Самым близким и дорогим – детям, внукам, будущим правнукам
Памяти ушедших
ОТ АВТОРА
Если ты не волнуешься, значит ты умер
Родилась я в России, детство и юность прошли в Башкирии. Продолжение и остальная жизнь – в Латвии, на родине предков. Именно здесь, в Риге, были Латвийский университет, первая практика и публикации в печати, диплом журналиста. И самая судьбоносная встреча Эммы + Саши Брамника, студента-медика. В итоге Любовь и свадьба.
Потом появились дети, Генчик и Ларчик, потом их дети, наше продолжение. Счастливая судьба на 32 года с неповторимым, тонким и благородным от рождения моим дорогим, уже высокоуважаемым Хирургом, доктором Александром Брамником.
Но потом случилась самая тяжелая наша семейная утрата – расставание с ним навеки. Навсегда. И произошло это очень-очень рано, в его неполные 55 лет.
Еще через 12 лет – вторая счастливая судьба. Встреча с удивительным и тоже неповторимым Мавриком Вульфсоном, известным политическим и общественным деятелем, профессором Академии художеств Латвии.
Все это и есть мой путь. Обо всем том и написала мемуары «Я вышла замуж за романтика».
Судьба и профессия подарили мне и множество других встреч с неординарными, удивительными людьми. И будет жаль, если все то уйдет в небытие, останется незнакомым молодым. Вот я и задумала издать этот сборник, избранное о волновавшем меня в пути.
Некоторые мои публикации можно перелистать и в интернете, в Google, на моих страницах портала Проза.ру или Proza.ru un http://emmavulfsone.blogspot.com
Буду рада, если загляните, написав мое имя русским или латинским шрифтом (там чуть разные материалы) и Вам будет интересно.Мне интересно после заголовков в Google нажать и на «Картинки-View», где много снимков разных времен . И как только они туда попадают.
С признательностью
Ваша Эмма
===========
МОДЕРН ОТ БАБЫ МАНИ
*Память... в подушке. *Черный ящик и радуга. *Спасибо за подсказки!
Порой одна фотография простых людей, сделанная обычными людьми, простой фотокамерой из архива или старого альбома, больше, чем просто снимок. Она лучше слов может рассказать целую историю, заставить задуматься или улыбнуться...
«100 фотографий лучших фотографов Латвии». Каждый фотограф мог предложить для этого альбома только один свой снимок. Герц Франк, известный кинодокументалист, уступил свое место папе – в альбоме снимок Вульфа Герца, фотографа довоенного латвийского провинциального городка. Поступок Герца Франка впервые навеял мне запоздалую идею собрать лучшие снимки кисти моих мамы-папы.
Манифест царя и Двинск – город трех государств.
В 1893 году указом императора Александра III Динабург был переименован в Двинск Витебской губернии. Вскоре в том Двинске родилась моя мама Мария, в девичестве Гительсон. Папа, Рувим Абрамович Дриц, из бедных кантонистов из латгальского местечка Дрицаны, откуда и фамилия. Папа появился на свет почти на 14 лет раньше мамы, в 1883.
Динабуржцы, латгальцы, латвийцы, семья с восемью детьми богатого купца Арона Гительсона, и многодетные бедняки Дрицы тогда и не подозревали, что родные края не единожды уже на их веку сменят свои названия.
======================
ПАМЯТЬ В ПОДУШКЕ...
Как-то, перебирая старую, чудом сохранившуюся пуховую подушку из приданого мамы, я нашла в ней монетку «1/2 копейки. 1897», года ее рождения.
Замечательная в старину бытовала традиция – зашивать в подушку монетку в память года рождения нового Человека! Та монетка не старится, хотя ей уже давно более века. Как амулет, оберег, она и сегодня хранит мамино тепло и согревает душу.
=================
ДРИЦЫ. КОРНИ
Даугавпилс. Семья Дриц в цифрах по данным российской переписи населения в 1897году. (Латвия тогда входила в состав России).
В справке госархива -перечень всей семьи Дрицев.Мой отец-четвертый в списке детей.Год рождения 1883.
=================
ЛИПЕЦКИЕ СТРАСТИ
Город Липецк 1920-х. В пору репрессий и раскулачивания, главу семьи Рувима Дрица, как бы сказали сегодня, предпринимателя малого бизнеса, а тогда – мелкого торговца, лишили гражданства «за торговлю с оборотом 26 000 рублей в год», как значится в справке липецкого государственного архива. Лишенцу грозил арест, дальняя дорога и даже расстрел, а членам семьи запрещалось работать во многих отраслях народного хозяйства; перед детьми после школы закрывалась дорога к дальнейшему образованию.
И, бросив имущество, семья лишенца Дрица бежала в Уфу, на новую родину,
Башкирию-край латвийцев, где к тому времени образовалась большая колония беглых, ссыльных и переселенцев из Латвии. Среди них и один из шести братьев мамы, Мендель-Михаил Гительсон с молодой женой.
Став уфимцами мама-папа Дриц постарались дать возможность старшим детям получить хорошнее образование. Учиться их отправили в другие города. Но мой старший брат Фима, Серафим Дриц, так и остался без «верхнего» образования. поступил в уральский геолого-разведочный техникум. После его окончания по распределению он успешно разведывал ценные полезные ископаемые в недрах района г. Миасс ( с башкирского «топкое место», «болото)». После войны его геологическая экспедиция обнаружила первые следы нефти в Латвии.
Дипломированным инженером стал Иосиф Дриц, мой второй брат. В войну он закончил Свердловский политехнический институт и годы работал в Челябинске на восстановлении и развитии разрушенной войной промышлненности страны., В Латвии-на электротехическом завода. Его дочь Марина стала инженером рыбного производства, а внук Дмитрий –с раннего детства талантливвй шахматист, до отъезда в Канаду был Надеждой Латвии.
Оправдались, наконец, мечты и усилия наших дедов дать образование своим наследникам.
С героем войны
Серафим Дриц,фронтовик, гвардии лейтенант, прибыл в отпуск домой с фронта. Башкирия, Уфа.1942-1943, до осени 1943, когда был снова ранен. Марии Дриц запечатлела на снимке счастливую троицу:наш папа и я, Эмма, с дорогим гостем Серафимом, сыном и братом.
=========================
На войне Фима был с первых дней Второй мировой. Первое письмо от солдата Дрица с фронта отечественной домой, в Уфу, пришло еще летом 1941-го.
"Наша боевая часть получило первое боевой крещение. Надеюсь дожить до того дня, когда будем добивать фашистов в их собственной берлоге, на земле германской...».
"Боевое крещение, ...берлога на германской...». Что значат эти слова я
поняла не сразу. Смелый разведчик, он был несколько раз ранен. Первым было лицевое ранение-пули разрушили обе челюсти, верхнюю и нижнюю. На память о нем остались милые «ямочки» на щеках, как у девушки.
Последнее ранение почти в конце войны оказалось самым тяжелым- в голову.. Требовалась сложная нейрохирургическая операция на черепе , выше лба. Моя мама Мария Ароновна Дриц, фотограф при крупном госпитале в Уфе, сумела добиться разрешения,чтобы из прифронтового госпиталя Фиму транспортировали в уфимский. И команда хирурги высокого класса проф. Беляева подарили брату жизнь. Еще долгие годы , пока над швами не организовалась новая костяная корочка , Фима несколько лет постоянно носил плотную повязку слева от лба .Под повязкой было видно, как »дышали» , двигались сосуды.
И солдат, кавалер нескольких боевых наград, выжил, женился, дал жизнь двум сыновьям. Леонид и Михаил «переросли» отца к его радости и гордости,стали дипломированными специалистами с «верхним» образованием.Жена,их мамаМира Борисовна,врач педиатр около 40 лет помогала тысячам детей расти здоровыми.
=============
Когда началась война, он служил в Выборге, а потом воевал на ленинградском фронте, во фронтовой разведке
Лейтенантом он стал только после первого ранения,после чего его направили в фельдшерское училище, а потом командиром санитарного взвода. Перед отправкой на фронт он и приезжал .в Уфу ,в отпуск .
Дриц Серафим Рувимович 1916г.р.
ИЗ СПРАВКИо награждении орденом Красной Звезды:
Звание: лейтенант|гвардии лейтенант, в РККА с 1940 года. Место призыва: Ленинский РВК, Украинская ССР, г. Одесса.
I. Приказ(указ) о награждении...
==========
Из-за «вины» отца
Но перед всем тем было всякое. Из –за «вины» отца-лишенца.В 1941-м новобранец Дриц рвался на фронт, но сыну лишенца не доверяли из-за отца. «Пришлось похимичить» -после войны признался Серафим. Как оказалось, что бегство семьи из Липецка в 1920-х не спасло от «вины» отца. Оказалось, что даже в 1940-1941 Дрицы были на крючке НКВД.Вот и пришлось солдату «похимичить, чтобы получить право воевать за любимое отечество.
...И его зачислили в кавалерию, потом он служил под Выборгом. С1941-го –на лениградском фронте, где под блокадным Ленинградом получил челюстное ранение. После госпиталя его направили в фельдшерское училище (школу). Он вспоминал,что во время боя прямо на поле сам делал ампутации.Тогда очень быстро учили.
.
ГИТЕЛЬСОНЫ
Борис Аронович Гительсон, один из шести братьев моей мамы , назван по имени деда матери, Бориса Гительсона, который был дедом и знаменитого писателя и литературоведа Самуила Маршака .Дед, талантливый уважаемый учитель , был «казенным раввином при губернаторе Витебска( Лехаим, № 8,1999). Так что мы с Маршаками близкие родственники.
1925 год.Тогда Борис Гительсон- младший в Двинске, на улице Саулес 33 ,открыл первую тогда в губернии и Латвии ткацкую-текстильную фабрику по выработке шелковых и полушелковых изделий( 75 рабочих,28 станков),«Евреи Даугавпилса» “Евреи в Даугавпилсе”.Исторические очерки”, книга третья, стр.22.
ОФИЦИАЛЬНО это именовалось «очисткой»
14 июня 1941.За ними и единственным сыном, 13-летним Моней, пришли.Среди 15 с лишним тысяч репресси рованных врагов народа, вместе с 54 еврейскими семьями Даугавпилса ,их вывезли в Россию. Папа Борис сумел выжить в ВЯТГУЛАГе, на рудниках в суровом северном крае под Кировом. (Способствовала этому и необыкновенная смелость моей мамы,его сестры,о чем будет отдельный рассказ).
Официально это именовалось «очисткой» от«антисоветского, уголовного и социально опасного элемента».При поддержке Красной Армии и коммунистических активистов тогда из Латвии депортировали 15 424 человек или 0,79 % населения. 81,27 % депортированных составляли латыши, 11,70 % евреи, 5,29 % русские.
Моня,сын бывшего фабриканта, погиб в теплом Узбекистане под рухнувшей стеной, возведенной учащимися ремесленого училища строителей.
После войны, как уроженца Польши, лагерника освободили, разрешив уехать из страны. Басю, жену Бориса, к нему выпустили только через несколько лет.
ДВЕ СУДЬБЫ
Михаил и Макс Гительсоны, двое из братьев моей мамы, в 1930-х неофициально перешли границу из Латвии, поверив пропаганде о счастливой жизни в Советском Союзе, За что жестоко поплатились. И не только сами...
Справка 1. В застенках « высоких» органов государственной безопасности Михаил долгие годы значился перебежчиком - у политически ненадежного буквально выбивали признания в шпионской деятельности . Из-за несостоятельности обвинений его все-таки выпустили ( когда разыскали второго перебежчика,его брата Макса). Но Михаил до самой смерти оставался на крючке НКВД . Из красавца мужчины превратился в неизлечимого инвалида.
Справка 2. Макса Гительсона арестовали в Харькове в 1937-м и расстреляли через два месяца. Его жену, украинскую красавицу Марию Шамо, с малолетками Юрой и Славиком , двумя мальчиками трех и пяти лет, сразу же после ареста отца выселили из единственной комнатушки в коммуналке в центре Харькова.
Что значило быть детьми врага народа сполна они испытали на себе, хотя с приходом немцев в 1941-м мама сумела записать их украинцами и на свою фамилию.Юра и Славик стали Шамо.
ЮРИЙ ШАМО- ГИТЕЛЬСОН:Воспоминания, картинки из детства.Из жизни до...
До ареста папы Макса в декабре 1937-го.
Удивительная штука Память . Папа был 1898 года рождения, мама-на 10 лет моложе. Мы жили в центре Харькова на улице Клочковской, в 10-метровой комнатке коммуналки. Папа работал бухгалтером. В квартире была скрипка. Вижу себя- сижу напротив папы на детском стульчике, слушаю , как он играет.. Сегодня порой кажется, что даже запомнил какие-то из тех мелодий...
Еще картинки из памяти. Лето. К нам приехал дядя Миша, брат папы, и мы ходили с ним в зоопарк.Помню баночку миндальных орешков, которую он нам тогда купил; как дома он сделал большую чашку гоголь-моголя и кормил им нас с ложечки.. Вспоминаю , как на керосинке для нас грели молоко... То были наши праздники.
Хотя тогда я был мал, помню, как сразу после ареста папы нас выгоняли даже с тех 10 метров, потому что центр города не для семьи врагов народа. Как мы скитались по съемному жилью.
Помню, как после войны сносили тот дом на Клочковской. Я побежал посмотреть. Стоял напротив и плакал, потому что ломали то, где когда-то мы жили с папой.
Тоже из-за "вины" отца
Что значило быть детьми врага народа почти всю жизнь сполна мы испытывали на себе.
....Начало войны..Станция Слатино, 28 км от Харькова и от станции со своим скарбом мы два километра тащимся пешком. Спасая нас , мама Мария, срочно увезла нас из города, записав украинцами и на свою фамилию .Так мы стали Шамо. Мама не разрешала нам выходить в соседние дворы,играть с ребятами, чтобы они не узнали, что наш отец еврей. В доме жила с семьей и родственница мамы, которая все знала, но не выдала...
В канун войны я закончил первый класс, но больше никогда в жизни в обычную нормальную школу не ходил В Слатино не было ни школы, ни даже церкви.. Славик был еще маленьким , а я в девять-десять лет с трудом чуть-чуть начал вспоминать буквы , заглядывая в церковные тексты во время проповедей в деревенской избе- церковке, -вспоминает Юрий.. – Еще долго мы не мечтали даже о ремесленном училище. Не говоря уже о техникуме или высшей школе.
После войны до всего пришлось доходить своим умом . В Харькове Слава пошел работать на почту, начал с телефониста. Потом уехал в провинцию, где с годами «дошел» до руководителя службы местной связи. С тем недавно и ушел в другой мир. Остался сын.
Мне повезло. Муж сестры мамы был партийным работником в районном центре. Записав в анкету, что я закончил семь классов, он устроил меня в ремесленное училище. И я стал слесарем, токарем, шлифовщиком. Уже в Харькове работал на заводе и поступил в вечернюю школу. Взяли в восьмой класс. Но стыдно было за свою «грамотность», и у соседки я брал частные уроки,чтобы «догонять» класс, особенно , по математике.
После службы в армии , Юра решил поступить в институт. Но сын репрессированного я боялся даже документы подавать на дневное отделение- в анкете требовалось указать родителей. Скрыв фамилию отца, мне удалось поступить на заочное.
С дипломом инженера уже женатый я поступал на
военный завод, где хорошие заработки. Но « в память» об отце мне отказали.
...Годы инженер,он служил слесарем в Тресте техмонтаж. Наблюдательный квалифицированный практик , Юрий часто «замечал и подправлял » недоработки , ошибки дипломированных конструкторов, технологов. Много экспериментировал и придумал станок-экономичный и технологичный полуавтомат для изолирования трубок в сложных условиях, который дошел до ВДНХ, выставки в Москве. Правда, для этого в его соавторах оказались и некоторые другие специалисты. Шамо ничего не знал тогда ни о патентах, ни о том, что можно было подать заявку на изобретение...
Но скромному Юрию опять повезло на встречу с порядочным человеком. На ВДНХ побывал отраслевой министр, оценивший изобретение харьковчанина.И неожиданность! Из своего министерского фонда , без просьбы Юрия , он прислал в Харьков письмо- разрешение на покупку автомашины. Заплатив 5.062 рубля, Шамо-новатор стал обладателем Волги»! Чудо и счастье в те годы для рядового труженика.
Справка. До пенсии тень отца-врага народа всегда была рядом. И только в 1994-м, и только по запросу Юрия, сына, пришел ответ о судьбе отца.Оказалось, что еще в 1961-м Макса –Михаила Гительсона реабилитировали ,о чем даже не сочли нужным сообщить семье.
Комментарий . Как часто бывает по жизни, став взрослыми братья Шамо оказались разных взглядов. Юрий, потянулся к фамильным корням отца, Гительсонам, и после войны розыскал нас в Риге. Однажды этот тогда молодой человек вошел в нашу квартиру на Суворова. Представляться не потребовалось-он был точной копией одного из родных братьев отца - дяди Гриши Гительсона в молодости, и моей мамы .С тех пор , как и положено родственникам, все мы очень сблизились-подружились, переписывались, перезванивались, обменивались подарками, советовались за жизнь. Юрий был частым гостем у нас в Риге. И мы у них в Харькове были, как дома. До сих пор я чувствую тепло, с каким меня принимали Юра и его милая и очень гостепреимная Валентина, и Леночка, у которой сегодня уже своя взрослая дочь Анна.
Счастлива, что успела познакомиться и с мамой-бабушкой Марией. Уже в весьма преклонном возрасте около 80 ,эта высокая и стройная женщина была мудра и царственно прекрасна.И я представила себе и поняла, почему молодой иностранец Макс Гительсон влюбился в молодую красавицу Марию Шамо.
Со старшим сыном Макса, Стасом , мы так ни разу не встретились. Но не суди, и да не судим будешь. Судьбу детей репрессированного каждый пережил по своему.
=====================
Сохранился единственный снимок семьи Макса-Михаила Гительсона в Харькове.
======================
Все это и объясняет, почему Дрицы, уже уфимцы, во избежание последствий , в 1930-е годы отправили старших детей лишенца учиться в другие города. Меня в Уфу привезли в полтора года от рождения, где и прошли мое детство, юность.
Только еще через 18 лет ,после окончания Второй мировой войны , Дрицы возвратилась в родную Латвию.
Сегодня 82-летний Юрий Шамо-Гительсон с семьей уже 20 лет живет в Далласе,Техасе, Америке. Как всегда, скромный и добрый человек, он ни на что не жалуется. Рукастый, знаток механизмов и машин, не может жить без дела. По –родственому, по -соседски и дружбе он всегда готов быть полезным близким и друзьям - покопаться в их автомашинах, исправить и завести любую другую не только домашнюю технику...
ххх
Потому ,что шла по тротуару. »Черная книга»
В библиотеке взяла "Черную книгу" И. Эренбурга и В. Гроссмана. На стр. 368 читаю: “Зимой во дворе гетто в Даугавпилсе повесили одну женщину по фамилии Гительсон. Ее поймали в городе.Она имела право быть в городе, но на ее одежде не было еврейского знака- желтой звезды Давида, и шла, она не по мостовой , как было приказано ходить евреям , а по тротуару .” По тексту С. Шпунгина в "Черной книге".
По рассказам же моей мамы , Марии Ароновны Дриц ( в девичестве Гительсон), та женщина была женой ее младшего брата Бейнеса Гительсона.Ее состоятельные родители не захотели или не успели эвакуироваться –город бомбили с первых дей войны. Она знала немецкий и ее взяли переводчицей в гестапо. Однажды она передала буханку хлеба партизану- раненому русскому солдату, за что ее и повесили. Труп несколько дней оставался для обозрения на страх другим...
БАШКИРИЯ.УРАЛ.1930-е...
ЧЕРНЫЙ ЯЩИК. В Уфе Дрицы решили стать фотографами. По примеру брата Миши. Начали с элементарной пятиминутки – черного фанерного ящика на штативе со светонепроницаемыми рукавами. «Внимание, улыбочку. Птичка!» – и в темноте, внутри черного ящика, свершалось чудо – в ванночках с проявителем-закрепителем через несколько минут на фотобумаге появлялись очертания лиц, портреты.Потому и пятиминутка. Затем готовые снимки купались в ведре с чистой водой – отмывались от химикатов. Еще мокрыми их плюхали на кусок от газеты или любой другой бумаги, и свернутый в трубочку заказ через несколько минут вручался дожидающемуся счастливому клиенту.
Интересную сценку я увидела на рынке в 80-х в Бухаре,Узбекистане.Коллега моих родителей-пятиминутчиков в Башкирии 30- 40-х годах.
===============
Карабаш , Миасс. Фотоистории века.
Когда я была еще дошкольницей, родители-фотографы – частники, ежегодно с ранней весны до поздней осени выезжали на заработки в районные центры Башкирии, Татарстана, Урала. По несколько сезонов они работали в Карабаше, Миассе. Фотографов там очень ждали – редкая еще была профессия. В деревне их узнавали в лицо, знали по имени-отчеству. Правда, Мария Ароновна и Рувим Абрамович, такие иностранные имена, местным выговаривать было трудно. Поэтому там уважительно их называли Мариванна ( Мария Ивановна), и Иван Васильевич. Уверена, что и сегодня те фотографии, портреты от Мариванны, бережно хранятся в поколениях тех семей.
Даже в те годы за мамой приезжали государственные автомашины, которые тогда были на перечет. Они отвозили фотомастера на объекты, чтобы она запечатлела строительство новых школ, цехов металлургического и других комбинатов, заводов. Возводить и строить те местные гиганты помогали специалисты-иностранцы ( у одного из них, итальянца Берната Антоновича, мы ежегодно снимали квартиру). Снимки мамы вместе с отчетами отправлялись наверх, в Москву , подкрепляя рапорты местных государственных мужей о проделанной работе. И меня иногда брали на стройку. Не для того, чтобы прокатить на автомобиле. Сохранились снимки, на которых ребенок стоит у стены, как бы подчеркивая масштабность нового огромного здания. Прием или секрет фотографа? Постановочные кадры, а ребенок , модель у стены – это я.
нной приезжали и деревенские подводы, увозили заснять свадьбы, крестины.Выезжала и на похороны.
Конечно, тогда мало кто задумывался о том, что тогда, на тех снимках, фиксировались многие этапы местной жизни, рождалась фотоистория края.
Рига, Юрмала, пляж и радиация.
Когда в 1947-м Дрицы вернулись на родину, в Латвии, как и в мире, царствовали узкопленочные фотокамеры, не очень-то знакомые пятиминуточникам от черного ящика с Урала. Но мама быстро освоила и советский ФЭД и легендарную довоенную немецкую Лейку. В Юрмале за день у нее набиралось несколько пленок заказов. К вечеру папа проявлял их в арендованной старенькой деревянной будке возле железнодорожного переезда Булдури. Когда пленки высыхали, на смену заступала я и далеко за полночь все заснятое мамой уже было отпечатано. Смочив раствором поташа-соды большие листы стекла, я валиком накатывала на них мокрые фотографии. К утру они глянцевые и блестящие оказывались на полу. Оставалось только их расфасовать... С утра я отсыпалась на пляже.а. Бывало, что моя белая кожа не выдерживала многочасового солнца и, согласно народной практике, от ожогов меня обмазывали толстым слоем жирной сметаны. О солнечной радиации тогда еще и не слышали.
Жесткая конкуренция, и мама-папа, самодеятельные фотографы, старались не отставать от времени, профессионально подниматься над элементарной пятиминуткой. Мама стала студийным фотографом, освоив и старые базовые,аникварные, и более современные кабинетные камеры с раздвижными мехами и темными покрывалами, помогавшие настроить фокус в камере, чтобы четче видеть картинку. Кроме того, камеры двигались вперед-назад, влево-вправо, что позволяло лучше «поймать» фокус. Те камеры из дерева были большими, тяжелыми , выдержки были довольно длинными и требовали работы на штативах. Освоила мама и раздичне объективы, вплоть до знаменитых по сей день Цейса; законы постановки света в студии; работала с металлическими пластинками; негативами на стекле;на пленке. Проявленные, промытые стеклянные негативы ставили сушиться на подставки, подобные ием, какие сегодня для сушки посуды.
Папа ведал техникой, фотобумагой, химикатами.Ассистируя Мастеру, он готовил проявители, растворы, экспериментировал с рецептами. Мне запомнилось, как он тщательно взвешивал химикаты на аптекарских мини-весах с плечиками на шнурках. Точными гирями ему служили желтые монеты тех лет: копейка – один грамм, две копейки – два, три – три, пятак – пять граммов .
Хорошо помню, что те негативы начинали проявлять в темной комнате при красном свете фонаря.Теперь специалисты-теоретики называют это антикварной технологией с творческим акцентом.
Пришло время и появились более дорогие материалы фотохром фирмы Kodak-негативы, фотобумага , пленка для слайдов в кассетах по 12, 24, 36 кадров. Ими увлекаться довелось уже моему поколению, когда наступила эра цветных пленок и слайдов. С тех пор на съемки я брала уже две фотокамеры- для черно-белых снимков, и для слайдов или цветных кадров. Даже и у меня появилась камера с двумя кадрами в одном(ленинградская).
Обрабатывать те пленки можно было только в специализированных лабораториях.Но и эта эра закончилась- последние лаборатории Кодак закрылись в 2010-х. Но у меня, моих детей, коллег остались коллекции слайдов, негативов, фильмов на фотохроме.
Черно-белый мир и радуга. В 30-е годы ХХ века семейная фирма Дриц и Ко, как и весь мир, в основном издавала черно-белые фотографии. Но мама научилась делать фотографии и в модных тогда пастельных и коричневых цветах сепия, тон степи, как она это называла. Получались художественные! Сохранились ее работы в виньетках и на рисованных фонах, в разных форматах и жанрах.
Самое удивительное, что еще до войны она делала и цветные фотографии. Творила радугу! От руки готовые сухие снимки она раскрашивала обычными цветными карандашами и даже детскими красками. Других в то время и не было. Что это – провинциализм?
MODERN от Бабы Мани! Недавно я побывала на выставке молодых художников, выпускников Академии художеств Латвии. Стенды «Модерн». На них- снимки раскрашенные от руки карандашами и красками! Как делала это моя мама еще в 30-40-х годах прошлого столетия! То есть самодеятельное антикварное мастерство с творческим акцентом от Бабы Мани , теперь Модерн ХХI века!
Цитаты от Бабы Мани, бабушки-прабабушки – семейный фольклор. Баба Маня, это псевдоним. Его придумали мои дети, которых она вырастила. Бабушки Мани нет с нами уже 40 лет, но в семье и сегодня живы Цитаты от Бабы Мани! Ее меткие, порой
шутливые, порой саркастические, но всегда четкие и точные оценки, замечания о событиях, ситуациях. Перлы остроумной и творческой Личности! Даже для внуков и правнуков, которые родились уже после нее, цитаты от Бабы Мани и сегодня оригинальный памятный семейный фольклор.
Работы Художника! «Никогда у меня не было лучшего портрета, чем тот, что сотворила твоя мама! Именно сотворила когда-то еще в нашу студенческую юность. Работа настоящего Художника», – недавно сказала мне Клава Медведева, очень близкая подруга с полувековым стажем, со времен студенчествва.. «Сядь вот так. Нет, ровнее, а теперь чуть повернись... Попробуй боком... Головку ниже, нет, чуть выше...» – она работала со мной, как со звездой.
И еще.Сегодня, через полвека, хочу вспомнить и поблагодарить твоих родителей. Часто подолгу я была, как дома в вашей квартире на улице Суворова. И всегда, придя к вам из общежития, где была прописана, чувствовала себя среди родных людей. Вся семья, особенно твои мама и папа, буквально отогревали меня – так приветливо они встречали и тепло принимали меня. Светлая им память!»
Сегодня светлая память и самой нашей родной Клаве, Клавдии Максимовне, Педагогу и очень приличному Человеку. тоже уже ушедшей в другой мир.
Гимн семейным фотогенам. Увлечение фотографией и художественный вкус – весомое, дорогое наследство. Самодеятельные фотолюбители высокого класса есть ныне во всех наших семьях Дриц, Брамник, Вольдман, Маргарян (Гительсон), Райхман. А Роман Дриц уже получил признание на международных фотовыставках.Это ли не гимн фамильным фотогенам!
Спасибо за подсказки Герцу Франку и молодым художникам Латвии. Мои дети, Геннадий Брамник, Лариса Вольдман, и я, насколько удалось, собрали работы Кисти семейного дуэта Бабы Мани. Обычные, бесхитростные, казалось бы, кадры, они приоткрывают форточку, через которую сегодня можно заглянуть в прошлое, увидеть как когда-то, в ХХ веке, жили советские люди, заглянуть в уголки, интерьеры их скромного быта. Право, они лучше слов рассказывают об истории.
Нью-Йорк, Рига. Год 2013
============
КРУГИ ЗАМЫКАЮТСЯ
Первый раз в первый класс.Дядя Миша
Карабаш. 1 сентября 1935года. В городке соседней Татарии, куда ежегодно на заработки выезжали мои родители, пошла я первый раз в первый класс. Сборы, волнения. Тогда у нас гостил дядя Миша (Гительсон), брат моей мамы.
– Я знаю, что будет сегодня в школе, – заинтриговал он меня. – Ваша учительница расскажет, как нужно вести себя в школе, как правильно сидеть за партой, держать руки на парте. Если захочешь что-то спросить или сказать, то надо поднять руку и ждать. Когда тебе разрешат говорить, надо встать. Надо спрашивать разрешения, если тебе захочется выйти в туалет... И когда входят старшие, вы должны встать и уступить им место. Слушать взрослых, старших... Раздеваясь на ночь, нужно аккуратно сложить одежду на завтра – утром будет удобнее и быстрее одеться... Никогда никого не обманывайте, всегда говорите правду, и вам будут верить...Все эти правила вам обязательно пригодятся в жизни.
– Дядя Миша! – поспешила я к нему после школы. – Как ты узнал, о чем будет рассказывать Зоя Ивановна, наша учительница? Ты ведь не был сегодня в нашей школе. Все было точно так, как ты говорил.
– Я просто запомнил свой первый раз в первый класс. Хотя прошло очень много лет и было это далеко отсюда, тот день запомнился , подсказывая , порой, как надо себя вести, чтобы с тобой хотели дружить, чтобы тебя любили.
... Как-то, подготовив все задания на завтра, я вышла погулять. Вижу – идет наша учительница:– Здравствуйте, Зоя Ивановна!
– Приятно тебя встретить! Но мы ведь уже виделись сегодня в школе.
– А что же делать?
– Можно просто улыбнуться или поклониться. А можно сказать: «Добрый вечер!» – ответила Зоя Ивановна.
Так я узнала еще одно правило общения.
Недавно, аж через 70 лет, перебирая старые альбомы, снова встретила дядю Мишу... на фотографии. После войны , в 1946-м, он приехал к нам в Уфу, Башкирию. За своей маленькой доченькой Раечкой, которая тогда жила у нас. Потому что мои родители решили, что должны помочь его жене пережить трудное время – долгую и серьезную болезнь дяди Миши. В Москве на руках у тети Мани, его жены, осталось двое детей, две девочки.Младшую мои родители взяли к нам, в Уфу. В Уфе Рая пошла и в школу.И первый раз в первый класс Раю отвела я и наставляла, как надо себя вести. Как ее папа когда-то наставлял меня. Надеюсь, что кое-что из того Рая еще помнит.
Итак, 1946-й год.Мы, десятиклассники, получили аттестаты зрелости, свидетельства об окончании средней школы. В моем аттестате -одни пятерки, кроме одной четверки по русскому языку. Потому что в выпускном сочинении слово французский, я написала без буквы «з», но с двумя «с»... Это и решило мою судьбу. Те буквы «с» помешали мне получить золотую медаль, с которой я бы без экзаменов поступила в медицинский и сегодня была бы врачом.
Но тогда все равно был праздник и моя мама Маня пригласила к нам весь класс. В нашу квартиру на втором этаже дома по улице Гоголя, 78, в Гоголевском тупике , как называли улицу, потому что в конце нашего квартала была Центральная тюрьма. С нами были мой дядя Миша и его маленькая Рая.
Так замкнулся еще один круг, потому что круги всегда замыкаются.
Такая вот родственная история .
***
РИГА, УЛИЦА ЧАКА
Почти все советские скромные труженики десятилетиями жили в коммуналках, как и мы в Риге. Семья Плепле стала нашими соседями по квартире, когда их Мишке не было и полутора лет.Через несколько лет умерла его красавица мама Рита. Зубной врач. Ей было всего 29 лет.
В квартире пять комнат. В трех жили мы: мама-папа, плюс четверо нас, Брамников старших и разнополых младших. В двух других комнатах – они, Давид и Миша.
Так, одной семьей, как родные, мы прожили почти 15 лет. Вся жизнь проходила на нашей уникальной кухне в 22 квадратных метра. Но дело не в квадратах. Здесь росли вместе все трое детей: Гена ,Лара и Миша . Когда мы, взрослые, уходили на работу, со всей малышней боролась и воевала моя мама. Баба Маня стала и Мишкиной бабушкой. Под ее руководством все ели за одним столом, дети с шумом гоняли на трехколесном велосипеде по всей квартире, били мячами по стенкам в коридоре...
Почти 15 лет ежедневно точно к 13.45 хлопала входная дверь и раздавался стук опускающейся задвижки почтового ящика в дверях – в квартиру входил Давид. Точно к 13.45, потому, что через несколько минут начиналась передача радио «Свобода» (или «Голос Америки», не помню). На столике в его комнате на эту станцию всегда была настроена «Спидола», самый популярный в Союзе радиоприемник. Только миг, чтобы нажать кнопку, и из радиоприемника неслись позывные программы.
В самый канун 1972-го Давид и Миша, папа и сын Плепле, уезжали в Израиль. Перед выходом из квартиры Давид в последнй раз, по инерции, проверил почту... Через несколько дней после их отъезда ушла в другой мир моя мама, Баба Маня. И наша шумная квартира осиротела.
После долгих хлопот, пачек заявлений, справок мы получили еще две комнаты, где раньше жили Плепли. Но еще долго Саша и я не могли засыпать в тишине, жить без привычного шума и гама. Саша даже пожаловался на это своему профессору Вилису Пурмалису, который много поездил по зарубежью.
– Ты просто не знаешь, как должен жить хирург твоего уровня! – успокоил он Сашу.
...Письмо от Мишки из Израиля: «Как я скучаю! Как часто вспоминаю вас, дорогие дядя Саша и тетя Эмма! Скучаю по веселым вечерам и застольям за общим круглым столом. Борьбической борьбе с нами, малышней. как говорил мой любимый дядя Саша. По родной Бабе Мане, по Генчику и Ларочке. Как бы я хотел снова оказаться на нашей шумной кухне. Как я люблю всех вас, мои родные Брамнички».
...Почти через 10 лет, уже отцом собственных детей, Миша снова прилетел в Ригу- привез из Израиля камешек на могилу матери. «Вот и замкнулся круг», – с грустью сказал он, вернувшись с кладбища.
Есть снимок Встреча.Мы с Мишей через 16 лет . Израиль, 1988..
=========
*
Дp. БРАМНИК (1929-1984)
БРАМНИК Александр Цалевич (28. 09.1929–19.01.1984, родился в Староконстантинове, Хмельницкой области, Украина), врач, хирург высшей категории, за годы хирургической практики провел около 15 тысяч операций.
После окончания Рижского медицинского института (РМИ, 1949–1954) по распределению – главный врач и хирург больницы в Элее, ЛатвССР (1954–1959),депутат местной власти, он впервые в районе организовал службу неотложной хирургии и лично провел 343 операции. Потом он в здравотделе района и хирург горбольницы Елгавы.
С октября 1960–1962 – хирург 3-й Рижской городской больницы « Бикур Холим» с довоенной историей. Только здесь провел 250 операций.
Октябрь 1962–1978 – зав. хирургическим отделением горбольницы №2 на улице Гимнастикас, одним из самых крупных в Латвии, которое оказывало неотложную и плановую хирургическую помощь населению трех районов Риги. На базе больницы- кафедра повышения квалификации Рижского мединститута, где др.Брамник читал лекции и вел практические занятия для практических хирургов.
1978–1979 – в связи с переводом кафедры, хирург 4-й городской больницы «Красный Крест».
1979–1984-приглашен в новый центр – больницу №7 «Гайльэзерс».
Участник Всесоюзных съездов хирургов; прошел курсы Институтов усовершенствования врачей в Москве (1965), Ленинграде, (1967), РМИ (1983) и др.
КОЛЛЕГИ д-ре Брамнике Хирурге
«Специалист с большим практическим опытом д-р Брамник не только умело организовывал работу отделения, лично проводил наиболее сложные и неотложные операции в любое время суток, но и занимался подготовкой интернов – молодых врачей. Вел научно-практическую работу, с 1970 г. имел ряд печатных публикаций в специальных медицинских изданиях.
Вилис Р. Пурмалис , главный хирург Министерства здравоохранения ЛатвССР, зав. кафедрой хирургии факультета совершенствования врачей РМИ, «Вестник Хирургии им. И.И. Грекова».
=============
После девяти инфарктов – к операционному столу! ГУЛЛИВЕР!
Более 20 лет я занимаюсь инвазивной ультрасонографией.Даже в области нейрохирургии ультразвук помогает обнаружить любые нарушения в организме, только зарождающиеся опухолевые гнойнички, подсказывает, в какое место мозга войти хирургической иглой. Все это – система и аппаратура «Навигация», которая , порой, вообще позволяет оперировать без разрезов скальпелем.
В эпоху хирурга Александра Брамника о таком и не мечтали. Он был хирургом широкого профиля и диапазона: Асс! Ему были подвластны вся эндокринная система, широкие полостные операции (в области живота), печень, желчные протоки. Особым его коньком были операции на желудке – он отлично проводил резекции желудка. На кафедру повышения квалификации на его лекции и операции приходили даже опытные хирурги - практики, чтобы увидеть, как смело и красиво оперирует А. Брамник.
При нестандартной ситуации во время операции случается, что появляется кровяное пятнышко или что-то другое. Молодые хирурги при этом, конечно, очень волнуются и могут растеряться. Но если рядом за столом стоял д-р Брамник, это уже гарантия! И молодой коллега не потеряет голову. Оперируя или ассистируя, Брамник своим мастерством учил, подсказывал, направлял ход операции, успокаивая молодого коллегу. И сегодня помню его шутку, которую он повторял в сложных случаях, приговаривая: «Когда борьба борьбуется с борьбой, получается борьбическая борьба». И общее напряжение в операционной разряжалось.
Любая операция – риск. И оперирующий хирург не робот, и у него в таких случаях сужаются сердечные сосуды, от тревоги – спазмы, возможны инсульты, инфаркты. Операционный стол наградил д-ра Брамника 9 инфарктами! Девять инфарктов! Любой бы испугался уже после первого инфаркта. Но он до конца оставался активно оперирующим Хирургом и после каждого удара в сердце снова со скальпелем вставал к операционному столу. ГУЛЛИВЕР!
Сергей Журавлев, докт. мед. наук, хирург
ххх
Только хороший человек может быть хорошим ВРАЧОМ
60-е годы, мы, шестеро студентов мединститута, но уже после школы фельдшеров и практики на скорой помощи и больницах, пришли в клинику во 2-ю Рижскую горбольницы. Там были Мастера, Личности от медицины –хирурги-травматологи Пурмалис, Блаус, Скагерис, Муцениекс, Брамник; терапевты Валдовска, Шутова, Гриценко, гинеколог-акушер Башко… И мы мечтали понять их тайну – как работает эта замечательная команда.
Мы уже имели свое мнение,анализировали диагнозы.Потому даже такой опытной команде с нами было нелегко. Когда удавалось участвовать в самих операциях, особенно д-ра Брамника, зав. отделением, мы были счастливы. Идет операция и казалось, что его руки хирурга живут самостоятельно. Что они сквозь инструменты чувствуют пациента и голос оперируемого органа: Ни одного лишнего движения, неуверенного захвата…
За хирургическим столом – пятеро Мастеров, команда, единый организм одинаково мыслящих и чувствующих больного. И всегда высокое взаимоуважение. В этом - великолепный педагогический и организаторский талант д-ра Брамника.
Широко образованный врач, компетентный в самых новейших достижениях медицины , он самокритично говорил о себе, неудачах, о возможных ошибках и показывал, объяснял нам варианты хода операций. Помню его слова: «Я пытался дать Вам только импульс для размышлений, чтобы вы научились самостоятельно находить и выравнивать пути к правильным решениям».
«Профессионализм должен сочетаться с гуманностью, сочувствием и вниманием к каждому пациенту!» – это девиз д-ра Брамника Интеллигент, профессионал высокого класса, неутомимый Хирург со своим стилем, он умел создавать общность и взаимопонимание и добрые отношений в коллективе, команде, за операционном столом.
ЭТО БЫЛ ВРАЧ! – Только хороший человек может быть хорошим врачом!
Лайма Индриксоне, консультант, ведущий специалист Республиканского протезно-ортопедического центра
Д-р БРАМНИК. ПОСТУЛАТЫ
Чехов , будучи еще Антошей Чехонте, говорил, что медицина -его законная жена, а литература- любовница.
Д-р Брамник служил только двум Богам- Медицине и Семье.
===
Хирург –это ЛИДЕР.
Хирург-это когда его больной выжил после самой сложной операции, самого сложнейшего случая .
Хирург – очень тяжелый труд, но мне нравится и стараюсь быть хорошим человеком.
Хирург-это романтика, уважение семьи, к семье, в обществе.
Я начинал с провинции, главным врачом и хирургом в сельской больнице Елгавского района, 69 км от Риги- тогда это было далеко. Там мало специалистов, поэтому чувствуешь повышенную ответственность, вырабатывается смелость принимать самостоятельные решения. Там и начали утверждаться мои постулаты, корни которых от великих Учителей, медиков Латвии :
*Своих и хороших знакомых не оперирую. Это закон медиков.Только если в экстренных и безвыходных случаях.
* Можно быть мягким, но Хирург-лидер и требовательность к подчиненным необходимы. Ведь в каждом случае на кону жизнь, человек может погибнуть даже от пореза пальца.
* И за операционным столом можно поговорить, рассказать анекдот , но только когда позади сложности, когда уже идет рутинная работа и зашивают швы.
* Большая практика еще не делает человека Врачом.Только когда научищься сочувствовать своим пациентами. Можно уметь делать большие операции, и оставаться холодным к чужой боли. Важно не только успешно прооперировать, но не менее - выходить больного, учиться внимательно смотреть в глаза больному.В них можно прочитать его реальное состояние.
* Нужен табель стоимости операций! Не говорить же о деньгах с больным!С ним о деньгах вообще говорить нельзя.
Др.Брамник».
Доктор, будьте здоровы! Вы нам очень нужны
Я вышла замуж за романтика. Глава II, дополненная
Два счастья, два прощания
Счастье, если у тебя есть, кому рассказывать сны. Значит, ты не одинок. И я за долгие годы привыкла, что рядом всегда есть тот, кто утром скажет: «Какая ты красивая, лучшая на свете».
Мне в жизни посчастливилось дважды. Первое мое счастье длилось 32 года. Мы поженились, когда он еще был просто Сашей, студентом четвертого курса медицинского института (тогда медиков учили шесть лет), а я уже год, как трудилась «литературным сотрудником — диктором радио с месячным окладом 74 рубля» в газете «Вэфовец», на флагмане латвийской индустрии.
…Высокий, статный, обаятельный, всегда приветливый, доброжелательный. В него были влюблены почти все студентки, а он влюбился в меня, ну а я — в него. Была я тогда ярко-рыжеволосая, со множеством веснушек, с которыми пыталась бороться. А Сашенька уверял, что они меня украшают и что это мои изюминки.
«ВАЛЕНКИ, ВАЛЕНКИ»
-Когда я входил в вагон, а я всегда выезжал из Элеи вечерами в одно и тоже время, по радио в поезде звучали "Валенки". По расписанию в эти минуты пускали эту запись в исполнении Лидии Руслановой. И эта песня стала мне родной,-вспоминал часто Саша, молодой хирург, главваврач сельской больницы,где начинался будущий Хирург Латвии.
...С годами Саша стал известен как один из ведущих в Латвии полостных хирургов, Доктор Александр Цалевич Брамник — это имя было на слуху, его неизменно произносили с большим почтением и пиететом. И я была женой этого замечательного Человека- тонкого, деликатного, преданного друга и любовника. Мы прожили очень красивую, интересную жизнь, наполненную любовью и счастьем, радостью и борьбой с житейскими трудностями, печалями, но неизменно во взаимопонимании и взаимоуважении.
Печальная статистика
1968 год. Хирургу 39 лет. После очередного ночного дежурства — инфаркт. Первый. Через три года — второй. Еще через три — третий. Свои рубцы на сердце оставили удары и в 1974-м, 1978-м, 1980-м, 1982-м. В 1983 году инфаркт дважды — весной и зимой. Восьмой и девятый.
… 24 января- день 32-й годовщины нашей свадьбы. На рижском кладбище в Шмерли снежная белизна словно померкла — ее заслонили собой люди, великое множество людей… На сильном морозе в руках замерзали цветы… Казалось, проститься со своим доктором пришли все, кто был обязан ему жизнью, здоровьем близких.
«Если потребуется операция мне, доверюсь только доктору Брамнику. Золотой скальпель! Хирург от Бога!» —единодушная оценка коллег.
Смелым, уверенным, который может и должен помочь и спасти, таким он и чувствовал себя в операционной.
— Скальпель ведь для меня — просто смычок. Привычный, как для скрипача или виолончелиста, и во время операций у меня ничего не болит, — как бы оправдывался он в ответ на все уговоры «отойти» от операционного стола или хотя бы не брать платных ночных дежурств.
Как-то мы с ним подсчитали, что только содержание «наших прекрасных нянь» для детей обошлось в стоимость автомашины «Волга», о которой не могли и мечтать. Впрочем, как и об отдельной квартире — все годы жили с моими родителями и няней. Все в трех комнатах.
После отъезда соседа , спустя 20 лет после свадьбы , нашей семье приобщили его жилплощадь, еще две комнаты. Теперь мы не можем привыкнуть к простору, — «пожаловался» в больнице Александр Цалевич руководителю кафедры.
— Ты просто не знаешь, в каких условиях должен жить хирург твоего уровня, — «объяснил» ему поездивший по свету профессор Пурмалис.
ххх
— Доктор, будьте здоровы, вы нам очень нужны! Нужны ваши золотые руки и сердце, — писали и говорили ему.
Лучше умереть у операционного стола
С каждой операцией хирург теряет кусочек своего сердца. Не раз ему предлагали поменять скальпель на «спокойную» работу.
---Переходи главврачом любого санатория в Юрмале! Больше гарантий, что останешься в живых, — предложили ему.
— Иди ко мне в научно-исследовательский институт труда. Сделаешь диссертацию...
— Чем экспериментировать на лягушках, лучше буду спасать людей! На сколько меня хватит,- ответил он.И остался на своем посту — посту Хирурга.
Смерти он не боялся, знал, от чего может погибнуть — слабинка в сердце. «Но только бы не сейчас! Рано. Это будет дезертирством»...
И не сдавался.
Оценить и понять такое могут только сердечники, те, кто пережил инфаркт.
===========
( О Докторе Брамнике,Хирурге см. «Д-р Брамник (1929-1984)», »Д-р Брамник .Постулаты)». «Баллада о черничном пироге».
«Доктор, будьте здоровы, вы нам очень нужны!» в Проза.ру).
«Когда стоишь на краю обрыва...
Александр Брамник.Наш дорогой Человек. В нем был какой-то свет , свет детства-непоредственность, способность удивляться, восторгаться самым обыденным и помогать тем, кто к нему обращался. Даже этим светом он помогал стать лучше,чище.Философ в душе, он честно старался соблюдать заповеди, им же для себя записанные.
Но ушел лишь один человек , фундамент, основа, и наша семья стала на голову ниже.
Он полюбил наш будущий сад и мечтал о летнем доме, в котором будут звучать веселые голоса внуков, правнуков и гостей. Так он понимал счастье. В нем было по-настоящему мужское начало.
А в шкафу более четверти века были его любимые вещи.Словно ждали хозяина.Многое я раздарила . В специальном «портфеле» до сих пор несколько накрахмаленных рубашек с картонками- «бантиками « под воротниками. Как только что из прачечной.
Пальто д-ра Брамника служит искусству
Четверть века в шкафу, под его белым врачебным халатом, висело его зимнее пальто. Из лучшей шерстяной английской ткани , сшитое у Петерсона, знаменитого закройщика Латвии.
И только недавно я сняла ту « накидку», потому что подарила его пальто Новому еатру, которым руководит Алдис Херманис. Самому популярному сегодня коллективу не только в Латвии.Театр заслужил «Золотую маску». Теперь пальто доктора Брамника служит искусству.
А мне все годы служат его простые сорочки. Чисто хлопковые, они меня спасают от жары . Надевая их, каждый раз волнуюсь, словно чувствую рядом моего дорогого Сашу.
С ним рядом всегда было необыкновенно тепло и уютно. Ему удалось прожить жизнь, ничем не запятнав себя. Всех, кто попадал в орбиту его жизни, буквально обволакивала его доброта. Он никогда ни с кем не конфликтовал. Ни разу ни про кого не сказал плохого слова. Где бы не работал Др.Брамник, в больнице, клинике ,на любой должности, он никогда не вступал в закулисные свары, интриги и интрижки. До конца жизни он сохранил хорошие отношения со всеми коллегами.
Мы никогда не ругались, ничего не делили, не выясняли ни с ним, ни с его мамой,которая до конца жизни и после смерти Саши несколько лет прожила со мной,моими детьми, а не ушла в свою квартиру к семье Юрия,второго сына. Мы были вместе почти 14 лет. И как говорил мой Саша, в любой ситуации,даже в мелочах, на родителей и учителей не обижаются.
Он стал потрясающим дедом,хотя успел почувствовать и полюбить только Анечку.И на это у него было всего-то меньше года. К огромному нашему всеобщему сожалению. Хороший порядочный интеллигентный Человек Сашенька был очень хорошим мужем и отцомЧто бы ни делала, он поддерживал меня, радовался моим профессиональным радостям и успехам, как своим. Никогда у него не было желания,чтобы я сидела дома и готовила обеды
...Мы жили и любили, когда еще не было брачных договоров. Но уходят самые лучшие к своим праотцам. И не позвать их назад.
Но любимые не умирают, только рядом быть перестают . Мне выпали привилегия и счастье -много лет идти по жизни с замечательным человеком, моим Сашей .
Уже где-то рядом третий звонок. ...Когда стоишь на краю обрыва , каждый день сдаешь свой экзамен. Здесь шпаргалок нет.
=======
БАЛЛАДА О ЧЕРНИЧНОМ ПИРОГЕ
Когда еще далеко до снегопада
«Жизнь в любом возрасте должна иметь какой-то смысл!» – говорила в свои 102 года мудрая Белла Дижур, писательница, философ, мама всемирно известного скульптора Эрнста Неизвестного... Со спокойной душой ждала и наивно верила, что придет время, окажусь на заслуженном отдыхе и, наконец, и наведу отличный порядок в доме; архивах публикаций и старых фотоальбомах. Мало ли еще о чем я мечтала. Не мечтала лишь о том, что когда-нибудь влюблюсь в кухню.
«Оказывается, дорогая, у тебя истинная французская кухня! – иронизировал по этому поводу мой муж Саша. – Я даже люблю ее. Известно, что вкус блюда у французов зависит от ингредиентов, остальное все на вкус. И у тебя все на взгляд и на вкус. Потому блюда всегда разные, хотя создаются по единому рецепту. Высокое Творчество! Но особенно я тебя люблю за то, что тебе нравится записывать вкусные рецепты...»
Еще в Башкирии, в Уфе, в войну школьницей я полностью вела все домашнее хозяйство – топила печи, на коромысле в ведрах носила воду из колодца, готовила обеды на электроплитке, убирала квартиру, мыла посуду и полы.
С замужества, особенно, когда у нас появился садовый участок, как пушкинские Ларины, мы все увлеклись заготовками компотов и варенья.
Во имя здоровья моего дорогого Саши, уже известного высококлассного Хирурга, чтобы хоть на чуть-чуть отвлечь его от любимой медицины и операционного стола, за 300 рублей мы купили садовый участок. Однако в выходные дни мне с трудом удавалось уговорить моих семейных горожан ехать в наш сад. А был он почти рядом – в городе, в 6 км от дома, в Пурвциемсе, гдн теперь конец маршрута троллейбуса №17. С нетерпением и радостью ждал свидания с садом лишь мой дорогой Саша, наш глава. И о н заразился тем садом, что значительно продлило ему жизнь.
Но в районе началась жилая застройка и взамен нам, садоводам, выделили участки по Мурьянской дороге, в Пабажи. Там, в 46 км от дома, на плодородной целинной земле за сезон мы первые годы собирали по 120-130 килограммов клубники сортов «Фестивальная» и других, фамилии которых сама уже забыла. Хочешь-не хочешь, с таким количеством что-то нужно было делать. Где-то я тогда вычитала, что для здоровья каждому в сезон желательно съесть ее по 8-10 килограммов, и пыталась убедить домашних есть клубнику от пуза.
«Опять клубника! Больше не могу!» – с ужасом восклицал за столом сын Гена, главный соучастник сбора урожая. Ведь мы с ним из Пабажи привозили по две-три корзины ягод по 5-6 кг каждая. Словом, от пуза было невмоготу, и мы обзванивали друзей, чтобы приходили за ягодами. Не спасало.
Чтобы не пропало и приходилось варить варенье, закручивать компоты. В сезон на большом столе в кухне на ночь под ватными одеялами оставались остывать по 10-12 трехлитровых банок. В итоге еще 5-7 лет спустя после закрытия нашего сада, банки с вареньем, остатки увлечений тех лет, еще ждали своего часа в кладовке.
А записывать рецепты – это у меня от мамы. Я храню ее тетрадь с довоенными записями от руки, возраст которым, еще немного, и будет век, 100 лет! По наследству от мамы, моими коронными блюдами всегда были жаркое из грудинки с черносливом, компоты... Еще долго я буквально творила тейглах, еврейское, особо праздничное лакомство – вареные в меду булочки из теста на яичках в виде фигушек. Но признаюсь, и они тоже дважды одинаковыми не получались, очень уж сложная технология – все точно по рецепту, крышку кастрюли с варевом 40 минут не поднимать! Дверьми не хлопать! Иначе опадут выросшие в кастрюле булочки.
Однако перед моим дорогим Сашей все же остался один мой долг... Однажды в сезон он принес из больницы рецепт и даже рисунок-чертеж пирога с черникой, которым угощали в тот день коллеги. Испечь такой пирог в сезон все как-то не получалось.
Но с Сашей мы были счастливы и без того пирога. Счастливы, потому что вырастили хороших детей, дождались первых внуков. Потому что мы были молоды, энергичны, полны светлых планов. И потому, что нам было еще далеко до снегопада.
/ о сервере Ресурсы: Стихи.ру / Проза.ру
________________________________________
Сервер Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основаниипользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил сервера и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о сервере исвязаться с администрацией.
Ежедневная аудитория сервера Проза.ру – свыше 70 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более семисот тысяч страниц по данным независимых счетчиков посещаемости Top.Mail.ru и LiveInternet, которые расположены справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей. 18+