Ритка остервенело чистила зубы, а я с утра пораньше висела животом на перилах террасы и от навалившейся жары лениво философствовала:
– Что тянет людей на югa?!
– Не знаю… – безо всякого интереса буркнула в ответ моя подружка, не желавшая поддерживать светский разговор.
– Но ведь что-то толкает их в раскалённый город с засушенными деревьями, из которых выживают лишь стоеросовые финиковые пальмы. Эти орясины только в песнях хороши, а на самом деле даже опасны!
– А чего опасного-то? – озабоченно разглядывала она в зеркале вскочивший на подбородке прыщ. – Выдавить, что ли?
– Не вздумай! Он ещё не назрел! – и я опять решила повернуть разговор в нужное русло. – Твои любимые пальмы всю ночь трещали на ветру, как переполненный желудок жадного эйлатского мэра (он - гад на поливке экономит). А какая с них пёрла пыль! Я до сих пор чувствую её отвратительный запах и не удивляюсь, что у тебя прыщ соскочил! Кроме того, Риточка, – я сделала на этом акцент, – в щелястых стволах этих хвощей обитают громадные тараканы и другие мерзкие насекомые, благо, там есть, где разгуляться! Так что, держись подальше от пальм! Я тебе это, как подруга, говорю!
Но разве эту упрямую козу переубедишь?!
С утра пораньше она попёрлась именно туда – в этот засушенный парк в лагуне, где рискнув посидеть под шуршащей кроной, будьте готовы к тому, что на вашу голову свалится турецкий усач с колючими ногами, пустынная оса или ещё какая-нибудь голенастая каракатица с хвостом. Я словно предчувствовала это!
Мы тащились с ней вдвоём под палящим солнцем. Тени в Эйлате не существует, поэтому пешком ходят только по острой необходимости и только на короткие расстояния. Сегодня с утра было плюс 35, и мы напоминали огненных саламандр, ползущих по пешеходным дорожкам в своих коротких шортах с незагорелыми ляжками. Из пробегавших мимо машин с работающими на всю мощь кондиционерами выглядывали удивлённые лица, глаза которых измеряли нас откровенным недоумением.
Да пошли они в одно место! Не оставлять же Ритку одну, тем более, что вместе к её бабке приехали!
– Даша, у меня прыщ сильно заметен? – ткнула она пальцем себе в подбородок, хотя, честно говоря, и без того особой красотой не блистала.
– Вообще не видно! – слукавила я.
– Знаешь, Даш, если загореть, прыщ, точно, не будет виден! На этот счёт неграм хорошо: что бы ни вскочило на их мордах – совершенно не заметно!
– С чего ты это взяла?!
– Видела!... Да вон идёт...
Навстречу нам бодренько шагал громадного роста суданец. Правда, никаких прыщей на его лице не наблюдалось. Наоборот, кожа этого молодца была здоровой и блестела, как начищенный сапог. Видимо, заметив, как мы на него пялимся, он заметно ободрился и, притормозив, заговорил с нами на иврите.
– Чего тебе надо, Берег слоновой кости! – взорвалась моя подруга на чисто русском. – Иди куда шёл!
Он понял, но, по моему, не обиделся, а даже приосанился. И, замурлыкав что-то себе под нос, с улыбкой зашагал дальше...
……………
Не буду описывать, как провели мы это утро под пальмами, но домой я пришла с какой-то маленькой прозрачной ящеркой, замаскировавшейся в моих волосах. Она так тихо себя вела, что я её заметила только через какое-то время, когда присела с чашкой кофе у телевизора...
Минут пять в доме Риткиной бабушки было очень шумно!