Предыдущая глава
http://proza.ru/2015/02/08/313
12. Эротика вокруг браслета
И луга с бабочками и стрекозами, и склоны холмов
с деревьями и полевыми цветами остались такими же.
И юность моя лежала там погребённая,
или – если хотите – увековеченная.
Эрих Мария Ремарк. «Ночь в Лиссабоне», III.
Окончательно проснувшись и тупо глядя перед собой невидящими глазами, Вернер потихоньку начал паниковать. И дело было даже не в том, что обнаружились какие-то магические свойства сакрального подарка покойного дедушки, или что его ждёт наказание от магистров «Ордена Чёрного Браслета», хотя такие мысли тоже промелькнули. Вернер вдруг вспомнил, что и дед, и старик Гейзенберг умерли через три дня после того, как сняли браслеты. Хотя эти два совпадения, казалось бы, ещё ничего не значат, – инстинкт самосохранения начал своё разрушительное действие.
Позвонить жене? Но, во-первых, она занята детьми: сыну тринадцать, а дочери одиннадцать лет, – возраст обоих отпрысков ещё тот; а во-вторых – что он скажет? Что привёл в номер проститутку, и та украла браслет?
Набрать номер Маргариты в Кайзерслаутерн? Внучка Гейзенберга пошла по стопам деда, читает лекции сразу в двух университетах, а сейчас ждёт третьего ребёнка, но ещё проводит какие-то семинары… Ей, конечно, о пропаже ни слова, но она может дать телефон кого-то из магистров ордена.
Выждав ради приличия (не звонить дамам по утрам) до десяти часов утра, Вернер дозвонился быстро. Неожиданно для себя он сразу брякнул:
- Марго, у меня беда, украли… наш амулет. Я не знаю, что делать.
Маргарита ответила сразу:
- Поняла, не выключай телефон, я сейчас.
Тут же в трубке раздался мужской голос:
- Рассказывай!
Видимо тот, кто был ему нужен, находился рядом с Маргаритой.
Секунду поколебавшись, Вернер выложил всё. Собеседник на другом конце телефона слушал молча, только спросил:
- Фройлейн назвала себя?
- Да. Её звали Лада.
- В полицию заявил?
- Нет, не успел.
- Тогда и не заявляй. Жди, к тебе придут.
В трубке раздались гудки.
Разговор не успокоил Вернера. Что значит «Придут»? Почему-то подумалось: на третий день? Чтобы произошло то же, что с дедом и Гейзенбергом… то есть… Холодок побежал по спине. Попытаться бежать? Но если сказано «придут», значит – люди ордена есть и здесь, в Санкт-Петербурге, и ещё где-нибудь в России? И может быть, они уже рядом?
Сразу после телефонного разговора Вернер буквально выбежал из гостиницы, не имея никакого плана, но тут же наткнулся на Лену Шевелёву, которая шла к нему.
Вернер вдруг вспомнил, что ещё там, в походе, он обещал ей ознакомиться с её эссе по философии, в котором она пыталась связать роль религиозных орденов средневековья с экономикой европейских стран того времени. Он был удивлён не столько самой темой эссе, сколько тем, что такая тема пришла в головку этой русской девушки.
Но и другие мысли как черти из ладанки выскочили из его подсознания. Да такие, что если их озвучить, он покраснел бы даже наедине с собой. Он вспомнил, как испытал острое сексуальное влечение к этой девушке, когда повернул на руке злополучный браслет, и то, как он связал это влечение именно с браслетом. И ещё промелькнула подленькая мыслишка, что если Лена будет рядом, то те, кто придут его убивать, не посмеют сделать ничего такого в её присутствии, или… убьют и её? Наконец, в его комнате на столе стоит вино… не пропадать же добру!
Иногда женщина без слов улавливает желание мужчины, особенно в случае, когда их желания совпадают. Разница в десяток лет не помешала этим двоим оказаться в объятиях друг друга, едва они переступили порог его номера в гостинице.
Потом они гуляли по парку Елагина острова, и Вернер вспоминал свою юность, парки, леса и озёра Тюрингии; прошли весь Невский и снова вернулись в номер гостиницы, прихватив ещё вина и какой-то еды. Оба как сошли с ума: Елена была давно неравнодушна к моложавому профессору, а Вернер… он не признался бы даже самому себе, что эти часы были часами его паники, что он хотел таким образом забыться перед чем-то неотвратимым.
Они не расставались и весь следующий день.
Лену удивляла неожиданные порывистость и ненасытность этого, казавшегося прежде таким медлительным и спокойным, немецкого профессора.
На второй день у Вернера появилось желание выговориться, и он рассказывал Лене о дневниках деда и о загадочном физике Хоутермансе, который во время войны полюбил русскую женщину.
- Фридрих Хоутерманс был не только весёлым и остроумным человеком, душой любой компании, но и очень талантливым учёным. Это он, наблюдая за звёздами в конце двадцатых, обратил внимание на то, что в спектрах звёзд преобладают линии водорода и гелия. Он догадался и подтвердил расчётом, что при высоких температурах и давлениях два ядра водорода сливаются в ядро гелия. И он заметил, что ядро гелия имеет меньшую массу, чем сумма масс двух ядер водорода. Значит, освободившаяся разница этих масс по известной формуле Эйнштейна превращается в огромную энергию, которая излучается в окружающий космос. Так он открыл термоядерную энергию, и догадался, что звёзды и наше Солнце таким образом не горят, а тлеют, и поэтому могут светиться миллиарды лет.
Вернер при этом комментировал:
- Понимаешь, Алёна, он ничего такого бы не открыл, если бы не любовался звёздами в ночном небе!
На третий день с ночи по крышам и деревьям зашуршал дождь. Несмотря на этот стучащий фон, лёгкий стук в дверь разбудил Вернера. Он сел в кровати. Позднее серое утро освещало комнату сумрачным светом, который, проникая через фиолетовые занавески, создавал ощущение особенного сказочного уюта.
Стук повторился. Вернер прислушался к себе и удивился: страха не было! Как будто эти два дня любви отняли у него способность бояться.
Оглянулся на спящую Елену, прикрыл её обнажённые плечи. «Пусть поспит, под дождик так сладко спится».
Накинув халат, он пошёл открывать дверь.
Продолжение http://www.proza.ru/2015/02/13/208