«И степь была. И в той степи – ковыль.
Была полынь и стойкий запах зноя.
Перекати – поле догоняло пыль.
И путник шел, не знающий покоя.
В зените неба жаворонок пел,
Кричала у дороги перепелка.
Как благовест, над степью звук висел.
И путник шел – уже довольно долго.
Сгущались тучи. Завихрялась пыль.
И замолкали птицы, в травы прячась.
И тусклым серебром мерцал ковыль.
А путник шел, фигурою маяча.
Была гроза. И плетью дождь хлестал.
Огнем и громом корчило пространство.
И, надсадившись, пал стихии вал.
А путник шел – являя постоянство.
И степь была. И в той степи – ковыль.
Средь ароматов горький дух мешался.
В легенду оборачивалась быль.
И путник шел – наверно, возвращался»
(Сергей Шишкин - http://stihi.ru/2007/12/29/943)
БЫЛЬ
Продолжение повести (исторического очерка) «Наше прошлое с нами»:
http://proza.ru/2009/12/25/352
http://www.proza.ru/2013/08/20/356
http://www.proza.ru/2014/10/12/1035
11 марта 1918 года эшелон с демобилизованными казаками Лейб-гвардии сводно-казачьего полка, минуя Тюмень, прибыл в Омск, где одностаничники - старший урядник Дмитрий Давыдович Караганов, вахмистр Макар Афанасьевич Волков и младший урядник Мартемьян Васильевич Порох - высадились в числе десятков других однополчан. Не забыли, конечно, весь свой скарб и оружие, навьючив своих боевых коней.
Долго прощались, обещали не забывать друг друга, писать, приезжать в гости по случаю и так – запросто! И самогонка нашлась на стременную чарку, а таковая – серебряная, Императором Николаем II ещё дарёная, была у каждого!
Путь им предстоял долгий – 400 вёрст до Кокчетава, а там ещё 130 - до станицы Акан-Бурлук.
В это время в Омске действовала Советская власть, установление которой в марте признал и 3-й большой круг Сибирского казачьего войска. Об этом лейб-гвардейцы ещё и не знали.
Тут же около вокзала казаки по очереди зашли на рынок, чтобы прикупить продуктов и овса для лошадей. Один охранял лошадей с поклажей, другой ходил по торговым рядам – приценивался и торговался.
-Дмитрий, слышь, что люди говорят? Надо прятать винтовки и шашки! Какой-то «совказдеп» постановил всё оружие казакам сдать!!! А тебе бы ещё и своего «Георгия» снять!
-Ну, ты, Макар, даёшь! Насчёт оружия – это верно – надо б поберечься! А про Крест – это ты перегнул! Не «каздеп» мне его вручал!
-Тебе его вручал Царь, запамятовал! А ему, верно, и самому щас не сладко в ссылке в Тобольске! Я свою медаль уже спрятал, от греха подальше!
-Вижу!
Мартемьян сказал друзьям, что остаётся в Омске, т.к., узнав, что в городе установлена Советская власть, хочет встретится с местными казачьими депутатами. И надо бы, мол, ему с омскими большевиками связи наладить...
Дмитрий и Макар решили в городе ни часу не задерживаться. В городе их (Слава Богу!) даже никто не остановил. Едут казаки, ну, и едут…, а больше рядом с лошадью идут. Таких, как они, по улицам сотни передвигались туда-сюда. И только отойдя от пригородов, выйдя на большак – они немного успокоились…
А зря! Навстречу им, страшно пыля и чадя, мчался автомобиль! Пролетев мимо конников, остановился в метрах ста, развернулся и догнал казаков. В машине сидели три матроса, с пулемётными лентами наперевес, и ещё один человек в очочках, в кожанке, с маузером на ремне, с фуражкой с красной звездой. Он, не выходя из машины, привстав с переднего сиденья, грозно спросил (моряки направили револьверы на казаков):
-Стоять! Кто такие?! Куда?! Зачем?! Что везём?!
Дмитрий сориентировался и бодро доложил:
-Демобилизованные казаки, товарищ комиссар! С фронтового эшелона из Омска едем на Кокчетав. Будем Советскую власть в своих станицах укреплять! Уж больно «она нам по душе»! Везём что? Провианту себе, овса лошадям, так барахлишко какое – гостинцы родне, то сё – ну, немного и у германцев что позаимствовали, значится…
-Так! Понятно! Молодцы, товарищи казаки! С возвращением! Вот держите пачку газет «Омская правда» – читайте станичникам, разъясняйте на местах политику товарища Ленина! Только благодаря партии большевиков мы покончили с этой империалистической войной!
-Обязательно довезём в целости и сохранности! Мы люди не курящие – на самокрутки не поиспользуем!
Все смеются.
-Вы, смотрите, осторожней будьте в пути! А то тут «анненковцы» балуют!
-А это ещё кто такие?! (вполне искренне спросил Макар)
-Банда местная.
-А, понятно… (хотя ничего не было понятно)
-Спасибо, товарищ комиссар! Побережёмся… Можно ехать?
-Езжайте.
-Премного благодарны!
Так и разошлись миром.
Машина резво попылила вдаль.
-Тьфу, язви в душу! Прости Господи! Иногда «сказать, но не всё» - идёт во спасение!
-Да, Дмитрий! Ловко!
-Скажи спасибо, что вьюки не осмотрели, и документы они у нас не потребовали! Увидели бы, что лейб-гвардейцы перед ними - неизвестно, где бы мы оказались! Интересно, успел бы ты свой винторез достать, пока я им головы дальше бы морочил?
-Не помогло бы… У них там сзади ещё и пулемёт стоял.
-Ну, он то, допустим, дулом на Омск смотрел…
-А эти три рыла в тельняшках да бескозырках?!
-Хорошая мысль пулемёт поставить на автомобиль! Как на тачанке! Первое дело для боёв на наших степных просторах. Это не то, что на Припятских болотах!
Переглянулись, помолчали, вздохнули…
-Куда газеты денем? Тяжёлые, гад такая! Может выкинуть?
-Нет, Макар! Теперь как пропуск повезём. Только спрячем в суму. А в станице видно будет. Чать, бумага в хозяйстве всегда нужна! А я, ведь, сообразил сейчас – кто такие «анненковцы»…
-Кто?
-А помнишь сотника Анненкова Бориса Владимировича, который в 1914 году бунт против офицерского произвола возглавил в Кокчетавском казачьем лагере. Казаков казнили, в каторгу сослали, а его потом сразу на фронт отправили. Я был в том лагере, только в 1913 году.
-А я – в двенадцатом…
-Думаю, что это люди Анненкова… В его это характере… Макар! Я так понервничал, аж жрать захотелось!
-Полностью согласен! Надо отобедать это дело (улыбаются друг другу).
Съехали в лесок, за кусты, чтоб с дороги не очень видно было. Сняли вьюки. Отпустили коней – пусть попасутся… Намаялись в теплушках. Снег уже почти растаял на полях – найдут что-нибудь. На свист сразу же прибегут…
Нарезали ломтями ржаного хлеба, сала добрыми кусочками, лука, достали по паре калёных яиц и бочковых ядрёных, хрустких огурцов. Налили из сулеи самогона. Звякнули серебром стопки. Потом жевали, молча и не торопясь. Каждый думал, наверное, о своём – может быть о доме, семье, детях, о пережитом… Дмитрий даже глаза закрыл.
-Ты что уснул?
-А? Не-е-е… Неужели мы домой возвращаемся? Не верится… Дойдем?
-Дойдем, Митя! Через такое прошли… Смерти в глаза смотрели! Мы просто должны дойти!
-Ну, тогда айда дальше.
* * *
Через десять дней наши «путешественники» добрались до Кокчетава. Спросите – что так долго? Всего то 400 вёрст… Так лошадки то отощавшие, поклажей нагруженные - не «железные» - они тоже пить и кушать хотят! Это человек существо двужильное – хоть 3 км\час, но может идти. Глядишь, а за 10 часов – 30 километров, но пройдёт. Хлебушка чёрствого погрызёт, водички попьёт, под деревцем поспит, в шинелку завернувшись, – и дальше поползёт… Казаки прекрасно понимали, что должны вернуться не на худородных клячах, а ВЕРХОМ на справных конях, как и полагается казаку-гвардейцу! Потому и берегли их. Всё больше пешком шли рядом с ними.
Особо то казаков по пути не привечали с ночлегом да кормом – одни боятся, что они «красные», другие, что «белые», а третьи, что вообще не поймёшь какие… Так, всё больше через кумовство, сватовство – я, мол, твоей двоюродной бабушки троюродный племянник…
В Кокчетаве было уж точно у кого остановиться – у тестя Дмитрия – Замотаева Василия Ивановича – бывшего делопроизводителя при 1-м Военном отделе Сибказвойска. Уж тот был рад!!! Руками махал, головой кивал, кланялся! Аж всплакнул! Зять ЖИВЫМ с ВОЙНЫ вернулся! Значит дочь опять при муже, а внучата – с отцом! Макар вернулся – значит своякам и всей Родне радость! Сирот война мно-о-ого наплодила…
Помылись, побрились, переоделись в свежее – пора и за стол!
-Дмитрий! Ты «Георгия» то одень! Тесть рад будет!
-И то верно!
Обычай требует ответа за гостеприимство! Достал Дмитрий узелок.
-Вот Вам, Маманя, шаль цветная с самого Петрограда! Самолично в лучшем магазине на Невском проспекте брал!
-Спаси Господь, Сынок! Уважил, уважил!
-Вам, Папаня, отдельный подарунок! Но не здесь. Пойдёмте к лошадям!
Зашли на конюшню, закрыли калитку. Зажгли свечу.
-Смотрите.
-О-о-о! Вот суприз, так суприз!!!
Дмитрий держал в руках короткий кавалерийский карабин. Подал с полупоклоном.
Василий Иванович бережно взял его, клацнул затвором. Глянул в патронник. Закрыл затвор. Спустил курок, направив ствол в землю. Потом вертел, нюхал, чуть ли не целовал.
-Да, Дмитрий Давыдович! Уж, никак не ожидал!
-Время сейчас трудное, а думаю так, что и совсем лихое наступит. Примете?
-ПРИМУ!!!
-Спрячьте, где-нибудь. Патронов дам. Не много, но дам. Мамане не говорите, отшутитесь, что ли как-то? А вот, придумал! Тесак немецкий у меня есть! Мол, за ним ходили! Вот! Держите!
-Ай, молодца! Герой, ну, Герой!!! Дай обниму! МНОГО НА НЁМ? (кивает на ствол)
-Не моя винтовка. Не знаю. Кто-то оружие бросал, когда с войны уходил, а я вот подобрал. Мне легче – у меня конь!
Зашли в дом.
Василий Иванович светится, как медный самовар! Глаза блестят! Помолодел!
-Где вы ходите!? Всё стынет уже!
-Погоди, Мать! Смотри, какой подарок у меня! (вертит тесаком словно шашкой) И в «деле» сгодится, и по хозяйству. И пилить, и рубить им можно!!!
-Ладно, старый! Развоевался!!!
-Да, Папаня, сталь хорошая! Сам пробовал!
Весь вечер сидели одной семьёй, пили чай, вели душевные разговоры: как семьи поживают, как воевали, какая теперь власть, кто за кого теперь, что дальше будет???
Советская власть в Кокчетаве установилась 27 декабря 1917 года. Продержалась до июня 1918 года… Но это ещё всё впереди.
Кстати, полпачки тех самых газет казаки оставили у Замотаевых. Пусть читают. А может на ружейные пыжи пойдут, да на кульки под семечки… С Василием Ивановичем Дмитрий договорился, что он будет ему писать о городских новостях (пусть и иносказательно). Газеты газетами, а свой взгляд – это свой взгляд…
Утром, покушав, взнуздав сытых и отдохнувших лошадей, попрощавшись, и пожелавши друг другу счастья и скорых встреч, обнявшись и облобызавшись троекратно, присевши на дорожку – бойцы опять тронулись в путь.
-На Троицу приезжайте к нам в Акан-Бурлук, коли сможете!
-Постараемся! Здоровьичко есть ещё, благодаря Господу нашему! Лошадь справная! Бричка есть.
-Будем ждать!
-Езжайте с Богом!
Перекрестились.
* * *
Вы помните, Читатель, как ехал когда-то из Кокчетава к себе домой станичный Атаман Давыд Яковлевич Караганов? Но, то был май 1910-го. А сейчас март 1918-го.
Время было другое тогда – мирное. И спешить особо некуда.
А сейчас пролететь бы это расстояние быстрой птицей к своему гнезду! Ведь там заждались!
А всё равно - ХОРОШО! Земля родная! И уже оттаивает! Солнце родное! И пригревает, как рука матери, или жены! И родные жаворонки уже звенят! И лиса-караганка где-то, уж точно, охотится! И глухари с тетеревами уже токуют! И байбаки, норы которых подтопило, вылезли и греются на пригорках! Весна!
Глядишь, и к посевной успеем! Стосковались руки по плугу…
Шли Дмитрий с Макаром, вели лошадок под уздцы. Они тоже повеселели! Уже и шеями мотают, глазами косятся. Заиграла кровушка!
Местами, где поровнее, и наверхом шли.
Ночевали в станице Аиртавской у сына местного атамана. В ходе взаимных рассказов, а он тоже недавно вернулся с германской, путники уяснили для себя, что никакого влияния, по сути, Советская власть в здешних станицах не имеет. Как жили, так и живут. Только сумятицы больше! Мол, весь разброд в больших городах. Делят всё что-то! Но самым ходовым товаром стало оружие!
На следующее утро, встав очень рано, отправились в дорогу.
-Митя, слышь!?
-Что, Макарушко?
-Поохотиться бы… Похлёбочки сварить с дичинкой… А?! Места то какие дивные пошли! Наши уже, ведь, места. Самые глухариные! Тишь и гладь – Божья благодать!
-Я и сам об этом думаю. Наши места...
-Доставай свой трофейный «Зауэр»! Три кольца!
-Ух, змей-искуситель! И достану ведь!!! Надо же опробовать его в деле!
Договорились так. Один отстаёт на полверсты, и медленно двигается. Другой едет с ружьём вперёд и, при случае, стреляет. Прямо с лошади. Дичь лошадь с всадником не боится и подпускает близко. И весь секрет!
-Давай, Митрий! Ты первый!
-А то ж!
Результат долго не заставил себя ждать. Раздался выстрел, потом второй. Минут через пятнадцать – ещё два. Затихло.
Макар застал своего соратника уже за разделкой четырёх глухарей.
-Ну, что? Поедешь вперёд? Как? Хороши?!
-Зверюги! С почином!
-Спасибо! Если честно, соскучился по такой воле!!!
-Я тоже! Как ружьё бьёт?
-Если бы немцы воевали так же, как стреляет это ружьё, то мы бы здесь не охотились!
-Понял тебя!
Общим результатом охоты было двенадцать птиц. Каждая по пять - шесть килограммов. После разделки тушки – килограмма три чистого мяса. Будет что к столу привезти.
Двенадцать латунных ружейных гильз Дмитрий аккуратно завязал в тряпку и положил в вещмешок.
Дичи в лесу было много. Вон сидят на дереве! Вон бежит! Лошадь на него чуть копытом не наступает. Всадники смеются!
Пополудни встали на бивак, не сходя с большака. Развьючили лошадей и отправили их пастись. Они, чуя непривычную обстановку, жались к людям и хрумкали прошлогоднюю траву вдоль обочины. Развели костёр, набрали из вешнего ручья воды в котелки. Порубили четырёх глухарей. И сразу два котелка поставили на огонь. Шулюм на славу получился! И горяченького похлебали и мяса вволю наелись, и с собой варёной глухарятины захватили… Остальные тушки хорошо присолили и, замотав в мешковину и, приарканив к сёдлам, пустились дальше - с надеждой добраться до родной станицы к вечеру.
* * *
Всё, кажись! Станица, как на ладони! Странно, что никого из станичников или дружинников даже не встретили. Собаки перегавкиваются. Коровы мычат. Дымки из труб идут. О!!! Гармошка заиграла! А петухи молчат… Спят уже что ли?
Спешились. Умылись. Поклажу поправили. Мундиры отчистили от пыли и грязи. Надраили сапоги. На лицах глупо-счастливые улыбки… Это ж надо! Четыре года прошло, как во сне… Глаза закрой… вот же на службу уходил! Старики усы крутили. Бабы рыдали… Сейчас опять плакать будут…
Пора! Вот эта верста поделит жизнь на до- и после.
Фуражки набекрень. Чуб навыпуск. Фасон держать будем!
Только заехали в станицу – началось шевеление. Первыми, конечно, залаяли собаки, потом в окошки люди начали смотреть, сторожко за ворота и плетни выглядывать… Кто приехал? Сколько их? На кой? К кому?
На завалинке старик сидит, рыбацкую сетёшку починяет.
-Здорово вечеряли, Силантий Иванович!
-Что-то не признаю, мил человек!
-Караганов я, Дмитрий!
Запал сработал. Граната взорвалась!
-Митька! Итить твою, растудыть! Возвернулся штоль?!?!?! А рядом хто?!
-Не узнаёшь?! Я это – Макар Волков!
-Раскудрить тебя через коромысло! Макарка! Как же! Сразу признал! Обоих сразу признал! Как не признать!!! Здорова были! Ваши по домам все!!! Езжайте, езжайте! Пошто на меня время тратите!!!
-Своим от нас кланяйся! Свидимся!
-Это всенепременно! От радость то!
И со следующих дворов стали выходить казаки и казачки – поприветствоваться!
Хором:
-Здравия желаем, станичники!
-С возвращеньицем!
-С прибытием!
-Рады видеть!
-Вот и сыны вернулись родителям на радость!
-А наши, когда ж наши то вернутся… а-а-а!!!
Дали шенкелей и поскакали дальше по улице – уже без остановок, козыряя по пути встречающимся станичникам.
Остановились. Спешились около дома, где жила семья Макара. Внутри двора уже громко хлопнула дверь…
-Приехали мы с тобой, Дмитрий!
-Да, Макар! Вернулись! Домой!
Из ворот выскочила Анна, и, с криком: «МАКАРУШКА!!!», кинулась на шею мужу.
-Ну, буде, буде…! (гладит её по голове, целует). С братом поздоровкайся! (тот стоял, несколько скрытый своей лошадью)
-БРАТКА!!! (подбегает и обнимает его).
-Здравствуй, Аннушка! Здравствуй! Наши родители у себя? Поеду я! Завтра увидимся! Принимай мужа! Заждалась, небось?!
-Ой, заждалась! (смущённо) Да, и твоя Катерина все жданки уже съела!
-Не съела! Мне оставила! До завтрева!
Макар похлопал по плечу Дмитрия, и тот, сев на коня, свернул в проулок, где его, в створе уже открытых ворот, ждала вся семья.
Соскочив с коня, став во фрунт, Дмитрий, прижимая левой рукой шашку к бедру, сделал три строевых шага, отдал честь, и бодро доложил, обращаясь к Отцу (тот взял «под козырёк»):
-Старший урядник Дмитрий Караганов военные действия закончил, и прибыл в Ваше распоряжение!
-Вольно!
Все засмеялись.
-Ну, вот так-то лучше!
Ан, нет. Не вышло. Когда дело дошло до обниманий и целований, то Мать и Жена всё равно пустились в слёзы. Ничего не сделаешь! На войну провожают – плачут, с войны встречают – опять плачут… Да, и у Отца что-то глаза на мокром месте.
-Здравствуй, Сынок! Здравствуй, Андрюшенька! Помнишь меня?! (прижимает к себе мальчика семи лет)
-Помню, Тятя! Вы меня на лошадке катали и учили рыбу ловить…
-Не забыл! Как вырос! Настоящий казак!
Дмитрий подхватил на руки пятилетнюю дочку Настеньку, которая робко прижималась к такому большому дядьке.
Екатерина успокаивала:
-Это родный Тятя твой, Настя! Не бойся!!!
-А я и не боюсь!
-Вот и молодец, кровинушка моя! Я тебе гостинчик привёз!
-А какой?
-Пойдёмте все домой! Там рассматривать будем!
Дмитрий завёл коня во двор, и стал распрягать его.
-Сынок! Иди в дом! Я сам.
-Погодите, Тятя! Я тюки сниму. Занесу сразу в подклеть.
-Сходи в баню. Она ещё горячая, наверное. Ополоснись.
-Хорошо! Спасибо!
-А я, как чувствовал что-то, всё выходил на улицу, а часа два тому – на околицу ходил… Мать всё спрашивала, мол, что ты маешься… Письмо, ведь, пришло от тебя в феврале, что вы Самару проехали! А потом – слышу, шум на улице поднялся, и Анна закричала! Так, если Макар вернулся, то и ты с ним…
-Всё так и получилось!
* * *
Зайдя в гостиную после бани, Дмитрий застал суету накрывания на стол. Сел на лавку, и обмяк телом - страшная слабость обрушилась на него. Казалось, нет сил встать.
-Намаялся, Сынок?
-Устал, Мама…
-Ничего! Отоспишься, отдохнёшь… Долго добирался до дома?
-…с августа 1914 года…
Упала и разбилась тарелка. В комнате наступила тишина. Только ти-такали часы-ходики. Даже дети притихли.
-Вы чего?
-Нет, Сынок, ничего!
-Я аж проснулся!
Все заулыбались. Дети опять начали возиться, о чём-то спорить, играть в догонялки.
-Я выйду – надо глухарей в ледник забросить. По дороге настреляли с десяток. Поделили пополам. Завтра приготовлю. Катерина! Посвети мне.
Они вышли во двор. Уже было темно. Только полная луна освещала станицу. Зайдя за угол дома, Дмитрий жарко обнял жену и начал целовать.
-Соскучился! Сил нет!
-Ты же говорил, что устал!
-Уже отдохнул!
-А как же глухари?
-Они подождут!
-И ты подожди немного! Ну, подожди же…! Где они? Пойдём – кинем их в ледник! И к столу!
-Щас принесу…
Раскрасневшиеся они вернулись в дом.
-Мама! Я что-то проголодался!
-Вот и хорошо! Все за стол!
-Тятя! А ты мне обещал гости-и-инчик!
-Действительно, ведь, обещал, Дочка. Сейчас принесу!
Дмитрий пошёл в сени за своей котомкой.
-А вот что это?!
И он из вещмешка, словно фокусник, достал красивую картонную коробку, а из неё большую фарфоровую куклу. Все, даже Давыд Яковлевич, ахнули! Она была прекрасна! Как живая! Волосы льняного цвета, васильковые глаза, которые открывались и закрывались, ручки и ножки двигались, в шёлковом фиолетовом платье и небольшой тёмно-синей шляпке с вуалью.
Анастасия зачарованно смотрела на подарок, не смея к нему прикоснуться.
-Теперь эта девочка будет жить у нас. Её зовут Мария – Маша. Пускай она будет твоею сестрёнкой. Ты будешь с нею дружить?
-Да (прошептала Настя)
-Тогда бери её за руки и поиграй с нею…
-Она не уйдёт от нас?
-Она от тебя никуда уже не убежит. Ей у нас понравилось! (общая пауза) Но этот мешок волшебный, там ещё что-то есть! Андрей! Засунь в него руку!
Андрей прячет правую руку за спину.
-Смелей, казак!
Андрей подходит к Отцу, опускает руку в открытую горловину, натыкается на предмет и достаёт деревянный инкрустированный ящик.
-Теперь открой его сам!
Коробка открывается, а там …, а там … - стойкие оловянные солдатики!
Опять общий вздох восхищения!
-Тятя! СПАСИБО!!! Я и не думал, что такие бывают!
-Красотища! (не выдержал Дед Давыд) Теперь ты, Внучок, можешь хоть каждый день учить своих солдат защищать Россию-матушку!
Дмитрий стал уже повторяться (дарить подарки тоже искусство):
-Мама, а Вам я хочу подарить цветную шаль из самой столицы! А тебе Екатерина – платье! И бусы для вас янтарные… Самолично в лучшем магазине на Невском проспекте брал!
Хлопанье в ладоши. Начало примерок обновок и верчения перед зеркалом.
-Угадал?
-Ох, угадал, Сынок! Дай поцелую!
-Угадал, преугадал!
-И с размером?
-И с размером! Разве не видишь?!
-Хороши! Прям, красавицы!!! Глаз не отвести!
Приятно дарить подарки, особенно, когда они есть!
-Тятя! Я сейчас! (выходит опять в сени) Это Вам! Ружьё «Зауэр».
Тот берёт его, накидывает на плечо, обнимает сына и долго не отпускает.
-Сегодня с него стрелял. Бьёт, как снайперская винтовка! Почистить бы надо. Завтра сделаю…
-Нет, уж, Сынок! Те-е-перь я сам его почищу! Получу удовольствие! Хорошее ружьё в руках – это, как… ну, как… Ну, ты меня понял, Сынок!
-Все уже тебя поняли, Давыд Яковлевич! (эту реплику Агафья Спиридоновна подала)
Все смеются! Дети заняты своими новыми игрушками.
-Ну, вот! Теперь всё опять греть надо будет!
-Так что ж ты не греешь, Мать?! Всё перед зеркалом вертишься! Сын с голоду под лавку падает! А, впрочем, мы теперь никуда и не торопимся! Так, Сынок?
-Так точно! Не торопимся! Тятя, пока ужин греется, можно с Вами поговорить? А нас сразу кликните, как всё готово будет… Ладно?
Отец и сын спустились в подклеть.
-Чать, больших денег такие подарки стоят?
-Не беспокойтесь, Тятя! Деньги мои – заслуженные! Мне, ведь, жалованье за всю войну не на что тратить было. Действительно в Петрограде купил. Кроме, ружья. Его пришлось у германцев забрать. В захваченном обозе оно было. Мне по жребию досталось. И Макар об этом знает. Деньги ещё и остались – бумажные я на золотые и серебряные менял, как в столице бывал. Тут вот какое дело… Я оружие привёз.
-Какое ещё оружие?!
-Боевое. С фронта. Смотри… Так. Это мой карабин. Строевой. Его в сторону. А ещё…
А ещё в поклаже, что лошадка, напрягаясь, на себе притащила, было: карабинов три штуки, плюс – патроны к ним, десять ручных гранат, пять «Наганов» и патроны к ним.
-Зачем тебе столько?!
-Мне лично, конечно, столько не нужно! Но скоро это очень даже понадобится! Война, ведь, не кончилась! Она только начинается! И война будет, как сказано в Евангелии от Матфея: «…брат на брата…». К этому идёт!
Дед Давыд крестится.
-Эй, вы, подпольщики! Идёмте кушать! Но, картошка немного уже подгорела…
-Ну, значит, «волков бояться не будем»!
-Пойдём за стол! Потом договорим! Оружие спрячем до поры, и молчок!
Когда сидели за столом, Екатерина всё пыталась «выпытать» - видел ли муж Царя и Царицу с Царевнами и Царевичем. Дмитрий отшучивался – видел, видел…, мол, потом расскажу… И кукла «Маша» названа им в честь Царевны Марии, а его дочка - «принцесса» Анастасия, следовательно, сестра «Марии»… А про Распутина и его «шашни» с Царицей – сразу, и категорически, заявил, что «это всё брехня». Дмитрий дальше всё больше шутил над манерами и обычаями петербуржцев, восхищённо рассказывал о том – какой красивый это город, что был в театре и синематографе, о том – какая хорошая библиотека была в полку, т.е. о том, что было с ним в столице в мирное время. О боевых действиях только и сказал, что «война – это страшная вещь, чего никому не пожелаешь, но всё, что он смог – сделал…». А «Георгиевский крест» получил за проведённую полковую разведку – значит начальству виднее было… Дмитрий со смехом рассказал, как в 1916 году под городом Ловичем они захватили обоз с подарками для Саксонской кавалерийской дивизии от Короля Саксонского вместе с его огромным автомобилем! Эту неповоротливую машину командование дивизии оставило полку, как трофей...
Поведал о том, какие интересные случаи с ними были – пока с фронта ехали через полстраны. Шутили, смеялись… С хорошим настроением и отправились почивать.
* * *
Хорошо! Можно ещё поваляться в постели. Рядом спит жена, вздыхает. Петухи орут! Они и разбудили. Отвык от них. Вот, если бы пулемёт метров за сто стрелял на той стороне, наверное, и спал бы дальше, пока взводный не пнул в бок… Ладно, встану. А, впрочем, зачем? Лучше нырну под одеяло и прижмусь к тёплому боку…
* * *
-Доброе утро, Мама!
-Доброе, доброе, Сынок! Таких бы почаще! Да, уже день на дворе. Молочка будешь?
-Отвык я от него, Мама. Как бы не пронесло… А чайку бы попить с каким-нибудь пирожком… А?
-Садись! Налью. А вот и блинчики, и масло топлённое.
-Ой, как хорошо то! Блинчики!
Кушает. Весь в масле. Мать любуется сыном.
-На! Утрись.
-А Тятя где?
-Где-то по хозяйству с утра. Всё что-то носит. Бурчит…
-Я к Макару схожу попозже. Тоже, небось, отсыпается.
-Вас понять можно. Я, ведь, тоже твоего Отца и провожала, и ждала, и встречала. Судьба у казака и казачки такая. Не мы Судьбу выбираем, а она нас.
-Здесь с Вами, Мама, я не могу согласиться! Часто так бывает: вот развилка дорог – по какой пойти? И что самое интересное – не всегда известно - куда ведёт она – эта дорога? Не известно ни тому, кто её выбирает, ни самой дороге!
-Мудрено говоришь…
-Глухарей запечь?
-Занимайся своими делами. Я сама их приготовлю.
-Пойду коня проведаю.
-Сходи, сходи.
Дмитрий заглянул в подклеть и, как он и ожидал, оружия там не было. Отца он застал на конюшне. Тот правил тарантас.
-Куда-то собрались, Тятя?
-Да, нет. Просто руки надо чем-то занять…
Дмитрий обнял за шею своего коня и гладил по гриве. Он в ответ тёрся головой об его плечо…
-Ошарашил ты меня вчера своими словами! Война кончилась! Пусть плохо, но кончилась! Но Россия, ведь, не проиграла! Люди устали уже от этой войны! А власть – есть власть… Сказано Апостолом Павлом в своём Послании к римлянам: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему, противящийся власти - противится Божию установлению»!
-Но не сказано разве в Деяниях Апостолов: «Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам»! А если деяния Власти, а правильнее сказать, тех «человеков», которые думают, что они «власть» - противоречат Закону Божию! Что делать тем, кто не верит этой власти, а верит в Слово Божие?!
-На это я тебе, Сын, отвечу словами из Евангелия от Матфея: «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какой мерой мерите, такой и вам будут мерить…».
-Но дальше, ведь, сказано: «…Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего пред свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас…». Вот я и не буду судить! Но и не хочу, чтобы растерзали нас всех!
Долго они молчали. Думали каждый о своём. У каждого был свой жизненный опыт, своё разумение.
-Дайте мне своё благословение, Тятя!
-Благословляю тебя, ибо вижу, что ты ведаешь, что творишь!
Отец крестит сына. Дмитрий поцеловал руку, его крестившую.
-Давай, Сын, вместе прочитаем «Отче наш»!
Читают вслух: «Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да прийдет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь, и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должникам нашим, и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Ибо Твое есть Царство и сила и слава вовеки. Аминь».
Дед Давыд с 1915 года был наставником местной старообрядческой поморской общины.
-Ну, вот! Даже легче стало!
-Я хотел к Макару сходить.
-Сходи, Сынок. Сходи. А завтра зайдите к Атаману. Доложите о прибытии.
-Хорошо, Тятя!
-Оружие я спрятал. Покажу потом.
-Его надо будет перепрятать.
-Макар то, небось, тоже целый арсенал приволок?
-Не без этого…
-А сейчас пойдём в дом. Обедать пора.
* * *
Вечером Дмитрий встретился с Макаром. Надо было определиться, где делать схрон для оружия, т.к. было понятно, что, если будут искать это оружие (любая власть), то первыми к кому «они» придут – так это к бывшим фронтовикам. Так что, надо прятать где-то вне станицы. И СРОЧНО! Договорились, что с утра сходят в станичное правление, а потом «поедут на охоту отдохнуть» с пикником на природе.
* * *
После ужина Дмитрий затеял разбор своего обмундирования. Оно лежало в углу кладовой отдельно от всех вещей. Жена вчера перенесла всё туда, но больше ничего не трогала. Карманы надо просмотреть – может нужное что найдётся, что-то надо постирать, починить, погладить, например, парадный китель, от моли чем пересыпать – убрать до лучших времён. С каждой вещью были связаны какие-то воспоминания… Опять что-то накатило… Руки опустились сами собой.
Екатерина подошла:
-Завтра в правление пойдёте? Собираешься?
-А? Да. Надо сходить. С Макаром пойдём.
-Можно я с тобой?
-А что ж не пройтись! Под ручку то!
-Какой красивый мундир! Я тебя в таком даже на карточке не видела. Оденешь завтра?
-Что ты, Катя!? Зачем? Да, и кто его под шинелью увидит?! Убрать надо будет, чтоб моль не побила. Вот ты этот постирай, погладь – в нём и схожу. А потом мы с Отцом в лес поедем – он хочет ружьё опробовать.
-Правильно! А то он дома в четырёх стенах засиделся! Он с твоим приездом – вон какой бодрый! Даже сутулиться перестал! А то уже иногда с посохом ходил, как монах!
-А что!? С посохом, знаешь, как удобно?! Можно, в случай чего, и по хребтине кого угостить! (смеются)
* * *
Утром Макар с Анной и Дмитрий с Екатериной направились к правлению. Шли по дощатым дорожкам по центральной улице к станичной площади, где находилось здание станичного правления и церковь. Здоровались по пути со станичниками, раскланивались, останавливались перемолвиться, пошутить, кому-то посочувствовать, сказать, что и их мужья или сыновья скоро тоже вернутся.
Жёны пошли в товарную лавку Гайнуллы Файзуллина, что стояла рядом с домом Силантия Иоанновича Максимова, а казаки, постучавшись, зашли в помещение, где находился Атаман.
Атаман, завидев вошедших, встал, одел фуражку, и отдал честь Георгиевским кавалерам согласно их статуту...
Соблюдая требования воинской дисциплины, казаки доложились Атаману, представили документы о демобилизации.
Атаманом станицы был тридцативосьмилетний подхорунжий Макар Никитович Легкоступ. Предки его жили в станице со дня её основания в 1849 году, как и Карагановы. Семью Легкоступа Ивана Александровича, 1811 года рождения, а с ним 3 человека мужского пола и 3 человека женского пола, переселили из села Узморье Саратовской губернии. Были они малороссами (украинцами, если хотите).
Макар Никитович был рад встрече. Предложил скинуть шинели. Поговорить. Чайку попить.
С превеликим удовольствием!
-Здоровеньки булы! Слышал, слышал о ваших подвигах! Награды на груди у обоих – это хорошо! Молодцы! Не посрамили станицу! Цепочку у тебя, Дмитрий Давыдович, вижу. Часы именные? Да, и у тебя Макар Афанасьевич!!!
-Да. От Императора подарки! Первые призы брали в полку по джигитовке и стрельбе.
-Герои! Теперь о деле. Хочу довести до вашего сведения решение Совета казачьих депутатов о том, что надо сдать оружие, коли вы его привезли с фронта? Есть таковое?
Дмитрий, кивая на шашки:
-Всё сейчас при нас, Макар Никитич.
-А винтовки?
-Ну, какой настоящий казак без винтовки…?! А!? У самих-то есть, как-никак?
-Я в станичной дружине состою – мне положено.
-Так Вы и нам предложите вступить? Вдруг согласимся?
-Предлагаю!
-Договорились! Подумаем на досуге.
-Долго не думайте! (улыбается хитро) Но бумагу подпишите, что я с вами говорил об оружии.
-Подпишем! Есть вопрос и, наверное, он главный. Что с Советской властью в станице? Кто власть?
-Я - ВЛАСТЬ! Правление - власть! Не докатилось до нас ещё это поветрие! В станице только казаки живут, иных нет. Поп, с дьяком – разве что? Фельдшеры Кожушко и Ребро Андрей Иванович с учителем Карлиным Петром Алексеевичем – и те из казаков! Приезжали «агитаторы» разные - быстро уехали!
-Не боитесь такие разговоры вести?
-С какого переляку!? Ты сын бывшего станичного атамана, а сейчас он церковный наставник, Макар Волков – знаю тоже, чей он родственник! Оба гвардейцы! Царя охраняли! Присяге не изменили! Чего мне вас бояться! Али что с вами на фронте переменилось?! Многие меняются! Слы-ы-шал!
-Мы не только слышали, но и видели…
-Пейте чай, остынет! Али чего покрепче налить?! Есть! Хорошая! За встречу! За разговор! За окончание войны – будь она не ладна…
-За это выпьем… Много не вернулось?
-Есть такие… Теперь об их жёнах, детях - обществу заботиться…
-Так оно.
На стол атаман выставил немудрёную закуску и бутыль самогона. И, как он только это сделал, раздался стук в дверь и через приоткрытую дверь послышалось: «Скоро вы там?! Мы всё купили уже!».
-От, ты скажи мне, Дмитрий Давыдович! Как они чують?!?!?!
-Нюх у них такой, особо чуткий, женский – потому завсегда чують!!!
Смеются.
Выпили понемногу, закусили.
-Вот и душевно! Дмитрий Давыдович! К тебе предложение!
-Слушаю!
-Есть вакансия помощника Атамана. Пойдешь? Один раз предлагаю!
-Почему не пойти? Пойду!
-Ну, вот и молодец! Завтра приходи! Дел много!
-Как завтра?!?!?! А отдохнуть?! С женой побыть?!
-Об этом не беспокойся! И отдохнёшь и побудешь! Всё успеешь! Я знаю - ты скорый на всякие дела!
-Ну, Макар Никитич! Ну-у-у-у-у!!!
-А как ты думал! Я в грамоте не силён. У меня аж скулы сводит, когда я бумаги вижу! Мне дюже хороший помощник нужен! А ты, я знаю, грамоте обучен, и кой какие связи ведёшь со штабом Отдела в Кокчетаве? А? Ну, что? По рукам?!
Макар смеётся, чуть со стула не падает…
-(через дверь) Вы, что там ржёте, как кони?! А?! Вы скоро?!
-Идём, идём!!!
-Макар Афанасьевич! А шо ты так смеёшься? К тебе у меня тоже есть предложение!
-Вот, так оборот!
-Да, да! Предлагаю тебе стать командиром станичной дружины! Нам опытные кадры нужны!
-А что сейчас неопытные?!
-Опытные! Но надо бы уже и помоложе! А нынешний командир будет у тебя помощником. Так устроит? По рукам???
Атаман переводит лукавый взгляд с одного на другого.
-По рукам?
-ПО РУКАМ!
-Завтра приходите в три часа пополудни на правление. Там это всё и утвердим. За это дело ещё по чуть-чуть?
-Наливай!
-А охрану станицы надо бы усилить! (это Макар)
-Вот и усилишь…!
Довольные казаки вышли из правления. Взяли своих жён под руки и гордо пошли домой.
Анна обращается к Макару, а сама посматривает на старшего Брата:
-Макарушко, может быть, в церковь зайдём? Свечи поставим Николаю Угоднику за ваше возвращение?
Дмитрий:
-Зайдите, зайдите. А мы с Катериной подождём вас здесь. Подышим. На родную станицу посмотрим.
Анна, выходя замуж за Макара, перешла из староверов в православие и венчалась с ним в церкви.
В станице был и молитвенный дом Древлеправославной Поморской Церкви, прихожанами которой были Карагановы и ещё многие станичники. Это была самая большая община староверов в Кокчетавском уезде.
-А мы с тобой на вечернюю службу сегодня сходим. Ладно, Екатерина?
-Ладно!
* * *
Так как всё уже было готово к выезду, «охоту» решили не отменять, посчитав, что необходимо всё же подстраховаться, т.к. события могли развиваться непредсказуемо и молниеносно. В тайник решили спрятать лишь часть оружия, оставив «по домам» кое-что на всякий случай. А в случае же необходимости будет иметься «база» для продолжения сопротивления или других боевых действий.
Дед Давыд и Дмитрий выехали на тарантасе, а Макар верхом. Место для тайника Дед Давыд, руководствуясь своим опытом, уже определил. Всё сделали быстро и конспиративно. А после этого спокойно поехали охотиться в лес к "Карагановской заимке".
Дед Давыд взял под уздцы лошадь Макара, погладил её по шее, легко вскочил в стремя, и не спеша поскакал по лесной тропинке, держа ружьё наперевес. Дмитрий и Макар остались около тарантаса.
Первым начал разговор Макар.
-Я не ожидал такого предложения от Атамана…
-А я, думаешь, ожидал?! Но надо воспользоваться ситуацией. Нечего плестись за событиями. Первое – будем при деле, второе – будем иметь возможность контролировать ситуацию и влиять на неё.
-Всё правильно! Отец твой, по-моему, доволен…
-Да. Только ухмылялся в бороду, как мы пришли от Атамана. Как бы, не его рук это дело?
-Думаешь?
-Вчера, уже после молитвенной службы, вечером уходил он надолго. А до этого разговор у меня с ним был. Наверное, он предостеречь меня или понять пытался. Думаю, что понял.
Прошло около часа. Эхом раскатилось два выстрела, потом ещё два. Дед Давыд прискакал довольный! Ружьё на плече, а к седлу приторочены, связанные за лапки, три тетерева и глухарь.
-Отвёл душу! Спасибо, братцы! Ружьё отменное! Обязательно в станице похвастаюсь! Надо порохом запастись! Гильз ещё купить. Зайду завтра в лавку Палаткина Петра Евсеича – посмотрю. Картечи, пуль налить. Благо предлог хороший есть.
* * *
Вечером, когда вся семья Карагановых сидела за столом и ужинала, Дмитрий поинтересовался у Отца:
-Тятя! Собрался спросить. Я что-то ятагана на стене не вижу. Убрали куда?
-Прибрал, Сынок. В нашей комнате он в сундуке лежит.
-Посмотреть бы? Сыну показать – пусть в руках подержит. Дорос уже… Как-никак родовая вещь! Вы бы ещё и рассказали Андрею о нём, и я бы послушал опять с удовольствием. С годами всё по-другому воспринимается…
-Хорошо, Дмитрий. После вечерней молитвы соберёмся – расскажу.
-Благодарствую!
Сходив на молитву всей семьёй, Екатерина уложила Настю спать, и занялась починкой вещей мужа. Агафья Спиридоновна села вышивать. Дмитрий стал играть с сыном в солдатиков, расставляя их в боевые порядки, строя для них «укрепления» из старых подков и полешек, мастерили «пушки» из катушек от ниток и стреляных винтовочных гильз. Хохотали, сосредоточенно пыхтели, «шли в атаку», изображали звуками выстрелы, кидая в солдатиков горошины… Женщины смотрели, улыбаясь на этих «дитятей» - мол, пусть порезвятся…
Пришёл Дед Давыд.
-Не спите ещё? Мать, согрей самовар. Озяб что-то.
-Не простыл на охоте? А то ишь что?! Вздумал скачки устраивать!
-Нет, всё хорошо! Мы ещё в баньку с сыном сходим. Я подтопил.
Давыд Яковлевич принёс ятаган.
-Сядь на стул, Андрейка! Вот, так! Ага! Держи! (подаёт оружие внуку) Тяжёлый? Не порежься! Он очень острый! Сиди смирно!
-Тяжёлы-ы-ый! (ятаган лежит у него на коленях, правая рука держит ятаган за рукоять) Красивый! Откуда он у нас?!
-О-о! Это очень давняя история! (Дед аккуратно берёт клинок у внука и передаёт сыну, который начинает внимательно рассматривать его) Когда-то в стародавние времена, при Царе Иване Васильевиче, решил Он пойти войною на Хана Астраханского. Послал Царь своих верных казаков к Морю-Окияну по Волге-реке. Устрашился Хан и бежал за Море к Турецкому Султану. Один только Мурза Карахан – «Чёрный Хан» - со своим небольшим войском вышел на встречу казакам. Но сказали Ему казаки: «Твой Хан бросил тебя! Ты храбрый Воин! Наш Белый Царь – сильнее твоего Хана! А нам лучше, если мы по Морю в дальние страны плавать будем, с Астраханью торговать и в Персию за товаром ходить! Если будешь Царю дальше служить, то пожалует Он тебе саблю вострую и коня верного!». Ответил им Мурза Карахан: «Есть у меня Сабля острая – ею ещё прадеды врагов били, есть у меня Конь верный, есть у меня слуги надёжные! Хочу я только одного – ветра вольного, неба синего и гор высоких. Там мой Дом! Пропустите меня, и я вам мешать не буду. И Царю вашему вредить не буду, стану ему защитой на рубежах южных, за Горами Чёрными!». И ушёл Мурза со своим войском с пути войска Царского. С тех пор в Горах Чёрных на берегах Моря Чёрного, где Река Белая, княжил Чёрный Хан, а потом дети его, а потом внуки его и правнуки. Старший из них, получал в наследство Саблю острую и Коня верного. А при Царе Петре стрелец Карахан уже Царю стал служить, в походы ходил – Отчизне служил». Вот такой сказ!
-Деда! А я, когда вырасту – это моя Сабля будет?!
-Правильно говорить «ятаган». Когда вырастешь – будет твоим по праву! А теперь убирай своих солдатиков. Они спать хотят. Навоевались! И сам иди спать! Утро вечера мудренее!
Андрей собрал своих «верных воинов» и ушёл спать. Женщины ушли ему во след.
-Что в этом, правда, Тятя?
-Не знаю, Сын. Мне и самому так рассказывал мой Дед.
-Клинок очень острый. Я им лозу и камыш рубил, когда Вы не видели. Три зазубрины на нём. Я как-то точить его удумал – так точило клинок не берёт!
-Да, знаю я, что ты его брал! Только ты то, постарше Андрюшки своего уже был! И шашку уже умел держать! А зазубрины от того, что ТРИ раза этот клинок с подобным ему встречался, и выдержал удар. Значит, те клинки ещё твёрже были!
-Я ещё внимание обратил сейчас на ручку – на ней выемки. Камни, по всей видимости, там были вставлены?
-Мне кажется, что там были закреплены драгоценные камни, которые или были специально извлечены, чтоб не привлекать внимание к оружию, или были использованы для каких- то целей… Может быть от нужды…
-Даже мне, не очень искушённому в географии, понятно, что речь, в рассказанной Вами былине, идёт о Кавказе. А от Астрахани до Кавказа для конника – несколько дней пути. А предки наши, Вы сами говорили, были с Волги, из-под Астрахани. Потом их в Поморье ссылали… Надписи бы ещё расшифровать! Надо бы имаму какому-нибудь показать в Кокчетаве или Атбасаре!
-Показывали! Не смогли прочитать, видно плохо их учили арабскому языку! А может быть не на арабском начертано… Это настоящему знатоку показывать надо, а таковые не встречались ни твоему Деду Якову, ни мне. Может тебе или Андрею встретятся! Пойдём, попаримся и чаю ещё попьём! Мать вон малиновое варенье достала из чулана. Завтра правление будет, надеюсь, что проголосуют за тебя с Макаром!
-Ваша идея никак была?
-Не скрою – моя! Вы ещё молодые - горячие! «Дров наломать» можете! А ОБЩЕСТВУ служить – оно лучше будет! Его и защитить, в случай чего – вместе-то сподручнее!
* * *
На правлении много не стали спорить. Кандидаты на должности в станичном правлении были хорошо известны обществу и собранию стариков станицы. Утвердили обоих. Пригласили Дмитрия и Макара - поздравили! И начался разговор по душам. О войне, о боях, о том, что творится в России за Большим Камнем (т.е. Уральскими горами), о Советской власти, о том, чего же ждать далее… И, ведь, действительно, конфликтная ситуация в Зауралье и Западной Сибири была в больших городах, там, где было расслоение общества по достатку, происхождению, национальности. Сибирское же казачество было достаточно монолитным и зажиточным. Земли, Слава Богу, хватало! С инородцами – мир давно устоявшийся. Только жить да жить!
Порешили – главное на сегодня – провести посевную! На том и разошлись.
Дмитрий отдал Атаману часть газет, привезённых из Омска. Тот сморщился, услышав, что эта газета издаётся РСДРП(б), т.е. Российской социал-демократической рабочей партией (большевиков).
-Сам то читал?
-Читал!
-Вот потом мне и расскажешь, что об этом думаешь… Пусть лежат. Больше никому не отдавал?
-Нет, никому.
-Вот и правильно!
* * *
Выйдя на новую «службу» Дмитрий взялся за анализ всех указаний, циркуляров, требований, телеграфных сообщений, писем, поступающих из Омска, Кокчетава и Акмолинска, пытаясь понять, как проводится политика Советской власти на местах. Пока, кроме общих деклараций, во многом совпадающих с газетными лозунгами, он не обнаружил. Система же, организованная «во времена оно» Сибирским казачьим войском, продолжала исправно функционировать. Кстати, включая почтовую переписку…
Макар начал заниматься обучением казачьей молодёжи – строевой подготовкой, джигитовкой, владением шашкой и винтовкой, тактике наступательного и оборонительного боя, отступления и манёвра… А также организовал патрульную охрану станицы.
Помимо этого, Макар объехал посёлки Нижний Бурлук и Якши-Янгистав, атаманы которых подчинялись Атаману станицы Акан-Бурлук, с целью проверки организации работы по этим направлениям, а также организации взаимодействия дружин.
Обошли всех бывших фронтовиков. Беседовали с каждым, выясняли настроения, расспрашивали об опыте боевых действий, где исподволь, а где и напрямую, выясняли наличие холодного и огнестрельного (гладкоствольного и нарезного) оружия.
Дмитрий зашёл и в дом к Максимову Ивану Силантьевичу, который вернулся с фронта в декабре 1917 года. Служил тот во 2-й сотне 7-го Сибирского казачьего полка.
На деревянной скамье около справного большого - почти двухэтажного дома под зелёной крышей с каменной подклетью, сидел Дед Силантий.
-Здравствуйте, Силантий Иванович! Иван дома?
-Дома! Только с поля вернулся.
-Здравствуй, Иван!
-Здравия желаю, «товарищ командир»! Проходи! Давай чай пить!
-Для тебя, уж точно, товарищ! Давно вернулся?
-Три месяца назад. Считай, что давно.
-Слышал я, что ты и в Москве повоевать успел? Как это тебя угораздило?!
-Попали в самую заваруху, когда большевики власть брали в октябре. Вот и пришлось немного пострелять…
-Даже до этого дело дошло?!
-Так нашему полку пришлось от «красных» Кремль очищать. Потом они сил подкопили, артиллерию подогнали, лупить по нам начали из пушек! Один снаряд попал даже в часы на Спасской башне. Говорят, что планировали бомбы кидать на Кремль с аэропланов.... Спустя неделю мы ночью ушли оттуда вместе с кадетами. Кремль всё равно бы мы не удержали двумя полками, а разрушений было бы не избежать!
-Вот это да!!!
-Потом в Тюмени с красногвардейцами чуть не сцепились! Те хотели разоружить нас. Ишь, чо удумали! Мы пулемёты из вагонов развернули, дали пару очередей поверх голов – те быстро успокоились!
-Привёз?
-Чо привёз?
-Пулемёт?!
-Да, привёз бы, коли б возможность была! В Омске их сдали Войсковой Управе. Так, привёз кое-что «трохи для сэбе»…
-Знаю я твоё «трохи»…! Хвастайся!
-Не получится! Сховал… Подальше положишь – поближе возьмёшь!
-Поделишься?
-А тебе зачем? То ты сам как будто не привёз?!
-Для станичной дружины! Что ж дружинникам только с «берданками» ходить?!
-Нормальная винтовка! Деды воевали с ней полвека назад, и мы повоюем!
-А ты с кем воевать то собрался?! Не навоевался ещё что ли?
-Ты «матросню революционную» видел когда-нибудь?!
-Доводилось…
-Так лучше бы и впредь этих сволочей не видеть! Глаза спиртом зальют, рожи красные, хоть прикуривай – только подпусти – на штыки поднимут, или бомбой взорвут. Своих офицеров они всех перебили, или в море утопили! Дети малые, старики – им без разницы!
-Понятно…
-Что тебе понятно?! Вот, когда они полезут сюда, не приведи Господь, вот тогда и станет понятно!!!
Молчат.
-Дам тебе пару гранат…
-И то дело… Я ж не для себя. Для общества… В дружину запишешься?
-Нет. Но, если чо, я с вами…
-Куды ж ты без нас, а мы без тебя…. Своей Екатерине кланяйся от меня. Бывай здоров!
-И вам не хворать… Благодарствую! Завтра зайди.
-Зайду! (жмут друг другу руки)
* * *
29 марта наряд дружинников доложил помощнику атамана, что в станице появились пять конников, которые заехали во двор к Михаилу Ганаго.
Через полчаса в станичном правлении появился двадцатипятилетний вахмистр Ганаго Александр Михайлович. Был он сыном бывшего дьяка Акан-Бурлукской церкви Святого Николая Чудотворца.
-Здорово дневали! Ба! Дмитрий! Здравствуй! С возвращением! А где Атаман?
-Здравствуй, Александр! Уехал он, я за него.
-Тебя помощником Атамана назначили?!
-Да. Неделю назад.
-Поздравляю!
-Какими судьбами?! Сколько мы с тобой не виделись? Лет пять?
-Так где-то. Я сразу к делу…
-Да, погоди ты! Где воевал? Ты с фронта пришёл?!
-Я прибыл сегодня из Кокчетава. Я от Анненкова! Слышал, наверное, про него? С ним и воевал в Особом Партизанском Отряде, тылы германские «шерстили».
-Слыхать - слыхал, а лично не знаком. С какой целью от него?
-Оружие нужно! И патронов!
-А что за спешка?!
Ганаго сглотнул слюну и, взглянув прямо в глаза Дмитрию, тяжело произнёс:
-Погоня за нами… Скоро здесь будут.
-Да, кто гонится то?!?!?!
-Красногвардейский отряд. Здесь к вечеру будут. Кокчетавские… Мне надо ещё трёх лошадей поменять. Две лошади на смену у меня свои есть, продовольствие, и всё по мелочи - я дома у себя соберу. Анненков и ещё трое – отдыхают у моих стариков. Если хочешь – я тебя с НИМ познакомлю! Если добровольцы будут – возьмём с собой!
-Не подходящее время ты нашёл добровольцев собирать, когда за вами самими гонятся!
-Говорю, как есть! Ты меня знаешь!
-Чем вы и кому «насолили»?
-Анненков против Советов казаков поднимает!
-Получается? Впрочем, сам догадываюсь. Лошади у вас добрые?
-Хорошие! Только не выдержат долго они уже! Вымотались. И давно не кормленные. Нужны свежие. А то не уйдём!
-Винтовочных патронов найдём, лошадей из общественного табуна выделю. Больше – не обессудь. А знакомиться? Пусть лучше отдыхает. Для знакомства другой повод нужен. Хороший повод. И чем быстрее вы уйдёте из станицы, тем для станицы лучше будет. Мы вас не видели, а вы нас. Лошадей «в мыле» – по дворам спрячем.
-И на том спасибо!
-Через полчаса зайду к вам. Отдам патроны. И лошадей приведу.
В дом к Ганаго Дмитрий пришёл вместе с Атаманом. «Гости» собирались в дорогу. Есаул Анненков суетливо ходил по двору. Худощавый, с подвижным лицом, правой рукой всё подкручивал усы. Ганаго представил ему своих земляков.
-Спасибо, Атаман, за помощь! (жмёт руку ему и Дмитрию) Мы уходим! Ленив сибирский казак, не раскачаешь! А нужен натиск, напор! Советы покажут ещё свой звериный оскал! Как этого вы не понимаете!?!?!?
-Где мы, а где Советы?! Советы у вас там – в городе! Что это вы нас-то укоряете?! Что это вы с ними сами разобраться не можете?! А?!
-Извините, Атаман! Нервничаю! Вот видите как?! Даже поговорить некогда!
-Да, будет ещё время, погутарим! Горилки выпьем!
-Лучше чаю. Давайте прощаться! В путь! В путь, друзья мои!
-Прощевайте!
-Свидимся, даст Бог!
* * *
«Анненковцы» ушли. А красногвардейцы так и не появились. Ни вечером, ни ночью, ни утром следующего дня. И, если бы они и шли на Акан-Бурлук, то поселковый атаман из Нижнего Бурлука ужель бы весточку не подал?! Скорее всего, красные просто прекратили погоню, загнав своих коней, как впоследствии и выяснилось.
«Плохи дела у «борцов с Советской властью…», - думал свою думу Дмитрий.
А 15 апреля Дмитрию пришло письмо из Кокчетава от его Тестя – Замотаева В.И. Всю, даже частную корреспонденцию, привозили в станичное правление. Почту, как всегда, в любую погоду - дождь ли, снег, доставил казак Кравченко Яков Иванович, вернувшийся с фронта, и начавший опять гонять почту от Арык-Балыка, где и находилась ближайшая почтовая станция.
В письме сообщалось, помимо всех приветов, что «…лицо, тебе известное по дороге из Омска, ищут, т.к. решением Войскового Круга у него потребовали вернуть всё присвоенное, а особенно Войсковое Георгиевское Знамя, Знамя Ермака и Знамя Иоанна и Петра Алексеевичей, похищенные им 18 февраля из Войскового Никольского Собора в Омске».
А вот теперь Дмитрию стала понятна и возможная истинная причина их появления в станице! И искать её надо в станичной Церкви! Только, причём здесь были красногвардейцы?! По всей видимости, Анненков своими авантюрами разозлил и тех и других. Ну, что ж, учтём!
В станице же ничего не утаишь! Дмитрий быстро выяснил, что Ганаго-старший заходил в дом дьяка с большим баулом в руках. Вышел без оного.
А со священником местной Церкви надо будет тихонько поговорить, о чём надо будет Тятю попросить. Они между собой быстрее договорятся…
* * *
Прошла посевная. Весна была ранней. Отсеялись!
5 мая встречали Пасху! Как положено! Кто-то по православным обычаям, а кто-то по древлеправославным… Но, всё равно все вместе - весело и дружно! Христосовались, менялись «крашенками», разговлялись, ходили в гости… В такой светлый день станичники одевали всё самое лучшее!
Дмитрий и Макар (в последний раз) надели свои парадные гвардейские мундиры с не споротыми погонами и при наградах! Их жёны облачились в дарёные «столичные» платья. Детишки обеих семейств в обновках, Андрейка и Ваня в детских, но справных сапожках… Загляденье!!!
В ходе таких посиделок Дед Давыд и выяснил, что реликвии Сибирского казачьего войска теперь спрятаны в станичном Храме. Точнее сказать - за алтарём, куда вход, согласно церковным канонам, простому мирянину запрещён. Ну, что ж?! Надёжнее места и не найти!
Атаман тут же поручил Макару организовать круглосуточную охрану Церкви, таким образом, чтобы она всегда была под присмотром, без выставления всяческих постов, но под наблюдением… Никому из дружинников ничего не объясняя, а «руководствуясь токмо необходимостью усиления охраны станицы»…
15 мая в светлые пасхальные дни Дмитрий в тёплом семейном кругу отметил свой двадцать пятый день рождения.
* * *
23 июня наступила Троица. За неделю до неё к Карагановым приехали сват и сватья Замотаевы – повидаться, понянчить внука и внучку. Добрались без приключений. «Стариков» в казачьей среде уважали. Да, и люди они были многим известные – их предки жили в этих краях с 1849 года. Дарёная Дмитрием винтовка была спрятана у них в бричке…
Они и «привезли» важные новости.
1 июня в станице Кокчетавской состоялся казачий сход, который решил ликвидировать Советскую власть. Главой города и уезда назначен пятидесятилетний полковник Пелымский Иван Матвеевич, уроженец станицы Арык-Балыкской (считай – земляк). В городе начались расстрелы большевиков и лиц, им сочувствующих. Тюрьма переполнена. Руководитель городского Совета Мартемьян Васильевич Порох – бежал. И может появиться в Акан-Бурлуке у своих родственников – семье бывшего в 1912 году станичного атамана Еремея Пороха.
А "бикфордовым шнуром" к свержению власти большевиков в Омске, Петропавловке, Кокчетаве, Акмолинске, Атбасаре, Павлодаре и других городах и станицах послужило восстание 35-ти тысячного чешско-словацкого экспедиционного корпуса, двигающегося в эшелонах из Центральных областей России во Владивосток, чтобы вернуться опять в Европу. Бои красногвардейцев с чехами начались в конце мая в Самаре, Челябинске и Омске. И силы этого корпуса намного превышали разрозненные отряды большевиков.
Вот оно! Началось! И на этом закончиться не могло!
***
Но, ведь, не только этим жив человек!
Давняя мечта Дмитрия – порыбачить – конечно же, уже исполнилась… Порыбалил, и не раз, на славу!
Но здесь, вместе с гостями, собралась целая «рыбацкая артель» - шесть человек мужиков: он сам, Отец, Тесть, сын Андрейка, Макар и его сын Ванятка! Лодки на реке и на озере есть, сети крупной ячеи – вон во дворе висят, починены, сушатся.
Поехали не столь за уловом, а так - отдохнуть по семейному, отвлечься от суеты мирской, детей промыслу поучить…
Мудрить не стали – выехали утром на двух тарантасах до озера Якши-Янгистау, а там пересели в две лодки, Макар с Дмитрием на вёслах, зашли в ближайший заливчик и установили четыре сети. Высадились на берег, настроили удилища, и быстро наловили плотвы и окуней. Варили уху, балагурили, рассказывали разные байки… Славно посидели у костра! Хлебали душистую, наваристую уху с духмяным свежим хлебом. Дети задремали на солнышке. Их положили на сено, укрыли рогожей… Пусть спят…
Молодые казаки вдвоём, оставив «стариков» с казачатами, сняли сети, вытащили рыбу (ячея большая – мелочи не было) – перегрузили, и довольной ватагой вернулись в станицу.
***
В скором времени из Акмолинска в станичное правление пришло указание за подписью «начальника Акмолинского района» войскового старшины Волкова Вячеслава Ивановича о мобилизации казаков 1897 – 1899 годов рождения, и направлении их в Кокчетав.
Волкову В.И. был 41 год, родился он в станице Атаманской Акмолинской области. Приходился он двоюродным братом отцу Макара Волкова.
Узнав об этом, Атаман пригласил в правление Ивана Максимова.
-Здравствуй, Иван Силантьевич! Проходи! Присоединяйся к нашему разговору! (здесь же находились Дмитрий и Макар) Новости есть интересные! Твои бывшие полковые командиры большими начальниками стали в Войске: Осипов Ефим Никитович – теперь начальник 1-го Отдела Войска в Кокчетаве, а Волков, с которым ты в Москве Кремль защищал, начальник в Акмоле!
-Во, как!
-Да! Мобилизацию объявил! Расскажи хоть, что это за человек?
-Из дворян. Георгиевский кавалер.
-Ну, это мы и так знаем… (вступил в разговор Макар) Как он себя на фронте повёл?
-Человек геройский! Умелый командир! Не робкого десятка… За казаков горой готов стоять!
-Во-во… (это уже Атаман) Только вот вопрос: скольких казаков он готов сейчас положить, как ты говоришь «за казаков»? Ещё в прошлом году казаки гибли, только они Россию от германца защищали. А сейчас наших станичников с кем биться хотят послать?
-Макар Никитич! Я ответить Вам не смогу! И Вы себе ответить не сможете! И они (кивает на Дмитрия и Макара) – не смогут…
-И что делать?!
-Не знаю. Думаю, что, если есть возможность не посылать казаков – не посылайте. Или они и опоздать могут на пункт сбора. А лучше всё-таки не бередить народ. Не буди лихо – пока оно тихо!
-Ладно! Иди… Молчи пока.
-Хорошо, Атаман.
Иван ушёл.
-Макар! Вот тебе списки казаков, подлежащих мобилизации. Мы созовём сбор. Они всё равно все знают, что им по возрасту пора на службу. Проверим готовность - наличие обмундирования, амуниции, лошадей, холодного оружия. Ещё раз уточни, что у них есть из нарезного оружия. А мобилизацию провести может только Войско, а оттуда указаний НЕТ! Будет такое – соберём станичников, чтобы определить – кого отправлять.
Конечно же, было понятно, что такое решение, будь оно объявлено – нашло бы поддержку родителей призывников.
* * *
Тянуть время можно, но влиять на ход событий? Хотя, иногда, участие или не участие даже одного человека в принятии или не принятии решения может изменить многое…
Перелом наступил 15 июля, когда в станицу пришло решение 4-го Чрезвычайного Войскового круга Сибирского казачьего войска «О военном управлении войском и о призыве первоочередных полков».
Кто ещё надеялся на мир? А теперь опять собирай своих сыновей на войну! С германцами да турками воевали?! А ныне с кем воевать пойдут?! Догадываетесь?!
* * *
Созвали правление и стариков. Атаман всё совещание сидел, потупив голову.
-Шо ж творится то?! Пошли по дворам! Соборно решать будем на станичном круге!
Станичная площадь. Атаман взял слово.
-Станичники! Войско решило призвать наших сыновей, из тех, кто не отслужил действительную! Дело казака служить - и быть твёрдой опорой порядка и безопасности Войска! Не исполнивших приказ по Войску и нарушивших дисциплину - быть в нашей станице не должно! Приказ вышел суровый! От нас требуют карать смутьянов! А таковых, я надеюсь, и не будет средь нас!
-Куда сыновей наших хотят забрать?! (раздался женский крик)
-Уважаемые станичники! Сынам нашим пора пришла и послужить! Вы сами прекрасно знаете, что не было призыва 1897-99 годов рождения даже, когда война шла! Войсковой круг так решил! Однако, волею своею, как Атаман, заручившись поддержкою станичного правления и стариков нашей станицы, я решил, что в семьях наших казаков, в которых кто погиб али был сильно изувечен на этой проклятой войне, где казак есть единственный кормилец у престарелых родителей или у жёнки с двумя детьми и боле – НЕ БУДЕМ призывать молодых казаков! Любо?
-ЛЮБО!!!
-А коли в упрёк нам это Войско поставит – и таковых на службу пошлём! А общество тех стариков и детей поддержит! Любо?
-ЛЮБО!!!
-Все – кого от службы ныне ослобонили – обязаны вступить в станичную дружину! Любо?
-ЛЮБО!!!
-Я даю приказ тот час же собраться всем казакам, призванным на службу! Я с вами отдельно говорить буду!
Общий сход закончился.
Двадцать призывников Атаман собрал уже в правлении.
-Вот, что я хочу сказать вам! Служите честно! Предки наши славно служили! И в эту войну не посрамили станицу! Поймите одно – если вы дезертируете, то вам в станицу лучше не возвращаться, т.к. властью, данной мне Войском, я буду обязан ловить вас, наказывать и возвращать к месту службы. И позор будет для родителей ваших и для станицы! Понятно ли это?!
-Понятно!!!
-И ещё! Собранная команда будет отправлена через трое суток в Кокчетав в сопровождении моего помощника. Приведите свои семейные дела в порядок! Огнестрельное оружие с собою брать запрещаю! Прошу оставить его станичной дружине! Не хотите дружине отдать – оставьте отцу, старшему или младшему брату! Жене отдайте! Но оружие ДОЛЖНО остаться в станице!!!
Раздалось перешёптывание.
-Я поясню. Казак обязан явиться обмундированный, на коне и при шашке. А винтовку вам ОБЯЗАНЫ выдать! Мы же оружие получить ни откуда не сможем! Чем прикажете родителей ваших и диток защищать, случись шо?! Денежное довольствие Войско опять же должно будет вам дать! У кого коней нет – на телегах повезём! Есть такие?! Нет! Вот и порешили!
Казаки разошлись.
Атаман уставшим взглядом окинул своего помощника и Макара.
-Дмитрий! Собирайся!
-Я готов!
-И я с тобой поеду! Одного не оставлю!
-Да! И ты езжай, Макар! Оружие возьмите! Путь дальний, что творится – не ведомо… Но есть ещё одно дело. Хотел бы знать и ваше мнение… Вас будет целых двадцать два человека, вооружённых, в т.ч. и огнестрельным оружием. Я предлагаю вывезти в Кокчетав Знамёна Войска, как его реликвии – и передать их в Войсковой Отдел. По бумаге передать! А охрана, я считаю, достойная! Из других станиц дальше к вам ещё бойцы присоединятся, а это уже реальная сила!
-Наверное, это будет самое правильное! Власть законная! Казачья! Вот ей и передадим! Другого такого удобного момента вряд ли представится. А я и документы для передачи подготовлю. Подпишем мы, а в Кокчетаве пусть подписывают о том, что получили.
-Молодым казакам ничего пока не говорите. Только в самый крайний момент! И подключите и остальные команды. А сейчас давайте сходим в Церковь – и там окончательно всё обсудим. Подпись священника тоже должна быть.
-Отдаст?
-Отдаст! Зачем ему такая «обуза»… А сход в Якшах я завтра сам постараюсь провести, а ты, Дмитрий, по пути проведёшь в Бобыке.
-Хорошо, Атаман.
* * *
Через три дня утром Атаман провёл прощевальный смотр. Старики, а также Иерей и Наставник, сказали своё напутственное слово. Прощались грустно. И без прежнего гордого подъёма чувств за своих сыновей.
Взвод новобранцев ушёл. Сколько их вернётся домой?! И когда…? Вот такие мысли, скорее всего, и были у станичников.
В Кокчетаве формировался 1-й Сибирский Ермака Тимофеева казачий полк под командованием войскового старшины А.В.Катанаева.
По дороге к нашим казакам присоединились новобранцы из Якши-Янгистава, Нижнего Бурлука, Арык-Балыка, Аиртавской и других станиц и посёлков. Так должно было получиться 4 сотни.
По дороге отбраковывались лошади, т.к. некоторые «умельцы» решили схитрить и вышли на убогих лошадях, годных только для «водовозок». Пришлось снаряжать телеги, и уже, таким образом, высказав всё, что о думают о «горе-казаках», везти их дальше.
Добрались без происшествий, и без потерь!
«Сдав» своих «подопечных» в Войсковой полевой лагерь, Дмитрий и Макар тут же направились в Штаб 1-го Отдела Сибказвойска для передачи Знамён. УДИВЛЕНИЮ НЕ БЫЛО ПРЕДЕЛА!!! Как?!?!?! Откуда?!?!?! Пришлось рассказать и о приезде «анненковцев», и об обеспечении сохранности реликвий при нахождении в станице…
Атаман Отдела полковник Осипов Ефим Никитович, выслушав рассказ, высказался:
-Молодцы! Понимаете – какой Великий Подарок вы сделали для Войска, именно в то время, когда мы начали нашу справедливую борьбу с большевистской сволочью! Эти Знамёна будут осенять наши полки и вести их к Победе! Считаю необходимым поощрить этих славных представителей казачества!
-Господин полковник! Разрешите обратиться?!
-Говорите!
-Наша роль мала! Если и есть в том заслуга, то это заслуга есаула Анненкова!
Осипов нахмурился, видно понимая, как эти знамёна попали к Анненкову… Хотя, может быть, и предполагая, что эти знамёна в своё время могли быть захвачены и красными…
-Считаю, что не следует умалять и ваших заслуг… (обращаясь к своему помощнику) Подготовьте приказ о присвоении следующих званий… Как ваши фамилии?
-Вахмистр Макаров!
-Старший урядник Караганов! Господин полковник! Я хотел бы отметить существенную роль Атамана станицы подхорунжего Легкоступа!
-Хорошо! Мы учтём и это…
Выйдя из здания Отдела, взволнованные казаки долго не могли придти в себя.
-Ну, дела… Что дальше делать будем?
-Есть дельце. Попробуем его решить и обратно.
-Ты об оружии!
-Да! Поехали к Тестю…
Из разговоров с Василием Ивановичем, да и из других бесед с младшими командирами 1-го полка было понятно, что призыв прошёл нормально, но в Войске не хватает оружия, коней, амуниции, денег на выплаты довольствия, дисциплина слабая, уже есть случаи неподчинения офицерам, а также дезертирства и добровольного расказачивания, чтобы избежать мобилизации. Идут жестокие бои в областях, прилегающих к Сибказвойску: под Оренбургом, Орском, Челябинском, Верхнеуральском, Троицком, Курганом, Шадринском, Тюменью, Ишимом, Барнаулом и Семипалатинском. В этих боях активное участие на стороне «белых» принимали чешско-словацкие полки. Их так и стали называть «белочехи»…
Полки Оренбургского казачьего войска практически были разбиты и, с боями, ушли в Тургайские степи.
Дмитрий и Макар попытались купить в Кокчетаве порох, дробь и, если повезёт винтовки Бердана (8 рублей стоимостью в 1913 году), которые с 1893 года продавались, как охотничье оружие, и патронов. Не так-то было!!! НЕТ НИЧЕГО! Тогда начали искать через своих знакомых возможности купить «из-под полы». Ну, кое-что нашли…
Задача выполнена – можно возвращаться домой!
* * *
Июль-декабрь 1918 года в станице Акан-Бурлук в целом прошёл спокойно.
Самыми неблагополучными слоями населения, склонными к неповиновению Сибирскому Временному правительству были, конечно же, крестьяне и рабочие. Они не желали идти на войну, тайно или явно поддерживали Советскую власть. С сентября прокатилась волна восстаний. Всё началось с Тобольского уезда, а потом полыхнул Алтай и г.Омск. На подавление этих восстаний направлялись казачьи части. Кокчетавский уезд, в силу преобладающего казачьего сословия, это явление не захватило.
25 июля белыми был взят Екатеринбург. Тогда же по всему Уралу и Сибири прокатилась страшная весть об убийстве красными всей Царской Семьи...
С переменным успехом между «белыми» и «красными» шла война.
Что интересно, казакам не нравилось и действующее «демократическое» Правительство, находящееся в Омске. Казаки понимали, что словоблудием коммунистов-большевиков не победить. Группой казаков-заговорщиков из старшИны (Иванов-Ринов, Березовский, Михайлов, Ефтин, Волков, Белов, Кубрин, Катанаев и др.) с привлечением казачьих формирований, 18 ноября 1918 г. Сибирское Временное правительство было свергнуто. Возникла идея – кого назначить «диктатором»? Тут-то и появилась кандидатура Колчака Александра Васильевича – вице-адмирала Российского Флота, находящегося в то время в г.Омске. Он то, в силу обстоятельств, и был выбран заговорщиками в Диктаторы.
В событиях 18 ноября самое активнейшее участие приняли казаки 1-го Сибказполка, то есть, в том числе и казаки из Акан-Бурлука.
Вот так и закончился 1918 год. Впереди был самый кровавый год Гражданской войны в России.
* * *
О настроениях в казачьей среде очень понятно написал участник и очевидец тех событий - давайте прочитаем, не спеша давать оценку...
На Новый Год
(автор В.Н. Вязигин – казак станицы Захламинской Омского уезда)
И «отсталая Россия»
За Европой погналась.
И в погоне за «свободой»
Вся на части порвалась.
На обломки разлетелась
Столь могучая страна,
Знать, раненько возмечтала,
Что умнее всех она.
Не годилось бы ей слушать
Сладких керенских речей,
И пускать бы до кормила
Большевистских палачей,
Что задумали, решили
Всех буржуев извести,
И вперёд всех стран Европы
Социальный рай ввести.
Что творят уж больше года,
Лишь насилие и зло…
Да! Страдалице – Отчизне
С первых дней не повезло.
Лишь полгода луч свободы
Ей немножечко светил,
А потом Ульянов-Ленин
Свет желаний помутил.
Наступило царство мрака,
Ночь лихая началась,
И напрасно кровь людская
Вновь рекою полилась…
И страдая за Отчизну,
Я молю, чтоб Новый Год
Спас её от всех «совдепов»
И избавил от невзгод!
Чтоб Верховный наш Правитель,
Этот доблестный боец,
Вновь открыл бы для народа
Путь в Таврический дворец!
С Новым Годом, с новым счастьем!
Крикнем громкое «УРА!».
Пусть нас выведет Спаситель
В царство правды и добра!
(декабрь 1918 г.)
Примечание: стихотворение взято из книги В.А.Шулдякова «Гибель Сибирского казачьего войска. 1917-1920», -М.: ЗАО «Центрполиграф», 2004, стр.291.
На фото: Волков Макар Афанасьевич, 1913 год, станица Акан-Бурлук. Из архивов автора.
Продолжение повести: http://www.proza.ru/2016/03/07/1158