Как говорится, непрерывно можно смотреть на огонь, воду и работу мастера. А мастерство есть в любом деле, хотя бы - забивание гвоздя или выкапывание ямы, или вот посадка вертолёта в далёком посёлке. Ну, сел, ну взлетел. А если это губернаторский борт… вертолёт появляется внезапно, в мгновение ока, разметав ураганным шквалом пустые бочки, ненужный хлам, собак, утопив в снежном вихре толпу встречающих. Лётчики - ассы легонько, словно бабочку устанавливают многотонную машину. Избранники народные прилетели к избирателям, к народу. На встречу им местные избранники и руководство местное с неописуемой радостью на лицах…
А ещё бывает наоборот, избиратели к избранным, в кабинеты горние. И нет радости на лицах, а есть скорбь, уныние и многия печали. И не приведи Господь, чтобы довелось тебе читатель ступить на этот нелёгкий тернистый путь. Так уж он устроен, Русский человек, что у него всегда какие - то крайности, от радости безмерной до уныния трагического. От мастерства ювелирного до раздолбайства безрукого. И всё это в тесном содружестве и умудряется как – то, худо - бедно сосуществовать.
Иногда ей приходится на губернаторском вертолёте добираться к избирателям, а в основном на машине, но дороги не всегда позволяют, да и времени бывает в обрез. Как сейчас, например, перед самыми выборами, только вертолётом управиться и можно. Росточком не задалась да и телосложением не начальничьего пошиба, а поди ж - ты, и опора и надежда и спасение…
За свою многолетнюю деятельность наслушалась и насмотрелась Боже – упаси кому! Так уж на Руси повелось издревле, что за всё в ответе русская женщина, и за политику родного государства, что кроме шоковой терапии ничем больше не объясняет ограбление своего народа, и за безделье местных властей, ждущих от нее манны небесной или чудес как от золотой рыбки.
Вот и на этот раз, ещё не остановились лопасти вертолёта, а уже бегут радостные встречающие с докладом – народ собран в местном клубе, и на разогреве районные и местные власти. Ещё бы не собраться народу, хоть бы посмотреть своими глазами и то ладно, такие люди! В кои – то веки! А у неё ни росточка не добавилось, ни голоса командного не появилось, а проблемы и беды народные окрепли да умножились и она последняя надежда на спасение.
А ничего что росточек маленький, мы вас на сцену, там повыше, а ничего, что голосочек слабенький, мы вам микрофон в руки. Пой, дескать, птичка, пой, как жили, как жить будем. Выбрать то мы тебя, птичка, конечно, выберем, но и с тебя хоть бы шёрстки клок. И понеслось, наперегонки…
- А у нас забор упал, а у нас жкх не греет, деньги дерут, а не греют! А у нас дров нет, воды нет… и по запросам можно не глядя определить статус или чин просителя. Вот кто - то:
– В школе холодно, дети мёрзнут…- это простой житель, родитель ученика.
А вот:
– Школа требует капремонта!- это директор школьный, садовая головушка, все пороги оббила и теперь последний крик утопающего. Записывает рыбка золотая, уточняя подробности у здесь же находящихся районных чиновников.
- А у нас молодёжь ночами ходит безнадзорная, по грядкам у старушек шарится, фрукты – овощи дёргает, а днём спит, и что бы её, эту молодёжь как - то, чем - то занять, нужен срочно и безоговорочно дворец культуры! – это глава местного сельсовета мудро ухмыляясь в усы. И казачество местное ему в унисон:
- Да! Пора привязать молодёжь, а то бродят тут два, или три хулигана управы на них нет, а им бы кружок умелые руки! – да с пеной у рта, да с зыком горластым казацким! Пиши рыбонька! Пиши! Уж мы то спросим, показацки!
-А возле самого посёлка свалка образовалась и теперь дерьмо течёт под посёлок и у каждого за огородом свалка и кругом дерьмо и стыдно нам говорить такое, но и тонуть в нём не хочется! Ты бы уж рыбонька разгребла бы что ли. И накаляются страсти и затягивается разговор… а у неё ещё один посёлок ждёт и два предприятия, и завтра с утра опять круговерть…
- А жильё гнилое и денег нет на ремонт, и всё валится и рушится и что делать и кто виноват?
Задумалась рыбка, а что бы и вправду оказалась бы она золотой?! И свернула бы она тогда этот длинный перечень в трубочку, вильнула хвостиком, и ушла бы в пучину морскую, в самую - самую глыбь, к батьке, воеводе морскому.
И вот он воевода с тридцатью тремя богатырями вместо рыбки, смотрит в битком набитый зал и разворачивает список.
- Забор упал, жкх не греет, воды нет, дров нет, денег нет… и по каждому вопросу конкретно и отдельно – нет воды? А у кого есть? – Отрезать! Никому так никому, устроили тут коммунизм в отдельно взятых дворах. Хулиганы шалят? А казаки куда смотрят? Кнутов казачкам, и тут - же на скамью и драть. Дров нет? А на лесосеках что гниёт? Кто тут лесом командует? На скамью! Дворец культуры тебе? А сколько мил-человек в твоей вотчине инвалидов и старушек немощных водичку из мёрзлых бочек ведёрышками скребут, дровишками сырыми да покупными перебиваются, в развалюшках прозябая? Дюжина? Или две? Или сотни? Не знаешь?! А ты им дворец культуры для трёх хулиганов?! На кол! И ухмыляйся на нём задумчиво и мудро. А в дверях и у окон богатыри и не ускользнуть! И список длинный и разговор затягивается как назло.
- Свалка образовалась, - читает воевода дальше, – а кто дозволил?
- Так мы его на кол уже собираем - отвлеклись было богатыри.
- Правильно, собирайте, только кол взять потолще, с учётом открывшихся обстоятельств!
- А ещё здесь присутствует взяточник и казнокрад Сивкобуркин! – это уже кроме списка кто – то, из задних рядов.
И Сивкобуркина тут же на скамью растягивают, и воевода объявляет:
- Как на Руси водится, а доносчику - первый кнут!
И выволакивают из задних рядов доносчика, и кнут ему в руки,
- На! Бей! С почином! - и перехватили орудие в умелые руки…
Воевода, в назидание наказанному:
- Школу откапиталишь. Через год проверим.
И дальше по списку, не спеша, с кнутобойством и колосажательством, не вынося, как говорится, сору из избы. Прямо на месте, а чего далеко ходить, куда - то ездить?
Вздохнула золотая рыбка тяжко, аккуратно сложила свои записи в папку и попрощавшись с народом поехала к вертолёту, а вертолёт уже двигатели прогревает, помаленьку раскручивая винты…
Откинулась на губернаторском месте и махнула командиру устало, летим!
На прощанье глянула в иллюминатор – стоят сердешные, провожающие, отвернули носы, упрятали в воротники. От винта потянуло всё сметающим ветром и вдруг к вертолёту бежит, пригибаясь, человечек, но его же сейчас сдует! Куда?! Куда?! Командир посмотрел вопросительно на неё в приоткрытую дверь. И она, поддавшись какому - то скоропалительному чувству, махнула рукой - стой!
Осела на землю почти взлетевшая машина, пилот открыв дверь, приладил трапик. Она встала и, запахнув было расстёгнутую шубу подошла к двери. Маленький человечек уже был у трапа. Устремившись к ней, поднял голову и она увидела его глаза, из под донельзя натянутой лохматой шапки. Этот нечеловеческий, полный отчаяния, но в тоже время дерзкий, взгляд. И сунул человечек руку за пазуху, она поняла, что будет через секунду, по этому дерзкому взгляду, по уже подбегающим провожающим. Это будет граната. Бросить не сможет, просто катнёт в дверь. Что она сотворила! В ту же секунду распахнула свою дорожную шубейку во весь проём и подалась вперёд – только бы не в вертолёт, лётчики тут не причём! А кроха ручёнку выхватила и тянется, на! На тебе! А в кулачке какая то бумажка. Подбежавшие люди ухватили этого нахального человечка и отпрянули от машины.
В полуобморочном состоянии она села на своё место. Командир опять вопросительно кивнул, она махнула рукой с зажатой бумажкой – летим! И посмотрела на неё. Странная какая то, потом присмотрелась, поправила – цветочек! Помялся, правда. Склеенный из разноцветных бумажек цветочек. А она что подумала! Слёзы в два ручья неудержимым потоком хлынули и она опять увидела эти глаза полные отчаяния и всё таки дерзкие… командир оглянулся на рыдающую взахлёб начальницу, понимающе покачал головой. Утомилась, ничего, поплачет снимет стресс.
Окончилась выборная карусель, прошли и сами выборы. Золотая рыбка сидела своём кожаном кресле и устало смотрела на внушительную стопу папок, где в каждой был длинный перечень проблем и бед районов, посёлков, коллективов.
Немного подумала, отодвинула эту стопу на край стола, ещё подумала и взяла стоявший возле телефона сувенир – сработанный из манского мрамора каменный цветок. Выкрутила его из такой же мраморной подставки, а вместо него вставила бумажный нехитрый цветочек. Полюбовавшись своей работой, поставила на место. Сказала сама себе:
- Вот такие цветочки, - и уверенно пододвинув стопу папок:
- А теперь будут ягодки!