Родные гены

               

            К избушке, где жил Савельич - вёл небольшое хозяйство, садил огород, строил новый дом, резво подкатила светло-зелёная «Таврия». Через минуту в калитку вошёл племянник Савельича - Лукашёв Колян. Савельичу, иногда казалось,что вырос племянник у него на глазах, но это были  только иллюзии, так как Савельич  помнил всё-таки только отдельные периоды жизни своего племянника. Первая картинка, с которой Колян предстал перед Савельичем - это восьмилетний смуглый мальчуган  сидит на полу, в окружении различных радиосхем, плат, электроламп  с дымящимся паяльником в руке.
     Когда другие мальчишки играли в «войнушки», гоняли по полу игрушечные автомобили, Колян сидел изучал радиосхемы и паял.
 - С чего бы это? В кого это он такой?  - Спросил Савельич свою сестру – мать Коляна, - ведь у нас никого нет в роду радиомехаников.
- Кто его знает! Наверное, гены,  - ответила Любовь Степановна.
          Мать Коляна, Любовь Степановна,  была вся в своего отца Кулаковского Степана Владимировича  - такая же смуглая, черноволосая, черноглазая, как цыганка и по характеру боевая, на язык острая, за словом в карман не полезет. Ну, в общем, копия –  свой отец! Ни у кого никогда не повернулся бы  язык сказать, что она в соседа. Степан Владимирович ласково называл её Любашкой,  Любавой. Таким же был и Колян,  весь в свою мать, только казался Савельичу особенно рассудительным и здравомыслящим. 
           В четырнадцать лет Колян остался без матери. Плохо стало Любовь Степановне в магазине, где она работала продавцом. Скорая не довезла её до районной больницы.  Причиной смерти Любовь Степановны Савельич считал Семипалатинский полигон, потому что она сама лично ему рассказывала, что видела гриб  ядерного взрыва, когда их семья жила  в Долони – бывшая казачья крепость на берегу Иртыша,оказавшаяся по судьбе недалеко от ядерного полигона. Все жители Долони в те социалистические годы стояли на особом учёте. Для них в областном центре была открыта специализированная больница.
           После смерти матери дети были представлены сами себе, и Колян в школу ходить не стал, но своего занятия по радиоделу не бросил.  Сначала ремонтировал радиоприёмники, звукоусилители и прочую радиоаппаратуру, потом стал ремонтировать телевизоры.
             И когда Колян захотел пойти учиться в училище на телемастера, Савельич поддержал его и пообещал помочь в случае необходимости деньгами. Но Колян почему-то не пошёл учиться на телемастера и через некоторое время, когда исполнилось восемнадцать лет,  оказался в армии.
          Савельич помнил разговор с племянником, когда он демобилизовался и рассказывал, что он мог там – в армии, погибнуть, но он подумал и дал себе слово, что он должен выжить, как бы тяжело ему ни было.   Это Савельичу понравилось, значит,  у парня есть характер! Савельич, тоже любил всего добиваться сам.
        После армии Колян долго не расслаблялся, устроился на работу, купил жигулёнка, женился на студентке пединститута, которая родила ему дочь. Не без помощи родителей молодая семья Лукашёвых купила домик. В свободное от работы время Колян работает дома, соорудил себе в доме радио-теле мастерскую. Сколько  бы ни заезжал Савельич к племяннику, он всё сидит, паяет, деньги зарабатывает.
                -  Савелич! Я что приехал… - поздоровался племянник, - мне нужна твоя помощь – техосмотр надо пройти. Там,  я знаю, друг твой с детства заведует этим делом в районе.
           - Да, вроде бы, работает, – ответил Савельич, - только надо узнать в какие дни они там принимают.
           - Так, я гляжу, у вас уже стены стоят! – покосился, улыбаясь, Лукашёв на недавно выстроенную коробку дома из бруса, - быстро вы строитесь.  Колян оглянулся и увидел штабель  пиломатериала, сложенный во дворе.  - А тёсу-то сколько!
           - Выписал попёнку в лесхозе, нам выделили делянку. Вот мы с сыновьями наваляли сосен, раскряжевали, сучья пообрубали, ветки, хвою в кучки сложили, зимой будем сжигать. Сейчас лето, жара – пожароопасный сезон. Раскряжёванный лес  на пилораму свозили, трактор с куном пришлось нанимать, заплатили за распиловку. Через неделю забрали пиломатериал, вот привезли, стены поставили, что осталось - заскладировали, сложили на прожилинах, чтобы ветерок продувал, чтобы грибок не завёлся, чтобы не загорелся от сырости, да чтобы не повело на солнце.  Представляешь, Коля, как я влетел с доставкой на пилораму? Подхожу к трактористу, спрашиваю: «Сколько будет стоить вывоз леса из деляны на пилораму?» Тракторист мне отвечает: «Шестьсот!». Я обрадовался, что не дорого, ему говорю: «По рукам, такая цена меня устраивает!» А когда привезли лес на пилораму, выгрузили, я спрашиваю, сколько должен за доставку?  Тракторист мне отвечает: «Три тысячи шестьсот». Хошь-не хошь, достал из кармана,  отдаю 3600 рублей. Спрашиваю, а что так дорого? Ставки что ли повысились? Мы же договаривались за 600 рублей.
   А он мне отвечает: «Шестьсот рублей – это цена вывоза одного куба, а я вывез тебе шесть кубов кругляка». Вот так я влетел с доставкой леса на пилораму.  Оставшийся в бору лес  пришлось грузить с парнями на свой ГАЗик вручную, - Савельич показал рукой на грузовик, стоящий возле двора, - самим вывозить, своими силами. Денег-то нет.  Хотели твоего братишку Петра взять с собой, чтобы помог брёвна в кузов кидать, а то втроём тяжеловато. Подъезжаем к нему, а он выходит в белой майке и в белых шортах. Сел в машину, едем, а он спрашивает, а брёвна-то очень тяжёлые? А то у меня геморрой, мне тяжёлое нельзя поднимать.  А я думаю, что геморрой не от физического труда, а от безделия, от ничегонеделания.  Я всю жизнь брёвна ворочаю, и никакого геморроя нет, а уже, слава богу, шестой десяток пошёл. В делянку приехали уже ближе к обеду, его, твоего братишку-Петьку, как стали комары жарить. Да ещё на белое: на майку и шорты - клещи полезли. Он отбивался, отбивался, а потом сел в машину  и говорит: "Везите меня домой, мне на работу уже пора!". Никуда не денешься, пришлось обратно Петьку везти в деревню. Вот такой помощник оказался! Что называется – помог! Жалко – день пропал! Только целый день прокатались мы с ним. Пока из дома забрали, пока в деляну приехали, а ему уже, видите ли, на работу надо. Вот молодёжь пошла!   Зачем ездил?
          Раньше, помню, в семидесятых годах, мы работали в автоколонне, вывозили лес из бора. Приедем в лес машин пять, тогда ещё ГАЗ-51 были, грузоподъёмностью две с половиной – три тонны. Вот нас пять водителей, сами вручную, по покатам со штабелей закатывали лесины в кузов. Я так думаю, Коля, что в скором будущем, лет через десять, люди подойдут к бревну и не смогут нагнуться, поднять бревно, чтобы закинуть его в кузов. Подойдут, как сейчас подходят к египетским пирамидам,  и решают, думают, как же их сложили? Подойдут, станут и будут стоять - ждать, пока не подойдёт погрузочная техника. Вот к чему мы идём! Вот к чему катится наша жизнь.
- Я вот тоже строюсь! – осторожно начал Колян. - Старый забор снёс, новый делаю.
- Молодец Коля! Лучше маленькое дело, чем большое безделье.  Порода у нас такая,  у Кулаковских. Я у твоего деда подручным был, когда он в материном  доме крышу перекрывал.  Мне тогда лет семь было или восемь.
         Савельич, подумав немного, сказал. - Я так думаю – в среду подъезжай с утра, и поедем -  техосмотр проходить. Смотрю - видуха у твоей «Таврии» неплохая. А двигатель, подвеска в порядке?
- Машина в порядке. Я же за ней смотрю. Пока ещё не подводила. Машина в отличном состоянии.
- Это хорошо! – похвалил Савельич племянника.
            Утром в среду, как договаривались, Колян подъехал  к 8 часам. Савельич вышел из ограды, сел в «Таврию» поздоровался с племянником.
- Ну, что? Поехали?
- Поехали!
«Таврия» быстро выехала за село на трассу и резво набрала скорость. Савельич, не поворачивая головы, глянул на спидометр – стрелка поднялась к цифре «120».   
- Хорошо бегает!
- Меньше ста двадцати не езжу, – самодовольно улыбнулся Колян.
- Видел, несколько раз на трассе встречались. Разогнаться-то не проблема, современные автомобили очень динамичные и скоростные,  а вот если колесо стрельнет, или вдруг человек выскочит на дорогу, животное или какой-то предмет со встречной машины выпадет на дорогу, колесо отпадёт,  что тогда делать? Как остановить автомобиль? Как предотвратить ДТП?  Помню, как-то ехали мы глубокой ночью на москвиче, ребятишки ещё маленькие были. Полная машина была. Я сидел за рулём, смотрю, что-то мелькнуло в поле, слева от дороги… торможу со всей силы. Ты не представляешь, лось здоровый с огромными рогами, прямо перед капотом выскочил, не останавливаясь, черед трассу перебежал и скрылся с другой стороны в темноте. Все кто сидел в салоне, даже испугаться ещё не успели, он, как приведение,в два прыжка - выскочил и исчез. А вот, если бы я не затормозил вовремя, была бы мясорубка. Да! Здоровенный был лосяра! Метра два-три высотой.
- Конечно, надо потише ездить. – Колян сбавил скорость до 95. – я вот, Савельич, хотел у тебя спросить, дело в том, что мне не хватает досок на забор, не рассчитал немного, не выручишь?
- Что? Доски нужны? И много? – Савельич отказать племяннику, сказать, что не даст, не мог, задумался, - Молодёжи нужно помогать, тем более кровь-то родная.
- Да нет! Немного не хватает, может с пол куба, - ответил Колян.
- Нам сейчас нужно сделать крышу, пока дожди не начались,  тёс, сам понимаешь,  нужен на обрешётку, но…  если немного, то, может быть, найдём. Приедешь ко мне,  хорошие доски не дам, но если немного, то  что-нибудь подберем для твоего забора.
             К обеду Савельич был уже дома, сидел возле стола на кухне.
 - Как съездили? Прошли техосмотр? – накрывая на стол, спросила жена.
- Сделали. – Нехотя ответил Савельич.
- Сколько обошлось?
- Сколько положено, столько и заплатили!  Я что ли платил? Хозяин машины ходил и платил за диагностику и госпошлину. Я, единственное, для чего ездил, для подстраховки. Ведь докопаться можно и до столба!Каждый хочет на своём рабочем месте бабло срубить. Цель такая  у современного народа. А что зря, за копейки на работу ходить? Правильно я говорю?  Савельич поднял голову и посмотрел на  своего сына Ивана, - после обеда надо будет ехать - метал собирать, а то гвоздей купить не на что. Если завтра гвозди купим, то можно будет обрешётку колотить. Да и день сегодня хороший, солнечный.
- Где вы его будете собирать? – возмутилась жена, - Метал уже весь пособирали, целыми днями везут и везут металлисту, кто на чём, сдают за копейки!
- Где собирать!? Где-то же находят, раз везут. За деревней, куда мусор раньше, в советские годы, вывозили. Там столько, правда, жести: вёдер, тазиков, ванн, умывальников,  которые уже никто не собирает…  хороший - тяжёлый промышленный металл, конечно, собрали, но набрать в кузов с тонну жести, А-12, можно. А где взять денег? Хоть пятьсот рублей, и то никто не даст! Предприятия закрываются и закрываются, работы нет. Я вот год проходил по различным службам трудоустройства. Придёшь, анкету заполнишь, договор составят, по договору заплатишь, а без оплаты с тобой и разговаривать не будут, и сиди дома - жди. Бесполезно! Хорошо, хоть от Советского Союза металлолом остался. Весь металлолом в Китай уходит: и чермет, и алюминий, и медь, своя-то промышленность вся встала.Наши иуды с американскими глобалистами постарались. Ленин со Сталиным после Первой мировой и Гражданской войны за несколько лет страну подняли из руин, у нас в Алтайском крае в 20-х годах, я читал, на станциях, на разъездах,  по всей Сибирской железной дороге, трупы убитых да умерших штабелями лежали, в селе Стуково только 400 домов было сожжено Колчаковцами, всё восстановили  за короткий срок, а демократы за двадцать лет…  двадцать… с лишним лет, ничего для народа не сделали!!! Колхозы, совхозы развалили! Только свои карманы набивают.
         Пообедав,  Савельич с сыном Иваном сели в кабину грузовика и поехали вдоль улицы на край деревни. Выехав за деревню, автомобиль возле кучек мусора, заросших бурьяном, остановился.  Савельич вылез из-за руля, спрыгнул на землю, периодически, наклоняясь, кидал в кузов, различные куски металлической проволоки, старые вёдра.
- Замусорили всю землю! Даже коров некуда выгнать пастись. Вот люди! Здесь же живут, здесь же и пакостят.
             То, что было объёмное и много могло занять места в кузове, Савельич  клал на землю,  стаптывал ботинком в одну плоскость, после этого бросал в кузов.
Когда стало темнеть, и солнце скрылось за за горизонтом, над кузовом автомобиля возвышалась гора металлолома. Савельич посмотрел под кузов, рессоры слегка распрямились.
- Ну, что поехали домой, килограммов 800 будет,  а то уже ничего не видно, да и кушать хочется, – предложил Савельич сыну Ивану.
- Поехали,  – согласился Ваня.
             Утром Савельич с женой в 8 часов на грузовике, на всю округу громыхая на кочках железным кузовом, железками, подпрыгивающими в кузове, не спеша, ехали в сторону города. Прохожие, жители села, заслышав грохот, останавливались, сторонились, пропуская автомобиль по дороге. Любопытные выходили на улицу, посмотреть  кто, на чём везёт, что грохочет? Не ворованное ли?  Савельичу в душе было стыдно перед сельчанами, он готов был сквозь землю провалиться,  что он везёт этот груз, который он, собрал на свалке села, но  и не заниматься этим он не мог, жизнь заставляла. Единственное, что его немного  успокаивало, то, что он в то же время сделал доброе дело, очистил прилегающую к селу местность от металлического мусора.
       К обеду Савельич вернулся домой, жена по делам осталась в городе, к вечеру должна была приехать на автобусе. Когда Савельич подъехал к дому, то увидел, что возле двора стоит «Жигули» с прицепом. Незнакомый молодой человек укладывал в прицеп отрезки досок длинной по полтора – два метра. За прицепом стоял его племянник Лукашёв Колян, «Хускварной» распиливал шести метровый тёс на отрезки, чтобы уложить в прицеп.
           Савельич, заглушил двигатель, вышел из кабины, подошёл к калитке, посмотрел в то место, где у него был заскладирован тёс и увидел, что осталось нетронутыми только три рядка, досок тридцать.
           Савельич не знал что делать, он стоял ошарашенный, безмолвный, внутри всё кипело, сердце колотилось, как безумное, но у  него  хватило сил выстоять, не упасть, не закричать.
- Всё пропало! Вся стройка моя закончилась! Мне же надо строить дом, делать крышу: забирать обрешётку, фронтоны, подшивать карниз, где теперь брать тёс? – крутилось в голове у Савельича, - разве так можно? Разве это по-человечески? Разве это по-людски? Приехать и ограбить…  Это какая наглость!  Всё теперь погибло! Нет, не всё погибло! Мы ещё выживем.
Савельич стиснул до боли зубы, молчал, как будто проглотил язык. – Только бы не упасть! Ни от кого никакой помощи нет,  и не дождёшься! Что это за жизнь?
Лукашёв, допилив доски, заглушил бензопилу, поставил на землю, подошёл к Савельичу.
- Что–то не так? – глухим голосом спросил Колян.
- Всё так, всё так! – глядя в землю, пробормотал Савельич, и про себя подумал, - Тварь ты, хоть и племянник! Вот это родственничек!  Это всё гены.
- Мы взяли всего с куб. – оправдывался Лукашёв, если надо – я заплачу.
- Загрузили, езжайте. – Савельич пошёл в ограду, войдя в избушку, ещё долго ходил по комнате взад вперёд, не мог успокоиться.
- Ванька! Ты почему разрешил им брать наш тёс? – кричал Савельич на сына.
- Он приехал и сказал, что отец разрешил взять тёс, - краснея и бледнея, слегка заикаясь, ответил Ваня.
- Чем мы теперь будем дом достраивать, чем будем обрешётку забирать, фронтоны зашивать? Самые лучшие выбрал доски! И выждал момент, когда меня дома не будет. Мы же утром мимо его дома ехали.
          Вспомнил Савельич, свою мать – Кулаковскую Зинаиду Владимировну, которая называла всех своих сестёр и братьев одним словом «горлохваты». Если им что-то в руки попадало – не упустят!
- Чтоб его ноги больше в нашем дворе не было! Я вам наказываю, - слышишь меня? – спросил Савельич сына Ивана, - и своим внукам накажу, чтобы ноги этого Лукашёва возле моего дома не было!
              Год или два Савельич слышать даже не хотел ничего о своём племяннике, только иногда задумывался: Колян – это же родная кровь! Вот сволочь, надо же так сделать! Неужели у меня в крови такие же гены? Или это всё от нашей бедности? Вот молодёжь пошла! Совести у них нет!  Если раньше человек был стеснительным, совестливым,  то сейчас говорят – с комплексами, то есть, как бы неполноценный. А если человек без совести, наглый, циничный, то говорят: «Вот молодец,  молодой человек – без комплексов! Не комплексует!». Вот она пропаганда.