на твоих руках расцветают черные бархатные георгины. отвратительно-чудесный контраст с цветом твоих волос. расстояние около восьми сантиметров. я почти ощущаю острый запах твоих глинтвейновых прядей. косточки на твоих запястьях, конечно же, испачканы красками. улыбаюсь. ну зачем? убийственная нежность; ненавижу тебя за твою красочную нежность. и это глупо-фатальное столкновение замаскированных хищников. и это противоборство муз во мне - северной и южной. отличительные признаки настолько очевидны и символичны, что с трудом удается поверить в детализированную связь моих личных эпох. твоя смертельная легкость разрывает мое существо на тысячи сумасшедших лиц. черный, оранжевый, фиолетовый. рубеж. я беру тебя за руку. не хватает воздуха/времени/слов/взглядов (моих на тебя). ты рождена где-то вне пространства. я смеюсь, а тебе, наверное, кажется, что я просто хватаю ртом кислород, судорожно пытаясь выплыть на сушу. выплыть? я все еще позволяю себе думать об этом? Ты глубина. смотреть на тебя и не чувствовать себя утопленником невозможно. и, конечно, спасение утопающих дело рук самих утопающих. но я не хочу спасаться. хочется сказать тебе и о тебе многое, но это было сказано еще до твоего во мне существования. моего в тебе погибания. и это ведь почти одно и то же, не так ли? но слова изживают себя, опережают мои порывы, превращаются в призрачные звезды, не достигая цели. ты звучишь непривычной для меня музыкой. такой музыкой поют нежнейшие, судьбоносно красивейшие черные георгины на твоих руках. есть ты. мольберт. густые краски. множество кистей разного калибра. и это упрощает, одновременно накаляя, ситуацию до той нехватки воздуха, которая необходима нам. тебе и мне. головокружение. расстояние три сантиметра. я закрываю глаза. бархатная темнота. бархатная темнота смертельно-прекрасных черных георгинов, цветущих на твоих руках.