Бодя.
До Донецка Бодя добирался просёлками. По трассе было опасно, могли шлёпнуть ни за что, ни про что. А за плечами он нёс рюкзачок с двумя сотнями стаканов ломаной маковой головки. На окраине Верхнеторецкого, у него была скромная плантация, где он трудолюбиво выращивал для себя и друзей отборного «афганца». Теперь «афганец» помогал не сдохнуть с голоду, других доходов у Боди не было.
Сзади раздался шум мотора. Вот, блин.
Рядом с Бодей затормозил замызганный «уазик». Вышли двое ополченцев, поправляя автоматы на плече, третий остался за рулём.
- Куда путь держим? – Спросил ополченец.
- В Донецк, до дому, до хаты, - Бодя широко улыбнулся. – На дачу ходил, посмотреть, стоит ещё или нет.
- А в рюкзаке что? – Спросил ополченец.
- Да барахло кое-какое забрал, - ответил Бодя. – Трусы там, носки…
- Открывай, - приказал ополченец.
Бодя вздохнул и послушно исполнил.
Ополченец приподнял в рюкзаке кучку грязного белья. Под ней был прозрачный полиэтиленовый пакет с маковой соломой.
- О, - сказал ополченец. – Отраву в город тащишь, мудло фуево.
И без замаха ткнул Бодю кулаком в подбородок.
Бодя сел на задницу. Его тут же подняли за шиворот сзади.
- Грузи козла, - сказал ополченец.
- На хрена он нужен? – Спросили из-за Бодиной спины.
- В полицию сдадим, - ответил ополченец. – Не бросать же такой мешок на дороге.
Бодю запихнули на заднее сиденье. Двое воняющих потом и оружейным маслом ополченцев зажали его с боков. «Уазик» взвыл надорванным мотором.
Трясясь на ухабах, с уже не своим имуществом на коленях, Бодя смотрел в мутное окно и думал невесёлую думу. Посадить, его сейчас никто не посадит. И некуда. Но хлеб отберут. И отп…здят.
«Уаз» поравнялся с лесополосой. Оттуда что-то хлопнуло. Грохнуло под колёсами. Правый борт подбросило над дорогой.
- «Подствольный гранатомёт», - успел подумать Бодя.
Второго хлопка он не услышал. Взрыв перевернул машину набок, потом на крышу.
Двери рванули с обеих сторон. Ополченцы, стоявшие на головах, ничего не успели. Всех выволокли наружу и бросили на колени.
- А ты кто такой? – Спросил бритоголовый подросток с руной на одном рукаве камуфляжной куртки и «трызубом» на другом.
- Да нихто я ! – С надрывом залепетал Бодя. – С дачи шёл, прихватили меня эти гондоны ни за что, отхерачили, в машину кинули…
- Заткнись! – Подросток отвернулся от Боди и ударил ополченца «берцем» в голову. Ополченец упал.
- С этими, что? - Спросил мужик с американской М-16 в руке.
Стоя к Боде спиной, подросток сделал какой-то жест.
- «Валить будут», - подумал Бодя.
- Кино снимай, потом документы забрать, - сказал подросток.
Приблизился парень с видеокамерой.
- Братуха! – Заныл Бодя. – Братуха!
Он встал с колен и, приседая от почтения, шагнул к укропам. Их было трое.
Ополченцы попытки вскочить с колен не сделали. Возможно, эти ребята умели ходить на пулемёты в полный рост. Но, что такое, война на улице, они не знали. Что такое, выживать в зоне, они не знали.
- Братуха, да ты глянь, что у меня есть, я же всё отдам! – Бодя взмахнул кистью левой руки в сторону от лица подростка, правая метнулась к его глазам, лезвие бритвы, зажатое между пальцев, лизнуло зрачки. Бодя крутнулся на пятках, продолжая движение, лезвие полоснуло по горлу киношника. Третьего, стоявшего сбоку и сзади, Бодя лягнул каблуком в пах и, обернувшись, - чиркнул бритвой по яремной вене.
Ополченцы вскочили.
Бодя вырвал штык из ножен на поясе подростка и быстро добил укропов ударами в глаз и в затылок. Потом зашвырнул штык в посадку. Поднял с земли лезвие, сунул в карман. И зашагал по дороге прочь.
- Эй! – Крикнули ему в спину.
Бодя обернулся.
Ополченец протягивал ему рюкзак, - На, забери своё мачило.