СОВЕЩАНИЕ В ШТАБЕ АСТАНИНА
Августовский холодный утренний дождь нудно шелестел по еловым веткам крыши и бревенчатым стенам огромного штабного блиндажа командира сорок первого стрелкового корпуса генерал-майора Андрея Никитича Астанина, расположенного в лесу вблизи деревни Раковичи, южнее Луги. Вдали между деревьями расположились палатки, лошади у коновязей, штабные машины и грузовики с зенитными пулемётами.
Внутри блиндажа пахло сыростью от развешанных по стенам мокрых плащ-палаток трёх десятков командиров всех рангов. Вёл совещание приехавший из Новгорода начальник штаба Северо-западного фронта генерал-полковник Ватутин. Его крайне беспокоил важнейший выступ фронта-Лужский рубеж, пересекавший ленинградскую железную дорогу у города Луги и упиравшийся плечом в триста километров непосредственно в Балтийское побережье, в Финский залив.
Шестнадцатая стрелковая дивизия, четвёртая дивизия народного ополчения, сто восемнадцатая и и сто девяносто первая дивизии вместе с двумя ленинградскими пехотными училищами укрепились на северо-восточном берегу Луги.
Двадцать четвёртая танковая дивизия, сто семьдесят седьмая пехотная дивизия и батальоны десятого мехкорпуса крупным выступом вдавались в немецкие порядки на западном берегу Луги. Вместе с первой дивизией народного ополчения, девяностая и сто одиннадцатая стрелковые дивизии, а также двадцать первая танковая дивизия у Шимска сторожили левый фланг фронта.
Ватутина серьёзно беспокоили приготовления немцев к наступлению по кратчайшему пути на город Лугу и далее вдоль железной и шоссейной дорог на Ленинград, ещё не готовый к обороне. Ватутина удручала низкая подвижность наших частей, из-за которой мы вынуждены были растягивать войска в непрочные линии, легко прорываемые немецкими моторизованными кулаками.
-у нас сорок машин на дивизию, а у немцев по четыреста и лошади тоже с половины Европы. Да и радиостанции у нас не во всех дивизиях. Тогда как у немцев в каждой роте и на каждом танке, не говоря про самолёты-докладывал высокий плотный широколицый комкор Астанин невысокому но тоже плотному как груздь командующему. Полагаю, что немецкое наступление отодвинули проливные дожди с восьмого августа. Но как только они кончаться немцы зашевеляться. Их сорок первый мехкорпус обрушится на нас, а пятьдесят шестой Манштейна пойдёт к Балтике через наших соседей.
-А что скажут «повелители ветров»? Сколько дней ещё нас будут полоскать дожди?-усмехнулся генерал-лейтенант Ватутин, сцепив пальцы рук и чуть исподлобья взглянув на майора Пухова и тот проворно поднялся после толчка соседа.
-Товарищ командующий, разрешите вызвать моего заместителя капитана Рагулину. Она лучше доложит обстановку. Я контужен тяжёлым снарядом и плохо слышу-доложил он, сильно заикаясь и, получив разрешающий кивок начштаба фронта, подошёл к двери и вызвал из коридора стройную и подтянутую светловолосую женщину.
-Товарищ командующий! Наша метеослужба полагает, что завтра, видимо, последний день дождей. Мы не имеем данных из Прибалтики и Скандинавии, но сведения по Ленинграду, Новгороду и Карелии надёжные. Восточный циклон из Сибири обещает ясную погоду в течение от трёх дней до недели и подойдёт он сюда через пару дней-чётко доложила капитан-метеоролог.
-Эх, дорогой мой капитан! Вы нас не утешили, прямо скажу. А поколдовать вы никак не можете, чтобы восточный циклон ещё маленько повременил?-спросил Ватутин, оглядывая улыбающихся командиров.
-Я комсомолка, товарищ командующий и колдовать не умею-сухо ответила капитан Рагулина и неожиданно залилась краской, застеснявшись своей резкости.
-А жаль! Я бы за вас похлопотал перед политорганами, лишь бы немцы ещё недельку нам на подготовку дали- наконец улыбнулся и сам командующий.
-Перед смертью не надышишься-сурово возразил генерал Астанин и Ватутин поморщился.
-Да уж наслышан, товарищ генерал-майор, о твоей суровости и умении вылить на голову ушат холодной воды- расстроился Ватутин.
-Товарищ командующий! Зато дороги раскисли и машины у немцев завязнут. Подвоза боеприпасов не будет. Да и танкам сложно передвигаться по размокшим лугам. А дорог у нас на Новгородщине, сами знаете, кот наплакал-виновато доложила капитан Рагулина и генералы засмеялись.
-Спасибо, мой дорогой капитан. Значит, благая весть от синоптиков всё же есть. Вы свободны!-усмехнулся Ватутин.
-Давайте продолжим совещание, товарищи! Итак, вывод комкора Астанина о том, что необстрелянные бойцы, которых в его корпусе больше половины с такими же командирами из запасников, после начала бомбёжек могут оставить позиции, принимаем к сведению. Поэтому основные надежды мы возлагаем на артиллерию. Ждём твоих предложений Георгий Федотович-Ватутин всем корпусом повернулся к полковнику Одинцову.
Приятный подтянутый моложавый командующий артиллерии сорок первого корпуса быстро поднялся и прошёл к карте, затянувшей целую стену. Указка в его руке уверенно очертила несколько кругов.
-По данным разведки позиции корпуса будет атаковать дивизия СС «Полицай» генерала Мюльферштедта. Это отъявленные головорезы из немецких полицаев, прошедшие Францию и Югославию. Боевая стойкость дивизии очень высока, но тактические навыки слабоваты. Не бывали они и под огнём крупнокалиберной артиллерии. Мое предложение сводится к тому, что корпусные орудия и орудия АКУКС калибром свыше ста пятидесяти миллиметров мы будем располагать в геометрически точно привязанных окопах в одном-двух километрах за каждым орудием дивизионных гаубиц. Гаубицы расположим за два-три километра от передовой, то есть добьёмся разлёта снарядов в пределах двухста метров при размерах области поражении осколками до ста пятидесяти метров. В отрытые и замаскированные окопы мы выдвинемся ночью с разведчиками в белом впереди. И после пристрелки дивизионных артполков внесём точную корректировку и беглым огнём орудий сто пятидесятого калибра сорвём любую атаку противника даже при поддержке танков и авиации. Главное-точная привязка к местности. За этим будут следить курсанты-артиллеристы ленинградских училищ. А ступенчатый перенос артогня будем производить позади наступающих, чтобы подавить их психологически. Впереди пулемёты-сзади ад чёрных разрывов! Полицаям будет не до атаки… Господи спаси и пронеси! Вот что они будут шептать прижимаясь к земле.
-Так они же не увидят взрывов-разыграл удивление Ватутин, уже в душе соглашаясь с полковником Одинцовым.
-Зато они их услышат. Чёрный грохочущий ад будет надвигаться на них из-за спины, лишая их надежды убежать. Зато спереди они будут открыты воздействию наших стрелков и пулемётчиков.
ГИБЕЛЬ ПОЛИЦАЕВ
Генерал Мюльферштедт волновался.
-Лемке проверь мой вездеход и машину сопровождения. Завтрашнюю атаку я хочу возглавить сам. После обработки русских позиций авиацией русские дивизии или залягут на дно окопов, либо побегут в тыл, как они бегали в Прибалтике. Наша задача будет сведена к тому, чтобы расстреливать красноармейцев в спины-решительно произнёс он.
-Всё готово мой генерал. Наша техника в полной боевой готовности-отрапортовал лощёный обер-лейтенант и Мюльферштедт замялся.
-Я думаю, что наше боевое крещение и победу надо будет отпраздновать особенно. Съезди к танкистам и договорись с ними о посещении их борделя нашими офицерами. Я думаю, что в наших полковых борделях не лучший контингент. Ты помнишь француженок и сербиянок? Договорись с танкистами, пусть наловят девочек помоложе и на нашу долю. Завтра вечером мы будем гулять у них в Каменках-приказал генерал.
-яволь, майнэ экселенц-вытянулся бывший полицай из Штеттина.
Когда он передал приказ генерала командиру комендантской роты одноглазому великану-гауптману Шольце, тот засмеялся.
-клянусь после выполнения столь приятных поручений не пройдёт и месяца, как мы с вами окажемся в одном звании. Но вам не придётся прыгать на Крит как мне и воевать с вдвое превосходящим противником. Да и глаз в боях с русскими девками вы не потеряете-похлопал он по плечу обиженного Лемке.
РАЗГРОМ ПОЛИЦАЕВ
-Первая батарея, лейтенант Иншанин. Скрытно в сумерках меняете позицию, оставив на старом месте макеты из сосновых стволов, зарываетесь в землю на опушке леса в трёх километрах от наших передовых позиций в квадрате 129. Но сначала свяжитесь с корпусными артиллеристами и проведите к ним связь. Вы будете пристреливаться по немцам, а сто пятидесятые и двухсотые калибры будут бить потом, с учётом поправок для ваших координат. Все прониклись? Вас засекут и будут долбать нещадно. Поэтому зароетесь так, чтобы стволов не было видно. Воду откачивать будете вёдрами. Здесь оставляете одно кочующее орудие. Пусть гансы пока думают, что батарея на старом месте. Вам же потом полегче будет-майор Кузнецов был молод, но властен и уверенно заложив пальцы за поясной ремень, расхаживал по просторной землянке нового командира третьего дивизиона капитана Горелова, присланного взамен инфарктника Зубарева.
Его собственную землянку недавно разбомбили и он временно переехал в третий дивизион, беспокоясь за нового комдива-три. Горелов сидел за столом напротив своих комбатов и морщился от боли в перебинтованном плече. Ему ночью удалили небольшой осколок, но он отказался ехать в госпиталь.
Кузнецов продолжил разговор, стоя у дощатого стола и постукивая двухцветным карандашом по карте.
-Вторая и третья батарея точно также зарываются в двухстах метрах и четырёхстах метрах севернее. Лошадей убрать подальше в стороны. В полки нашей дивизии выслать корректировщиков не только с телефонами, но и с ракетницами.
В частях поговаривали, что бывший командующий фронтом родственник комполка пятьсот шестьдесят один, и поэтому бывший инженер-литейщик лейтенант запаса Иншанин вместе с двумя другими комбатами, бывшими строителями-геодезистами Ямщиковым и Харченко старательно тянулся перед бравым кадровым майором со свежими шпалами на петлицах и в новенькой всегда чистой гимнастёрке.
-Товарищ майор! Опять ведь будет как под Островом. Снарядами и бомбами провода побьют, ракет над полем наших и немецких будет полно, запутаемся...
Кузнецов недовольно обернулся к бывшему инженеру.
-И что ты предлагаешь, Иншанин? Только, пожалуйста, без твоих аэростатов. Ты с ними уже надоел-поморщился комполка, вызвав понимающие улыбки на лицах начштаба дивизиона Иннокентьева, ещё недавно бывшего заместителем у Иншанина и начальника инженерной службы, знакомых с предложениями бывшего литейщика. Нет их у нас. Корректировку надо проводить с использованием господствующих высот…
-Только хрен их найдёшь в этих болотах-добавил комполка с досадой.
-Так вот и я про то же, товарищ майор-чуть осмелел почти сорокалетний лейтенант вытянувшийся перед едва ли тридцатилетним майором. Давайте я отберу верхолазов, обучу их корректировке, и посадим в лесу на крайние сосны. На три-четыре километра горизонт будет, как на ладони.
-Неуверенно докладываешь, это раз! и где ты сразу трёх верхолазов найдёшь, это два! и как ты их за пару часов обучишь, это три!-выговорил Кузнецов, остановившись возле вскочившего комбата-один.
-Всех обучу, товарищ майор, если вы мне чуток поможете с запасными вожжами или канатами-неуверенно ответил бывший инженер. Метров тридцать на одного, триста на дивизион, три тысячи на весь артполк. Верхолазы взлетать наверх будут…
-Хитёр! Как бы подъёмники хочешь сделать?-и майор Кузнецов резко закрутил ручку полевого телефона в корпус.
-Товарищ полковник!-закричал он громко.
-Ландыш! Мой позывной Незабудка, если ты не забыл. Еще раз назовешь по званию по телефону, отстраню от командования-заворчал в трубке раздражённый голос полковника Одинцова. Докладывай, что у тебя?
-Есть инициатива снизу для наводки на цели использовать верхолазов и обучить их корректировке-доложил майор по привычке вытянувшись перед трубкой.
-Одобряю, но вношу поправку. В твою группу сейчас пришлю корректировщиков, пусть лучше их твой верхолаз обучает. И к утру, чтобы сидели на своих местах.
Командиры батарей торопливо расходились из землянки.
-У тебя, Вань, сколько людей осталось?-на ходу спросил лейтенант Харченко.
-Наводчики и ездовые почти без потерь, хотя есть легкораненые, а вот с орудийными номерами неважно.По семь-восемь человек на одно орудие вместо девяти.
-Неплохо, значит, человек тридцать артиллеристов у тебя есть. А у меня двадцать пять всего, да и у Ямщикова не лучше.
-А вы поглубже в землю зарывайтесь, тогда и потери уменьшатся-посоветовал инженер-литейщик и озабоченно дёрнул фуражку на затылок. Дождь-зараза надоел, но зато авиация не летает-и комбат первой батареи отёр рукой влажное от дождя лицо.
-Старшина и командиры взводов ко мне!-крикнул он в сторону завесы дождя на фоне серого леса, но как ни странно на его голос из туманной серости возникли фигуры и донеслось призывное ржанье лошадей.
Лошади любили маленького комбата, как в шутку называли его артиллеристы, и он обязательно делился с ними сухарями и сахаром.
-Лейтенант Сухарев по вашему приказанию прибыл! Младший лейтенант Воршин прибыл! Старший сержант Мачин прибыл! Старшина Чесноков прибыл!-отозвались голоса и командиры собрались вместе рассевшись на станине первого орудия.
-К вечеру дождь перестанет и утром фоккеры-мессеры залетают!-объявил комбат. Снимаемся с места и готовим новые позиции в квадрате сто двадцать девять. Зарываться и маскироваться ночью по самые ноздри. Лучше мокрота, чем осколки за ворота. И мне от каждой взвода по человеку для обучения верхолазанию.
-И чего только в штабе не придумают эти бездельники-заворчал старшина Чесноков, друг и товарищ комбата по металлургическому заводу, но тут же нарвался на окрик.
-Отставить, старшина! Это у кого тут в штабе одни бездельники?-грубовато спросил знакомый голос и командиры со страхом узнали в неслышно подошедшей группе полковника Одинцова, начарта всего сорок первого корпуса.
-Извините товарищ полковник! Это я не со зла просто люди и так умаялись, устали мочи нет-отрапортовал бравый старшина.
-Лучше пусть устают, но живыми, чем отдыхают, но мёртвыми-заявил полковник строго оглядев собравшихся. Старшина, бегом марш проверять посты! Охрана хуже, чем у таджикского басмача в гареме. Бардак!-неожиданно загремел он надвигаясь на лейтенанта Иншанина. Ты что ли можешь верхолазов обучить, лейтенант?-вдруг остыл полковник.
-Так точно, товарищ полковник! Я!-изо всех сил тянулся комбат и все его командиры.
-Ну так обучай скорее. Я тебе ещё группу собрал. Сейчас подъедут.
-Так дождь ведь еще не кончился…-замялся маленький комбат.
-А если он и завтра не кончится?-зло возразил Одинцов. Пробуй лейтенант! Пробуй!
-Да нет кончится. У меня спину отпустило, да и просинь виднеется по окаёму-возразил маленький комбат.
-Ну и дела лейтенант! Молодой, а уже с радикулитом?-насмешливо спросил Одинцов.
-так мы из запаса, товарищ полковник. Да и на разливке стали спину сорвал. Я ведь до инженера простым рабочим пару лет…
-вижу, что не строевой... а что инженер-это хорошо! Надо мне тебя к себе будет забрать.
Ну так полезешь?
Лейтенант Иншанин огляделся и с обреченным видом пошёл к мокрой сосне. Он скинул плащ-палатку, снял каску и неторопливо стянул сапоги. мелко перекрестившись, он ловко обхватил сосну руками и ногами и неторопливо стал подтягиваться вверх. Добравшись до нижних ветвей маленький комбат долго отдыхал.
-Чёрт! чего он замер?-забасил майор Кузнецов, но полковник Одинцов отмахнулся .
-Не торопи мужика, глядишь и залезет.
Примерно через десять минут лейтенант был уже возле самой макушки, хотя раза три обломил сухие ветки и чудом удержался.
-думаешь слезет?-тихо спросил Одинцов комполка.
-жить захочет-слезет!-уверенно ответил майор и одинцов засмеялся.
-ты прям как лётчик. Те тоже насчёт первого полёта без инструктора отмахиваются-жить захочу-сяду.
Иван слез и некрасиво раскорячился под сосной.
-встать лейтенант. чего разлёгся-рыкнул на него майор.
-не могу! ноги не держат. Да и не ел я сегодня ничего кроме пары сухарей. Кухню сегодня не привозили…
-Адъютант! Где ты там? Мой доппаёк за три дня отдашь корректировщикам. Приказываю. Никаких рядовых. По офицеру от каждого дивизиона, включая корпусные. Итого одиннадцать человек в распоряжение лейтенанта Иншанина. Потом сам их и рассадишь. Места они тебе покажут. Бегом на телефон!
-а ты сам где так лазить наловчился, лейтенант?-заинтересовался начарт.
-Да у нас под Воскресенском, на Красивой Мечи, почти возле Донца перелесок, а на самом берегу четыре сосны. Девчата часто после ягод туда купаться ходили. А подглядеть хочется, да спрятаться там негде. Вот мы с приятелем и придумали на сосну забираться. Вверх то никто не смотрит. Так мы всех наших деревенских девок и разглядывали. Выбирали значит.
-А ты с какого года женат, туляк?
-Да не женат я товарищ полковник. Не привелось-застеснялся комбат Иншанин.
-да уж, вот уж точно-довыбирался-под смех командиров закончил Одинцов и неспешным шагом двинулся в лес к своей машине.
-товарищ полковник. Пусть запасные вожжи принесут или канаты. Каждый кусок метров по тридцать. Есть менее опасный способ залезания и более быстрый. Я буду на сосны лазить и крепить канаты и вожжи. А остальные уже с их помощью будут забираться.
-Отлично Иншанин! Если завтра не опозоримся-с меня орден!-донеслось из промокшего леса.
……
Оставив четверых бойцов с пожилым опытным ездовым и упряжку лошадей Иншаков сел на своего коня Терека и отправился в путь. Двигались осторожно, не зажигая огней. Сумерки позволяли определяться на местности и дождь перестал. Облака стремительно убегали с чистого звёздного неба и в дивизионной колонне только и было разговоров что про авиацию.
-не курить. Огни не жечь- разъезжал вдоль колонны старший политрук Величко.
На позиции вышли к середине ночи. К трём часам утра пушки были вкопаны в землю попадавшими от изнеможения людьми. Старшина Антон Чесноков бултыхал сапогами в яме, предназначенной для закатки орудия.
-так что ж прямо в воду закатывать товарищ лейтенант?-недовольно спросил он.
-у тебя что, старшина есть выбор?- ответил усталый лейтенант. Закатывайте и спать два часа. А часовой пусть время от времени ведром машет. Насосов у меня нет, сам знаешь.
В пять утра небрежно засветило солнце и Чесноков принёс комбату завтрак-кашу с маслом, сало и белый хлеб.
-так что товарищ комбат люди уже здесь. Офицеры-корректировщики то есть. Я всех покормил усиленно и они ждут команды. Аховские ребята. Все кадровые-так что вы уж держите ухо востро…
Иншаков с облегчением увидел что вокруг него собралась военная молодёжь. Правда были два старших лейтенанта, но явно немногим старше двадцати пяти лет. Это были как на подбор сухощавые и подтянутые ребята. Сверившись с картой, быстро наметили пятикилометровый маршрут похода и колонной на лошадях, двинулись в путь в сопровождении связистов с полевыми телефонами и катушками.
Через двадцать минут подошли к первой сосне и Иван показал способ использования вожжей. Младший лейтенант с их дивизиона забирался минут десять, но наконец добрался и доложился по телефону что он в порядке. Недовольный медленным подъемом Иншанин стал лазить на стволы сам и подтягивать корректировщиков вожжами связав их вчетверо и прицепив к лошадям. Под мощной тягой лошадей со всадником корректировщики взлетали вверх как на подъёмнике, а дальше добирались по сучьям. К семи утра пятеро корректировщиков в масхалатах уже сидели на местах и Иншанин отпустил трёх оставшихся офицеров на места для самостоятельного размещения, снабдив их салом и хлебом.
Когда Иншанин с ординарцем вернулся на батарею его новый заместитель лейтенант Кошкин доложил, что все корректировщики уже на местах и полковник Одинцов объявил благодарность всему артполку. Вскоре над их головами завыло и застучало. В облачном небе начались скоротечные воздушные бои, но артиллеристы старались на них не смотреть, чтобы не травить душу. Немцы отогнали наших лётчиков и сбив нескольких проложили дорогу своим бомбовозам. Лес впереди закипел от разрывов.
-пусть бомбят у них бомб много-раздался голос капитана Горелова и он спрыгнул в орудийный окоп в сопровождении ординарца.
-Твою ж мать! Иван! Ты, конечно, верхолаз и молодец и всё такое! Но если ты не осушишь орудийные ямы через полчаса я тебя здесь на ночь спать положу-внезапно разозлился комдив и тяжело переступая грязными сапогами полез на подъём.
Пришлось Иншанину будить батарейцев, кемаривших на влажной траве под елями и соснами и вёдрами отчёрпывать жижу из ям. Она стала быстро набираться снова и учитывая мрачное недовольство подчиненных Иван решил бросить это бесполезное занятие.
-и правильно комбат! Дальше фронта не пошлют-меньше взвода не дадут!-мрачно шутили бойцы.
Тяжёлый гул разрывов говорил о том, что после самолётов подключились немецкие батареи. Полковник Одинцов построил своё капэ сразу за первой линией обороны сто одиндцатой дивизии полковника Рогинского. Связисты проложили от него связь к трем дивизионам корпусной артиллерии, основательно зарыв провод.
Однако, через полчаса немецкой артподготовки после прошедшего по красноармейским позициям огневого вала, Одинцов тоже потерял связь. Его корпусная артиллерия разгромила танковый и мотопехотный батальоны противника и больше достойных целей не находила. Разрывы вставали на поле редкими кучками. Многие советские доты и дзоты замолчали.
-связь! растак вашу мать! Лейтенант Чащин, восстановить связь с корпусом, немедленно-крикнул Одинцов.
Лейтенант с тремя связистами испуганно выкатился наружу и они поползли по проводу обозначенному поломанными вешками.
-Ну всё! Прибалтика начинается-заскрипел зубами Одинцов, видя как из траншей побежали красноармейцы.
-не волнуйтесь товарищ полковник. Сейчас мы дадим им прикурить-согнувшись чтобы не ударится о притолоку вошёл на капэ начарта комполка Кузнецов.
-дай своим команду, два пристрелочных и пять беглым-потребовал Одинцов.
-корректировщики на местах. Как дойдёт до серьёзного дела, не подведут.
И дело началось. Одиннадцатью стройными цепями с танками и мотоциклами на флангах по полю к советским бойцам чётким шагом двинулись каратели-эсэсовцы дивизии «Полицай», из семнадцати с половиной тысяч человек в дивизии в бой двинулся пока лишь один трёхтысячный полк. Сухо потрескивали чешские карабины и ручные пулемёты в руках эсэсовцев и даже Одинцову на мгновение стало страшно.
-Эх, пехота! Пехота-матушка, неужто не сдюжишь?-заскрипел он зубами.
Из окопов по убегающим раздалось несколько очередей и Одинцов вытер вспотевший лоб рукой.
-Кузнецов! Если у меня не восстановят связь- передай мой приказ. Равняться на твой артполк. Передай корпусным артиллеристам-делай как я!
-Спасибо за доверие, товарищ полковник- и майор, выбежав из капэ начарта, бросился между деревьев к коновязи.
Он пришёл в себя не сразу и оглядевшись понял, что после немецкого артналёта у него нет ни лошадей ни ординарца. С трудом поднявшись на ноги, майор, качаясь, пошёл в свой полк.
-первая батарея! Приготовиться атака началась!
Капитан Горелов быстро отрепетировал координаты из трубки телефона.
-третий дивизион! Шесть снарядов! Беглый огонь!
Увозя на бронетранспортёре разорванное тело генерала Мюльферштедта с приложенными к нему отдельно конечностями Шольцэ и Лемке не смеялись. Одиннадцать цепей лучшего полка их дивизии покрыли трупами и телами огромную чавкающую водой луговину. Автоматчики с засученными рукавами метались по ней как перепуганные дети, стремясь убежать от чёрных столбов из пламени, дыма и грохота. Казалось, никакой надежды на спасение не было.
-А как хорошо всё начиналось?-закуривая дрожащими руками уже за перелеском почти в тишине, проговорил Шольцэ, останавливая водителя. Шнапс и галеты, напутственная речь генерала и развёрнутые знамёна. Проклятые русские артиллеристы, положить почт
и две тысячи человек за полчаса. Клянусь, я не буду брать их в плен.
Но его приятель Лемке молчал, тупо уставившись на искалеченное тело командира дивизии на полу бронемашины.
-Дурак! Набитый дурак!-прошептал он, вызвав недоумевающий взгляд приятеля.
А на позициях пятьсот шестьдесят первого артполка тоже творился настоящий ад.
-Иншанин, держись! Все наши уже на запасных. Дай огня ещё на двадцать минут. Как только тяжёлые батареи по тебе отстреляются, уходи на запасные. Наша корпусная начнёт добивать эсэсов и их батареи-кричал в трубку комполка Кузнецов, по грохоту понимая, что половину из того что он сказал, комбат первой батареи третьего дивизиона не расслышал.
Иван выбрался из блиндажа и, падая между разрывами тяжёлых немецких снарядов и поднимаясь вновь, побежал к расчёту первого орудия.
-Не падать, заряжай заряд номер один и беглый огонь. Через двадцать минут уходим.
Наконец, вой снарядов над головой и гул тяжёлых разрывов далеко впереди заставил его батарейцев облегчённо вздохнуть.
-Слава богу, корпусная начала значит нам передышка.
Но то, что артиллеристы дивизионной артиллерии называли передышкой, на самом деле было тяжёлым трудом по выталкиванию тяжёлых гаубиц из грязи мокрых окопов, суета коноводов, погрузка снарядов и перемещение пушек на новые позиции с повторной установкой орудий и разгрузкой тяжёлых двадцатикилограммовых снарядов. Не смотря на то, что эти позиции готовили ночью, их пришлось поправлять и подкапывать заново, с обязательной растяжкой сетей маскировки.
-Ну и чего говорит кузнецов-с надеждой в голосе спросил политрук Семён Инин, вопросительно посмотрев на маленького комбата.
-А что он может сказать. Говорит, отдохнули –начинайте. Через десять минут залп. Время пошло.
Но на самом деле время остановилось. Оно остановилось не только для тех, кто раскинув руки лежал на брустверах артиллерийской позиции или раненый пытался остановить кровь на дне ходов сообщения между орудиями и пунктами боепитания. Оно остановилось и для тех, кто выжил, чтобы принять на себя новый чудовищный удар самолётов с крестами на крыльях. Десятков самолётов из первой воздушной армии «красного барона» Вольфрама фон Рихтгофена, знаменитого аса Первой мировой войны.
Но, не смотря на безумную какофонию взрывов и чёрный ад клубящегося дыма на батарее, она продолжала стрелять, потому что орудия закрытые брустверами едва не под дульный срез могло разрушить только прямое попадание. Но положить бомбы точно в четырёхметровый пятачок окопа с высоты в сто метров лётчики не могли, как не старались. Тем более, что стоящие в лесной чаще зенитчики тоже не теряли времени зря.
С пробитыми плоскостями и дымящимися двигателями немецкие лётчики потянулись на свои аэродромы, а более робкие утюжили бомбами лес в стороне от батареи. Наступившие сумерки одеялом легли на едкий вонючий дым разрывов и поэтому ночь наступила незаметно. Казалось, что утро десятого августа так и не перешло в светлый день.