Начало -http://www.proza.ru/2015/02/10/303
Чёрная полоса началась с того, что соседнее предприятие - солерудниковская фабрика - приглянулось какому-то московскому толстосуму, а местные чиновники, оттопырив свои карманы для понятного рода мзды, недолго думая, взяли да и продали его. Вместе с людьми.
Получив вожделенную игрушку, толстосум решил, что столько работников ему без надобностей, и приказал своим прихлебателям сократить их на ... двадцать процентов, пообещав сокращённых заменить каким-то там новейшим оборудованием. Правда, через год, наигравшись с предприятием, москвич, вообще, забросил его. Оборудование, которое должно было заменить сокращённых, так и не поступило, и пришлось управляющим набирать рабочих. Новых. Неопытных. Прежние-то, знающие своё дело, за это время разбрелись, кто куда. Ещё года два-три лихорадило фабрику, да и сейчас там, кажется, не всё благополучно, ведь если везде постоянно висят объявления с приглашением на работу, то сам собой напрашивается вывод о постоянной текучке кадров. А ведь раньше было более-менее стабильно.
В числе сокращённых оказался и Димка.
Чтобы не волновать её, сын спрятал Трудовую книжку, нашёл в райцентре временную работу, и мать была в неведении до тех пор, пока случайно на рынке не встретила фабричного бухгалтера, а та поинтересовалась, где теперь Димка работает. Шила в мешке не утаишь, но это было такое шило, которое вонзилось чрезвычайно больно уже только потому, что проявило себя неожиданно. Да не одно. Вместе с другими.
Вот тут-то и начинается самая широкая чёрная полоса. Такая же широкая и такая же чёрная, как на свитере ворот-стойка, который мать сейчас вязать начнёт.
***
В этот день Димка вернулся с работы ещё до обеда и, оставив машину за оградой, молча прошёл к себе. Объятая с головы до пят необъяснимой тревогой, мать заглянула в его комнату. Сын с окаменевшим лицом лежал на кровати, глядя в потолок, казалось, ничего не видящими глазами.
- Что случилось? - голос матери дрогнул, она уже поняла: беда.
- Меня опять кинули, - не меняя позы, так же глядя в потолок, ответил он. Голос был усталым и равнодушным, словно говорил он не о себе, а о ком-то совершенно постороннем.
Оказалось, что частный предприниматель, а точнее, частный мошенник, за месяц работы заплатил только третью часть обещанного. Этой ничтожной суммы не хватало даже на погашение кредита за текущий месяц.
До дня внесения нужной суммы оставалось три дня...
Нарочито бодро, что явно выдавало фальшь, мать произнесла:
- Я завтра получу пенсию... Будем возить на рынок молоко, творог, сметану. Хоть и небольшое, но всё-таки подспорье.
Ничего, прорвёмся!
Но как этот "прорыв" будет выглядеть на деле, этого не знали ни он, ни она.
Теперь их дом был буквально завален газетами с броскими объявлениями "Приглашаем на работу". Димка ежедневно прозванивал десятки указанных там номеров, и всё тщетно - предложений много, но почему-то предпочтение отдавалось рабочим из ближнего зарубежья - желательно, с Украины - или, на худой случай, из соседних областей. В общем, надежда на "прорыв" таяла с каждым днём, и с каждым днём сын становился всё молчаливее и молчаливее. А потом и вовсе замкнулся в себе.
Беда не приходит одна. Через неделю и рыночное "подспорье" пришлось отложить - наглухо встала иномарка.
Узнав, что ремонт машины обойдётся в стоимость годовалого телёнка, а у них было целых два, мать дала "добро". Но сумма, обозначенная в начале ремонта, к его концу выросла вдвое, и пришлось на алтарь алчного сервиса положить и второго телка.
Вот тут-то нервы матери дали сбой.
Ежедневно, с утра и до вечера, делая передышку лишь для того, чтобы всплакнуть о своей несчастной доле, она обвиняла сына в том, в чём он и виноват-то не был. А он молчал и обречённо, с бесконечной тоской глядел куда-то мимо неё...
Но однажды, когда мать в бессильной ярости воткнула в землю лопату и крикнула:
"Закопай меня живьём! Нет сил моих больше жить так!",
она вдруг споткнулась о его глаза, переполненные болью и отчаянием, и ужаснулась:
"Да что же я делаю-то?! Его же пожалеть надо, ободрить, поддержать... А я? Мать?! Господи, прости меня, сама не ведаю, что творю... Помоги нам, господи!"
Наконец, поиски работы дали результат: некая контора, находящаяся в Челябинске, набирала рабочих разного профиля для Нового Уренгоя. Обещалась заработная плата от сорока пяти тысяч и выше, соцпакет, общежитие и питание за счёт предприятия. Созвонились. Голос с Урала твёрдо пообещал, что Димка будет трудоустроен, но для этого при оформлении необходимо внести сумму в размере четырёх с половиной тысяч рублей.
Это предложение сразу же вызвало у матери подозрение. Почему Урал вербует кадры для Сибири? Почему оформляться нужно именно в Челябинске и только потом отправляться на место работы? Выходит, её сыну, чтобы попасть из Восточной Сибири в соседнюю Западную, нужно сначала на Урал заглянуть? Своими опасениями она поделилась с Димкой и услышала в ответ:
- А разве у меня есть другие варианты?
Других вариантов не было.
Денег на поездку - тоже. Пришлось продать корову.
***
Мать воткнула спицы в клубок, сняла очки и, закрыв глаза, откинулась на спинку кресла. От чёрной пряжи у неё очень устают глаза, нужен отдых. Она может себе позволить отдых от чёрных полос, когда вяжет свитер. В конце концов, недолго и нитку прервать, заменить на светлую. Если бы это было возможно и в жизни ...
Только вот нет. Ту полосу, широкую, как ворот-стойка этого свитера, и такую же чёрную, ни отменить, ни прервать они с сыном были не в состоянии.
Увы, не беспочвенны были подозрения матери. Сын уехал, чтобы пройти ещё один круг ада.
Но других вариантов у них, действительно, не было.
Окончание - http://www.proza.ru/2015/02/13/218