День рождения
Они говорят, что ей станет лучше. Они говорят, что она в любой момент придет в себя. Они говорят, что ей нужно общение. Это может помочь. Они говорят, что она слышит Кэтрин и чувствует ее заботу. Но она до сих пор в коме. Ее организм работает, но сознание спит.
Кэтрин расчесала тете волосы, уложив их на косой пробор. Волосы чистые, ухоженные, мягкие. Как у модели из рекламы модного шампуня. Лицо чистое и безмятежное. Кэтрин наносит на веки чуточку теней, трогает кисточкой с персиковыми румянами щеки, губы красит бледно алой помадой. Она чуть отходит и, наклонив голову на бок, оценивает результат.
- Она была красивой женщиной, - в палату входит медсестра.
- Она и сейчас красивая, - отвечает Кэтрин, не глядя на медсестру.
- Ей идет такой макияж, - медсестра подходит ближе.
- Если она вдруг очнется, то будет рада видеть, что она хорошенькая и ухоженная.
- Сегодня ты ей даже ногти накрасила.
- Да, и надела ее любимые браслеты. У Лины сегодня день рождения.
- О! – выдохнула медсестра. Она хотела спросить, сколько лет сегодня исполнилось ее подопечной, но передумала. Кто знает, как на этот вопрос отреагирует Кэтрин. На некоторые вопросы Кэт реагировала неадекватно.
- Привет, Кэтрин! Здравствуйте, мисс Дьюк! – в палату вошел Макс. – Вот цветы и шарики.
- Спасибо! – Кэтрин взяла у него из рук вазу с цветами и поставила на тумбочку. Шарики они поставили в угол у двери.
- Кэтрин, это все замечательно…
- Да, мисс Дьюк, - перебила ее Кэт. – Если Лина очнется сегодня, то она будет рада розам и шарикам. Она любит воздушные шары, ну прям, как ребенок. И к тому же вы говорили, что она все слышит и даже чувствует.
Медсестра согласно кивнула, и посмотрела в сторону двери.
- Ты хорошая племянница, Кэт, - сказала она и вышла из палаты.
- Мисс Дьюк быстро учится, - усмехнулся Макс.
- Я этому рада, - улыбнулась Кэт. – Еще немного и она станет просто идеальной, будет думать, прежде чем что-то сказать. Первое время с ней было тяжело. Дьюк болтала без умолку, расспрашивала и раздавала ценные советы. Теперь же она милая и умная дама.
- Даже так?
- Да. Ну что, вручим тортик медперсоналу?
Они вышли из палаты и прошли до комнаты отдыха медсестер. Кэт пару раз стукнула в двери, и они с Максом вошли в комнату.
- Это вам в честь дня рождения Лины, - сказал Макс, ставя на стол большой торт.
Кэтрин улыбнулась.
- Спасибо вам! – ответила за всех старшая сестра. – Мы обязательно выпьем чаю за здоровье Лины.
Мы приходим в этот мир жить и наслаждаться, получать удовольствие от всего, что нас окружает. А на деле получается, что мы только и делаем, что ноем, считаем деньги, чтобы купить кучу ненужного барахла и невкусной еды. И находим оправдание всему этому в правильности и праведности. Человек слаб, туп и так далее. И если хочешь быть счастлив будь правильным (и далее можно приложить список литературы о том, что можно делать, а что нет). Мы готовы признать свою слабость и тупость, лишь бы ничего не делать, лишь бы ничего не нарушало нашего комфорта и потребительского права. Нас научили так думать. Кого-то с детства, кого-то прозомбировали чуть позже. Тех, кто наслаждается каждым моментом жизни, при этом не разделяет «ценностей» праведников, готовы растерзать.
Не жизнь, а собачье бои.
И когда у праведников закончатся внешние враги, они примутся искать внутренних. И если раньше таковых не наблюдалось, то теперь они найдутся. Идея «праведности и правильности» мертва, если у нее нет врагов.
Поступать правильно – это часть коллективного бессознательного. В нас заложены природой основные понятия, что хорошо и что плохо. И мы это понимаем. В том числе и бунтари. Но правильное поведение не должно превращаться в инструмент порабощения, оно не создает оков и рамок. Оно не превращает человека в чьего либо раба, да и само не становится не чьей монополией. Но многие этого не понимают, или делают вид, что не понимают, потому что это выгодно.
Те, кто способен думать, совершать сумасшедшие поступки, при этом не выходя за рамки правильности (в смысле – ничего криминального) и не становится рабом шлифованных постулатов «праведников» - свободен и счастлив.
Вроде все просто, сложно сделать усилие над собой.
Личное пространство
Кэтрин задернула шторы, закрывая комнату от солнечного света. Ей больше нравится полумрак. Типичный ритуал по раздергиванию и задергиванию штор она выполняла наоборот: утром шторы задернуть, вечером – открыть вид на ночной город. Это одна из особенностей личного пространства Кэтрин.
Личное пространство Макса характеризовалось полным отсутствием штор. Пустая трата времени, уделять три минуты времени на то, чтобы утром и вечером похлопать красиво задрапированную тряпку на окне.
Но он уважал законы личного пространства Кэт, а она – его. Тут все просто. Уважение личных причуд друг друга – вот секрет счастья и понимания. Тем более, что Кэт управлялась со шторами за две секунды. Раз – раз – шторы задернуты. Раз – раз – раздернуты. Она не поправляла складки по три часа, для нее суть этого ритуальчика была в другом. В игре дня и ночи, света и тени.
А так, их представление о быте во всем совпадало.
Личное пространство – это квартиры Кэт и Макса. Они могли подолгу жить друг у друга, и им было вполне хорошо вместе, но также есть правило: время от времени каждому возвращаться на свое пространство. Хотя бы на пару дней.
Джесс пришла чуть раньше и ждала Кэт на крыльце университетского здания. Она знала, что Кэт не опоздает. Кэт никогда не опаздывает.
Ей нравится общаться с Кэт. Рядом с ней Джесс чувствует некий приток энергии, жизнь как будто наполняется красками. И хоть она и не согласна во многом с Кэт, а их отношения с Максом кажутся ей спектаклем – для Джесс Кэтрин подруга. И пусть они не треплются до полуночи о всякой ерунде и не ходят вместе по магазинам, они подруги. Если Кэт попросить о помощи, она поможет, главное не злоупотреблять добротой и доверием.
- Привет! – улыбнулась Джесс, когда Кэт подошла к ней.
- Привет!
- Ты никогда не опаздываешь, это немного не соответствует твоей философии беспорядка.
- Ты немного не так поняла мою философию беспорядка, - улыбнулась Кэт. – Порядок необходим. Как говорится, делу время. Главное, чтобы порядок не стал чем-то вроде культа, не поработил тебя. Стать рабом вещей и понятий легко. Даже моя философия хоть и немного, но держит меня на поводке, но без этого нельзя. Порядок – это часть гармонии. И еще мы можем делать то, что доставляет нам удовольствие. Но то, что нам хорошо не обязательно хорошо для другого.
- Ого! Но ведь у твоей теории тоже есть противоречия.
- А где их нет? По крайней мере, в моей теории их мало, и они хорошо уживаются между собой. И я не навязываю никому свое видение мира. С Максом мы на одной волне, думаем одинаково. Так что нам не приходится что-то навязывать друг другу. То, что помогло тебе, может не помочь другому.
- Ты сегодня откровенна.
- Да. И поэтому расскажу тебе одну историю, - Кэт перешла на заговорщический шепот. – Пошли в парк.
- Идем! – согласилась Джесс.
- У моей мамы и тети была подруга. Она была вполне нормальной и интересной женщиной, немного стервозной и нахальной, но это-то в ней и нравилось ее друзьям, иначе бы с ней никто не общался. У нее была семья и дети.
- Почему ты говоришь в прошедшем времени?
- Не перебивай.
- Извини.
Они вошли в парк и сели на скамейку.
- Это все было, пока эта женщина не увлеклась религией, - начала рассказ Кэт. – У нее была депрессия. Видимо прикусила язык и глотнула собственного яда. Но не суть. Так вот, из депрессии ей помогла выбраться вера в Бога. И все бы хорошо, но она стала непомерно религиозной. Мало того, что она поменяла свой стиль в одежде и образ мышления, увешалась иконами и стала читать Библию. Она стала всем проповедовать истинные ценности, аргументируя это тем, что так написано и так велит церковь. Она реально всем навязывает свое видение, считая тех, кто его отклоняет заблудшими. И причем делает это все с нежно-нисходительной улыбочкой, которая так и говорит «я счастлива, что прозрела и хочу спасти вас, я знаю истину». А глаза просто горят огнем, как у террориста смертника. Грубо выражаюсь, знаю. Но так оно и есть. В итоге от нее ушел муж. Дети одно время подстраивались под мать, врали и изображали из себя праведников, но им это надоело. И вот теперь у нее ни мужа, ни детей, ни друзей. Но ее это не расстраивает. Она молится и ей хорошо. Но всем кто пытается с ней общаться, начинает предлагать свое «лекарство», которое так хорошо помогло ей.
- Она не понимает, что сделала хуже себе?
- Нет. Она счастлива. И я рада за нее, пока она не подходит ко мне. Заметь, свое видение мира я не стала бы тебе рассказывать, но ты сама тогда попросила.
- Потому что вы с Максом ведете себя как сумасшедшие. Вот и стало интересно.
- Когда мне было очень тяжело, рядом оказался только Макс.
Джесс молча кивнула.
- Посидели и ладно! – Кэтрин встала со скамейки. – Пошли готовить доклад.
- Только книги не воруй, - попросила Джесс. – И в ботаника не играй.
- Хорошо! Я буду играть в тупую блондинку.
- Не надо. Просто будь собой.
- Тогда придется украсть книгу.
Джесс тяжело вздохнула.
- Я принесу в замен другую.
Ночные прогулки
Кошмары. Затем бессонница. Ты хочешь спать, но не можешь. На уровне подсознания боишься увидеть плохой сон, это настолько тонко, что ты этого не осознаешь. Но организм сопротивляется, настолько, что даже снотворное не всегда помогает.
Тревожные сны вернулись после дня рождения Лины.
Кэтрин старалась не думать, о том, что случилось с ее мамой и тетей, но подсознание сыграло злую шутку и выдало воспоминание во сне. Жутком и тревожном.
Кэтрин снилось, что Лина пришла в себя, что-то прокричала и забилась в судорогах. Кэт пыталась к ней подойти, но между ними была стеклянная стена. Лина умирала, а Кэт не могла к ней подойти. Затем пошло «воспоминание». Нет, не злополучной вечеринки, на которую вслед за Линой и мамой примчалась Кэт, а хлынувшая из носа Лины кровь, приезд «Скорой». Плачущая мама. Толпа людей вокруг. Кэт обнимает маму, у той тоже приступ. Кто-то тянет Кэт за руку. Это врач. Она встает на ноги и теряет сознание. Глаза закрываются, превращая лица людей в морды чудовищ.
Кэт вскакивает. Тупо смотрит перед собой. Она дома. Рядом спит Макс и кот Капо.
Она осторожно вылазит из постели и идет на кухню. Вода абсолютно безвкусная. Кэт садится на кухонный пол и обнимает колени. Ей не хочется возвращаться в кровать. Из глаз текут слезы. Кэт прячет лицо в коленях, чуть слышно всхлипывает. Всхлипывать нельзя. Всех разбудит. Это не первые кошмары, и Макс всегда ее успокаивает. Сегодня она не хочет его тревожить. Она сама должна справиться с этим.
Кэтрин ложится на пол. Пол холодный и твердый. Первая ассоциация – стол морга. Вторая – операционная.
Воображение разыгрывается, больная фантазия дает о себе знать, как никогда раньше.
Она победила свою боль, она не сломалась. И бессоннице ее не сломать, и кошмарам. Все прошло. И действие и частично последствия этого действия. Смерть и кома. Но Кэт жива. И Лина тоже, и она очнется. И будет жить.
Воображение выдает морской берег. Пол становится холодным песком. Уже лучше. Нет, это не песок. Песок мягкий, это галька. Морское побережье, покрытое галькой. Она холодная и твердая. Это море. Не морг, и не операционная. И здесь хорошо и спокойно. Так, что тревоги нет, кошмаров тоже. Они здесь просто невозможны.
Кэтрин закрывает глаза. Через пять минут она спит.
Макс перенес ее обратно на кровать. Кэт что-то прошептала во сне, но не проснулась.
Утром Кэтрин нашла на подушке записку от Макса: «Больше так не делай!»
«Не буду!» - отправила она ему смс.
Дружба
- Кэтрин, ты дома? – крикнул из-за двери знакомый голос. Кэт немного постояла у двери, затем спросила:
- Кто там? – голос прозвучал нежно и робко.
- Лорена. Ты меня знаешь, я подруга Лины.
Кэтрин открыла двери и пропустила Лорену в квартиру.
Судя по внешнему виду, Лорена безнадежно застряла в 90-х.
- Можно я закурю? – спросила она, проходя на кухню.
- Конечно. Вот, присядь, - Кэтрин ногой подтолкнула ей стул. Она не жаждала общения с Лореной, но и выгнать ее не могла. Лорена всегда забавляла ее.
- Как ты, солнышко? – Лорена выпустила дым через нос.
- Если я скажу, что хорошо, ты поверишь? – равнодушно ответила девушка.
Лорена кивнула.
- И у меня действительно, все хорошо, - снова сказала Кэт. – Я живая и здоровая.
- Это главное, - серьезно подтвердила Лорена.
- Не я лежу в отключке в палате. И не меня закопали на кладбище. Я учусь, ищу работу, встречаюсь с парнем.
А еще ворую книги, гуляю по крышам, страдаю бессонницей, завела кота. Но тебе этого знать не положено.
Лицо Лорены на мгновение побледнело.
- О! – протянула она, и снова затянулась сигаретой, так, что от сигареты остался один фильтр. Она снова выпустила дым через нос.
Лорена курила сигарету в две-три затяжки и почти всегда выпускала дым через нос. Она понимала, что это выглядит вульгарно и не женственно, но ей было наплевать.
- Как ты? Почему не заходишь к Лине?
- Я была на могиле Лауры. Принесла ей белые розы и Рафаэлло. Она их любила, - по щеке Лорены скатилась скупая слеза.
Кэт, чуть наклонив голову в бок, следила за слезой. Лорена делала, что хотела. Если хотела смеяться – смеялась, плакать – плакала.
- А Лина…. Кэтрин, можно мне кофе? – жалобно проскулила она.
Кэтрин поставила перед Лореной чашку, банку кофе, сахарницу и недавно вскипевший чайник.
- Как делать кофе ты знаешь.
- Спасибо! – Лорена принялась наводить напиток. Ее нисколько не смутило и не обидело поведение Кэтрин. Мало того, Лорена его посчитала высшей степенью дружелюбия. – Я боюсь больниц, - призналась она. – Мне жаль Лину, я бы хотела к ней зайти и рассказать все сплетни, но как только представлю эту больничную атмосферу, запахи, звуки…. Там воняет смертью и лекарствами.
- А как ты сама живешь? – Кэт взяла стул и села по диагонали от Лорены.
- Жуть, как я живу. Пашу на двух работах! Дети ведут себя как сволочи. Хорошо, что по отношению к отцу и друг другу, - Лорена снова закурила. – С мужем я развожусь. Он меня достал. Хотя и я его, наверное, тоже. Но это женская привилегия устраивать истерики. К тому же он ничерта не делает. У меня квартира на конуру собачью похожа. Розетка работает только одна, свет на кухне то не включается, то не выключается. Я погрязла в быту. А он пропивает деньги и мечтает о лучших днях.
- Понятно, - перебила ее Кэт. – Ты пойдешь со мной в субботу к Лине.
- Ты издеваешься? – чуть не захлебнулась кофе Лорена.
- Нет. Мне нужно, чтобы тетя вышла из комы.
- Я не врач.
- Ты ее подруга. И хоть вы вместе и смотрелись как Элли и Пугало, она тебя любила.
- И я ее люблю. Хотя про пугало ты загнула, бейби!
- Вот поэтому и пойдешь. А я помогу тебе найти хорошего юриста, чтобы оформить развод.
Лорена приняла позу мыслителя – закинула ногу на ногу и подперла рукой подбородок.
- Ладно, - согласилась она. – Я пойду с тобой. Но ты в этот же день принесешь мне номер юриста.
- Ты случайно не еврейка?
- А что?
- Ничего.
Кэт пришла в кафе, пронесла с собой в сумке Капо. Она заняла столик в конце зала у окна, чтобы кот мог смотреть на улицу. Кэтрин была одета в черное платье футляр, темно синий жакет с рукавом три четверти, на голове черная широкополая шляпа. В руках сумка с твердым дном, а в сумке кот.
После встречи с Лореной она успела сходить на собеседование и весьма успешно, а затем вернутся домой, переодеться и взять Капо.
- Чудесно выглядишь! – Макс поцеловал ее и сел напротив.
- Спасибо! – улыбнулась Кэт, снимая шляпу. – Знаешь кто у меня в сумке?
- Капо.
- Верно.
Они заказали еду для себя и миску сливок для Капо. Увидев котенка, официантка только улыбнулась. Вероятно, кота она была рада видеть. Для нее это хоть какое-то разнообразие.
- Как прошел день? – Кэт достала из сумки тонкие сигареты и мундштук. Она не курила, просто крутила в пальцах сигарету в мундштуке.
- А ты продумала образ до мелочей.
- Ага! Меня Лорена вдохновила, если так можно сказать. Так как прошел твой день?
- Замечательно. Сегодня был тот день, когда проект приносил только радость. А продолжение дня еще лучше. Это я про тебя и Капо.
Кэтрин улыбнулась.
- А у тебя как?
- Утром ко мне приходила Лорена. Подруга мамы и Лины. Она просто отпад. Курит в три затяжки и выпускает дым через нос. Но она прикольная. И может своей болтовней оживить Лину.
- Даже так? Лина очнется только для того, чтобы заткнуть Лорену?
- Типа того. Боюсь даже представить, что она может знать об общих с Линой знакомых. Лорена как Интернет или точнее сказать мусорное ведро ежедневного журнала. Все про всех знает, если не знает, то придумает. Хватается за любую сплетню и слух. Иногда мне кажется, что она начальник агентства «Одна баба сказала».
- Аббревиатура ОБС.
- Угу, - хитро улыбнулась Кэт.
- А я думал это твое изобретение.
- Мое изобретение только название. И еще одна новость, - Кэтрин хитро подмигнула. – Я нашла работу. Пыльная, но не сложная. И на учебу времени хватит и на тебя, и на безумства.
- И что же это за работа?
- В архиве охранно-детективной компании. Здание напротив твоего офиса. Так что обеденные перерывы мы можем проводить вместе. Если ты не против.
- Ты знаешь, что не против, - улыбнулся он. – Поздравляю!
- С чем? С работой или…
- С тем, что ты в обеденное время будешь со мной.
Когда они уходили из кафе, Капо сидел на плече Макса. Кэтрин держала его под руку, широкополая шляпа затеняла лицо. Они выглядели как парочка гангстеров 20-х годов.