Родня. ч. 10

               


   Мало  отец  рассказывал  о  войне,  почти  ничего.  Время  такое  было, хотя

очень  тепло  вспоминал  однажды  Чехословакию.  Танковая  колонна 

двигалась  по  улицам  больших  и  малых  городов  и  везде  советских 

освободителей  встречали  очень  тепло.  Всеобщее  ликование,  слёзы  радости,

и  цветы,  море  цветов.   Жители  угощали  танкистов  вкусной  едой,  дарили

 подарки  на  память  и  осыпали  живыми  цветами.  Плачущие  от  счастья  женщины, 

дети  и  цветы -  это  запомнилось  больше  всего  и  эти  воспоминания  о  войне 

видимо  были  самыми  приятными  для  отца.

 

     Война  для  него  закончилась  не  в  Берлине,  но  на  территории 

Восточной  Германии.

 

     После  войны  он,  как  командир  и  член  партии,  был  направлен

 работать  в 

западную  Украину  поднимать  сельское  хозяйство.   Времена  были  сложные  и  неугодных 

 расстреливали  или  вешали.  Однажды  хозяйка  дома,  (отец  снимал  у  неё 

комнатку),  прибежала  и  сообщила,  что  сейчас  «придут  зелёные  братья  чтобы его

арестовать  и  повесить».  Она  дала  завёрнутые  в  тряпицу  хлеб  и  кусок 

сала, 

перекрестила  постояльца  и  он  поспешил  в  ночь  и  холод…

 

     Видимо и  на  этот  раз  спасла  ладанка,  которая  висела  у  него  на

 груди,  подарок  матери, моей бабушки  Гаши. Говорят,  она  перед 

войной  ходила  пешком  в 

Киево-Печерскую Лавру  и,  пробыв  там  три  года,  вымолила и  принесла

несколько  чудотворных   ладанок  для семьи. Она  понимала  уже  тогда,   

что  война  неизбежна и сыновей  надо  спасать  и  защищать.

Существовало  условие  -  никогда  не  открывать  кожаный  мешочек  и  вернуть 

его  потом  матери.  Ладанка  несомненно 

делала  своё  дело,  достаточно  сказать,  что отец  за  всю 

войну  не  получил  ни  одного  ранения.

 

    Он   приехал  в  Курскую  вернуть  матери  ладанку  и  проведать  родню.

В  это  время  с  ним  произошло  событие,  которое  внесло  в  его  жизнь

некое неудобство, а  близким  -  неприятности  и горе, но  об  этом  пока 

рано  говорить, оставлю  на  потом ...