Пётр не на шутку озадачился мыслью - что же подарить девушке на день рождения, чем порадовать именинницу и как не опростоволоситься с подарком? Судя по её городским нарядам, сделать это будет непросто. Парень не очень-то разбирался в женских штучках, да и в эпоху тотального дефицита трудно было приобрести в магазине что-нибудь приличное.
В понедельник в обеденный перерыв Пётр поспешил в сельпо.
- "На ловца и зверь бежит. - огорошила его с порога продавщица Зоя - местная модница и записная красавица. - Привезли с базы велосипед. Приноси денежки, и он - твой."
- "Велосипед? Здорово! - обрадовался Петя. - Завтра заберу. Спасибо!"
- "Спасибо? "Спасибом" не обойдёшься. Обещал покатать - не забыл?"
- "Не забыл, покатаю как - нибудь, раз обещал. Зой, у меня к тебе ещё просьба имеется: сестре надо подарок на день рождения купить. - смекнул молодой мужчина, что не все карты стоит раскрывать перед продавщицей, дабы не вызвать женскую ревность и не впасть в немилость у хозяйки сельмага. - Подбери мне что-нибудь стоящее, по своему вкусу".
- "Будешь должен! Ещё и на свидание меня пригласишь. - кокетливо засмеялась Зоя - Есть у меня под прилавком коробочка духов, как знала - припрятала, "Быть может" называются. Вот ведь, ради красного дружка не пожалеешь и серёжку из ушка. Петь, а может и у нас с тобой что-нибудь "Быть может"? Петька, ну где ты ещё такую невесту себе отыщешь?" - двусмысленно пошутила разбитная продавщица.
На другой день Петя возвращался домой на сверкающем эмалью и никелем, пахнущим заводской смазкой, новеньком велосипеде. При небольшом усилии ног, педали легко поворачивались и скорость даже на лесной тропе развивалась приличная. Петя, обдуваемый встречным ветерком, ощущал необыкновенное чувство полёта - эйфория любви дополнилась эйфорией движения в скорости. Пятнадцати минут оказалось достаточно, чтобы доехать до родного села. "Теперь-то я точно завтра на день рождения к семи часам успею" - обрадовался Петя.
Дома его ожидали неприятности: у Ольги, без видимых на то причин, приключился очередной срыв. Обычно нарядная, причёсанная, ухоженная женщина предстала перед Пером в разодранной до пупа ночной рубашке, в образовавшуюся прореху которой беззастенчиво вываливались груди, с растрёпанными волосами, обезумевшими глазами, воющая и рыдающая.
Мать и Настя, в слезах, испуганные, обессиленные, пытались обуздать буйствующую женщину. Петя чётко знал, что надо делать в таких случаях: он спокойно подошёл к Оле, нежно, но в то же время и крепко обнял её. Пока Петя отвлекал и удерживал Олю, Настя кинулась к аптечке. Совместными усилиями удалось затолкать таблетку в рот несчастной и заставить её проглотить. Через некоторое время Оля стала понемногу успокаиваться, а затем и вовсе обмякла и горько заплакала. Пётр подхватил сестру на руки и уложил в горнице на кровать, а Настя тем временем прокипятила шприц, подготовила раствор для инъекции. Оля уже не сопротивлялась, но Пётр всё же её придержал, пока Настя ставила укол. Через несколько минут Оля уснула тяжёлым крепким сном.
- "Ну, теперь можем успокоиться" - сказала Настя, сгребая веником в совок гору битой посуды. - Надо мальца от соседей забрать, сильно он испугался. Петь, ты Андрюшу сегодня с собой спать на веранду возьми, а я с Олей ночевать буду. Завтра у меня нет дежурства, хочу в Митрофановку сходить. Зинка Чумичёва сказывала, что там бабка сильная есть, всем помогает. Может, на Олю заговор какой сделает? Нет уже сил терпеть."
- "Да предрассудки всё это. - возразил Пётр. - Ты же комсомолка, а в такую ерунду веришь. Всё это - обман и самовнушение."
- "А всё ж попытка, не пытка" - не соглашалась Настя с доводами Петра.
- "Настёна, да зачем в Митрофановку семь вёрст топать? - вступила в спор мать - У нас в деревне, свои ворожеи есть, да вот хоть Аграфена. Люди говорят, хорошо помогает."
- "Нет, мам, не хочу в своей деревне к бабке идти. В Митрофановке нас никто не знает, туда и пойду. Оля сутки проспит, ты не бойся, одна справишься."
Ранним утром Пётр и Настя вместе вышли из дома. Часть пути, до развилки в лесу у дуба, им предстояло проделать вместе. Пётр оседлал своего "коня", Настя сзади пристроилась бочком на багажник, и они поехали.
У дуба Пётр притормозил, Настя соскочила с багажника и зашагала по едва заметной тропинке в глубь леса. Настя, как и все жители Корзиновки, не боялась одна находиться в лесу. Она с детства хорошо знала лес и его обитателей. Диких зверей здесь водилось много: кабаны, косули, лисицы и даже волки - этого добра хватало. Но летом они уходили подальше от зачастивших в лес по разным нуждам людей. Встреча со зверем не пугала Настю, а убийц, маньяков и прочих криминальных личностей в окрестностях не водилось, никто о них и слыхом не слыхивал.
Настя шла, наслаждаясь спокойствием леса, щебетанием птиц, запахами цветов и трав. Рядом с тропинкой под кустом калины Настя заметила большой муравейник. Присев возле него на корточки, девушка подобрала сухую веточку и, как в детстве, послюнив её, положила на копошащуюся кучу. Насекомые тут же густо облепили свалившейся на них неопознанный объект. Они суетились, сновали туда-сюда по палочке казалось бы безо всякого смысла и порядка. "На самом деле - подумала Настя - они умнее и дружнее людей. А может быть, и счастливее. Человек сам по себе с рождения, даже если рядом любящие родители, родственники, супруги или дети, а всё равно, каждый внутри самого себя - один. И каждый прежде о себе думает и потому часто в одиночестве пребывает и страдает от него, и мается всю жизнь. И на земле ему плохо, а умирать - ещё страшнее. Ведь умирать ему тоже придётся в одиночку. Каждый тоже только сам за себя умирает.
А муравьям не одиноко. Вон они какие дружные! И смерти не боятся, наверное, потому что и не догадываются о ней. В крошечных головках нет места думам о смерти, об одиночестве, о несчастьях. А человек всю жизнь горестные думки от себя гонит, да не всегда с ними справляется. Вот голова-то порой и не выдерживает, ломается что-то в ней, как у Оли."
Горестно вздохнув, Настя сняла с муравейника соломинку, стряхнула прилипших насекомых и положила на язык. Палочка приятно кислила и освежала пересохший от жажды рот. По голым рукам и ногам ползли разгневанные муравьишки, Настя торопливо смахивая с себя кусачих муравьёв, недовольных вторжением незваного гостя, шла дальше своей дорогой. Лес становился всё реже и наконец между гладкими стволами осин вдалеке показались домишки. Пройдя под сенью деревьев ещё несколько десятков метров, Настя оказалась на цветущем лугу, за которым сразу же начинались огороды и деревенская улица.