Юрка, как и все,
быстро привык к ней. Она чем-то походила на породу утки – кряквы или на телосложение – кряжистый, кряж. Это же не какой-то там «Заводной», «Кабан» или того пуще, «Кабыздох».
К новогодним праздникам училище начало готовиться заранее. Подготовкой руководил заведующий и комсомольский секретарь, учащийся старшей группы по прозвищу Гвоздь. Парень он был ушлый и пробивной, недаром ему дали такое прозвище. В общем он знал все и про всех. Узнав о музыкальных способностях Юрки, он тут же доложил об этом заведующему.
Уговаривать Юрку долго не пришлось. И уже на другой день он принимал самое деятельное участие в подготовке музыкальной программы, и теперь домой он приходил очень поздно. Мать, встречая его, участливо интересовалась о том, где он был, чем занимался, голоден ли? Юрка раздевался, молча умывался и еле двигая ноги, бухался в постель со словами:
- Все расскажу, мама, завтра утром. Устал… завтра… и засыпал.
Утром он быстро собирался, на ходу выпивал стакан чаю, и одевшись выбегал со словами:
- К новому году, мама готовим грандиозный концерт, будешь первой приглашенной, пока, до вечера.
Доконают сына такие заботы, ишь как с лица спал, думала мать. А баяна то не видно в доме, когда только утащил?
Так продолжалось вплоть до 30 декабря, когда Юрка торжественно передал матери самодельный красочный пригласительный билет на новогодний концерт в училище.
Праздничный концерт удался на славу. Как обычно, в начале, была торжественная часть. Начальник училища рассказал об учебном процессе и практике учащихся, отличниках и в числе лучших назвал Юркино имя. Также он отметил его успехи в самодеятельности.
-Да вскоре вы сами увидите наши таланты на этой сцене, - добавил он.
Юркина мать с нетерпением ждал выхода на сцену ее любимого сыночка. И она увидела его в первом номере, когда хор учащихся исполнил полагающиеся песни, прославляющие партию и комсомол. Юрка сидел перед хором, склонив свой смоляной чуб на баян. Да и вообще, почти каждый номер не обходился без музыкального сопровождения. В заключение концерта он исполнил виртуозную миниатюру «Карусель». Зал взорвался аплодисментами, которые не утихали, пока Юрка не исполнил ее вторично.
После концерта были танцы, но Юрка с матерью ушли домой. По дороге мать восхищалась талантами сына.
- Мам, да они, эти таланты, передались от тебя. Да если бы ты не занималась со мной, я вряд ли научился так играть, мам. Все это благодаря тебе. Мам, а ты знаешь, на следующий год нас отправят на практику. И, как говорили учителя, там нам будут платить
небольшую зарплату. С первой получки куплю тебе подарок – красивые ботики, а то старые у тебя совсем износились, - заботливо закончил он.
26
- Ну, Юрка, как только ты начнешь работать по-настоящему, купим мы, наверное радиоприемник, а то твой детекторный только через наушники слушать, - неудобно.
- Ладно, мам, все купим!
Однажды, уже летом, Юрка встретил Кольку Петрова. Он начал хвалиться своим заработками. Еще он сообщил, что вместе со старшим братом, который уже работал на железной дороге железнодорожным или рабочим, занялись разведением голубей.
- Ну и как? - спросил Юрка, - гоняете?
- Гоняем и загоняем, - загадочно произнес Колька. З а счет этого мы и сыты и пьяны и нос в табаке!
- Ты, что, курить начал?
- Давно, а ты, что не знал что ли?
Потом Юрка узнал, что они увидев в небе стаю хороших голубе, поднимали свою, во дворе в кормушки засыпали пшеницу, замоченную в водке. Чужаки, следуя за их голубями садились, и поклевав пшенички, не могли подняться вновь в воздух. Вот тут то братья и выбирали самых хороших, а потом продавали хозяину стаи, или продавали на базаре.
В следующую встречу Юрка рассказал своему товарищу о том, как хорошо в их училище. Он расписывал о станках и приемам работы на них, преподавателях, самодеятельности и многом другом. Колька внимательно слушал и чувствовалось, что эти рассказы задевают его за живое. Особенно, как показалось Юрке, ему понравились рассказы о станках и о художественной самодеятельности. Слов Юрка не жалел, и по его рассказу получалось, что лучшего места, как их училище, на свете нет. Выслушав Юркин рассказ, Колька вздохнул и спросил: возьмут ли его туда, ведь у него всего шесть классов за спиной.
- Возьмут, - уверенно сказал Юрка, - хочешь, я завтра спрошу?
- Спроси, потом скажешь.
* * *
В начале следующего учебного года Юрка привел своего друга в училище. Он, как старожил, и человек пользующийся в нем авторитетом, провел Кольку прямо к директору. Он сидел за своим небольшим столом в неизменном полувоенном френче и о чем-то разговаривал по телефону. Друзья стояли перед столом и ждали. Закончив разговор директор посмотрел на вошедших. И расстроенным голосом произнес:
- Кривошеин, ну, рассказывай, какие заботы привели тебя? А это кто рядом, а ?
- Владимир Иванович, вот, друг хочет учиться у нас. Возьмете?
- Ну, если ты привел, значит достойный товарищ. Сколько классов закончил и как звать то тебя?
Колька. Такой вроде бы разбитной парень, застенчиво молчал.
- Закончил он шесть классов, а зовут его …- Юрка замялся, потому, что чуть не назвал своего друга Тюлюлю, - звать его Николай Петров.
- Ну, что, Николай Петров, иди к секретарше, она тебе скажет как написать заявление, а ты Юра, останься. Расскажи, что это за человек Николай Петров, может быть также талантлив, как и ты?
Юрка с воодушевлением рассказал директору о своем друге, какой он хороший друг и достойный для учебы в ФЗУ товарищ.
- Юра, а может быть у тебя на примете есть еще такие же достойные товарищи,
- пошутил Владимир Иванович, - давай, агитируй, приводи к нам. Только сейчас был разговор с райкомом партии о расширении нашего училища, так, что нам нужны новые кадры.
27
* * *
После окончания училища Юрка пошел работать в станционное депо. В токарном цеху депо стояли большие, по сравнению с училищными, станки. На них обрабатывались детали для паровозов, вагонов и другой железнодорожной техники.
Узнав, что новому токарю в училище присвоен высокий разряд, с какими не приходят после ФЗУ, мастер удивился и решил проверить его в деле. Юрка подтвердил свое мастерство, и его приняли на работу с присвоенным разрядом, доверив обрабатывать самые сложные детали, выполнять ту работу, которую не доверяли даже некоторым старым токарям.
С первой получки Юрка с матерью пошли в магазин и купили по тем неплохой временам радиоприемник «АРЗ». На трех лампах. К нему можно было подключать даже проигрыватель пластинок. И, наконец-то в их комнате зазвучала громкая музыка.
Однажды, услышав, что есть такие умельцы, которые на токарном станке могут выточить два, неразъемных и вместе соединенных кольца. Юрка долго думал, прикидывал, как это возможно и – придумал. Чтобы утвердиться в своей задумке, после смены он остался в цеху, и что же вы думаете – выточил! Показал свое изделие мастеру. Тот долго вертел его в руках и заключил: - этого не может быть!
- Афанасьевич, ну, как же не может быть? Вот они же - у вас перед глазами!
- Я поверю тогда, когда ты это сделаешь на моих глазах, заключил он, - вот тогда и поверю. Выточишь – напишу директору рапорт о присвоении тебе высшего разряда. Вот и весь мой тебе сказ.
Это разговор стал известен всему депо. Назначили день, когда Юрка будет показывать свое мастерство. И он наступил. Перед этим он тщательно проверил весь станок, смазал, подготовил заготовку. Зеваки стояли рядом и, даже на станках, внимательно смотрели, чтобы не дай бог, пропустить что-либо. Шептались, заключали пари и затихли когда включился станок.
Через сорок пять минут работы Юрка предложил на обозрение не два, а три соединенных вместе кольца.
- Э, да это и я так же смог бы, - сказал молодой токарь.
- Смог бы, да почему то не сумел. Секрет нужно знать, да с головой дружить, - ответил на его слова мастер. Давай Юрий Николаевич сюда свое изделие, - сказал мастер, – вместе с докладной я представлю начальнику и их.
На другой день, на доске объявлений висел приказ начальника о присвоении Кривошеину Юрию Николаевичу шестого разряда и представлении его к награждению почетным знаком «Ударник сталинского призыва» за мастерство и успехи в социалистическом труде и перевыполнение плановых заданий. Отныне Юрку стали звать не иначе, как Юрий Николаевич. Мать, услышав об этом, как и ее сын, была на седьмом месте от счастья. Конечно, значок не орден, но гордость переполняла Юркино сердце. Эту свою первую награду он нацеплял на костюм только по торжественным случаям.
Раньше Юрка мечтал о путешествиях в дальние страны или стать таким же изобретателем, как изобретатель радио Попов, теперь, после получения рабочей профессии и овладении мастерством, он представлял себя также изобретателем, но в своих мыслях он изобретал новые паровозы.
Паровозы ему стали нравиться с раннего детства. В его представлении паровоз был почти как живое существо. Он дышал, выдыхая пар, также бегал, задыхаясь от чрезмерной нагрузки; после тяжелой пробежки отдувался, вздыхал …
28
В своих дальнейших планах Юрка служил в армии, после армии учился в вузе, потом становился изобретателем. Как это получится на самом деле, он не знал и не предполагал, что не всегда мечты совпадают с реальностью.
В день, когда на торжественном собрании по случаю награждения передовиков производств и вручения Юрке награды, правда, теперь его так уже не называли, кроме как уважительно - Юрий Николаевич, ему прислали повестку в военкомат о призыве на действительную службу. Мать, увидев повестку, разрыдалась:
- Как же теперь я буду одна жить, да я помру с тоски …
Юрка, присев на кровать рядом с матерью, успокаивал ее как мог.
- Мам, знаешь, что я тебе скажу? Твой знакомый, Николай мне нравится. Мужик, видно по всему заботливый, практически не пьющий, да и любит он тебя. Сходись кА ты с ним и живите. Мешать вам никто не будет, а через три года, когда отслужу, до того времени много воды утечет. Видно будет, как жить дальше.
Здравые рассуждения и мысли сына успокоили мать. Она подумала: «какой же у меня взрослый и умный сын».
- Ну, что ж, Юрий, коли ты все знаешь, мы и поговорим об этом на твоих проводах. Давно я хотела поговорить с тобой об Николае Сергеевиче, да все как то стеснялась, -произнесла успокоенная мать.
Юрка видел, как не хватает матери в жизни мужского плеча и мужской любви. Хотя он еще не познал это чувство, но где то в глубине души подспудно при мысли об этом чувствовал какую то нежность, ему хотелось жить для кого то, приносить этому человеку радость.
В школе, в четвертом классе, он неосознанно ощутил какую то нежность к своей соседке по парте Маргаритке. По ночам ему снились сладостные сны: вот он после уроков несет после школы ее портфель, вот они идут взявшись за руки на первомайской демонстрации. Но все это было во сне. Наяву все было по-другому. Жили они в разных концах поселка. Да и он к тому же стеснялся находиться рядом с этой девочкой наедине, даже заговорить на отвлеченную тему. Совсем скоро он больно разочаровался в своем чувстве. На одном из уроков Маргаритка опрокинула чернильницу себе на платье и обвинила в этом его. Она рыдала, и показывала учительнице, как он это сделал. Юрку возмутила и обидела такая явная ложь. С тех пор он затаил на нее, да и на всех девчонок обиду. Так, было разрушено его первое чувство любви. Все, больше он не обращал никакого внимания на женский пол, наверное, поэтому ему не ничто не мешало проявляться его талантам.
После призыва, в областном военкомате, Юрку направили в железнодорожные войска. После «учебки» его распределили как умелого и опытного токаря в ремпоезд. Уже на втором году службы, внимательно ознакомившись с его личным делом, его командиру пришла в голову мысль отправить солдата Кривошеева в музыкантскую роту, и здесь он стал играть в духовом оркестре на трубе. За время нахождения в этой роте, он освоил практически все духовые инструменты.
Вот так к двадцати двум годам Юрка мастерски играл на баяне, практически на всех духовых инструментах, знал радиотехнику, был классным токарем. После демобилизации он мог устроиться на работу куда угодно.
Письма из дома Юрка получал часто, в основном от матери. В них она рассказывала о последних новостях, о его знакомых и товарищах. На второй год службы она сообщила,
что его друг Колька попал в тюрьму. Поэтому, он так долго мне не писал и не отвечал на мои письма, подумал Юрка. Какой мне теперь позор, - на все училище! А я дурак, еще
рекомендовал его! Мать писала, что он на разьезде из дома путевого обходчика выкрал батареи для приемника, а поймали то его из-за того, что из ремонтной мастерской упер электромотор. Вот на этом и попался.
29
Колька все время, с тех пор, как его помнил Юрка, был неравнодушен ко всяким, как он говорил «индикуресным вещицам». Его как сороку тянуло ко всяким сложным или блестящим предметам. То залезет в школу и сопрет микроскоп.
- Зачем он тебе, - спрашивал Юрка.
- Интересно посмотреть на всякие микробы и инфузории, - отвечал друг.
Никаких инфузорий он, конечно не рассматривал, и за ненадобностью дарил такую вещь кому-нибудь из друзей. Однажды он залез в железнодорожную библиотеку и украл несколько, сколько мог дотащить, книг. Две из них он подарил и Юрке. Интересные были книги: «Моря нашей Родины» и «По следам Робинзона». И вот теперь попался. Что же это его беда за бедой преследуют, думал Юрка. Вот и училище не закончил, Правда, срок небольшой, всего год, но все равно плохо.
Пока шла армейская служба, особенно последние месяцы перед демобилизацией, Юрка раздумывал, как дальше жить. То ли возвращаться домой, к матери, то ли удовлетворить свою неудовлетворенную в детстве страсть к путешествиям. Хотелось
многого – и того и другого. Он не любил зацикливаться на одном. Попробовал одно – получилось, хотелось научиться другому; попробовал – получилось! Вот так и шла его жизнь. А совсем недавно в часть, где он служил, приезжала агитбригада. Был небольшой концерт, поставленный ее участниками, но основная часть была посвящена Обращению ЦК КПСС и Совета Министров СССР ко всем комсомольским организациям и ко всей советской молодежи с призывом ехать на новые, неосвоенные земли для строительства новых совхозов, выращиванию хлеба для нужд населения страны. Освоение целинных земель, как рассказывал агитатор, началось после Постановления ЦК КПСС «О дальнейшем увеличении производства зерна в стране и освоении целинных и залежных земель.
Юрка помнит про то каким трудом доставался хлеб после войны – вначале по карточкам, а после 47-го года нужно было вставать часа в четыре-пять, чтобы занять очередь за хлебом. Впрок хлебом запастись было нельзя. В одни руки давали не больше одного килограмма. Приходилось стоять перед прилавком, дожидаясь, пока продавщица на весах с уточками не отвесит вожделенный килограмм. Она долго отрезала кусочки хлеба, так называемые довески, он докладывались, пока носики уточек не сравняются – ровно килограмм. Покупатели внимательно следили за этим процессом – не дай бог, обвесит!
После отъезда агитбригады, командиры начали составлять списки желающих поехать на целину, среди потенциальных дембелей. Юрка записался в числе первых – его как и в детстве влекло неизведанное и новое. В этот же день он сообщил о своем решении матери.
В конце мая, досрочно, потенциальные целинники со своим нехитрым имуществом под музыку отбыли на сборный пункт. Там им выдали уже готовые комсомольские путевки, в которых значились места их целинных адресов. В его путевке значился один из районов его родной области. Находился этот район на границе с Казахстаном. Как хорошо, подумал Юрка, через десяток часов пути на поезде, и можно будет повидаться с матерью. Она, через полгода после его призыва в армию, все-таки вышла замуж за Николая Сергеевича, и не могла нарадоваться своей семейной жизни, да и Юрка был счастлив за нее.
* * *
30
На первый взгляд целина показалась прозаичной. Поезд прибыл на небольшую железнодорожную станцию, несколько меньшую, чем в его родном поселке. Юрка и еще двое таких же дембелей, порасспросив дежурного по станции, направились в райком комсомола. Он, как, оказалось, находился в одном здании с райкомом партии и райисполкомом. Там их встретил дежурный. Ознакомившись с путевками, он направил их в гостиницу, которая была здесь же во дворе.
Рано утром, тот же дежурный, повел их в столовую, и после завтрака усадил в подъехавший бортовой газик, сказал, что их повезут в ближайшее от районного центра село Липовское, где они и будут работать.
Липовское, думал Юрка, какая же там может быть целина, если липы растут. Интересно, а может быть, нас обманывают?
Долго они тряслись в кузове, глотая поднятую пыль. Кругом, до самого горизонта простиралась голая степь, какие уж там липы, глазу не за что было зацепиться. Через километров тридцать на пути встретился небольшой водоем, заросший по берегам старыми ветлами. Видно здесь, когда то было какое-то поселение, - ветлы посажены рукой человека, подумал Юрка. Проехав еще примерно, такое же расстояние, грузовичок подъехал к небольшому поселку, состоящему из нескольких саманных домиков и двух щитовых домиков. Никаких намеков на зелень деревьев, а тем более лип, близко не было.
Ничего непонятно, думал Юрка: Липовское - без лип, на целине уже построены домики, и видно, построенные давно и что это за целина? Целину он представлял другой: с палатками и вагончиками в голой степи, бытовой неустроенностью, в общем, со всеми атрибутами романтики.
В одном из щитовых домиков находилась контора совхоза с громким название названием, написанном на табличке над дверью «Маяк революции», их встретил, как представился невысокий небритый мужчина председатель сельсовета. Все начальство, кроме меня в поле. Как-никак посевная в самом разгаре, некогда по конторам рассиживаться, проговорил он тяжело дыша как от отдышки. Он еще раз курнул самокрутку, и тяжело закашлялся. Кашлял он долго, потом зашелся и замолк – не выдохнуть, не вдохнуть. Юрка уже начал подумывать, кого же позвать на помощь, или делать какое-нибудь искусственное дыхание? Но тут мужчина начал подавать признаки жизни, и прокашлявшись, произнес:
- Никак не могу привыкнуть к этому табаку. думал, не отдышусь! Ну, солдатики, жить вам пока придется почти в полевых условиях – в вагончике. Не замерзните, сейчас тепло, ну а для сугрева можете под белой головкой принять. Столовая рядом, вон в том саманном домике. Обед уже прошел, в столовой никого нет, а на ужин – к шести часам, без опозданий. Пойдемте, я вас провожу в ваш вагончик.
В одном из вагончиков, расположенных на краю этого небольшого села они и разместились, заняв три полки.
- Ну, как разместились, нормально? Может быть, спрыснем первый день на целине? Потом некогда будет.
31
Судя по всему, он набивался на дармовую выпивку.
- Да нет, Павел Степанович, как-нибудь потом, ответил за всех Юрка.
- Ну, как хотите. Вечером часов в восемь, а может и позже, будет планерка, приходите, вас распределят по бригадам, - сказал их новый знакомый и удалился.
Видно по всему, этот человек выпивоха еще тот, подумал Юрка. И как только ему доверили руководить советской властью здесь?
Позже он узнал, что это Павел Степанович прошел всю войну, был армейским разведчиком, награжден многими боевыми наградами, хороший организатор, за все эти заслуги он и стал председателем сельсовета. А за склонность его к постоянной выпивке и, в основном за чужой счет, за глаза его звали Пал Стаканычем.
Секретарша, миловидная девушка, лет двадцати, увидев молодых ребят в солдатской форме, сразу поняла, кто это. Ничего не спросив, она тут же скрылась за дверью, обитой коричневым дерматином с табличкой «директор». Напротив этой двери была такая же с табличкой «парторг». Ребята в ожидании прислонились к стенке. Ждать пришлось недолго. Спустя несколько секунд, девушка вышла, приглашающе мотнув головой по направлению кабинета директора.
За столом, покрытым зеленым сукном сидели несколько мужчин. Весь их вид говорил о том, что день был трудным. Лица их были серы от степной пыли. Здесь же, сидел и их новый знакомый председатель сельсовета.
Без лишних слов, сидящий во главе стола мужчина в полувоенной форме протянул руку со словами:
- Давайте ваши путевки
Ознакомившись с фамилиями ребят, спросил:
- Какие у вас специальности?
Узнав, что у троих имеется гражданская квалификация шоферов и военная – укладчики железнодорожных путей, буркнул:
- Этих ребят – в четвертую бригаду, и крикнул по направлению двери: - Вера, зайди ко мне!
Вошедшей секретарше он велел оформить ребят, куда – они скажут, потом спросил у Юрки:
- Ну, рассказывай, что у тебя за душой.
Узнав, что он имеет специальность токаря высшего разряда, удивился:
- Такой молодой и уже высший разряд. Я сам работал на заводе, и знаю, что это такое – разряд, да еще высший. Короче останешься здесь. Будешь работать в мастерской. Хоть это и громко сказано, но токарный станок у нас имеется. Вера, оформляй.
Юрка было заикнулся, что неплохо было бы им работать вместе, вроде бы служили в одной части и работать бы вместе. Директор не стал его слушать.
Вот так в жизни Юрки произошло два события - первый день на целине и встреча с Верой, которая в его жизни сыграла главную роль, если не сказать – это было главное событие в его дальнейшей судьбе.
Так началась Юркина жизнь на целине. Обыкновенная трудовая жизнь. Станок, о котором говорил директор, оказался старым, расхлябанным, почти дореволюционным станком, на котором можно было выполнять элементарные токарные работы – точить болты, гайки и тому прочую дребедень. Он вспоминал о красавцах станках, на которых ему довелось работать в депо. Скоро ему наскучило выполнять работу, с которой бы справился первогодок ФЗУ, в котором он учился. Юрка сожалел, что не выучился на шофера. Эх, мне бы сейчас шоферские права, я бы поездил, посмотрел на эту целину.
В выходные дни совхозные комсомольцы взялись строить клуб. Стройкой руководил прораб, молодой выпускник строительного техникума. На фундамент из бутового камня
устанавливали детали панельных домов. Юрка работал, стараясь показать себя перед Верой, которую он встретил в первый выходной на стройке. Увидев ее стройное крепкое
широкое в кости тело, он чувствовал какой то прилив сил, ему хотелось совершить что то необыкновенное, лишь бы только обратить на себя ее внимание. Вера работала на
32
подноске материала, и все время старалась ненароком пройти рядом с Юркой, задев его плечом или своими широкими бедрами. От этих прикосновений Юрку бросало то в жар, то в холод, его лицо покрывалось неожиданной испариной.
- Галюта идет, - услышал он рядом соседа по вагончику.
-Какая Галюта, - не понял Юрка.
- Не какая, а какой, - поправил его сосед, - директор совхоза, а ты что не знал его фамилию?
К стройке приближался директор.
- Вера, ты что это крутишься около нашего токаря, я еще издали заметил, - пошутил он, я смотрю, дело у вас спорится, так, глядишь, новый год будем справлять в новом клубе, а. ребята?
- Мы постараемся, - послышались голоса.
- Завтра приедут из района профессиональные строители, так что стройка пойдет полным ходом, и не только по выходным. Юрий, пойдем в мастерскую, там для тебя есть срочное дело.
Около мастерской, накренившись на одну сторону, стоял директорский «газик».
- Вот Юрий, полуось полетела. Переломилась прямо пополам, как ножом перерезало. Деталь такая, что сразу и не найдешь, - огорченно произнес он. Да, дела …
- Знаю, что сварить эту чертову полуось можно, но можно ли это сделать в наших условиях? А посевная еще не закончилась, да и пахоты много, и за всем глаз нужен, один агроном не разорвется на двенадцать бригад. В общем, без транспорта я как без рук. Я слышал, что на токарном станке умельцы сваривают детали, может ты можешь?
- Иван Иванович, я тоже знаю об этом, и однажды пробовал, такая сварка называется сваркой трением. Если наш станок выдержит, то должно получиться.
- Ну, Юрий, как говорится бог в помощь. Пробуй, мешать не буду. Сейчас водитель снимет ее, проклятую и начинай.
До полуночи, пока не отключили дизель-генератор, провозился Юрка с полуосью, но своего добился. Правда после этого станок нужно было сдавать в капитальный ремонт или в утиль.
Всю ночь Юрка не мог уснуть, все ему мерещились упругие бедра Веры, ее прикосновения и призывная улыбка. Так и не осмелился он хотя бы мимолетно, сказать нежные слова. А так давно он хотел выразить свою нежданно нагрянувшую любовь, да как то не умел, не научился таким словам.
Прокрутившись всю ночь на жестком матрасе, он, не выспавшийся, завернув полуось в старую газету, пришел контору. Вера уже сидела за своим столом и, увидев Юрку, залилась краской смущения, но пересилив себя, потупив глаза, произнесла
- Заходи Юра, директор уже ждет тебя.
От ее нежного голоса, от произнесенного «Юра», он смутился и забыв поздороваться прошмыгнул в кабинет директора.
- Здравствуйте Иван Иванович, вот, принес, - и Юрка подал сверток
- Судя по внешнему виду, сделано хорошо, интересно, как пройдет испытание нагрузкой по нашему бездорожью. Молодец! Не ожидал, что на нашем допотомном станке можно что-то путевое сделать, еще раз скажу: мо-ло-дец! Вот теперь вижу – мастер, у тебя прямо золотые руки, Юрий Николаевич. Выручил! Спасибо.
Юрка, не чувствуя под собой ног, выскочил из кабинета. Вера вопросительно посмотрела на него:
- Что?
- Очень хорошо, Верочка! – и неожиданно чмокнул в щечку.- Отлично, Верочка и скорым шагом вышел из конторы.
В этот же день он увидел, что директор уже разъезжает на своем «газике».
* * *
33
Скоро Юркин станок выволокли из мастерской. Ждали, когда в адрес совхоза поступит новое оборудование. Оказалось, что новые станок и другое оборудование никоим образом не установится в старой мастерской, поэтому началось строительство новой, в которую помимо оборудования можно будет загонять на ремонт и трактора.
Строительство клуба остановилось. Юрка остался без дел. Он попросил направить его в бригаду, где работают его бывшие однополчане.
Заканчивался запоздалый сев зерновых . Юрку поставили сеяльщиком. За трактором ДТ-54 было зацеплено четыре сеялки, и он вместе с товарищем должны были следить за высевом каждой сеялки, поэтому на ходу приходилось перебегать с сеялки на сеялку и длинной проволокой прочищать семяпроводы, а они забивались постоянно. Семена были плохо очищен, в них попадались даже камни, которые намертво забивали высевающие аппараты. Ругаясь на чем свет стоит они протыкали семяпроводы. Порой приходилось останавливать трактор, чтобы вытащить попавший в аппарат камень. Тракторист тоже помогал, но в конце концов плюнув произнес:
- Да гори все синим пламенем, пусть будут огрехи – сами виноваты. Какие семена – такие и всходы. Тем более, что земля давно пересохла и если не будет дождя, все равно половина семян не взойдет. Так что, нужно давать план по гектарам. Нам, эмтеэсовским, все равно за гектары платят.
Юрке, хоть и не сельчанину, такое отношение к работе не понравилось, и он решил: как только приедет агроном, поставить перед ним вопрос о качестве посевного материала.
Последние гектары он добивали уже затемно. Работали до тех пор, пока тракторист мог видеть след маркера. О контроле за исправной работой сеялок уже не было никакой речи.
На краю загонки засыпали в семенные ящики остатки зерна из стоящих на краю поля мешков, сделали последние два круга, и увидели, что поле, наконец-то кончилось.
- Уф, облегченно вздохнули они, - отцепили трактор от сцепки, втроем втиснулись в кабину, и налегке, на самой последней скорости, рванули к полевому стану.
Наутро, после завтрака, на стан приехал агроном, спросил о севе, выслушал претензии Юрки и пообещал принять меры. Рассказал, что в совхоз приехали строители и видно по всему их собирали с бору по сосенке.
- Что то мне кажется, - сказал он, - среди них этих горе-строителей половина бывших зеков. Первый день они пропьянствовали, на второй с грехом пополам принялись за работу.
Агроном был почти ровесник Юрки. Отозвав его в сторону, негромко сказал:
- Смотри Юрий, как бы не обидели они твою Веру.
- Какую мою, с чего это вы взяли?
- Да ладно, почти все в совхозе об этом говорят, да и Вера заспрашивалась про тебя. В общем, я тебя предупредил, а ты уж сам принимай решение.
Юрка раздумывал: как же быть? Прямо сейчас двигаться в совхоз пешком, а путь был немалый – километров двадцать, или ждать оказию? Его раздумья прервал голос агронома:
- К вечеру я буду возвращаться в совхоз, если на чем-нибудь не попадешь туда, я прихвачу с собой. Все равно завтра выходной – все, отсеялись, теперь только пахать и пахать.
Юрка весь день, очищая с напарниками сеялки от семян, устанавливая их на стоянку, мучился и терзался от всяческих нехороших мыслей. Когда солнце уже опускалось к горизонту, на старенько газике подскочил агроном.
- Быстрее собирайся, поехали, а то на планерку опоздаю.
34
А чего Юрке собираться? Прыгнул в кабину и готов, Алексей, так звали агронома, включил скорость, и они запрыгали по дорожным ухабам, недаром, этот автомобиль прозвали «козликом».
Уже после заката они доехали до центральной усадьбы. Юрка, чуть ли не на ходу выскочил из кабины, вскочил на крыльцо к5онторы, забежал, но Веры на месте уже не было. Юрка в столовую, там за столом сидели припозднившиеся посетители. И здесь нет! Значит – в женском вагончике, но и там ее не было.
- Да она уехала к родителям, успокоили его девчата.
- А где ее родители живут?
- Да в соседнем селе, в Заре, там она.
Село Заря, - под таким названием к совхозу были присоединено в качестве отделения совхоза бывший колхоз «Заря», от центральной усадьбы находился на расстоянии шести километров. Долго не раздумывая, Юрка направился туда. По прямой, без дорог, ориентируясь только на огоньки поселка.
Вера была родом из этого колхоза. Семья, в которой она выросла была многодетной: двое сыновей, рожденных перед самой войной и три дочери. Вера была младшей. Она окончила колхозную пятилетку, после чего отец, вернувшийся с войны с тяжелым ранением ног и контузией, сказал ей:
- Дочка, я хочу, чтобы хотя бы ты получила образование. Отправим тебя в район, там закончишь школу, а жить будешь в школьном интернате.
Мать, работавшая всю жизнь дояркой, воспротивилась этому:
- Чем же она лучше Ваньки, Вовки – с четырьмя классами, а вон как работают! А Валюшка с Варькой, тоже не шибко грамотеи, а вон - сколько трудодней зарабатывают.
- Вот именно – трудодней, а какой прибыток от них, этих трудодней? Пусть хоть Верка будет зарабатывать деньги и иметь паспорт! Ты мать уймись. Сказал – будет учиться, значит так и будет!
Учиться, учиться, заладил одно! Сыновей скоро в армию заберут, девки, глядишь, скоро замуж повыскакивают, ты сам на ладан дышишь, сколько еще проживешь, а я одна останусь и заплакала.
- Ты раньше времени меня не хорони, поживу еще всем назло, А Верку, несмотря ни на что, выучим!
Не успела Вера закончить десять классов, после восьмилетки, после экзаменов, мать сообщила ей, что отец плох и, чтобы она приезжала скорей домой. Отца похоронили скоро. Вере, как и ее сестра, пришлось идти работать на колхозную ферму. Мать после смерти отца слегла и работать больше не могла. Но тут вскоре объявили про целину и Вера решила попытать счастья в новом совхозе. Поехала в район и в райкоме комсомола выпросила путевку именно в этот совхоз, неподалеку от ее колхоза. Да и напрасно, все равно вскоре ее родной колхоз вошел в состав целинного совхоза.
Еще издали Юрка услышал звуки гармошки и страдания, исполняемые деревенскими девчатами. Через некоторое время они стихли. Гармонист начал неуверенно пробовать новую мелодию. Сквозь сумбур нот Юрка понял, что он хочет исполнить песню целинников. Не дожидаясь, пока гармонист настроится, поймает мелодию, девчата задорными голосами запели: «Вьется дорога длинная, здравствуй земля целинная …», они пели так хорошо, на голоса, что чувствовалось: поют они вместе не впервой – спелись.
Юрка прибавил ходу, чтобы спросить, где живет Вера Дубровская. К счастью веселая компания шла ему навстречу. Он окликнул их.
- Здорово были, ребята, подскажите, где здесь живут Дубровские?
- Одна девушка, видно самая боевая, спросила:
- А зачем они тебе нужны среди ночи? Ну ладно, скажем, если ты споешь вместе с нами, споем?
- Да я бы спел, жаль, плохо эту мелодию знает ваш гармонист, - ответил Юрка.
- Ну, если ты так хорошо умеешь, обиженно сказал парень с гармошкой, так сыграй!
35
Юрка взял из его рук гармонь:
- Давненько я не играл на баяне.
- Это не баян, а гармонь, сразу видно, какой ты музыкант.
Юрка недолго интриговал новых знакомых. Как это у Твардовского: «Только взял боец трехрядку, сразу видно – гармонист». Так и Юрка нащупал лады и полилась песня
целинников. Играл он с самозабвением, - соскучился по музыке. Вспомнив, зачем такую даль он по ночи пришел сюда, резко оборвал мелодию.
- Ну, показывайте, где же все-таки живут Дубровские?
- Да вот, мы уже дошли до их дома, - ответил тот же девичий голос.
- Ну, коли так, пожалуйста, позови Веру, попросил ее Юрка.
- Понятно, для чего тебя нелегкая среди ночи сюда принесла. Она, небось еще не отдохнула от тебя, а ты тут как тут. Ладно, пойду, позову.
Чего уж она наговорила там, но Вера выскочила из дому босиком, накрытая платком и бросилась к Юрке со словами:
- Что случилось, ты откуда, на чем добрался?
Юрка отвел Веру подальше в сторону от компании и сам не заметил, как крепко обнял ее, шепча какие-то ласковые слова. Что он говорил и шептал, уткнувшись в пушистые, пахнущие свежей полынью волосы Веры не помнил и целовал, целовал такие желанные податливо-упругие губы.
Высвободившись из Юркиных объятий, Вера произнесла:
- Ну, вот и свершилось, то о чем я давно мечтала. Потом, помолчав, с материнской заботой в голосе, спросила:
- Юрочка, да ты же, наверное, голодный? Ведь не ужинал?
- Не успел, сознался он.
- Пойдем, пойдем, я тебя покормлю, - потащила она его в сторону летней кухни, стоящей во дворе. Быстренько зажгла керосиновую лампу, керогаз, поставила на него сковороду. Пока она хлопотала, готовя ужин Юрка любовался ее быстрыми движениями, ее фигурой, резко очерченным профилем, схожим с профилем, изображенным на старинных греческих монетах. В кого же она такая красивая, ну, вылитая греческая царица, восторженно думал он.
- Ну, вот и готово, кушай Юрочка, вареники, - от ужина остались, да вот и запивай молочком, - придвинула она к нему стакан. и уселась ласково наблюдая, как он с аппетитом уплетает вареники.
Юрка под ее взглядом засмущался, и чуть было не подавился. Он долго и мучительно кашлял, Вера стучала его по спине кулачками; наконец то он прокашлялся, извинился и отодвинулся от стола.
- Ты что? Сейчас чай поспеет, произнесла Вера, попьем вместе, а?
В доме хлопнула дверь, зашаркали шаги.
- Верка, это ты что ли там. И с кем же это ты там?
- Да я ,мам, иди спать!
- Спать, спать, я ведь беспокоюсь за тебя, а все таки ,с кем ты там?
- Вот пристала шепнула Вера, - теперь не успокоится, пока не узнает с кем это я тут, с досадой произнесла Вера.
Открылась дверь и зашла мать Веры.
- А вот они, голубки! Ужинаете? Ну, что ж. и мне что ли с вами чайку попить?
Веркина мать зашла, налила себе в стакан чаю и поинтересовалась:
- Что-то парень незнакомый, ты, Верка, познакомила бы что ли.
Вера рассказала о Юрке все, что знала. По ее словам получалось, что это самый лучший работник в совхозе, что его уважает начальство. И что без него не обходится ни одной важной работы, короче говоря, самый ценный совхозный работник.
- Ну, ну, неопределенно произнесла мать, дай то Бог! Ты здесь долго не засиживайся. Покорми жениха, ведь жених, не так ли? В коридоре его положишь, где я днем отдыхаю, понятно?
36
- Да поняла, поняла, мам, иди, ложись.
Мать ушла. Но какое там ложиться спать. Долго еще разговаривали молодые, до самого утра. Юрка рассказывал о своей жизни, своих пристрастиях и увлечениях, а когда он сказал, что умеет играть на баяне и духовых инструментах, Вера воскликнула:
- А я слышу, что-то наш Петька стал так красиво играть на гармошке. Так это ты, наверное, показывал, как нужно играть, а то он только и умеет: «хырны-хырны»! Ну ладно, пойдем, я тебя уложу спать.
Глаз они не сомкнули так и проговорили они до самых петухов. Потом все-таки Юрка прилег на приготовленную постель и сразу провалился в сон.
- Сморился, - ласково произнесла Вера, ну спи, спи.
Юрка вскочил как по тревоге. На улице рассвело, и он увидел, что рядом, на краю постели примостилась Вера; от неосторожного движения она встрепенулась, увидев вскочившего Юрку, упокоила:
- Спи, спи, сегодня ведь выходной, некуда тебе спешить. А я пойду корову подою, да в стадо выгоню. Спи.
Юрка снова заснул, но, как и в прежнем сне его преследовали Верины губы, запах ее волос. Сладкая нежность разливалась по его телу. Он, то засыпал, то просыпался, но все равно не мог избавиться от этих своих ощущений.
Легонько скрипнув, открылась дверь. Юрка вскочил как ошпаренный.
- Да не беспокойся. Или уже выспался? Вера, небось уже управилась со скотиной, пойду, посмотрю.
Со двора послышались ее упреки:
- Что же это ты, Верка, бесстыдница …
Что, мама, - встревожено спросила она.
- Что, что, - не дала парню поспать. Ду-ду-ду, хи-хи-хи, только тебя и было слышно!
-А, мам еще выспится, сегодня все равно выходной. – успокоила она мать.
- Ты мне скажи, Верка, как на духу: ты, просто так, хвостом вертишь, или у вас все серьезно?
- У меня, мам, все серьезно, а как у Юры – ты спроси у него. А, в общем, спрашивать не стоит. Нужно сам скажет.
Юрке было стыдно, что он невольно подслушал этот разговор. Теперь он не знал как себя вести. Вышел во двор.
- Извините, мне нужно в совхоз, я совсем забыл, меня там ждут, бормотал он.
- Да и мне нужно приказы перепечатать, - произнесла Вера. Юр, сейчас позавтракаем и пойдем вместе.
- Ну, что ж коли так, завтракайте и идите, погода сегодня отличная, пройдетесь с удовольствием. Когда вас ждать в следующий раз?
Долго они шли до совхоза. До самого обеда.
* * *
По дороге к женскому общежитию их догнал автомобиль главного инженера.
- Где тебя носит, Кривошеин, сегодня привезут новый станок. Нужно как-то организовать комсомольцев на выгрузку.
- Василий Сергеевич, я же ведь не комсорг, как я их буду организовывать, это же не моя обязанность.
- Твоя, моя, …комсорг в дальней бригаде, давайте, вон с Верой обойдите, кого найдете, скажете: часам к четырем к новой мастерской. Больше ведь некому. Строителей
вчера, после их пьяного дебоша, погрузили в грузовики и отправили обратно. Пусть где-нибудь в другом месте так строят. Иван Иванович в райисполкоме и в райкоме добивается настоящих строителей. Что получится, не знаю, но мастерскую в этом году хотя бы под крышу подвести. Вера, постарайтесь!
37
Станок общими силами сгрузили прямо на то место, где он должен был стоять. Место по плану определил новый молодой прораб. Рядом с выгруженным станком уже
был подготовлена траншея под фундамент. Тут же, заполнив ее бутовым камнем, залили его раствором. Дней через пятнадцать, можно было его устанавливать. Юрка выпросил документацию по станку и тут же углубился в ее изучение.
- Юрочка, ну пойдем домой.
Домой? Юрка отвлекся от изучения, о каком доме она говорит? Того времени, когда у них будет собственный дом или на худой конец, квартира, еще долго ждать.
Наутро в совхоз начали прибывать молодые ребята. С палатками, со всем необходимым бытовым скарбом и инструментом. Устроившись на новом месте, решив все бытовые вопросы, они принялись за работу. Одновременно со строительством мастерской, возобновилось и строительство клуба; были заложены фундаменты под десять новых домов.
- Здесь у нас будет улица «Молодежная», сказал директор. Передовики получат квартиры первыми, а чтобы дело двигалось быстрее, будем еще проводить комсомольские субботники.
Юрка, оставшийся без станка, принимал самое активное участие в стройке. На субботники они ходили уже как семейная пара. Они надеялись, что получат квартиру в новом доме. Их отношения развивались стремительно, жизнь по разным общежитиям их уже не устраивала.
С началом уборки погода начала портиться. Небо, ни с того ни с сего покрывалось облаками, выпадал кратковременный дождь. Потом ветер разгонял дождевые тучи, но все равно было наволочно, вроде бы ерунда, но работа комбайнов приостанавливалась. Зерно от комбайнов свозилось на тока, расположенные прямо за селом. Его, чтобы не загорелось, приходилось постоянно ворошить, перекидывая деревянными лопатами с места на место. Для выполнения этих работ; разгрузки зерна из автомобилей мобилизовали всех, кого только можно. Конторские работники трудились наравне со всеми. Для ускорения работ по вывозке зерна на элеватор, его погрузку и отправку проводили даже ночью. На зерновом току тарахтел движок с электрогенератором, и «Зидовские» двигатели, приводившие в движение зернопогрузчики. Работа шла полным ходом и день и ночь.
В ночную смену, вместе с Верой выходил и Юрка. Он беспокоился, как бы она при скудном освещении не попала в скребки погрузчика. Всегда он был рядом, предохраняя ее даже своим присутствием от несчастного случая.
С приездом новой партии строителей жизнь закипела. Между районным центром и совхозом постоянно двигались автомобили, груженые различными строительными материалами. Здания мастерской и клуба росли на глазах. Над установленным токарным станком построили временное укрытие, чтобы на нем можно было выполнять необходимые заказы.
В конце осени были сданы под ключ первые пять двухквартирных домов.
После дождей, так мешавших уборке урожая, в сентябре установилась ясная сухая погода. В один из сентябрьских дней Юрка с Верой пришли в сельсовет и подали заявление о бракосочетании. Свадьбу назначили на середину сентября. Это была первая
молодежная свадьба в молодом целинном совхозе. Об этом скором событии Юрка сообщил матери и просил известить при встрече и передать свое приглашение его другу детства Кольке Петрову.
Через неделю он получил толстый конверт. Это было письмо от матери. Она писала о всех новостях их станционного поселка, о своем семейном житье-бытье; писала, что очень рада за него, и что очень хотела увидеть его избранницу. Обещала, что в связи с этим случаем они с Николаем Сергеевичем постараются выпросить кратковременный отпуск.В конце своего письма она сообщала, что Николай Петров приехать не сможет. Его уже месяц назад похоронили, - по пьяной лавочке с братом попали под поезд, и его перерезало пополам, а брат остался без ноги.
38
Это известие поразило Юрку в самое сердце. Вот, потерял он друга детства, нет больше Тюлюлю. Все что связывало его с милыми детским воспоминаниями, потеряно. Из прошлой жизни осталась только мать.
Через три дня в адрес Кривошеина Юрия Николаевича в контору передали телеграмму: «Встречай тчк 15 го тчк поезд № 9 тчк мама». Телеграмму Юрке принесла радостная Вера.
- Юрик, вот, читай, тебе телеграмма! Через некоторое время она спросила:
- Скажи, а она у тебя строгая?
- Не строже твоей матери, да все они, матери одинаковые, - задумчиво сказал он, --мне кажется, что они всегда рады, когда их дети счастливы. Даже когда я пацаненком все время пытался убежать из дому в дальние страны, и то она была довольна, что я от этого получаю удовольствие. Хотя и не показывала вида. Она у меня тоже немного романтик. Да вот только все время ей было не до этого.
Свадьба состоялась, как и было запланировано, в совхозной столовой. На ней были только близкие и родственники. Приехали Верины сестры с мужьями и братья с женами, и конечно мать. Родители молодых познакомились и судя по их доверительному разговору, понравились друг другу. В середине застолья с поздравлениями пришли директор с женой. Они от души поздравили молодоженов, пожелали им счастливой жизни и таких же красивых наследников. После рюмки горькой, вручил им символические ключи от будущей квартиры;
- А пока, первые дни совместной жизни проведете в совхозной гостинице.
Иначе она называлась «заезжая», - небольшая комната в конторском домике, где останавливались приезжие районные чиновники.
* * *
Вот и началась для Юрки взрослая семейная жизнь. Теперь он должен был себя вести как солидный семейный мужчина, хотя он и не представлял как это должно быть, но чувствовал, что теперь он ответственен не только за себя, но и за свою любимую, теперь уже жену.
А Вера ощущала себя еще девчонкой. Из ее головы еще не выветрились девчоночьи привычки и желания.
- Юра, пойдем сегодня на пятачок на танцы?
Какие танцы? – думал Юрий. Мы же уже солидные семейные люди, хотя в душе он себя таковым еще не ощущал.
- Ладно, пойдем, я вам сегодня сбацаю на баяне, Как давно я на нем не играл!
Баян мать с Николаем Сергеевичем привезли в день свадьбы, но это был уже не тот старенький инструмент, на котором Юрка играл еще в детстве, это был подарок на день свадьбы, новенький, вкусно пахнущий свежей кожей баян. Вере они привезли белое платье; оно оказалось в самую пору, как на заказ.
- Мам, как ты угадала размер, удивился Юрка, когда увидел это платье на невесте.
- Ну, ты же писал мне, как она выглядит, вот я и постаралась. Шила у знакомой портнихи, долго мы ломали голову, ну вот, как видишь, получилось все нормально.
Вера счастливая от такого подарка расцеловала будущую свекровь. Так что на свадьбе она была самой настоящей невестой, в белом, почти свадебном платье.
Глубокой осенью началось заселение новых квартир. Заселились и Юрий с Верой. Как они были довольны. В их распоряжении было две комнаты – зал, спальня и кухня.
Целые хоромы! Вера старалась создать в доме тепло и уют. От матери она привезла свое немудреное «приданое»: перину, подушки и все необходимый по первому времени скарб.
Вечерами, после работы, за ужином они строили планы, как весной огородят двор, рассадят во дворе сад и огород. Не жизнь будет – малина! Переговорив, Вера просила:
39
- Юра, сыграй что-нибудь для души!
И Юра играл. Классику, которую он еще не забыл, современные популярные мелодии, ну а уж «Вьется дорога длинная, здравствуй земля целинная …», - это обязательно, ведь целина свела воедино их жизни и судьбы.
* * *
Рос и облагораживался совхоз. Вырастали новые дома, приезжали новые люди. Мастерская уже была заполнена различным оборудованием. Юрий уже учил токарному делу двух бывших выпускников совхозной восьмилетки. Видно они позавидовали славе Кривошеина, и пожелали научиться токарному делу. Это дело ему понравилось, была у него тяга к молодежи. Он вспоминал, как он в детстве желал приобрести рабочую профессию. Он с уважением смотрел на возвращающихся после трудового дня рабочих с пятнами мазута и смазки на одежде и лицах.
Кривошеины совместно прожили уже два года, а детей, почему то до сих пор у них не было. Вера из-за этого страдала. Порой, проснувшись, Юрий видел, что она не мигая смотрит в потолок, изредка тяжело вздыхая.
Юрий тоже страдал от того, что нет у него наследника, которому он мог бы передать свое умение и свои таланты, поэтому его непроизвольно тянуло к общению с совхозными пацанами. Как то он, мальчишкам, игравшим в «войнушку», показал, как с помощью двух телефонных наушников и провода любой длины можно сделать телефонную связь. Они вначале, конечно, не поверили, но когда он на опыте показал возможность такой телефонной связи, они были в восторге. С тех пор от них не было отбоя.
Услышав о том, каким успехом среди мальчишек пользуется Кривошеин, завуч школы Зинаида Григорьевна при встрече предложила поработать у них преподавателем труда. Юрий пообещал подумать. В этот же день, вернувшись с работы, он посвятил в этот разговор Веру.
Юра, я же вижу, как тебе не хватает общения с детьми, но поверь, не моя это вина, что у нас нет деток. Я готова все отдать ради того, чтобы родить тебе ребенка1 Ну, что же мне делать? Я и к врачам обращалась, даже к бабке Щелупихе, никто не может помочь! - и Вера расплакалась навзрыд.
Успокоившись, она стала вспоминать, что же все таки виной ее бесплодию.
- Наверное, Юра, причина в том, что я в детстве сильно застудилась, до такой степени, что чуть не умерла, как это мамка меня от смерти спасла, не представляю. – и она рассказала:
- Было это когда мне было лет двенадцать, в аккурат, только кончилась война. Жить было тяжело, ты сам знаешь. Отец с фронта вернулся весь покалеченный. Была зима. Заготовленное с осени топливо заканчивалось, тратили его, в основном на приготовление пищи, да какая там пища – так, кое-что, в общем что с огорода собрали, тем и питались. В доме был холод, вот и приходилось топить печку тем, что найдем горючего. Я вспомнила,
что километрах в двух-трех есть овраг, заросший куровником. Вот я и решила сделать подарок. Потихоньку взяла санки, топор и отправилась к тому овражку.
От этих воспоминаний на глазах Веры постоянно наворачивались слезы, она их вытирала, но они снова блестели на ее глазах. Она рассказывала, что когда дошла до того овражка, оказалось, что он, несмотря на малоснежную зиму, оказался занесен снегом, Из под снега торчали только верхушки растений. Не долго думая, Вера начала разгребатьснег и рубить, рубить. Куровник был хорошо промерзшим, рубился хорошо и быстро санки
наполнились кустами растений. Вера старательно их умяла, увязала веревкой и собралась возвращаться.
Когда она занималась своей работой сверху в овраг поземкой заносило снежную пыль, когда она все закончила, сверху посыпались влажные крупные хлопья снега. Вера присела на вязанку куровника, вычистила из валенок набившийся снег, но все равно сырость осталась, ноги стали замерзать. Выбравшись из овражка, она заметила, что
40
редкие снежинки превратились в снежную пелену, за которой уже в двух шагах ничего не было видно; к тому же задул встречный ветер.
Черт меня дернул, думала Вера так далеко уйти от дома. Как же теперь не заблудиться в этой снежной круговерти. Она в одном из рассказов Чехова читала, как в такую погоду люди кружили, постоянно возвращаясь на одно и то же место. Страх непроизвольно закрался в ее душу, но, несмотря на это, Вера проваливаясь невест откуда взявшиеся ямы, упорно шла по направлению к дому. О том, чтобы просить свою поклажу или топор, об этом не было и речи.
Дома уже давно начали беспокоиться: куда же пропала эта чертовка; обегали всех соседей, но ее нигде не было. Только мать, увидев, что дома нет санок и топора, поняла, что случилось. Когда началась пурга, волнения матери и родственников усилились.
- Мать, идите искать ее в сторону ближайших овражков, это теперь она туда отправилась за топливом, - сообразил отец.
- Нашли меня буквально около дома. Я до того обессилела идти и бороться с ветром и все залепляющим снегом, что упала на снег и пурга начала меня заметать, рассказывала Вера, но санки с поклажей и, самое главное топор, я не бросила. Братья увидели что то чернеющее под снегом – это была я, лежащая поперек санок с куровником. Они то и притащили меня домой. Я две недели была между жизнью и смертью. Только стараниями матери и фельдшера, еще дореволюционных времен, я осталась жива. С постели я не вставала до самой весны. Только, когда под солнечными лучами земля прогрелась и около дома появились первые проталины, меня на руках вынесли ко двору. Только когда я улыбнулась солнышку, родители поняли: выздоровела, жить будет, Вот, наверное, в чем причина, Юрочка, с горечью произнесла она.
Так и продолжали они жить с этой болью, но все-таки надежды их не покидали до тех пор, пока после обследования доктор не заявил: детей, милочка у тебя не будет! Так вроде бы с некоторым участием, но грубо и безапелляционно. Вера ждала другого ответа, ее до последнего не покидала надежда, но увы, она не оправдалась.
Домой Вера возвратилась с потухшим взором, опустошенная и обессиленная опустилась на табурет.
- Все, Юрочка, никаких надежд не осталось, все! И безутешно разрыдалась.
С того дня все как то разладилось в их семье. Вроде бы они были все время рядом, общались, но это происходило как будто не сними, - в кино. Были рядом, но каждый безотчетно занимался своим делом. Юрий теперь частенько стал приходить домой под хмельком, молча ужинал и ложился в постель. Утром он уходил на работу, после работы занимался хозяйственными делами или с пацанами, которые ходили за ним гуртом.
Во дворе Кривошеины рассадили сад; каждый год на площади не занятой садом, Вера размещала овощи. Сад – это конечно громко сказано, но в нем было два небольших дерева с вишни-расплетки и яблоня. Вишня каждый год давала богатый урожай, а вот
яблоня давала урожай ранних, кисловатых яблок, но по меркам совхоза это было редкостью. Центральную усадьбу совхоза землеустроители МТС разместили почему то
на солончаках и после осенних дождей и весной земля заплывала и долго не просыхала. Жители самыми разными приемами облагораживали и рассоляли доставшуюся им землю. Но в любом случае посаженные огороды нужно было поливать Промаявшись первый год с поливом – воду приходилось таскать ведрами, возить бочками из близлежащего пруда, Юрий решил: необходима механизированная подача воды на огород. В свободное время
он начал собирать вышку для ветряка, в металлоломе подыскивать необходимые трубы, вентилятор от двигателя, насос и все остальное необходимое для насосной станции.
Подготовив все детали ветряка, опробовав редуктор и насос, которым когда то закачивали топливо из бочек в баки тракторов, Юрий с помощью двух соседей и верных помощников-пацанов, в течение недели собрали конструкцию и трубопровод. Крылья ветряка легко крутились, улавливая ветер. И вот, в емкость потекли первые струйки воды,
41
поток увеличился, вода покрыла ее дно, и уже через час она наполнилась до краев. Стоило только открыть вентиль – и набирай воду в ведра, да поливай.
- Ну, ты умелец, Кряш! – хвалили соседи, нам тоже нужно построить такие же насосы, думаем, ветра на всех хватит.
Как то по пьяному делу, вспоминая свою молодость, Кривошеин обмолвился, что в далекой юности у него было прозвище «Кряш»
- А точно, Кривошеин – Кряш, похоже, - согласились собутыльники.
Вот так и вернулось к нему давно забытое прозвище.
С началом учебного года Кривошеин пришел работать в совхозную школу учителем труда. Работа была не высокооплачиваемая, но она доставляла моральное удовлетворение. На каждом уроке он учил пацанов чему то новому, показывал, что можно сделать из казалось бы обыкновенного куска металла или древесины. Вскоре по какой то надобности он зашел в чуланчик, где хранились старые школьные пособия, ведра, метлы, полынные веники, заготавливаемые учениками каждую осень, впрок, для обметания зимой снега с валенок; и там он увидел духовые инструменты.
-Зинаида Григорьевна,а что это у вас в чулане пылятся всякие духовые инструменты, - поинтересовался он у завуча.
- Да это года два назад, с какого-то завода прислали подарок детям-целинникам. Но никто не умеет на них играть, да и научить некому, - ответила она.
Подарки для школе были разнообразными: особенно много было художественной литературы, присланной школьниками различных городов с наивными подписям, наподобие «Школьникам целинных земель», или: «Героям целинникам», а были и такие – «На память незнакомому другу о Маши».
- А можно я возьму трубу домой, вспомню, ведь в армии я играл на ней в духовом оркестре. Вспомню молодость.
После окончания уроков он спешил домой с трубой под мышкой.
Вечером над совхозом раздались чарующие звуки вальса, исполняемые на трубе. Некоторые жители, услышав мелодию, потянулись на ее звуки. Первыми, как всегда были мальчишки.
- Это, наверное Кряш играет, - знающе говорили наиболее взрослые пацаны.
Во дворе на стуле, вынесенном из дома, сидел его хозяин с трубой, рядом, опираясь на спинку, стояла счастливая, зачарованная мелодией, Вера.
Кряш был увлекающейся, творческой натурой. Вера не раз ему говорила:
- Что за натура у тебя? Умеешь делать, и неплохо, одно, второе, ну и успокойся, продолжай совершенствоваться в одном, но нет, тебе же хочется научиться всему, да разве это возможно?
- Вер, ну на самом деле, у меня все время возникают новые желания и новые идеи, ну что поделаешь, если я такой человек. Такие упреки я еще от матери слышал с детства, - отвечал он.
Вот и сейчас он загорелся идеей научить игре на духовых инструментах всех желающих, и в первую очередь своих молодых друзей. С такой идеей он обратился к завучу, с ней у него был хороший, душевный контакт.
- Юрий Николаевич, если есть время и желание, я не против, наоборот, всеми руками - за, - обрадовано ответила она, - может быть перестанут бесцельно слоняться по дворам.
Таким образом, у Юрия появилась новая забота, новое увлечение. Это предложение ученики встретили с восторгом. Так и образовался при школе духовой оркестр. Со временем без него не обходился ни один праздник, ни одно торжественное мероприятие.
Ежегодно совхоз выполнял и перевыполнял планы по производству зерна, но эти богатые урожаи, полученные потом и кровью, не было возможности сохранить или вывезти на хлебоприемный пункт: все время что то мешало. Особенно погодные условия, Это было какое то наказание – как богатый урожай, так все портили дожди. Зерновые тока, в основном, были не приспособленными, хлебоприемные пункты не могли
42
справиться с такой массой зерна, зерно было кругом, эти вороха горели, распространяя запах гниения. Вместо того, чтобы отдать часть зерна в виде натуроплаты механизаторам, его держали на токах. Партийное руководство запрещало это сделать до тех пор, пока не будет выполнен план по «засыпке в закрома Родины». План выполнялся с трудом, на работу тока мобилизовалось все население. Ворошили, ворошили , ворошили зерно до бесконечности, но все равно образовывалась подошва и проросшего зерна и оно продолжало гореть. Ошметки проросшего зерна свозились в ближайшие овраги, оттуда несло кислым запахом.
Кряш, как и все возмущался таким положением, и однажды решил пошутить, да шутка получилась неудачной. Он собрал своих музыкантов, и когда с тока вывозили в овраг партию испорченного урожая, зазвучал похоронный марш. На звуки этой мелодии сбежались жители совхоза. За свою шутку он получил и от директора совхоза и от директора школы. Только Зинаида Григорьевна была в восторге от такой его шутки.
Однажды директор на свой страх и риск, заручившись согласием парторга, не дожидаясь выполнения плана, раздал причитающуюся норму натуроплаты механизаторам. Нашелся доброхот, стукнул в райком. На другой же день, в совхоз приехала комиссия, директора чуть не отдали под суд за разбазаривание государственного имущества, да еще вменили ему в вину, как было записано в протоколе заседания районного бюро « … организацию недовольства рабочих совхоза с помощью неуместной музыки духового оркестра.» хорошо, парторг все-таки сумел их убедить, и все обошлось строгим выговором с занесением в учетную карточку.
Еще раз Кряш, теперь к нему намертво прилипло это прозвище, снова чуть было не попал в неприятность. Как-то перед киносеансом, возле клуба он с другом устроили импровизированный концерт. Он играл на трубе, а его друг подыгрывал на губной гармошке. Звучала популярная в то время мелодия «Вишневый сад». Мелодия прерывалась словами: «Зачем Хрущеву ваш вишневый сад, в нем кукуруза не растет! …». Это был уже вызов власти. После этого концерта их вызвали в контору и долго мурыжили: где они услышали эту песню, кто их подучил спеть ее при стечении трудового совхозного народа и так далее и тому подобное. Договорились, что если слух об этом не дойдет до ушей органов, пусть считают, что им сильно повезло, а если дойдет – то не обессудьте, защищать их не будут, и так после случая с похоронной музыкой на зерновом току никак не отмоешься. После этого долгого и неприятного разговора Кривошеин решил: прежде чем пошутить, он долго будет думать и взвешивать, – а стоит ли шутить? В общем, запугали.
Мать писала Юрию, что в последнее время, что то начала прибаливать. Вера, прочитав письмо свекрови, заявила: берем отпуск, проведаем мать, ведь после свадьбы они только обменивались письмами. Все как то не совпадали их отпуска, а теперь, в
любом случае, когда Юрий, после окончания школьных занятий пойдет в отпуск, к этому времени и она тоже его выпросит.
- Моя мамка, тоже болеет, но мы у нее бываем почти каждую неделю, а твоя мать нас давно не видела, тоже ведь скучает. Кроме наших фотографий – ничего. Короче говоря, едем и никаких гвоздей!
В середине июня Вера впервые ступила на землю родины мужа.
Вера изредка ездила в районный центр, где тоже была железная дорога. Но здесь ее поразили специфические запахи, отличные от степных, здесь в основном преобладал, преобладал неизвестный ей резкий запах, как потом объяснил Юрий, запах креозота, которым пропитывают шпалы.
По дороге к матери, Юрий рассказывал Вере, что этот запах был ему родным. Сколько оттенков было в этом запахе, говорил он: летом, да и зимой, только летом наиболее остро чувствовался запах шпал, пропитанных этим самым креозотом. От железнодорожных составов, спешащих за мощными паровозами, доносился запах перегретого пара; от вагонов разносились различные запахи, особенно им нравился запах жмыха. Ах этот жмых или как его пацаны в то время называли, колоб. Он источал аромат
43
подсолнечного масла, от него рту выделялась слюна, и возникали ощущения кусочков такого вкусного колоба. Вкуснее на свете, наверное, не было ничего; от цистерн с широкой желтой полосой на ее боку, разносился, как им казалось, медовый, запах патоки. Некоторые цистерны застревали на станции для маневровых работ. Вот тогда, вооружившись консервными банкам, можно было со дна этих цистерн начерпать тягучей сладости. Из горловин этих цистерн пацаны выбирались липкими от патоки, и довольные добытыми трофеями, направлялись к ближайшему водоему, чтобы смыть с себя эту липкую сладость. Дома они намазывали этот деликатес и прихлебывали чаем. Чай в то время был в основном фруктовый, - это были черного цвета брикеты, состоявшие из перемолотых сухофруктов изобиловавших косточками слив и других фруктов.
Пока он предавался воспоминаниям, они подошли к дому. Хотя мать с Николаем Сергеевичем были предупреждены, стук в дверь и их появление, все равно было неожиданностью. Мать, увидев детей, расплакалась, отчим радостно улыбался. Они до такой степени растерялись, что не знали чем занять гостей, что им предложить и куда усадить..
Юрий, разглядывая квартиру, в которой прожил большую часть своей жизни – детство и юность, понимал, что уже многое забыл. Пианино стояло на том же самом месте, на шкафу в чемодане стоял его старенький баян, так же в углу примостилась этажерка с книгами; среди них он увидел те две книги, которые украл в библиотеке Тюлюлю и подарил ему. Эх Колька, Колька, подумал он, как жаль, что ты не дожил до этих дней, а ведь всему проклятая водка …
- Юрий, ну, что, перед обедом? – он выразительно показал на горло.
- Нет, Николай Сергеевич, не стоит, только сейчас я вспомнил: мой друг Колька Петров, из-за нее только и погиб.
- Как же знаю, да мать тебе писала. Да … - неопределенно произнес он, - хороший, душевный был парень, мы с матерью сожалеем, что так случилось. Ну, а может быть, по шесть капель, ради встречи, а?
- Нет, Николай Сергеевич, не стоит, ответил Юрий, а сам подумал: неужели он выпивоха, вреде бы незаметно.
- Мужики, раздвигайте стол, пока вы здесь рассусоливали, мы с Верочкой уже обед приготовили!
Пока обедали в комнату как бы ненароком, то за спичками, то за солью, то по другой надуманной причине, заглядывали соседки. Они здоровались, восхищались
молодыми, какие они красивые, «а Юрка-то как возмужал!», Лидия Васильевна, а помнишь, как он убегал в дальние страны? В то же время они внимательно разглядывали
Веру, пытаясь определить, а подходит ли она ему, - все-таки деревенская, а Юрка то наш, почитай городской.
- Красивая женщина, стройная, не скажешь, что деревенская. А что же детей все нет? Да, беда, - услышал через полуоткрытую дверь Юрий, и быстро ее захлопнул.
После обеда, немного передохнув, Юрий повел Верочку показывать ей родные места.
- А вот отсюда, - Юрий показал на пристанционные пути, - мы с моим другом Колькой Тюлюлю, ну, я же тебе рассказывал – такое прозвище было у моего друга, на товарняках все пытались уехать далеко-далеко. Ездили мы и на тормозных площадках и на крышах вагонов и в собачьих ящиках, в общем по всякому. Но далеко от родного дома не приходилось, во время милиция снимала с поездов.
- Юр, а какие ощущения были у вас?
- О, мы были свободны, как птицы! Мы думали, что там, вдалеке совсем другая жизнь, где мы будем уже взрослыми. В общем были как в сказке, но сказочного ничего с нами не происходило. Было постоянное чувство тревоги: как бы не поймали, и оно нас не обманывало.
- И долго вы путешествовали?
44
- Три лета. Но после последнего путешествия в собачьем ящике, после крупного разговора с матерью, когда она убедила меня, что с таким отношением к жизни и к ней – матери, из меня вырастет шпана, что меня ожидает в дальнейшем колония и тюрьма, все, как бабка отшептала. Вот после этого случая я и взялся за ум. Не было бы такого разговора с матерью, не знаю, что бы из меня получилось, и тебя, моя радость я бы не встретил.
Поднялись на перекидной мост, построенный над железнодорожными путями, глядя с его высоты, Кряш вспоминал, с какими трудностями сталкивались жители поселка, поделенного железной дорогой на две части. Для того, чтобы добраться с одной его стороны, прозванной «запосадкой» на другую, приходилось преодолевать около двух десятков железных колей с опасностью для жизни. На большей части пристанционных путей круглосуточно проводились маневры товарных составов. Их толкали туда-сюда, комплектуя составы по разным маршрутам. Люди, пытаясь добраться из-за посадки до цивилизации, - ведь на другой стороны располагались магазины, кинотеатры, школы, двигались по дороге, обозначенной шпалами, положенными поперек путей; перебирались на другую сторону по тормозным площадкам, или попросту под вагонами. Особенно трудно было школьникам, спешащим утром на занятия в школу. Жертв было много. А теперь, теперь можно было переходить железную дорогу в любое время.
- Вот, Вер, если бы раньше построили этот мост, и Тюлюлю, остался бы жив, да и многие другие люди, погибшие под колесами вагонов. Наконец то, вспомнили о людях!
Так Юрий потратил полдня, вспоминая свое детство и юность, проведенные на этой станции. Но, несмотря на ностальгию, наполнившую его душу, он понял, что это трогает его, как воспоминания детства, сейчас он прикипел душой к новым местам, местам, где он почувствовал свою взрослость и самостоятельность.
На другой день Юрий засобирался домой. Он уже давно свой дом представлял только там – в целинном совхозе.
- Да как же так, ведь еще и не погостили, не насмотрелась на вас как следует, - посетовала мать, да и Николай тоже будет против. Поживите, хотя бы с недельку, - упрашивала она молодых.
Юрий был непреклонен, да и Вера, чувствуя настроение мужа, поддержала его:
- Мам, да мы никому там не наказали присмотреть за хозяйством, то бишь, огородом, засохнуть же все может!
В конце концов, мать согласилась, начала суетиться, готовить какие никакие гостинцы сватьям. Так прошли полдня, а на другой день, рано утром Юрий с Верой уже
сидели в вагоне и следили за пролетавшим за вагонным окном пейзажем. Вагон был старым с деревянными лавками. Люди сидели в притирку друг к другу; все свободное пространство было забито различными баулами и чемоданами, стянутыми багажными ремнями. Создавалось впечатление, что все они были переселенцами. Перешагивая через поклажу, по вагону шныряли подозрительные личности, предлагая игральные карты или самодельные, раскрашенные самодельные открытки с идиллическими изображениями
томных барышень, лебедей, любовными парочками в ореоле стилизованного изображения сердца. Иногда в проходе возникали заросшие пропитые физиономии мужиков поющих под гармошку жалостные приблатненные песенки. Рядом с ним шел пацаненок с шапкой в руке. Иногда пассажиры кидали в протянутую шапку мелочь, редко смятые рублевки.
На второй полке обложившись мешками с какой то поклажей, расположился детина с наглой мордой. Он то и дело, слезал с полки, куда то убегал ненадолго, опять залезал на свое место, при этом бесцеремонно, не извиняясь, чуть ли не задевал лица сидящих внизу людей. Такое хамство и бесцеремонность Юрию быстро надоели, когда очередной раз детина соскочил со своей полки, Кряш пошел следом за ним. Вера привстала и стала с тревогой следить за ними. Дойдя следом за детиной до тамбура, Юрий взял его за плечо и наклонившись что то шепнул ему на ухо. Они вышли в тамбур и на некоторое время скрылись с глаз Веры. Она забеспокоилась и стала озираться на соседей, но никто даже не обратил внимания ни на ее тревожные взгляды, ни на исчезновение попутчиков. Вера
45
решила поспешить следом за мужем, но увидела, что он спокойно возвращается. Кряш снял с полки мешки и предложил Вере занять место на полке.
- Юра, как же так, ведь там…
- Ложитесь, гражданочка, мне сейчас сходить, - произнес пришедший детина, и перекинув мешки через плечо, ушел.
- Юра, ты, что ему сказал, почему он так быстро ушел?
Кряш, посмотрев на жену, ухмыльнувшись, ответил:
- Это знает только я и он, да еще покойный Тюлюлю.
Больше Вера не стала ни чего расспрашивать и успокоившись расположилась на освободившемся месте.
На свою станцию они приехали поздно ночью. До утра решили переждать на вокзале, а утром рано поискать попутный транспорт.
Около их дома, видно издалека завидев Юрия и Веру, стоял, поджидая их сосед – бывший председатель сельсовета Пал Стаканыч.
- Ну, наконец то приехали, а я думал все, засохнут наши огороды. В емкости то вода закончилась, а я никак не могу ветряк запустить! Слава Богу, ты приехал.
И они тут же занялись своими делами. Вскоре зажурчала вода, наполняя емкость, стоящую на границе их огородов.
* * *
Прошло еще одно лето, наполненное обыденными заботами жителей совхоза. Также кипела работа в поле, на бригадных токах; шумели погрузчики и зерноочистительные машины, строился гараж теперь уже для своих автомобилей, в общем, работа кипела. В сумерки, после просмотренного фильма, немного отдохнувшие люди расходились по домам. Хозяйки, не успевшие до кино подоить своих коров, спешили к ним, звеня подойниками.
Молодежь, веселой компанией, с баяном, или с гитарой прогуливалась по центральной совхозной улице, потом, разделившись на пары, разбредались по укромным
местам; свет в домах, трижды моргнув, тух. Кое-где загорались керосиновые лампы. Село постепенно затихало до следующего утра.
Погода благоприятствовала уборке урожая. Начиная с середины июня, не выпало ни одного дождя. Хлеба стояли сухие и почти звенели под дуновениями ветерка. Уборка
урожая спорилась. Правда, в двух бригадах, от неисправного искрогасителя чуть было не случилась беда – загорались копны, но их быстро тушили. Спешно пахали землю под посев озимых. Районное руководство торопило с их севом. В августе также не выпало ни одной дождиночки. Скотина, возвращаясь со стада, ревела, требуя корма. Молоко от поедаемой коровами полыни было горьким как хина.
В ноябре ударили морозы. Водоемы покрылись толстым льдом. Обрадованные мальчишки уже с появлением первого тонкого льда, начали осваивать его на коньках, подвязанным к валенкам. Снег выпал на мерзлую сухую землю в начале декабря. Земля наконец то приукрасилась, под его белым покровом.
В конце декабря началась оттепель, да такая, что стаял весь выпавший снег, к великому сожалению пацанов, растаял лед на пруду. Люди сменили валенки на сапоги. И только перед самым новым годом, 29 числа снова начались морозы, но долгожданного снега в новогоднюю ночь не было, поэтому праздник прошел как-то безрадостно. И только в середине января земля основательно преобразилась – снега навалило по колено. И, как всегда, в степных просторах, его сносило ветром в овраги, выравнивая земную поверхность. При свете дня до горизонта была видна ровная ослепительно белая равнина без конца и края.
Кряш проводил уроки труда во вторую смену. Солнечный день во второй половине дня сменился на унылый серый, подул ветер с мокрым снегом. К концу занятий стекла школьной мастерской были им плотно залеплены. Дверь с трудом открылась, в проем ввалилась завуч.
46
- Юрий Николаевич, детей пока никуда не выпускайте. На улице света белого не видно! Я ведь сама еле дошла до мастерской, ветер так с ног и валит, а снег, ну, прямо как стена. Будем решать что делать. За кем-то родители придут, а кого-то придется нам провожать до дома. Директор уже ушел на радиоузел, чтобы оповестили родителей, чтобы приходили в школу за детьми.
Провожая завуча до порога, Кряш выглянул на улицу. Там творилось что-то невообразимое. Трещали ветки немногочисленных деревьев, Ветер их безжалостно ломал и бросал наземь; рядом с мастерской вонзился в снег обломок шифера. Да, подумал он, сложно будет добираться детям до дома, даже вместе с родителями. А как же теперь Вера доберется до дома? – мелькнула мысль. Проводим детей и за ней.
Через час школа была пустой. Большинство родителей детей забрали сами. Директор, завуч и учителя, занятым во вторую смену, часть учеников повели по пути к себе домой. Кряш бросился к конторе, Ветер валил с ног. Он дул с таким остервенением, что приходилось двигаться согнувшись почти пополам. Дверь конторы была уже закрытой. Значит, Вера скорее всего дома, подумал он.
Непогода разбушевалась. Трещали деревья, под ноги падали обломки веток и оторванные от крыш куски толя и шифера. Юрка шел, преодолевая плотную стену снежной массы.
С трудом, преодолевая напор ветра и заваливший уже ее снег, он открыл дверь в коридор и заперев ее на крючок, зашел в коридор и уже из-за двери, услышал Верин плач. Она одетая сидела на табурете около холодной голландки и плакала навзрыд. Комната была наполнена дымом.
- Юрочка, я думала, что ты в такой круговерти заплутаешь, ведь там света белого не видно!
- Что случилось? Почему вся комната наполнена дымом?
- Да вот, не сумела растопить печку, ветром все выдувает обратно… Как я боюсь! Вспомнила, как в детстве, когда пошла за куровником, заблудилась и чуть не замерзла, мне стало страшно за тебя. Ведь я тогда совсем немного не дошла до дома навзрыд говорила Вера. - Замолчав, она глубоко вздохнула. Если бы не та пурга, были бы у нас детки. И она снова заплакала навзрыд.
Пусть выплачется, подумал Юрий, так она быстрее успокоится. В этот момент во дворе что-то затрещало, подом раздался глухой удар, на полке задребезжала посуда. Наверное ветряк, подумал Юрий. Когда он с трудом выбравшись из дома, в снежной мгле увидел порушенный сарай и лежащую на нем конструкцию ветряка, он подумал, что хорошо не на дом.
Это был самый последний мощный порыв ветра. Через некоторое время ветер стал дуть ровнее, но снегопад не прекратился.
Верочка все еще плакала, но уже спокойней. Успокоив ее и уложив в постель, он укрыл ее поплотнее одеялом, Юрий попытался растопить голландку. Часа через полтора она загудела и от нее стало исходить ровное тепло. Слава Богу труба не завалилась, к утру будет тепло, подумал он.
Утром, как только развиднелось, Юрий выбрался на улицу. Было тихо и ничто не напоминало о ночном безумстве природы. Дома на их улице пострадали изрядно. С дома Пал Стаканыча снесло крышу. Она лежала рядом с домом распластанная по снегу. Сам хозяин ходил рядом и потихоньку матерился.
- Видел, что творится? Когда пурга началась, ты где был?
Кряш рассказал как они провожали из школы учеников, как он добирался до дома, как среди ночи свалило ветряк…
- Мать моя, а я смотрю чего то вроде как не хватает! А оно вона что – ветряка то нет! Эх как же теперь мы огород будем поливать, начал причитать Пал Стаканыч.
- Да хватит тебе об этом сокрушаться, - прервал его Кряш, интересно какой урон стихи нанесла другим людям, и он пошел домой.
В доме было уже тепло, Вера хлопотала у голландки с завтраком.
47
- Садись завтракать. Ну что там во дворе? Я слышала сквозь сон, как там что-то свалилось рядом с домом.
- Да ничего страшного, вот только ветряк свалило, да у соседа крышу с дома ветер снял и так аккуратно рядом положил, даже удивительно. Все остальное позже узнаем, в конторе.
Совхозные дома были засыпаны снегом по самые крыши. Саманухи – у тех вообще были видны только трубы. Жители, которые первыми выбрались из свих домов, откапывали своих соседей, некоторые прорывали глубокие, напоминавшие тоннели, проходы к центру улицы, короче все были заняты элементарной ликвидации последствий стихии.
Возле конторы собрались механизаторы. Все ожидали указаний: какие работы проводить в первую очередь.
- А ты слышал, говорят, по телефону позвонили из района, что там разбился почтовый самолет. Говорят, немного не дотянул до аэродрома. Так сейчас и лежит рядом с ним вверх брюхом.
- Да, понатворила бед эта пурга!
Так начался новый, пятьдесят седьмой год на целинных землях Заволжья. Весенние полевые работы провели в срок. Всходы радовали своим ровным зеленым покровом. Но, после посевной не выпало ни одного дождя. Только в конце мая прошел сильнейший ливень. Земля не успевала впитывать такое количество воды и она мутными потоками устремлялась в ближайшие овражки и местный пруд.
Стоял полуденный зной. Все было раскалено до такой степени, что даже камни источали зной. Разомлевшие от жары куры лениво барахтались в горячей придорожной
пыли. В тени сараев, устроившись в врытых прохладных углублениях, томно похрюкивали свиньи. Воздух был сухой и наэлектризованный; небо было белесым от нестерпимого жара. Было тихо, и только кое-где лениво перекликались петухи. Собаки, высунув длинные сухие языки, тяжело дышали, не находя сил даже лениво гавкнуть на прохожего. Листья на растениях поникли, и, казалось еще один такой жаркий день, они вспыхнут от этого испепеляющего зноя. Природа ждала нового освежающего дождя, которого все не было и не было.
В середине июня ночное небо вспыхивало от зарниц. Где то далеко погромыхивало, вселяя надежду на долгожданный дождь, но днем снова небо было белесым от зноя. Солнце растекалось по небосводу как единственное яйцо по широкой раскаленной сковороде.
И вот, однажды, к вечеру повеяло прохладой. Истомившиеся от жары люди вынесли спальные принадлежности, чтобы хоть ночку отдохнуть, наслаждаясь свежестью. Но под утро небо ослепительно вспыхнуло и с треском разорвалось от удара молнии. Подул порывистый ветер, застывшие листья деревьев зашумели и затрепетали в предвкушении живительной влаги. Гроза продолжалась до утра, но с неба, покрытого редкими тучами, не упало ни одной дождинки. И только когда хозяйки опасливо поглядывая на небо, выгоняли коров в стадо, упали первые дождинки. Они до такой степени были редкими, что земля тут же их впитывала, дожидаясь новой порции. От раскаленной земли парило как от банной каменки. На обеденную дойку предусмотрительные хозяйки на случай дождя захватили старенькие плащишки.
Во время дойки на другой стороне пруда, напротив стойла, вспыхнул яркий белесый шар и с оглушительным грохотом, сопровождающимся треском лопнул. От этого грохота присели даже коровы. Женщины, подхватив подойники, со страху забыв обо всем, даже про своих кормилиц, бросились бежать в сторону поселка. Примерно через минуту их настиг новый треск и грохот, сопровождающиеся ослепительной вспышкой и тут же хлынул поток воды. Это был не дождь, - это был водопад. Вскоре все понижения были заполнены водой. Земля снова не успевала ее впитывать и вновь она устремилась в сторону пруда. Через короткое время он был наполнен до краев, и вода через небольшую плотину устремилась в овраг. К вечеру он наполнился и соединился с прудом. Коровы,
48
разъезжаясь копытами, прибрели к своим дворам сами. Хозяйки встречали их с кусками хлеба, приговаривая ласковые слова.
Совхоз облетела весть, что этой страшной грозой, - ведь это была шаровая молния, да не одна, говорили местные знатоки, убило пастуха и оглушило одну женщину.
- Ее надо было тут же зарыть в землю, чтобы ток из нее вышел, говорили старухи, -помню, у нас в деревне так же было. Ничего, оклемалась!
- Да ты что, это что же как бы временно похоронили? Разве это помогает?
Казалось, природа в этом году старалась отомстить за вмешательство человека в размеренную жизнь этих степей, исполосованных теперь вдоль и поперек железными машинами.
Посевы ожили, получив долгожданную влагу. Колосья яровой пшеницы наливались полновесным зерном. Урожай обещал быть отменным. В его ожидании руководители колхозов и совхозов, как говорится, крутили дырки в лацканах пиджаков под будущие награды. К тому времени, для приема зерна были построены новые элеваторы и
зернохранилища. Казалось, урожай будет сохранен, но реальность не совпала с надеждами.
* * *
Для своевременной уборки урожая на целину поступали все новые и новые партии комбайнов и автомобилей. Совхозы получали новые производительные комбайны РСМ-8,
самоходные С-4М. гнали новые ЗИСы для перевозки будущего урожая; в помощь сельскому хозяйству бросили подразделения военных водителей.
Школьники тоже готовились к работам на уборке урожая. Учеников пятых- седьмых классов приглашали работать на токах, а наиболее крепкие и рослые старшеклассники готовились работать копнильщиками нм прицепные комбайны. Труд копнильщика в урожайные годы был тяжелым и изнуряющим. Попробуй, помаши вилами с двухметровым черенком, перекидывая в конец копнителя поступающую соломенную массы. Пыль, пекущее солнце, пот, заливающий глаза, полова, проникающая как не закутывайся, во все открытые места одежды. С непривычки тело зудело и чесалось,
В районе было принято решение об организации во всех хозяйствах агитбригад, призванных подымать дух и рабочий настрой тружеников полей.
Ну, кому быть руководителем агитбригады? Все были единодушны – Кривошеину. Юрию Николаевичу. По этому поводу его и пригласили на очередную вечернюю планерку.
Из-за стола поднялся парторг совхоза.
- Юрий Николаевич, мы пригласили тебя на планерку вот по какому поводу. Необходимо в ближайшее время собрать местные таланты и организовать летучую бригаду художественной самодеятельности – агитбригаду. Должно быть не более двадцати человек, но талантливых ребят. Твой духовой оркестр не в счет, это само собой разумеется. В общем, срок для раздумий тебе не более двух суток. После завтра придешь на планерку, доложишь. Да, вот еще, чего не сказал: репертуар должен быть таким, чтобы бодрил, звал к новым трудовым подвигам! Все понятно? Действуй!
Планерка молча смотрела на Кряша, даже директор не промолвил не слова. А чего тут много раздумывать, в голове у него уже сложился состав бригады.
- На завтрашней планерке доложу, товарищ парторг, - заверил он. Повернулся и с задумчивым видом вышел из кабинета директора.
- Значит, ждем завтра. – вдогонку крикнул парторг.
По дороге домой Кряш придумывал примерный репертуар концертов агитбригады.
- Вер, - с порога обратился он к жене,- я знаю, что у вас в Заре веселые, певучие девчата, а вот скажи, кто из них самые, самые?
49
- Зачем это тебе вдруг понадобилось, неужто хочешь присмотреть веселее меня? Ну-ка признавайся, Юрок.
- Зачем так шутишь, дорогая, просто мне поручили организовать агитбригаду и давать концерты в совхозе, в бригадах, ну и так далее. Вот хочу собрать в нее самую талантливую молодежь
- Ладно, повспоминаю, после ужина скажу.
После ужина, расположившись за столом, Юрий, положив перед собой ученическую тетрадь, макнув перо в чернильницу, приготовился записывать.
- Перво-наперво я тебе назову Надьку Иванову и Шурку Цырик, начала Вера,
- Ты мне вот как говори: фамилии и что они могут, попросил Юрка.
- Да может ты помнишь, когда ты ко мне сватался, они в т время еще молодыми девчонками были, помнишь, по вечерам все голосили частушки, припевки и разные напевные песни из кинофильмов. Запиши, не прогадаешь, а если третью к ним прибавить
Бовтючку Гальку, так они на три голоса так спивают украинские песни, ну ты как то раз слышал.
- Вспоминаю, вспоминаю, эта Бовтюк Галя такая полненькая девушка с ямочками на щеках, верно?
- Да, да, это она, - сказала Вера, - она с радостью согласится. Ведь это ее мечта стать артисткой.
Часа за два Кряш составил список состава агитбригады, первыми, естественно, он записал свой любимый духовой оркестр, потом остальных. Долго они мучились с Верой, составляя репертуар.
С утра следующего дня он съездил в «Зарю», где встретился с девчатами. С двумя –Шурой и Надей, пришлось повозиться – они уже были назначены рабочими тока и занимались его подготовкой. Только потому, что их зачисляют в агитбригаду по распоряжениям парторга и директора, их отпустили. Затем ему пришлось встречаться с остальными, намеченными в агитбригаду, уговаривать бригадиров, зав. Токами и других больших и маленьких руководителей. В конце концов все было утрясено, получены согласия больших и малых руководителей. В итоге на планерку Кряш шел с готовым списком членов агитбригады и репертуаром.
На планерке, ознакомившись с предложенным, ему дали добро, сообщили, кто будет возить артистов и как подготовить автомобиль для перевозки людей и как устроить в кузове импровизированную сцену.
- Завтра с ребятами подойдешь к мастерской, там вам во всем помогут, -сказал Галюта. Ну, а через недельку устроим генеральную репетицию.
После просмотра репертуара концертная деятельность совхозных артистов началась с афиш, расклеенных на центральной усадьбе, на отделениях и полеводческих бригадах. В них сообщалось, что еженедельно, на отделениях и в бригадах в конце рабочего дня, в порядке очередности будут проходить самодеятельные концерты совхозной агитбригады, и сообщался ее состав. Прочитав афишу бабы судачил о том какие же это будут концерты, если выступать будут наши же девчата, да что они смогут. Родственники артистов гордились, что их имена упоминаются на афишах.
- Юра, ты одно не учел, в совхозе двенадцать бригад, - сказала Вера, за неделю вы не сумеете дать концерты во всех бригадах, и поэтому вам придется в день давть иногда по два концерта.
- Это точно, здесь, второпях, я дал промашку. Ладно, как войдем в ритм, так и по два концерта будем давать.
Первое выступление агитбригады прошло на полевом стане первой бригады. На импровизированной сцене грузовика Концерт, несмотря на жару, прошел на ура. После него бригадная повариха накормила артистов отменным обедом. Бригадир от имени механизаторов попросил чтобы побольше было современных песен, тех, которые поют Бернес, Утесов и другие популярные певцы.
- Учтем ваше пожелание, - заверил Кряш.
50
Почти во всех бригадах прошли представления совхозной агитбригады. Успехом пользовались песни в исполнении девушек из Зари, инструментальные пьесы школьного
духового оркестра; слушателям особенно нравилась игра Юрия на баяне и соло на трубе. Порой, после выступлений после окончания рабочего дня, а это происходило часов в десять вечера, домой приходилось возвращаться уже по темному.
От раскаленной земли несло жаром, как из русской печи и только тогда, когда дорога опускалась в понижение дола или оврага, тело на некоторое время отдыхало в прохладе, затем снова в лица пассажиров бил горячий, еще не успевший остыть воздух.
- Юра, ты сегодня читал газеты? – такими словам встретила его жена. Оказывается вчера в Москве начался фестиваль молодежи и студентов.
- Ну-ка, ну-ка, дай-ка почитать. Эх, жаль батареи сели в нашем приемнике! Вот было бы хорошее напряжение в сети, купили бы настоящий мощный радиоприемник или радиолу. Можно было бы и пластинки крутить, - сожалел Юрий
Быстро просмотрев газету, он наткнулся на текст новой песни, которую, как писали в газете ко дню открытия фестиваля, которую сочинили В. Соловьев-Седой и.
Е. Долматовский. Тут же прилагались и ноты для голоса. Кряш тут же схватил баян, и как говорится с листа исполнил мелодию песни.
- Завтра же разучим, и на следующем концерте исполним. Да, а вот еще в «Комсомолке» напечатании и эмблема фестиваля. На заднике нашей сцены изображены русские береза, срочно нужен новый с изображением этого голубя. В общем, всем агитбригадникам будет работа!
У Кряша никогда не возникало мысли о том, что все то, что он делает, поднимает его престиж среди людей, что он желает выделиться и выглядеть лучше всех. Нет, все его поступки и дела были просто образом его жизни. Он никогда не лез в глаза людям, тем более начальству. Вот и сегодняшнее его решение о обновлении репертуара агитбригады и новое оформление передвижной сцены были обусловлены единственным желанием порадовать сельчан, не так много видящих среди своих ежедневных забот и тяжелого сельского труда от зари до зари.
С утра пораньше он отправился в мастерскую, чтобы добыть старое полотно от жатки для оформления задника сцены. После долгих объяснений и просьб, заведующий складом мастерской все -таки дал ему необходимое. Тут же отодрав оп него планки, он понес его к клубу, где в короткое время набросал рисунок позаимствованный из газеты:
синий земной шар с надписью на нем «За мир и дружбу» обрамленный кольцом и пятью разноцветными лепестками летящего белого голубя. Какого цвета должны быть лепестки, он не знал, и начал допытываться у тех – кто слышал передачи по радио, но сведения были разноречивы. В конце концов, он добился истины у парторга. Его любимые пацаны-трубачи, на некоторое время забросив ноты, взялись разукрашивать рисунок гуашевыми красками. В итоге задник сцены получился на славу.
Когда собрались участники агитбригады, начали всем составом репетировать песню «Если бы парни всей земли…» и «Подмосковные вечера». Перед обедом в клуб зашел парторг, и отозвав Кряша в сторону, обратился к нему с просьбой:
- Слушай, Юрий Николаевич, послезавтра у нас в совхозе будет первый секретарь райкома. Обедать мы с директором затащим его в шестую бригаду. Так вот, вы уж к этому времени будьте всем составом в шестой, да постарайтесь как следует.
Ну вот, везде показуха, подумал Кряш, но естественно, этого не сказал, только заверил:
- Будет все в лучшем виде, Василий Сергеевич..
51
- Какой восхитительный концерт! Даже новые песни исполнили, похвалил коллектив агитбригады секретарь. Прямо настоящие
артисты! А кто руководитель агитбригады? И давно ли он этим занимается?
Директор и парторг стали наперебой расхваливать Кряша.
- Это наш преподаватель школьный.
- Интересно, а что же он преподает, музыку, наверное?
- Да нет, труды, ну а в общем он талант, он практически умеет все! – хвалился директор, - Как говорится и швец и жнец и на дуде игрец.
- Интересно, интересно, и что же такое все он может, поинтересовался секретарь.
Директор рассказал, какой он великолепный токарь, баянист, трубач, да и вообще замечательный специалист.
- Он к нам после армии приехал, а до армии работал на железной дороге и даже отмечен знаком «Ударник Сталинского призыва». Рассказывал, что до армии в мастерской
депо на токарном станке выточил связанные между собой три кольца, но что то мне не верится, может. брешет, засомневался он.
- Да вообще то, я где то читал о таких умельцах, успокоил секретарь. Я вот что хочу сказать: такие люди нам нужны! И еще:. Уберем урожай и по осени устроим районный смотр агитбригад, и посмотрим, чья лучше, но я думаю, ваша будет одной из первых.
- Ну, Матвеевна, угости напоследок своим знаменитым кваском, и в дорогу, - попросил директор.
Квас Матвеевна, повар шестой бригады, готовила на самом деле крепкий, ядреный, шибающий как газировка в нос. Хранила она его в подвальчике, вырытом рядом с небольшой бригадной кухнешкой. По стакану этого кваса она наливала в обед каждому механизатору, с напутствием:
- Чтобы и в работе был таким же ядреным, как этот квас!
- Желаю дальнейших творческих успехов, ребята, всего хорошего.
Два «Газика», - райкомовский и директорский, запылили по степной дороге в самые дальние бригады, а артисты, сложив свой немудреный реквизит, отправились на центральную усадьбу совхоза.
Однажды, приехав в дальнюю бригаду, в ожидании, когда соберутся все, работники, участвующие в полевых работах, Кряш присел к мужикам, перекуривающим в сторонке. Когда они дружно задымили, послышался топот бегущего животного. Услышав его, мужики заговорили:
- Увидел, торопится!
- Видно давно не курил, уши опухли, - шутили другие.
Обернувшись на топот, Кряш заметил бегущего по направлению к курящим мужикам верблюда. Подбежав, он остановился, и глядя на мужиков стал издавать жалобные звуки, как будто что то просил.
- Мужики, ну дайте ему, кто ни будь папироску, хватит измываться! – произнес один их механизаторов.
Кряш удивленно посмотрел на него.
- Что так смотришь, произнес он. Как то года два назад вот также один шутник сунул ему, он тогда бал еще верблюжонком, папиросу в рот. Видно, понравилось. Вот, с тех пор и пристрастился он к табаку. Не дашь папиросу, - продолжал он, - так не представляешь, на глазах у него слезы по кулаку, правду говорю. Он каждый день здесь ошивается, если хозяин не запряжет его в работу.
Дома Юрка поделился этой новостью с Верой, но его рассказ ее не удивил.
- Да я об этом не раз слышала, это для меня не новость. Я думала, что ты тоже об этом слышал. Я сегодня наблюдала тоже интересный случай. Вчера я выписала со склада огурцы. Сегодня пошла получать и слушала такой разговор. Юр, ты же знаешь старенькую казашку, ну которую еще все зовут Апайка. Так вот, кладовщица набрала ей и стала взвешивать отборные молодые огурчики, а она начала возмущаться: почему ей дали
52
неспелых огурцов. Так и заставила набрать желтяков. Потом я у нее спросила: почему ей не нравятся зеленые молодые огурчики? А она говорит: зачем мне зеленые, - они как трава невкусные, а эти кисленькие, вкусные!
- Да, Вер, на людей не угодишь. Кому нравится арбуз, а кому свиной хрящик, - шутливо заметил Юрий.
* * *
Кряш давно заметил стеснительные, в то же время внимательные взгляды Шуры Цырик. В них сквозило не только любопытство, но и какой-то любовный призыв. Он старательно избегал их, отводя глаза в сторону, чувствую, что эти бездонные омуты, прикрытые темными пушистыми ресницами хозяйки, могут затянуть в свою бездну без
остатка. Эти глаза не давали покоя ему и ночью, он понял, что если не избавиться от этого наваждения, его налаженная жизнь вместе с Верой может дать трещину и случится непоправимое.
Шура уже жила на центральной усадьбе совхоза, в общежитии. И вот однажды, когда вернулись с очередного концерта в дальней бригаде после двенадцати, она попросила проводить ее до дома.
Генератор уже оттарахтел свое, и мигнув дважды, замолчал. Поселок погрузился в темноту. Через некоторое время в окнах домов начали зажигаться тусклые огоньки керосиновых ламп.
- Какая темень, хоть глаз коли, - произнесла шепотом Шура, – того гляди и упадешь.
Она взяла Юрку под локоть, и спотыкаясь на неровностях все теснее и теснее прижималась к нему. От этих прикосновений его сердце колотилось как бешеное. Он уже ничего не соображал и шел как во сне. Общежитие стояло на краю села. Рядом с ним росли старые ветлы. Шура вела его к ним. Под одной из них стояла скамья, врытая в землю. На нее они и уселись. Юрка чувствовал запах горячего тела, он его дурманил и пьянил.
- Юра, я в тебя влюбилась, как только увидела, - торопливо шептала Шура, как будто боясь опоздать высказать все накопившееся на душе. Я вижу, как ты любишь детей, а она тебе никогда их не подарит, а я тебе нарожаю тебе и мальчиков и девочек, сколько захочешь. Брось ты Верку. Давай жить вместе. Можно и нерасписанными. Давай уедем в
другой совхоз, да куда хочешь, ты везде можешь устроиться. Ну, решайся! Вера найдет себе другого. Ну же, решайся!
От этого торопливого жаркого шепота Юркины мысли метались. В его голове возникали воспоминания о первых встречах с Верой, их ночь, когда она охраняла его сон, ее рассказы о своем детстве… Все смешалось в кучу, но он нашел в себе силы очнуться и взять себя в руки.
- Нет, Шурочка, нет, так счастья не построишь. Да и не виновата Вера в том, что у нас нет детей. Конечно, мне лестно, что ты призналась в своей любви. Мне ты нравишься
и я сейчас чуть было не совершил непоправимого, но во время остановил себя. Веру я не брошу никогда. Вот если бы мы встретились раньше, может быть все было бы по другому, но этого не случилось. Видно так на роду нам написано. Ты только не обижайся на меня и считай, что это была наша минутная слабость. До свидания, Шурочка, не забудь, завтра у нас последнее выступление в пятой бригаде. Уборочная закончилась, наша концертная деятельность тоже заканчивается, что будет дальше, посмотрим.
Кряш поднялся и быстрым шагом направился домой.
- Юрочка, что так поздно? Я хотела сообщить тебе новость. Да ладно, отложим до завтра – не горит. Ужинать будешь?
- Да нет, мы поужинали в бригаде. Не буду.
53
Юрий почувствовал, что его ответ звучал как то неестественно; в нем чувствовались нотки вины. Вера ничего не заметила.
- Умойся с дороги и ложись, направляясь к постели произнесла она.
Сон не шел им в голову. Они ворочались, не находя себе места. Юру не покидали мысли о происшедшем разговоре с Шурой, а Веру подмывало желание поделиться новость, которая должна была обрадовать мужа. Наконец, решившись, она позвала его.
- Юр, ты не спишь?
- Да нет, что-то никак не могу уснуть.
- Юра, я так рада, так рада – у нас, кажется, будет ребенок!
Юрка от неожиданности вскочил. Вот тебе на, сколько событий и новостей в один день.
– Ты это серьезно, Верочка, или шутишь?
Он не мог найти нужных слов, его переполняли радостные чувства от таких слов. Неужели, думал он судьба смилостивилась, и они заживут как настоящая полноценная семья.
- Да нет, какие тут шутки, я уже как месяц почувствовала это, да боялась тебе сказать – как бы не сглазить. А вот теперь я уверена в этом.
Кряш от радости заходил по комнате, схватил баян, заиграл «Туш», бросил его, подхватил Верочку на руки и закружил в по комнате. Посадил на кровать, выскочил из дома. Появился через несколько минут с охапкой цветов, нарванных в своем и чужих палисадниках, и засыпал ими жену. Он не находил себе места от радости. Вера счастливыми глазами наблюдала за его выходками.
- Да успокойся ты, ложись, - помолочав некоторое время, она произнесла: Получилось, что недаром бабка Щелупиха провозилась со мною почти год. Я ведь не хотела заранее тебе говорить, чтобы в случае неудачи мы не расстраивались. Вот родится ребеночек, да я всю жизнь буду ей благодарна. Я прямо даже не знаю, как ее отблагодарить.
За всю ночь они так и не сомкнули глаз. Каждый думал о своем. Будущий отец представлял, как родится ребенок и какие расходы понадобятся. До этого он не задумывался о таких обыденных вещах, как что тот приобрести, а теперь будут необходимы детская одежда, разные там игрушки-погремушки, естественно детская кроватка и так далее. А его зарплаты учителя труда и различных доплат за совмещение, явно не хватит. Поэтому он решил завтра же, нет, получается уже сегодня пойти к
Зинаиде Григорьевне и написать заявление о расчете и одновременно попросить директора, чтобы вновь принял на работу в мастерскую токарем.
С головой, забитой неожиданно нахлынувшими заботами, он вышел из дома. Нет, решил он, сейчас в первую очередь нужно застать директора, пока он на утренней планерке, а уж потом в школу. Как раз сейчас последние дни перед началом занятий, директор буде осматривать подготовку школы к новому сезону, так что он ее увидит.
Как он и представлял, все решилось быстро и без проволочек.
- А я уж сам подумывал об этом, - сказал директор, нынешнего токаря через две недели забирают с Армию, так что во время пришел. Сегодня же напишешь заявление и оставишь у своей Верочки, ну а завтра начинай. Да, а как со школой, проблем не будет? Если какая закавыка получится, ты уж прямо ко мне.
Зинаида Григорьевна с большой неохотой подписала заявление об увольнении Кривошеина Юрия Николаевича, учителя труда Маяковской школы, как там было в нем написано. Она долго его уговаривала, но перечить желанию директора совхоза не могла. Единственное, что пообещал экс преподаватель, это в свободное время заниматься со школьным духовым оркестром.
По дороге домой Кряш забежал в клуб. Там уже собрался весь коллектив агитбригады.
54
- Юрий Николаевич, ну, что, где сегодня выступаем или сегодня будет только репетиция, - спросила Иванова Надя.
- Ребята, все, с концертной деятельностью закончено.
- Как? – ахнули все, - больше ничего, никаких концертов, а как же наш коллектив?
- Все, я перехожу работать в мастерскую, токарем, директор попросил, - скривил душой Юрий, - токаря в армию забирают, работать некому.
Юрий видел, как вытянулось и стало растерянным лицо Шуры. Ему как то по человечески стало ее жаль, но он усилием воли поборол это чувство, хоть и стало как то тоскливо на душе, как будто он безвременно потерял близкого человека.
- Ничего, ребята, я же никуда не денусь, просто пореже будет встречаться и всего. А со школьным духовым оркестром буду заниматься, Зинаида Григорьевна упросила.
Кряш посмотрел на тоскливые выражения своих, теперь уже близких, друзей, махнул рукой и заспешил домой.
На пороге он встретил Веру. Рассказал о происшедших событиях, пообещал, что через час, два придет и напишет заявление. Расцеловал ее и проводил до калитки.
Сев за стол, он стал составлять перечень дел, которые необходимо сделать до родов Веры. Список неотложных дел занял две страницы тетрадного листа. Он почесал затылок и подумал, что для выполнения этих дел понадобиться минимум полгода и больших затрат. Да, для того чтобы приобрести даже самое необходимое, нужно работать на двух станках или в две смены. Но ничего, как ни будь, выкручусь, решил он. Положив бумагу в карман, Кряш отправился в контору.
* * *
В начале октября во всех газетах, по радио были переданы важные новости об успешном запуске Советским Союзом искусственного спутника Земли. Рассказывалось о его орбите, о времени прохождении над разными областями страны И, как его можно увидеть ночью и в какое время..
С наступлением ночи все жители поселка выходили на улицу и вглядывались в небо, стараясь увидеть новое небесное тело – спутник.
- Что-то вы рано выскочили, - говорили местные знатоки, - спутник будет пролетать через полчаса, да и не в ту сторону вы смотрите. Эх, темнота!
- Вон, вон – летит! – слышался радостный голос.
- Да ты что, это же самолет!
- Какой тебе самолет, это же натуральный спутник, я же знаю! Слышите? Бип, бип, бип! Это же он так сигналит! - слышался женский голос.
- Да ты совсем с ума сошла! Эти сигналы можно услышать только по радио, понятно?
Такие разговоры происходили, почти каждую светлую ночь. В честь запуска спутника сочинили песню «Веселый спутник». Ее передавали по радио по нескольку раз на дню.
Этот год был насыщен событиями: фестиваль с его новыми песнями, лицам, увиденными сельчанами в клубе на киноэкране, запуск спутника Земли – все это казалось фантастикой. Каждый человек, казалось, был приобщен к этим событиям в стране и в мире. Каждый считал себя чуть ли не участником фестиваля и запуска спутника. А на самом-то деле так оно и было. Каждый внес свою невидную лепту в эти события.
Перед ноябрьскими праздниками районное руководство решило провести смотр-конкурс сельских агитбригад. Совхозный коллектив возглавил новый завклубом Борис Матвеевич. Он быстренько провел несколько предконкурсных репетиций.
55
Репертуар был обкатан еще во время летних выступлений. Завклубом был довольный и уверенный, что совхозная агитбригада займет одно из призовых мест, а его, как руководителя отметит достойным образом.
Его надеждам не было суждено сбыться. Председателем жюри был первый секретарь райкома комсомола. Подводя итоги смотра, он, объявил о том, что первое место заняла агитбригада
совхоза «Маяк революции» и в этом, сказал он, большая заслуга организатора и руководителя агитбригады Кривошеина Юрия
Николаевича. Кроме этого, сказал он, коллектив агитбригады награждается почетной грамотой райкома партии и райкома комсомола, Юрий Николаевич – представлен к награждению Почетным знаком ЦК ВЛКСМ «За освоение целинных и залежных земель».
Об этой новости Кряш узнал в этот же день, когда Вера пришла с работы. Ей об этом сообщила подруга, работающая, как и она, секретаршей в райкоме комсомола.
- А о нашем завклубом даже не упомянули, - сказала она, - напрасно он гоголем ходил. Я так Юрочка рада за тебя, даже, кажется и наш будущий ребеночек рад. - так сладко и томно в груди и животе, прямо спасу нет.
Юрий с нежностью прислонился к животу Веры, как будто надеясь услышать, как там радуется их ребенок. Живот был уже большой, что он заметил:
- Верочка, а мне, почему то кажется, что ты перевыполнишь план.
- Как это? - не поняла она.
- Да так, наверстывая упущенное, родишь двойню.
- Да ну тебя, придумал, двойню, но в голосе ее слышались гордость и радость.
* * *
Как и положено, через девять месяцев, в марте месяце по распутице, Юрий отвез Веру в районный роддом. Переночевав у знакомых, утром отправился узнавать, что и как. Он как в воду смотрел.
- Двойня, мальчик и девочка - радостно сообщила ему медсестра, с тебя причитается.
Она начала перечислять вес, рост, ну, в общем, все параметры новорожденных, ну какие там рост, вес, Юрия в первую очередь интересовало здоровье жены и детей.
- Все отлично, - ответила на его вопрос медсестра.
Юрка чуть ли не вприпрыжку побежал, куда? Да он сам еще не сообразил куда. В первую очередь нужно сообщить родственникам: матери, теще, знакомым, поэтому он первым делом отправился на узел связи. В почтовом отделении составил телеграмму матери с коротким текстом: «Мама, поздравляю. У тебя двое внуков, мальчик и девочка».
Вторым делом он позвонил в совхоз и попросил новую секретаршу, которой стала по рекомендации Веры Шура Цырик.
- Шура, у нас двойня, - это были первые его слова
- Какая двойня? У кого у нас, - не поняла она.
- Да это Кривошеин звонит! У нас с Верой сегодня, то есть вчера родились мальчик и девочка! Шурка, я так рад! Пожалуйста, передай моей теще, что она снова стала бабушкой. Скажи, что все нормально, все здоровы и радостны.
- Юрий Николаевич, - почему то официально обратилась к нему Шура, - поздравляю, я от души рада за вас, дозвонюсь и передам, как ты просишь. Чем ты сейчас думаешь заняться, ведь нужно будет чего-нибудь купить Верочке. Я думаю, ты догадаешься, ладно не буду тебя отвлекать, беги, до свидания и она положила трубку.
Когда Юрий пришел снова в роддом, нагруженный покупками, та же медсестра придирчиво их осмотрела.
- Это можно, этого нельзя, - увидев грецкие орехи, которые Кряш купил на рынке у какого-то торгаша, она строго заявила: - да вы с ума сошли!
- Что такое, - изумился Юрий, - что это вредно роженицам?
56
- Да нет, не вредно, а даже полезно тем, у кого молока в груди мало, а у твоей его даже переизбыток. Да от этих орехов у нее молоко будет течь беспрерывно, так что забирай обратно!
- Сестричка, а как бы посмотреть деток, а? – попросил Юрий.
- Да ты, что, разве можно в палату, - возмутилась она.
- Да я не прошусь в палату, как ни - будь, в окошко…
- Ладно, - смилостивилась она, - подходи с обратной стороны к окну, второму слева, я скажу жене и помогу ей подержать малышек, сейчас как раз кормление уже заканчивается, беги скорее, увидишь своих отпрысков. Первые, наверное?
- Первые и долгожданные, - ответил он и побежал, роняя непринятые покупки к указанному месту.
Около зашторенного окна он долго переминался на вытоптанном многими ногами месте, ожидая, когда же покажется Верочка с малышами. Наконец занавески дрогнули и раскрылись и Юрий увидел лицо своей любимой с каким то свертком на руках. Рядом с таким же свертком стояла медсестра. Увидев его, они приоткрыли уголки свертков, и он увидел в них маленькие личики. Он, хотел подойти ближе, чтобы рассмотреть их лучше, но поскользнулся и упал прямо в снежную кашу. Пока поднимался, занавески закрылись. Все. Хорошо, что увидел, есть чем похвалиться, подумал он.
Юрий возвращался в совхоз на бензовозе, с которым приехал вчера. Он с самозабвением рассказывал, какие красивые у него дети.
- Да ладно брехать-то, - прервал его шофер, а то у меня не рождались дети, сначала и посмотреть то не на что, это потом видно какие они. Видел то их минуту, а говоришь… А вот скажи мне лучше, Кряш, вы хоть придумали им имена?
- Да еще нет, да и не гадали, что родится двойня, да в общем то, если сказать правду, просто боялись сглазить.
- Да… – протянул собеседник, вам повезло, а то бывает, что баба так и остается пустой. Ну какая же это жизнь, как две сухих лесины, трутся друг о друга, скрипят всю жизнь попусту, а огня то так и не получается, один дым, правда некоторые берут на воспитание приемных, но это совсем другое дело, я думаю, как не крути, а все равно не твоя кровинка.
Всю дорогу Юрий думал над этими словами. Ведь на самом деле, они с Верой не однажды задумывались над тем, чтобы взять ребенка на воспитание, но все время как-то не решались и, как оказывается не напрасно. Выйдя из машины неподалеку от конторы, он зашел к Шурочке, чтобы узнать передала ли она новость в Зарю, теще. Увидев Юрия, она бросилась к нему со словами «Поздравляю!» и крепко его расцеловала.
- Юра, все передала, как ты просил, ели бы ты слышал, какой радостный голос был у тети Нюры, она ведь было собиралась бежать пешком в совхоз и отправиться в район, но я ее отговорила – попутных машин не будет, сейчас они только обратно будут возвращаться. В общем уговорила. А уж завтра с утра жди ее в гости. Ну а там сами решите, как поступать дальше.
Вот так и родилась полноценная семья Кривошеиных. С этих дней начались напряженные дни для Юрия и Веры.
Первой для наведения порядка в доме ко дню выписки Веры из роддома, приехала на попутке теща. Она тут же, едва раздевшись, начала требовать от зятя то ведро, то тряпку, то еще что-то необходимое для наведения чистоты и порядка в доме. Отложив в сторону половую тряпку, она поинтересовалась; не голоден ли ее любимый зятек, бросилась готовить еду, она быстро двигалась по дому и все дела как будто по мановению волшебной палочки, выполнялись. Буквально за считанные час-полтора, квартира сияла чистотой и от кухонной плиты разносился аромат свежих щей и жареной на свином сале картошки. Такую картошку Юрка любил, особенно, со ржаным хлебом и прихлебывая ее холодным молоком.
57
- Ну, зятек, пора и за обед приниматься, - произнесла она, помыв руки под рукомойником. Надеюсь, бутылочка то найдется?
- Да нет, мам, придется в магазин сбегать.
- Эх ты, не озаботился. Что бы ты делал, если бы не теща! – и она полезла в привезенную хозяйственную сумку.
- Режь хлеб, - скомандовала она, разливая щи по тарелкам.
Чокнувшись с зятем, она заправски, как завзятый питух, выпив, крякнула и аппетитно захрустела соленым огурцом.
- Эх, зятек, если бы знал, сколько радости с Веркой вы мне принесли, - произнесла она и на ее глазах выступили слезы. – Я ведь и не чаяла дождаться еще внуков, да еще сразу двух. А твои то когда приедут? – спросила она.
- Да не знаю, мам, Вот жду телеграмму. После недолгого молчания он продолжил: - Вот только с погодой бы повезло, а то как развезет, ни мать, ни Веру не довезешь до дома, - со вздохом произнес он.
Всевышний, как будто услышал эти слова. В ночь ударил крепкий мороз и таяние резко прекратилось. Выбежав рано утром за дровами, Юрий захрустел льдом, лежавшим на земле вместо грязных луж. Такая погода продержалась неделю. За это время Юрий встретил и мать и привез из роддома Веру с новорожденными и еще многое успел до распутицы.
* * *
Мать Юрий встретил на вокзале райцентра. Она легко, как ему показалось, соскочила с подножки вагона, сверху попутчик подал ее чемодан, и они, оскальзываясь, поспешили к стоявшей за углом вокзала грузовику. Несмотря на радость на лице матери и кажущуюся легкость в ее движениях, Юрий все-таки заметил на лице матери новые морщины. Залегшие около уголков губ, темные круги под ее глазами и другие еле уловимые признаки надвигающейся старости.
В свои двадцать пять он считал, что пятидесятилетних можно считать стариками, а уж его теща, с ее шестидесятилетним возрастом, - этих он считал древними стариками. Хотя, глядя на нее, этого с казать – согрешить против истины, она была крепкой. С румяным гладким лицом женщиной и только ее большие, натруженные с узловатыми суставами, морщинистые руки, выдавали ее возраст.
До совхоза ехали долго, то тряслись по снегу. перемешанному с грязью. Теперь это месиво замерзло и автомобиль бросало из стороны в сторону. В кабине «Газона» было тесно, и Юрка, старался удержать мать, чтобы она ненароком не ударилась о панель или лобовое стекло грузовика. «Как же я повезу по такой дороге Веру с новорожденными, думал он, видно придется самому ехать в кузове».
Когда они добрались до дома, уже начало подтаивать. Около дома, видно уже давно, стояла теща. Увидев подъезжающий автомобиль. Она засеменила навстречу. Юрка помог выбраться матери из кабины, и женщины обнялись как родные, на глазах у обеих выступили слезы. Они тут же поспешили в дом. Юрка, подхватив чемодан и авоську, набитую гостинцами, поспешил за ними.
За столом уже сидели Юркина мать и теща.
- Ну, Юрий, подавай на стол, угощай мать, ты же хозяин в доме! – весело произнесла теща.
Юрий, по-мужски, неуклюже суетясь, ставил тарелки на стол, раскладывал ложки, вилки, думал; как же теперь их называть; мать мамой и теще также? Как же выйти из этого положения? Всё-таки он решил выйти из этого положения следующим образом: «Буду мать называть мамой, а тещу – маманей, посмотрю на их реакцию, а там может, что-нибудь придумаю другое»
- Мамань, а у нас что-нибудь есть выпить, спросил он, обращаясь к теще.
Судя по тому, как она взглянула на него, он понял: такое его обращение ей понравилось.
58
- Да если бы не теща, ласково произнесла она, и согреться после дороги было бы нечем, эх, молодежь!
Она достала из стола бутылку «портвейна» и недопитую ими вчера водку.
- Ты что будешь, свашенька, - обратилась она к Юркиной матери, - вино? Ну, а я -водочки. У меня от вина голова болит.
Чокнулись. Теща смачно захрустела соленым огурцом, мать, выпив неполную стопочку, откусила половинку конфеты «Ласточка».
- Теперь можно и щец похлебать, - произнесла теща, - а потом и о неотложных делах поговорим.
После щей и очередной рюмочки, лицо её раскраснелось, в глазах матери появился веселый блеск. Непривыкшая к спиртному, в тепле, она разомлела.
- Я вот думаю, - продолжила разговор теща, - самого-то основного у молодых родителей нет – зыбки.
- Да что ты, мамань, какой зыбки! Сейчас в зыбках то детей не держат! Я это уже продумал. Есть у меня в совхозе знакомый – столяр-краснодеревщик, я предварительно с ним разговаривал. Сегодня к вечеру пойду заказывать двуспальную кроватку.
* * *
Ко дню выписки Веры из роддома, дом молодой семьи стараниями родителей блестел чистотой. Между голландкой и кроватью, стояла аккуратная резная детская кроватка. Столяр, да и Юрий постарались. От нее исходил запах свежего дерева и лака. К ножкам кроватки Юрий приспособил дуги. Одно движение – и кроватка превращалась в колыбель. В кроватке лежала гора пошитых из привезенной матерью фланели, пеленок, различные подгузники и прочие, необходимые малышам вещи.
«Молодцы, нечего сказать!», в один голос твердили матери, увидев кроватку.
- Особенно молодец зятек, - не могла нахвалиться теща, - это надо же чего придумал – и кроватка, и колыбелька!
В течение последних дней природа постаралась и все покрыла свежим влажным снегом. Все побелело. Все ухабы заровняло. По свежему снегу к районному центру была накатана ровная уплотненная дорога, ну, чистый асфальт! Вот по такой дороге на выделенном директором «Газике», Юрка и привез жену и младенцев домой.
Сколько было ахов, охов и других междометий! Да какими же красавцами были младенцы! Да как же они были похожи на своих родителей, ну вылитые мать с отцом! Вот только кто на кого был похож, бабки не решили. На другой день молодые родители пошли в сельский совет и зарегистрировали появление на свет новых жителей молодого целинного совхоза по имени Даша и Андрей. С этого дня закрутилась семейная карусель. Все было подчинено только желаниям постоянно горланящим братика и сестрички.
Жизнь Кряша разделилась на «до того» и «после того» - до рождения детей и после их рождения. Он стал как то солиднее, уже не отзывался на обращение «Кряш», практически забросил общественные дела. Теперь стоило больших трудов затащить его на репетиции художественной самодеятельности, он весь был в семейных заботах. Не забыл он только свой любимый баян и духовой оркестр. Правда, в нем уже практически сформировался новый руководитель – его лучший ученик Славка Бовтюк. Он профессионально освоил буквально нотную грамоту и все духовые инструменты, имеющиеся в оркестре, и всерьез подумывал после окончания школы поступать в консерваторию.
* * *
Прошло десять лет. Уже не в новинку были запуск очередного космического корабля. На крыше, или возле каждого второго дома высились телевизионные антенны.
59
Совхоз рос и расстраивался, все улицы в ночное время освещались электрическими фонарями, и влюбленным парочкам приходилось искать укромные темные уголки. Взрослыми стали и дети Кривошеиных, но несмотря на жениховский возраст. Они практически не расставались. Андрей внимательно рассматривал очередного воздыхателя сестры, а Даша также ревниво относилась к претенденткам в невесты брата.
Даша была красавица под стать матери с таким же греческим профилем и тонкими чертами лица. Через ее плечо свешивалась смоляная коса. Единственно, чем они отличалась это – фигурой. У дочери была тонкая талия, не предрасполагающая к грубой тяжелой работе. От отца она унаследовала артистический талант и музыкальный слух. «Быть нашей Дашеньке артисткой. Ей-ей»,
поговаривала Вера. Юрий, внимательно следивший за развитием талантов дочери, неизменно соглашался с женой.
Андрей, в отличие от сестры, не отличался талантами, но он имел пристрастие к механизмам. В свободное время он пропадал в совхозных мастерских. Там, от отца он и перенял токарное мастерство, научился обращаться с двигателями. Ногти его рук постоянно были с траурными каемками мазута. Казалось уничтожить их невозможно. Сколько мать его не ругала, сколько она не пыталась приучить его к аккуратности, - все было без толку. Только отмоет, отчистит руки и ногти – и тут же лезет к железкам, смотришь, руки снова все в мазуте. Отец эту страсть сына к технике поощрял.
- Вер, да не ругайся ты на него, он же не шалберничает, как другие, оправдывал он сына, - глядишь, будет конструктором, а уж инженером – точно будет!
Словно в подтверждение слов отца, Андрей уже перед армией освоил токарный станок, отцовские приемы работы на нем. Работал он на станке почти также виртуозно, как и отец. Да и вообще, он перенял от него все технические знания и умения. Он также «на ты» обращался с радиотехникой, и уже не к отцу, а к нему обращались соседи с просьбами починить вышедший из строя радиоприбор. Также, как и отец, он упорно копался, выискивая причины неисправности и не успокаивался до тех пор, пока радиоприемник или другой прибор не начинал работать.
Уделять внимание своей внешности Андрей стал, когда впервые серьезно влюбился. Перед тем, как вечером пойти в клуб, он тщательно отмывал вымазанные мазутом руки, начесывал свой, как и у отца, смоляной чуб, наглаживал выходные брюки, и только тогда выходил из дома. Избранница Андрея была конопатенькая, пухленькая хохотушка Анечка из соседнего села. Познакомила их сестра. Андрею она понравилась из-за веселого, легкого характера и своей доброты. Мать, как то увидев их вместе, спросила на следующий день:
- Это твоя невеста, что ли?
- Мам, ну какая невеста, выдумаешь тоже! – но на его щеках появился предательский румянец.
Точно, невеста, подумала Вера. Ишь, зарделся! Хорошая девушка. Будет верен сын первой влюбленности, дождется невеста его из армии, - будет хорошая у них семья. Глядишь, через пяток лет и мы с Юрой станем дедом и бабушкой. Как быстро течет время, кажется, совсем недавно мы были молодыми, а смотришь – дети стали взрослыми.
* * *
В дальнейшем судьба у Кривошеиных сложилась. как и у всех по сценарию, определенному строем советской страны. Родители, отработав положенный срок, ушли на пенсию. Старшему Кривошеину определили персональную пенсию – учли полученные награды и заслуги. Вера к тому времени уже как год была на пенсии и занималась воспитанием внуков - детей сына. Он после армии окончил институт механизации и его направили работать главным инженером в родной совхоз. Дочь окончила театральное училище. После выпускного спектакля ее и еще двух выпускников взяли в труппу областного драмтеатра. Однажды в отпуск Кривошеины гостили в ее семье и посещали
60
все спектакли с ее участием. Очень понравилось, и судя по реакции зала, зрителям тоже нравилась молодая актриса. Одно плохо: дочь не замужем, живет в коммуналке.
- Да в основном все актеры так же ютятся по коммуналкам, - успокаивала она родителей.
- Когда же семьей обзаведешься? Допытывалась мать.
- Успеется, мам! – но судя по ее ответу, она и сама не рада такой жизни, она уткнулась в грудь матери и заплакала.
- Мне кажется, - напрасно ты подалась в артистки, работала бы ,как и все в совхозе. Вон посмотри, Андрей наш – инженер, пользуется авторитетом и в совхозе и в районе его ценят. Женат, детей со своей Анной имеют, да каких!
- Да перестань, мам, все будет хорошо, успокойся. Скоро, скоро дождетесь вы и от меня внуков!
- Ну, дай то господи, доченька, - вздохнула Вера.
Они обнялись, и задумались каждый о своем.
Мать представляла, как Даша выйдет замуж, обзаведется детьми. Приедут они в гости всем семейством с малыми детками. Вот уж будет радости! А как она будет гордиться перед соседями!
В голове дочери тоже носились мысли о семейной жизни, и не в какой то коммуналке, а в красивой квартире. В этой красивой квартире будут красивый муж и такие же детки. Мужем она видела своего поклонника, который уже второй год встречает её с цветами около служебного входа театра после каждого спектакля.
Вначале он с цветами в руках стыдливо стоял в сторонке, когда актеры выходили к служебному автобусу, боясь подойти к ней с букетом. Впоследствии он осмелился. Вручал букет, бормотал слова благодарности за доставленное удовольствие от спектакля.
Ну, а впоследствии, они познакомились ближе. Теперь она знает, что он работает на каком-то засекреченном заводе инженером, живет неподалеку от театра, год назад развелся с женой, без детей - не хотела их бывшая. Буквально месяц назад, он сделал Даше предложение, и вот теперь она думала: как познакомить с ним родителей. То ли сейчас с мамой, то ли поехать с ним на родину, приурочив эту поездку к отпуску. Да чего уж, познакомлю завтра же с матерью, - решила она.
Наутро, благо был выходной день, Даша позвонила своему возлюбленному и пригласила его для знакомства с матерью. Смущаясь, она представила их друг другу.
- Господи, ну, прямо как твой отец в молодости! – воскликнула Вера. Ты что, специально выбирала такого, пошутила она.
За чаем разговорились о их будущем. Будущий зять сразу заявил: «Я человек сугубо городской, моя работа тоже связана с городом, да и Дашина дальнейшая жизнь неразрывно связана с городом, театром, так, что отсюда мы никуда.
Вера с этими доводами согласилась, единственно, о чем она попросила: в ближайшее время приехать к ним в гости – отец ведь тоже должен знать будущего зятя. Так и договорились.
Вот и определилась судьба доченьки, удовлетворенно подумала Вера. Теперь я спокойна за всех.
* * *
Так сложились судьбы первых целинников Аркашки и Кряша. Они и их дети были довольны и счастливы. Достигли они того, к чему стремились. Жили они не напрасно. Хотелось бы, чтобы и их дети прожили такую же счастливую, наполненную трудами и заботами жизнь.